В 8.00 Катя пришла на работу, а уже в 8.10
Иванов из третьей палаты начал «заземляться». Катя ещё толком не натянула
халат, потому что напарница Оксана начала рассказывать про свои субботние
похождения, а заведующий отделением Родион Владимирович крикнул в коридор:
-
Екатерина, поторопись! В третью палату!
Иванов лежал белый, с синими губами и не
подавал признаков жизни. Врачи возились над его телом, не отпуская в свободный
полёт измученную душу.
-
Интубируем! – бросил Родион Владимирович, ритмично склоняясь над пациентом в
попытках завести замирающее сердце. - Катерина – атропин, адреналин. И раствор
бикарбоната натрия струйно.
Катя выдернула из коробки ампулы, набрала
прозрачную жидкость в шприц. Хорошо, что вчера Иванову установили в яремную
вену центральный катетер. Вены на бледной холодной руке были едва видны.
Тоненькими синими ниточками просвечивались под сухой, покрытой пигментными
пятнами кожей. Сейчас бы ловить эти ускользающие дорожки жизни.
-
Ну давай, зараза! – раздражённо пробормотал Родион Владимирович пациенту.
Иванов – ещё и не слишком старый, но
иссушённый болезнью пенсионер, провел в отделении уже три дня, балансируя на
грани жизни и смерти. Но именно сегодня, с утра, «устал».
Катя воткнула иглу в катетер, медленно ввела
препарат. Она делала это тысячи раз, движения давно стали автоматическими,
профессиональными. А когда-то руки тряслись, сейчас и вспомнить смешно.
Мониторы пищали, врачи угрюмо
переговаривались, Родион Владимирович, сопел, как спортсмен в тренажёрном зале.
На его лбу уже выступили мелкие капельки пота. Катя стояла рядом с заведующим,
ожидая команды и поглядывая в окно. За стеклом занимался сероватый осенний
рассвет, брели на работу немногочисленные прохожие. А здесь, в десяти шагах от
людей, занятых своими повседневными мыслями, шла невидимая для общества борьба.
-
Всё, - выдохнул Родион Владимирович.
Он бросил короткий взгляд на часы.
Врачи отступили от койки Иванова, потянулись
в коридор.
-
Екатерина, позвоните санитарам из приёмного. Надо вывезти тело пока время есть.
Санитарка тётя Валя, проскользнула в палату,
суеверно перекрестилась и прикрыла лицо пациента простынёй.
- Хорошо день начался, - съязвил кто-то из
врачей.
Катя убрала препараты на место, сбросила
использованные шприцы в контейнер.
-
Отмучился, болезный, - зашептали за её спиной.
Катя испуганно обернулась. Тётя Валя
бормотала молитву, склонившись над телом умершего. Заведующий отделением
неодобрительно покосился на санитарку. Он не любил в реанимации «этого
мракобесия». Но ничего не сказал.
Через час начал «заземляться» Сельчуков из
первой палаты. Этот давно готовился, за прошедшие двое суток три раза его
вытаскивали с того света. Но Сельчуков упорно добивался своего. В принципе, он
стремился сбежать последние пять лет своей короткой жизни. В больницу попадал с
завидным постоянством, в основном с передозировками. Выхаживали, ставили на
ноги. А он возвращался.
На этот раз засобирался всерьёз.
Снова возня врачей, писк монитора, снова
раздражённое от заведующего:
-
Коллеги, кто вчера нагрешил? – это Александр Игнатьевич, ветеран отделения. Ему
лет пять, как пора на пенсию, а он всё никак не может оставить дело, которому
посвятил большую часть жизни.
Уже и в отделе кадров намекали, мол не пора
ли? А врач всё отшучивался, мол, выйду на пенсию, сяду перед телевизором и
помру сразу. Только хлопот коллегам с моей тушкой. Уж лучше здесь. Вся
аппаратура под рукой.
К полудню из приёмного привезли сухонькую
старушку. Непроходимость кишечника, перитонит. Возиться стали без особой
надежды. Одинокая пациентка пролежала три дня без сознания в своей квартире.
-
Соседи хорошие, - не отрываясь от работы, сказал Александр Игнатьевич. – Всего
через три дня спохватились. У нас в соседнем подъезде старичок «заземлился»,
так запаниковали только когда он пахнуть начал.
-
Что это у неё на руке? – Родион Владимирович наклонился над кистью пациентки,
покрытой мелкими царапинами и кровоточащими ранами.
-
Кошка, - мимоходом ответил Александр Игнатьевич.
-
Какая кошка? – удивилась Катя.
-
Самая обыкновенная. У одиноких старушек кто в доме живёт? Кошка. Или собака.
Хозяйка без сознания рухнула, три дня лежала. Питомица проголодалась и таким
образом пыталась обратить на себя внимание.
-
Ужас какой, - поёжилась Катя.
-
Ужас случился бы, если бы соседи ещё неделю-вторую панику не подняли. А это
так, мелочи.
-
Ожидаемо, - пожал плечами Александр Игнатьевич. – Родион Владимирович, у нас в
ординаторской кофе остался?
Но
как только загудел, забулькал на табуретке побитый жизнью китайский чайник, из
приёмного отделения позвонили:
-
Везут пациентку с ДТП. На Рокоссовского два барана перекрёсток не поделили.
Пассажирку одного из них и везут.
-
А что ему сделается. Живой. Помят слегка, но явно не наш кадр. Готовьтесь. Реаниматологи
и медсестра спускайтесь в приёмное.
Через десять минут жертву ДТП вкатывают по
пандусу в «приёмку». Совсем молодая девушка с бледным, залитым кровью лицом.
-
Так, внутричерепная гематома, переломы грудной клетки, - перечисляет
сопровождающий врач. – Массивная кровопотеря.
Родион Владимирович раздаёт команды. Катя
суетится, набирая в шприцы препараты, привычно нащупывая вены на гладкой
девичьей руке.
«Красивый
маникюр», - пробивается через «рабочий» поток неожиданная мысль.
Катя всегда немного завидовала вот таким
гладким рукам с изящными пальцами, украшенными ярко-красным лаком. С её работой
о маникюре можно только мечтать. И рука красивая, и девушка, несмотря на
бледность, очень красивая. Жалко.
Катя наклонилась, подключая к вене
капельницу. И вдруг безвольная рука с ярко-красными ногтями с неожиданной силой
вцепилась Кате в кисть.
-
Ой, - вскрикнула медсестра.
-
Что там у вас ещё? – недовольно покосился на неё Родион Владимирович.
-
Она держит меня за руку.
-
Она не может держать вас за руку, - терпеливо ответил врач. – Она без сознания.
-
Сами посмотрите, - сердито бросила заведующему Катя.
-
Интересно. Рефлексы ещё работают. Освобождайтесь, Екатерина. Пациентку пора
везти в операционную. Без трепанации черепа тут не обойтись.
Катя осторожно потянула за кисть девушки.
Пальцы судорожно сжались. Словно капкан.
-
Катя, - раздражаясь сказал врач. – Не разводите детский сад.
Медсестра потянула сильнее, с трудом выдирая
руку из захвата.
«Синяки
останутся», - почему-то подумалось ей.
Санитары выкатили пациентку из отделения. В
дверях в последний раз мелькнула опускающаяся на сероватую больничную простынь
рука с ярко-красными ногтями. Катя потёрла кисть, до сих пор чувствуя
судорожное пожатие длинных пальцев.
-
Шансы есть? – спросила она у выходящего в коридор Александра Игнатьевича.
-
Шансы есть всегда, - парировал врач. – Когда большие, когда малые.
-
А сейчас? – реаниматолог задумался. – А сейчас – едва уловимые. Тяжёлая травма
головы, да и грудная клетка раздавлена, осколки рёбер в плевре, перикарде. Даже
если наши коллег справятся – прежней она уже никогда не будет.
В 16.00 Катя спускалась в терапевтическое
отделение, сопровождая переводимого из РАО пациента. У грузового лифта с
каталкой стояли два мрачных санитара. На каталке лежало тело, плотно укрытое
простынёй. Из-под края простыни, самыми кончиками, выглядывали ярко-красные
ногти.
В 0.30 «заземляться» начали сразу в двух
палатах. Почти одновременно «погасли» инсульт из пятой палаты и инфаркт из
шестой. Александр Игнатьевич с Родионом Владимировичем разделились. Катя
осталась с заведующим, а к «инсульту» пошла Оксана. Обе «команды» провозились
почти три часа, но в 3.45 врач негромко сказал Екатерине:
-
Всё, Катя. Тут уже бесполезно.
Грудная клетка пациента ещё поднималась и
опускалась, повинуясь механическому монстру ИВЛ, но мозг уже соскальзывал в
небытие.
В палату заглянул Александр Игнатьевич.
Родион Владимирович махнул рукой.
-
У нас та же история, - сказал Александр Игнатьевич. - Прямо проклятие какое-то сегодня. Я уже со
счёта сбился. Давно такого не было.
-
А у меня никогда такого не было, - подала голос Катя.
-
Мы же РАО, а не гастроэнтерология какая-нибудь, - хмыкнул врач. – Держитесь,
Екатерина. Говорят, что медсёстры, отличившиеся в нашем отделении в другой
жизни попадают в КВД.
Катя вывалилась из автобуса, не чувствуя под
собой ног. К счастью, основной поток пассажиров в 9.00 утра катил с окраин в
центр и только такие «суточные» бедолаги, как она наконец-то добирались с
работы домой. Удалось занять местечко возле окна и немного подремать.
«Сейчас
в душ, проглотить запасённый в холодильнике завтрак – и спать. Отключу телефон,
задёрну занавески и до полудня выпаду из реальности»
Девушка нажала кнопку лифта, и пока железная
кабина катила вниз, прижалась плечом к стене. Глаза тут же начали закрываться,
голову словно укутали в тёплое ватное одеяло.
-
Не хватало ещё заснуть прямо в подъезде, - встрепенулась Катя. - Соберись!
Девушка вышла на своём этаже и тут же чуть
не наступила на человека, лежавшего рядом с её дверью. Испуганно отшатнулась и
тут же узнала соседа-старичка из квартиры напротив. Он всегда вежливо
здоровался с ней, но с разговорами не лез. Обычная соседская жизнь в
многоэтажке. Как же его зовут?
Лежащий с видимым трудом открыл глаза.
-
Катя, вы вернулись? А я звоню, звоню.
-
Сердце что-то прихватило. А телефон разрядился. Я помню, что вы в больнице
работаете. Хотел зайти, попросить помощи, а тут прямо возле двери ноги
подломились.
Старик говорил с трудом, словно протискивая
сквозь сжатые посиневшие губы каждую фразу.
«Инфаркт,
- решила Катя. – Сколько он тут лежит? Не поздно ли?»
Она достала из кармана телефон, набрала
сначала номер скорой, потом позвонила в отделение, которое покинула всего час
назад.
-
Марина? К вам сейчас скоряки инфаркт привезут. Готовьтесь.
Отзвонившись, Катя открыла дверь. Старик
попытался подняться, но медсестра погрозила ему пальцем.
Рывком втащила соседа с холодной лестничной
клетки в прихожую. Усадила, уперев спиной к стене.
Катя пошарила в аптечке на кухне. Сапожник
без сапог. Ну, хоть аспирин есть. Она протянула соседу таблетку и стакан воды.
-
Простите, Катя, что я так ввалился, - едва слышно прошептал старик. – Мне очень
неудобно.
Катя открыла форточку, обеспечив поток
свежего воздуха в комнату. Расстегнула воротник лежащего. Поставила табуретку в
прихожей и принялась ждать.
Сон и усталость сняло, как рукой. Катя
входила в привычное «рабочее» состояние, и за её спиной словно вырос призрачный
зав.отделением.
За прошедшие сутки у неё «ушли» шесть
пациентов. Отдавать сволочи-Смерти ещё и седьмого она не собиралась.
Рассказ из книги "Седьмой пациент"
Автор Павел Гушинец (DoktorLobanov)