Не в прямом смысле, но лучше бы в прямом. У меня их 4.
А теперь представьте ситуацию: ты весь такой красивый и уставший, доползаешь до кровати, ложишься под теплое одеялко, отпинывая близких и не очень родственников. Тебе хорошо и уютно, морфей уже тянет свои мягкие ручки *млям* чтобы унести тебя в свое *млям* царство. *МЛЯМ* Да какого хера!? (воскликнешь ты и будешь прав!)

А это кот/кошка/сосед через дорогу решил утолить жажду из твоего стакана у кровати!
Ну Еб#ать! Ты же самую вкусную воду себе на ночь наливаешь *млям*, а в миске у них чистейшая нефть налита, не иначе *млям*.

Короче мне нужна АНТИКОТОКРУЖКА. Иначе от количества выпитой шерсти я точно скоро начну лизать свои яйца и драть мебель. Что делать!? Пока из идей только склянка для эстуса из DC. Ибо форма в теории должна отлично предотвращать ночное *млям*.

Сделать я её хочу естественно собственноручно, обычные кружки я делать научился, но вот против ночного чаепития котов они не спасают! Готовые варианты можно не предлагать, будем делать с нуля.

Если есть идеи по форме или названию - прошу в комментарии. Нам нужен мозговой штурм, ибо пока это *млям* ничем не победить!
Вместе мы сможем. Как минимум, попробуем решить эту проблему современности!
Мне нужны ваши идеи, СПАСИТЕ!!!

Сперва несвежий анекдот:
Жила-была слепая девочка. И казалось ей, что родители её совсем не любят и всячески обделяют - ведь она не могла оценить их заботу визуально: одежда скорее всего некрасивая, игрушки самые дешёвые а из еды - объедки. Семья жила не богато, но от причитаний дочери родители устали настолько, что с получек купили мешок пельменей, сварили их и подали девочке в большом тазу. С минуту девочка тактильно оценивала размер порции, после чего выдала: "Ух, сука, это по сколько же вы себе тогда навалили?"

В одном супермаркете стоял островок с яйцами. Какая-то акция, производитель мне неизвестен. Не сказать, чтоб прям "аттракцион", что-то вроде десяток с1 за 60р. Мимо шла пара МЖ, делее мультилог:

М: Гля, бля! 60 рэ за десяток! *обращаясь к копошащейся неподалёку сотруднице магазина* Слыы! А хули они такие дешёвые?
С: *с акцентом* Ну так написано, акция же.
М: Хуякция, знаем мы ваши эти акции, чё, просрочка небось?
С: Там на коробке даты стоят.
М: Ыы, даты-хуяты.
Ж: Да они там битые все небось.
С: Вы сами можете открыть и посмотреть.
М: Пиздец, акции у них, лишь бы, блядь, народ наебать.

*"С" в этот момент убежала по важным делам, и я её не осуждаю*

Ж: Ой, не говори, олигархи одни, лишь бы карманы набить.
М: Да, даты у них стоят, блядь, по сто раз их переклеивают на тухляк.

Наконец я отвлёкся от шумной парочки и нашёл нужный творог. Когда я проходил мимо них в их тележке уже лежала пачка этих самых яиц, а вторая проходила тщательную экспертизу от "М" под вялый бубнёж.

И я вот думаю, это я так скучно живу, что могу просто прийти и купить пачку яиц без спецэффектов или я столкнулся с некой аномалией, где мало того, что два всепропаданца дожили до 45+, так ещё и семью умудрились сколотить (или стать всепропаданцами впоследствие). На что же похож их быт? В соль не докладывают натрия? Воду разбавляют дождём? "Не прижимайся ко мне, ты воруешь энергию, которую я вырабатываю из котлет, от которых ты отказалась!"?

В наше сложное время очень важно правильно посрать.

Люди по малодушию меньжуются от таких тем. В итоге — неврозы, несварения желудка, семейные конфликты, ангедония, моральные блуждания, наркомания, распад личности, суицид.

Есть два лагеря. Представители первого срут, едва вставши, второго — сперва позавтракав. Первых я не понимаю на онтологическом уровне. По-моему, после сытной трапезы жопа так и просится на фаянс.

Срать надо всегда в позе орла, даже если дома установлен унитаз. Во-первых, развивается эквилибристика ног, во-вторых кишечнику так сподручнее, в третьих — у меня ОКР, я не могу остановиться на двух пунктах, надо чтобы было три, извините мою маленькую мужскую слабость.

Говорят, от позы орла унитаз может треснуть и порезать анус в клочья, но таких случаев буквально единицы, а вот некачественно посравших людей ООН насчитывает каждый день около 318 миллионов человек. Это приносит мировой экономике ущерб в 3561 миллиардов долларов в год!

Непосравшего видно метров за 50. Его лицо синюшно-бледно, движения стеснены, голос приглушён. Посравший же совершает руками хаотичные движения, глаза его блестят как у куницы. Такой зашутится с таксистом, ухлестнёт метров двести за красоткой у брассерии, возьмёт знакомого при встрече за пуговицу: «анекдот: ...»

Что сказать про какашку?

Она должна проклюнуться эдакой задорной колбаской, высунуть носик, будто птенчик из отчего гнезда, изящно проскользить и нырнуть на дно озорным дельфинчиком, чтобы уже больше никогда не вернуться в свою альма матер. Иногда, если намедни поешь остренького, может чуть-чуть подрать сфинктер, это всё в пределах нормы. Бывает, понос. Случается, какашка-бодибилдер, вся будто в мышечных наростах. Такая рвёт анус изнутри и крик несчастного разносится по парадным!...

Телефон с собою в туалет я не беру, потому что из-за провода дверь как следует не закроешь и запах говна разойдётся по всему шале.

Посрамши, идите в ванную комнату. Туалетная бумага — это первый признак надвигающегося нравственного убожества. Жопу надо мыть хорошенько, господа, ничего тут не попишешь. Причём не хозяйственным мылом, а специальным молочком для интимной гигиены, чтобы не саднило и не беспокоило в течение дня, пока вы заключаете крупные сделки, налаживаете свой нетворкинг, разрабатываете стратегии развития.

Заодно можете хуй помыть, яйца, раз уж воду включили.

Пизду, наконец, если кого господь одарил.

Чистую жопу подотрите полотенчиком. Можете общим, мытая жопа ничем не хуже лица, а иногда даже предпочтительнее. Потом минуты с две походите по комнате, чтобы ветер окончательно все подсушил, после чего резко надевайте свежие трусы, кальсоны и выходите на улицу добиваться успеха.

Если бы эту памятку прочитал и усвоил хотя бы каждый десятый, то через пару лет мы бы жили совсем в другом мире.

Юрий Вафин ©

~

Не знаю почему, но я не ненавижу... У меня просто в душе нет желания отомстить за собственную травлю. Просто... вспоминаю с печалью, но нет фантазий о мести.

Меня не били - это было не столько физическое насилие, сколько моральное. Я была "меченой" и "заразной", но вот пнуть меня под зад, когда я иду по коридору - это нормально. Нога защищена ботинком - следовательно, не заразится. Логика была такая, наверное, я уже сейчас и не вспомню.

Были разные подколки от мелких до больших, однажды как-то окружили во дворе и тыкали лыжной палкой в лицо. Помню, что было очень страшно. Всегда была какой-то жертвой, не могла ударить в ответ, или что-то еще предпринять. Как-то раз попыталась, врезала одному - получила еще сильнее - он ногой со всей дури меня по рукам ударил. Было больно и обидно.

Как-то раз футболили мой рюкзак, предварительно выкинув на пол коридора все вещи.

У меня был маленький розовый дневник (такие яркие, помните, для девочек, чтобы писать разные секретики, наверное, у многих девчонок были подобные). Где-то в середине была небольшая анкета, в которой был вопрос: "Какой день в году для вас самый любимый?". И я написала: "Мой день рождения. Потому что в этот день ребята не издеваются надо мной, а еще берут сладости из моих рук".

Я иногда нахожу его, читаю, и у меня на глаза слезы наворачиваются именно на этой фразе. Глупая наивная девочка...
Самая большая трагедия в жизни в то время - это то, что мама тоже не могла мне помочь. Она не умела и не знала как на такое реагировать, поэтому говорила - не обращай внимания. А как я могла? Да никак, это невозможно, особенно для подростка. Что, просто терпеть, когда пинок прилетает, или когда оскорбляют и издеваются? Не могла, извините.

Будучи взрослой, я понимаю, почему я была белой вороной. Я была полноватой, в очках, неопрятной девочкой, да еще и забавила многих своей манерой громко кричать и привлекать к себе внимание. Я не умела по другому - и я стала жертвой буллинга. Думаю, я очень сильно их провоцировала.
Да-да, жертва не виновата. Но я и правда не умела по другому, не знала, что нужно делать, чтобы тебя замечали в другом ключе. Не знала, как правильно себя вести - не была этому научена. Это была моя собственная школа жизни, и я ее прошла.

Потом меня перевели в другую школу, в которой я уже просто никому не была интересна, но для меня и это было большим облегчением.

Когда ребятам из моего класса стало известно, что я перевожусь в другую школу, на следующее утро они написали "Прощай" и мою кличку на доске, и когда я зашла в класс, принялись громко скандировать эти слова. Это, наверное, было самым неприятным случаем за все время обучения в этой школе... Мне бы в тот момент развернуться и уйти - но почему-то я села за свою парту и просто заплакала, а в это время вокруг меня так и продолжали кричать те самые ужасные слова.

5-6 класс, середина или конец нулевых, город Иркутск, школа №39.

Лучше вообрази, что ебёт тебя гусар, о баба.

Поначалу он вздумает оглядеть тебя исподволь с того края залы. Потом под сонату Брамса станет элегантно подходить ближе, как камышовый кот. Заведет беседу за два метра от тебя с заезжим лейб-гвардии капитаном. И вот уже он толкует с тобою, вот он зажимает тебя в палисаднике подле черемухи при неверном свете Луны. Шепчет в ухо всякие непростойности вида: «позвольте-ка-с полюбопытствовать ладошкою...» или «извольте пустить пальчик-с на рандеву».

Потом вы станете целоваться, ты ощутишь запах марципанчиков с его тугих усов. Марципанчиков с привкусом папирос «Дюшесъ». Аксельбанты его мундира будут щекотать твою грудь.

Когда вы дойдёте до «ебаться», ты будешь слышать лишь звон шпаги, которая ритмично колошматится о стену мезонина.

И его причмокивания: «эвон-с я как вашу персону...», «как оттомана на шипке..». В какой-то момент и вовсе станет намурлыкивать вполголоса модный романс.

А потом прозвучит сигнал на караул и гусар наденет штаны отточенным мимолетным движением, и сиганёт на пробегающего мимо коня. Чрез пять минут он будет уже в расположении полка. Потому что служба Отчизне на первом месте, а дамочки, вроде тебя — только на втором.

И напишешь ты, пьяная от пройденного, в вотсап-чат знакомым гимназисткам: «ах, милочки, нынче меня ёб гусар...»

Юрий Вафин ©

~

Всегда угораю с того, как люди ищут в современной России какую-то идеологию: социализм, большевизм, национализм, православие-народность, и т.д.

Настоящая, неозвучиваемая никем идеология тут исчерпывается двумя простыми словами: «Начальник молодец!»

В один кон смотрел фильмы про первую мировую, потому что резко понял, что смутно представляю, как повлияло на театр боевых действий сражение на Марне. А когда пацан такое осознаёт, он тотчас оставляет женщину с коляской в парке и быстрым шагом идёт домой поднимать литературу, смотреть документалки.

Посмотрел два фильма. Первый российский, а второй по ББС.

И прямо таким охуевшим солнечным утренним лучиком в глаза бросается разница. В российской версии — всяко бывает, сложности, хуёмое, ошибки, просчёты, но в целом начальники — молодцы, а те, кто им помогает — тоже молодцы. В целом генеральная линия верная.

Дай, думаю увеличу выборку. Посмотрел фильм про вторую мировую.

Аналогично. В стране кардинально сменилась идеология, вместо царя — Джугашвили щурится на трибуне, вместо военной аристократии — партийная верхушка, совершенно другая обстановка. А всё одно — начальники молодцы, те кто им помогает — тоже молодцы.

Стал рыться дальше и находил подобную закономерность везде. Вот Ленин мятежник, а вот он берёт власть — и становится начальник, а следовательно тотчас молодец.

Вот Николай 2 молодец на параде, а вот отдал власть, отказался от начальствования, и перестал числиться молодцом, перешёл в разряд великомучеников.

Брежнев, Иоанн Грозный, Черненко, Ельцин, Ярослав Мудрый — общее что? То, что начальники. Молодцы!

Хотя по факту, запри их в одну комнату — передерутся в клочья.

Современная государственная повестка, например, Сталина всё-таки считает тираном и преступником, но сильно о том не кричит, потому что Сталин всё же начальник был. И осуждать его прилюдно не совсем правильно. Это как в армии было — если замполка накушается бормотухи и по пьяному куражу поднимет казарму по тревоге со шконками на плац — его назавтра вышестоящие чины выебут, но солдатам это знать необязательно.

Поднял — значит так надо было.

Раньше иначе было устроено.

В СССР, например, была целая идеология. Там нельзя было сказать, что Хрущёв молодец, потому что начальник. Там он был молодец, потому что следовал ленинским нормам законности, пути, который прочертила партия от южных морей до Земли Франца-Иосифа. И в учебниках раннесоветских прежних начальников костерили по полной — устроили тюрьму народов, закрепостили крестьян, империалисты и буржуи!

В РФ же все идеологии де-факто упразднены. Идеология — это как цвет штор в спальне начальника. Какая к бесу разница, если начальник молодец по факту начальствования?

При этом я тонко улавливаю линию Путина.

Хулить начальников можно, предъявлять претензии тоже. Нельзя делать одного — допускать мысль, что начальника можно менять по своему усмотрению. Потому что (хором теперь) начальник может ошибаться, но в целом начальник молодец и славный парень, лучше нам не найти.

В первом же мире, напротив, эра идеологий. Там отдельные личности стоят нихуя. Там скорее повестка такая, что, например, феминизм — молодец, а вот кто его исповедует, уже не так важно. Кто хвалит феминизм, тот молодец, кто ругает — тот предатель, тому можно и пиздюлей отвесить.

То есть в этом плане современный первый мир больше похож на СССР, чем РФ. Вот уж шарж, на самом деле.

В России важно кто говорит, но не важно что. Сегодня духовность важна, а завтра начальник скажет: что-то заебали эти попы, и люди должны сказать: «А действительно!»

Можете мне не верить (я не Иешуа из Назарета, веры не прошу) — подите поищите закономерности, посмотрите исторические фильмы, сами почекайте, братья и сёстры.

Можете эту мою теорию немножко критиковать, но не сильно.

Всё-таки я ваш начальник по линии блогерства и чтения материалов в сети интернет. А следовательно, молодец.

Юрий Вафин ©

~

К сожалению, или к счастью, я пропустил четвертую серию в дни ее выхода. Наверстывать приходится сейчас.

Но стоило мне увидеть родной песочек на заставке, как глаза мои снова наполнились слезами.

Мир изменился. Я чувствую это в воде, чувствую это в земле, ощущаю в воздухе. Вот-вот - и я осознаю глубинный смысл этой заставки. Но не сейчас, не сейчас… Пока это просто тупая заставка.

Далее будут спойлеры.

Серия начинается с нуменорской возни. Жители снова гонят на эльфов, и снова мы не понимаем причин этой вражды. Нам не удосужились до сих пор это объяснить, даже через диалог двух каких-нибудь пьяных стражников. Ну и ладно, в конце концов это не самое глупое, что есть в сериале.

Пока снимали четвертую серию, Галина эльфовна брала уроки медитации и научилась нормально разговаривать с людьми. Без этих вот: «Ты чё, ёпта!»

Пришла она к королеве нуменора и показала свою находку. Смотри, говорит, Саурон вон там сидит. Пошли его размотаем. И друга моего цыгана отпусти, несчастный он, детдомовский.

А королева постояла, послушала и говорит:

-Ишь говна какая… Скажи еще спасибо, что твоя эльфийская жопа цела. А друг твой сядет на бутылку правосудия. Никогда еще такого не было, чтобы в нашем городе кулаками махали, аки звери дикие. Это же ужас какой-то. Мы ж не эльфы какие.

Гадя, надо отдать ей должное, сдержалась. Даже рожи злобные не корчила, что ей не свойственно. М-медитация.

А, нет, показалось.

Все-таки горячая эльфийская кровь заиграла, и наша Гадя показала у кого тут есть яйца:

- Ты кто такая, старших позови! Да я, да вы… А ну иди сюда, говно собачье! – в общем типичная эльфийская горячка.

Пришлось вызывать росгвардию и сажать буйную за решетку, к ее другу.

После нам показывают Исильдура, но кому какое до него дело, мы хотим знать, что там с нашим чернявым эльфом.

А чернявый эльф все там же, где мы его оставили в прошлый раз. На аудиенции у бригадира.

Мы видим лицо Отара (бригадира) под эпичную музыку и должны, наверное, что-то испытать. Или шок, или трепет, или ужас. Лично я испытал острый приступ пофигизма.

О боже, кто же он? Рок-звезда на пенсии, после 10 лет приема тяжелых наркотиков? Бенджен Старк, который стал белым ходоком? Бедолага, облившийся кипятком? Непонятно.

Но применив дедуктивный метод, основанный на ушном анализе, можно понять две вещи:

1 Он эльф.

2 Он занимался борьбой.

Если обобщить наши знания – это эльф, повидавший некоторое дерьмо.

И что же мы видим? Он плачет над раненным орком и посылает всем сердечки. Очень чуткая и ранимая личность. Безусловно, это самое человечное отношение к своим сородичам из всего, что мы видели в сериале. Вот что значит сплоченный и дружный коллектив. Даже нигу нашего не поругали. Отпустили к людям, разносить повестки.

Тем временем Бронвин, возлюбленная ниги, собрала всех человеков в крепость. Некогда объяснять, говорила она, идите за мной. Ну все и пошли. А как пришли ее спрашивают: «А что мы жрать-то будем?». Вот это поворот! Люди, оказывается едят. А дальше что? Спать попросят, или пить, прости господи? К таким трудностям ее жизнь не готовила.

Хорошо, что ее сын Тео, пошел интеллектом не в мать. Та вообще предлагала идти белок в лесу ловить.

А Тео, который нашел обломок меча с меткой трезубца, решил сделать вылазку за продовольствием. Да, как оказалось, никто не с собой еды не взял. Мешки с зерном так и валяются где попало. Торопились, с кем не бывает.

Тут-то на него орки и напали. Оказывается, они тут только и заняты тем, что меч этот ищут. А Тео, не будь дураком, его и показал. Ему говорят отдай, а он деру дал.

Бедные орки, что ж им все время так не везет... То негры какие-то у них шастают, а потом собак убивают. То человеческие детеныши рукояти воруют. И все вечно убегают. Как можно работать в таких условиях?

После нам показывают двух некрасивых эльфов, у которых головы шире чем плечи. Келебримбор и Элронд. Я до последнего отказывался верить, что это Элронд. Я скорее представляю, как эти двоя стучат в двери и говорят: «Здравствуйте, вы хотите поговорить о Боге?» и протягивают брошюры. Но жизнь - боль.

Строительство нового развлекательного комплекса идет полным ходом. Видать, Элронд все-таки смог уговорить гномов.

Келебримбор намекает Элронду, что гномы недоговаривают и явно подрабатывают на стороне. И отправил его все разнюхать к Дисе, жене Дурина.

Стоит признать, что смелости Элронду не занимать. Я бы побоялся оставаться с Дисой наедине.

Диса варит мужу похлебку из крысиных хвостиков. Действительно, зачем крысам хвостики. Побегают и без них.

На фоне слышны детские голоса, но самих гномчат нам не показывают. Наверное, до сих пор не определились, какого цвета они должны быть. Потому что рыжие негритята – это был бы уже перебор.

Элронд разнюхал, что гномы ковыряются в шахтах под зеркальным озером. «Да как они смеют?!» – подумал Элронд и полез искать эти шахты. Действительно, что эти гномы о себе возомнили? Какое право они имеют ковыряться у себя дома в шахтах?

Нашел шахту, был пойман Дуриным, еще и наехал на гнома. Как все это понимать и прочее. Опять потрепал гнома за щечки, и сказал, как любит его и дорожит их дружбой. И опять наивный гном повелся на этот развод.

Дурин попросил Элронда поклясться мамой, что никому не выдаст великую гномью тайну. Бедный гном - он не знает, что в этом сериале все плевали на клятвы, традиции и обычаи.

Элронд поклялся, не моргнув и глазом. Нам не показали, но наверняка он в этот момент фигу в кармане держал. Эльфийская мудрость.

После клятвы, Дурин раскрыл главную гномью тайну: его жена Диса – на самом деле переодетый мужик гномы нашли мифрил. Что тут такого и почему это великая тайна, мы не поняли. Как и эльф. Но ему дали кусок мифрила за молчание.

Гадя эльфийская проиграла в битве интеллектов своему сокамернику-человеку и решила действовать своими методами. Затолкала стражу в свою камеру, когда они пришли ее выгнать к чертям с острова. Сбежала и была такова. Сокамерника, естественно, бросила гнить в темнице. В очередной раз ему доказав, что лучше бы он ее бросил в море. А в идеале – еще и веслом бы по эльфийской башке дал.

Побежала Гадя к королю, жаловаться на произвол. А там ее ждала дочь короля. Оказывается, старик болен деменцией и лежит как овощ.

Отец и дочь. А король-то в молодости был любитель экзотики. Может с Дисой встречался в юные годы.

Тео почти героически сбежал из облавы, но был пойман орком. Слава Элуватору, мимо проходил нига, наш копченый эльф. Его бригадир отмыл, приодел и даже лук со стрелами дал в дорогу. Что ни говори, а бригадир - человечище!

Потом они с Тео бежали, как дураки, в замедленной сьемке, от полчища орков. Они падали и вставали, корча гримасы. Уворачивались от стрел. По дороге встретили мать Тео в лесу, которая на ужин себе белок ловила. И все это так меееедленно. Награду этим господам за развитие и новый вклад в слоумо эффекты!

Выбежали наши слоупоки на полянку, обернулись и стоят. Ждут, пока отставшие орки их нагонят. А те солнца испугались и не выходят. Вот досада! Игру в догонялки пришлось сворачивать. Но постоять и посмотреть друг на друга в безмолвном прощании – это святое.

Орки погрустнели сразу. И стрелу-то не выпустишь пока они стоят – игра-то закончилась. Это уже не по правилам. Но стоило ниге побежать, как стрелять стало можно. Жаль только солнце в глаза светит и прицел сбит.

У гномов тем временем горе. Шахта обвалилась и погибло 4 шахтера. Диса исполнила грустную оперу.

А, нет, не умерли. Достали всех живыми. Но траур никто не отменял и шахту решено запечатать. Ибо нефиг. Зря что ли пели и грустили?

Диса плохо побрилась утром.

Нига добрался до людской крепости и передал послание бригадира: «Голосуйте за владыку нашего Отара прекрасного. Он увеличит пенсию, повысит зарплаты и введет соцобеспечение».

Бомжеватого вида мужик объяснил Тео, что Саурон грядет и рукоять меча великое зло. И мужик, который свалился с неба как-то связан с Сауроном.

Вообще, удивительная осведомленность для бомжа с чокером. Наверное, он подписан на выпуски орочьего вестника.

Гадю, наконец-то смогли выпроводить с острова. Все вздохнули с облегчением в связи с отъездом этой психички. Но тут случилось чудо – с белого дерева посыпалась белая хрень.

А белая хрень с белых деревьев сыпется не каждый день! И тут все резко переобулись. Королева, оказывается, уже готова плыть с эльфийкой. Народ тоже готов плыть на войну. Все любят эльфов. Эльфы и люди братья навек!

А Гадя, как дурочка, несколько серий всех уговаривала. Всего-то надо было дерево потрясти.

На этом четвертая серия кольцооперы подошла к концу.

А я буду смотреть пятую серию, иначе меня не развяжут.

Вот такого клопа встретили в селе Гамсутль наши друзья во время автопутешествия по Дагестану. Клоп качался на ветру и всем видом пытался напугать собаку наших друзей. Клопа погладили, сфоткали и взяли с собой.

Кататься клопу понравилось, собака оказалась не такой уж и страшной. В общем, поехало это существо в Москву. Там было обследовано, пролечено от всего, что только можно и названо Гамсутль (а проще - Гамси. Девочка, кстати). Ну и начались поиски родителей для котёнка - у друзей наших и так уже 3 кота и собака. И тут очень удачно мы встретились с ними на даче, клопа тоже с собой привезли. Думаю, это был такой хитрый ход с их стороны...

Ну и всё, котейка сама выбрала нас - забралась на колени и уходить отказывалась. В общем, поехала жить Гамси к нам.

Со вторым нашим котеичем (бенгал голубых кровей) их знакомили по учебнику - новенькую закрыли кухне на первые дни с полным пансионом, подкладывали обоим зверям полотенца в качестве лежанок, потом меняли местами, чтоб коты привыкали к запаху друг друга. 2 дня они провели в таком режиме - старший очень интересовался, почему его не пускают на кухню, а мелкая наслаждалась жизнью в квартире.

Потом состоялось официальное знакомство. Дверь открыли, пиздю́лина (а первые месяцы называли её так чаще, чем по имени) побежала на осмотр остальных помещений, а на кота даже внимания не обратила. Он же шипел, утробно клокотал и показывал всем видом, что мы ЭТО принесли сюда зря. Если она к нему подходила - выдавал ей лапой без когтей леща и снова шипел. Она эти выпады упорно игнорировала. Дальше были дни привыкания. Мы кормили котов рядом и одновременно, играли с ними, всячески поощрали их взаимодействие. Ну и результат не заставил себя ждать. Лучшими друзьями они не стали, но кот перестал лупить мелкую, начал пытаться её вылизывать, иногда даже спали рядом.

Шло время, пиздю́лина плавно отъедалась и трансформировалась в пиздюли́ну. Коты уже полностью друг к другу привыкли, иногда играли, иногда дрались. Правда, потом мы кошку стерилизовали, а по возвращении домой кот её не узнал - запах сменился. Начал шипеть. Ещё 3 дня ему доказывали, что это та же самая кошка, а не мы снова какую-то новую принесли.

Лапы, кстати, у кошки так и остались короткие. Как будто манчкины в роду. На стол даже запрыгнуть не может - со стула только если. И всегда с удивлением или восхищением смотрит на кота, когда он с пола запрыгивает на шкаф или холодильник :) Мяукать толком не умеет - больше на лай похоже. Забавное существо, в общем.

Сейчас ей уже больше года, отъелась до 4.5 кило, прыгучесть ещё уменьшилась, но бесоёбства ей не занимать. Такая вот lucky story для клопа.

PS: один глаз темнее - последствия герпеса. Она им видит немного хуже, но глазной кото-доктор сказал, что смысла делать операцию особо нет, кошке и так норм, при этом можно навредить.

Главы: 1

~

Город построен на крови и лжи,

Ожидания не принимает.

Ты не болтай и язык прикуси,

Ликитисплит ускользает.

***

Сон избегает меня. Никак не могу перестать думать о том несчастном случае, о том, как он изменил нас, что сделал со всеми нами. Я думаю о Блейк и ее матери, об этом огромном пустом доме. Думаю о Джейн, превратившей когда-то нашу троицу в четверку, о том, как сильно я хочу извиниться перед ней, как сильно хочу вернуть все назад. Думаю о почерневшей воде, о пятне крови на старых досках. О том, как ее зубы блестели под изогнутым бортом, словно рыболовные блесны…

Беспокойные мысли ворочаются внутри меня, старые тревоги, тяжелые воспоминания… и я делаю единственное что могу, чтобы хоть как-то взять голову под контроль: задерживаю дыхание. Задерживаю дыхание, пока легкие не начинает распирать, будто они вот-вот лопнут, пока давление внутри моего тела не сравняется с тяжестью груза бытия… И погибая в борьбе с режущей болью в груди, клянусь богом, я чувствую, как нечто снаружи тоже задерживает дыхание.

Как будто по ту сторону тонкой металлической стены что-то подражает мне, дышит в том же темпе, что и я. Иногда мне кажется, что я даже слышу его дыхание, чуть отстающее от моего собственного…

Я так и не позволяю себе вдохнуть, пока не засыпаю. Легкие горят и мне снится всякая грязь: разбитые бутылки, отрывки полузабытых песен…

Я рано просыпаюсь: в дешевом фургоне нет даже намека на звукоизоляцию, и звуки жизни трейлерного парка оглушают. Шипение генераторов, разговоры, шум воды в душе.

Смотрюсь в зеркало и понимаю, что это снова началось. Кровь. Во сне я невольно прикусил губу и теперь подбородок и подушка покрыты ржавой коркой. Пытаюсь сосредоточиться. Пытаюсь подумать о чем-нибудь успокаивающем. Подобного давно не происходило, но я твержу себе, что это не рецедив, что я не становлюсь тем, кем был раньше. Кровь сползает с лица под струями душа, превращаясь в красную лужицу у моих ног.

Решаю отправиться к Блейк как можно раньше – беспокойство от ее вчерашнего сообщения все еще не дает мне покоя. Иду, погруженный в свои мысли, пока чей-то голос не возвращает меня к реальности. Старик. Сидит на скамейке, сжимая трость двумя руками. Широко улыбается, демонстрируя сморщенные десны и недостающие зубы.

– Неплохой денек!

Я киваю и продолжаю идти, надеясь, что это сойдет за приветствие.

Он повторяет:

– Неплохой денек, учитывая все обстоятельства.

Я останавливаюсь на полпути. Вспоминаю пьяницу с прошлой ночи, утонувшего с разбитым бутылкой лицом. Думаю о темных полосах на земле, отметинах ногтей, говорящих, как отчаянно он пытался подняться, утопая в грязи. Старик вдруг кажется менее обаятельным, менее дружелюбным, будто…

Будто он знает.

И тогда я понимаю, что хотя на лице его и застыла улыбка, в глазах нет ни тени радости. Лишь спокойный, испытующий взгляд.

Какое-то время мы просто смотрим друг на друга. Я не знаю, стоит ли что-либо говорить, а он молчит и не отрывает от меня глаз. Руки, сжимающие трость слегка дрожат. А потом он встает, приподнимает кепку в прощальном жесте и уходит, напевая под нос, но достаточно громко, чтобы я слышал:

Осторожно, малыши,

Утро убывает.

Пока поем для вас стишки,

Ликетисплит ожидает.

Меня вдруг поражает мысль, что с Блейк что-то произошло, что она может быть в опасности. Пульс ускоряется. Я слышу как колотится мое сердце, так быстро… И снова задерживаю дыхание, прямо на ходу, пока легкие не начинает жечь, а перед глазами не расцветают пятна.

Возле ее дома я останавливаюсь. Воздуха!

Коротко жму на звонок и сразу отступаю. Это наверное нездоровое любопытство, но я снова смотрю на окна комнаты матери Блейк. С этого ракурса видно меньше, и на секунду кажется, что там никого, но пока я рассматриваю оконный проем, нервно постукивая ногой, она выплывает из темноты, смотрит на меня сверху вниз и все так же шепчет какие-то слова. Сегодня она выглядит еще более странно: сгорбленная, с озлобленным лицом и быстро двигающимися губами.

Я снова жму звонок. Пишу Блейк.

Ее мать впивается в меня глазами, и я срываюсь. Колочу в дверь, как безумный, тревожные образы заполняют мой мозг: Блейк мертвая лежащая на кухонном полу, свисающая со стропил, наполовину ушедшая под воду…

Я не могу оторвать глаз от ее матери. Губы старухи шевелятся как агонизирующие черви, и мне кажется, что-то выползает у нее изо рта… длинные бледные паучьи лапы…

Не паучьи лапы. Пальцы. Рука медленно появляется у нее изо рта, пальцы ложатся на впалые щеки и сжимаются, выволакивая паразита из глубины горла старухи.

Я отчаянно жму на звонок, колочу в дверь…

Дверь открывается.

На пороге Блейк в старой футболке и с чашкой чая в руках.

– Айзек? Я просто была наверху, слушала…

В панике я протискиваюсь мимо нее.

– Твоя мать, Блейк. Она стояла у окна, что-то бормотала, прямо как в прошлый раз, а теперь у нее еще какая-то хрень ползла изо рта, я уверен…

– Эй, эй, притормози.

Я помню этот тон. Она всегда так говорила, когда кто-то был расстроен или обижен.

– Успокойся. – Блейк кладет мне руку на плечо.

– Мы должны подняться наверх. Блейк. Твоя мать. Она наблюдала за мной из окна.

Ничего не слушая, я иду наверх. Блейк следует за мной, пытаясь успокоить, объясняет, что ее мать не встает с постели, что уже много лет она самостоятельно не ходит…

Перед самой дверью я останавливаюсь как вкопанный. Там в щели у пола четко видна чья-то тень. Будто некто стоит с той стороны. Черт. Подкатывает тошнота. Нос заполняет запах гнили и старого дерева… Блейк толкает дверь.

Ее мать совершенно неподвижно лежит в постели. Одеяла подоткнуты ровно так, как их застелили этим утром. Широко распахнутые глаза старухи смотрят в потолок.

– Счастлив?

Тут же я чувствую укол вины. Пытаюсь напомнить себе, что и правда видел ее шепчущей у окна. Это точно было, я уверен.

Теперь Блейк смотрит на меня не как на друга, а кк на незваного гостя, решившего посмеяться над ней. В ее хриплом, напряженном голосе пробивается боль.

– Айзек, мама не могла стоять у окна, она уже много лет прикована к постели. И за все эти годы она не произнесла ни единого гребаного слова, не говоря уже о целом предложении.

Я пытаюсь прервать ее, чтобы извиниться, но плотину прорвало, и она не может остановиться.

– Поэтому не смей врываться в мой дом в ебаную рань и рассказывать, что моя мама встала и разговаривает с тобой, с тобой, единственным из всех людей, хотя я здесь, рядом каждый божий день, в этом сраном городишке, и каждый божий день молюсь о том, чтобы ей стало лучше. А она даже не смотрит на меня!

Эти слова лишают ее последних крох самообладания. Блейк горбится, растеряв пыл, и не поднимает глаз.

– Эй… Прости, я не выспался и…

Она лишь качает головой: не парься. Напряженная тишина повисает в воздухе, и тут я замечаю что-то на подоконнике. Глубокие царапины на белой краске, обнажающие дерево полосы… И вдруг мы слышим…

Снизу.

Кое что, повторяющееся снова, снова и снова.

Голос, несколько голосов, сплетающихся в странном хоре, меняющихся:

ЛИКЕТИСПЛИТ ЛИКЕТИСПЛИТ ЛИКЕТИСПЛИТ ЛИКЕТИСПЛИТ ЛИКЕТИСПЛИТ

Звук разносится по всему дому, поднимается по лестнице и обволакивает нас. Одно и то же слово, снова и снова. Я не хочу опять начинать разговор о матери Блейк, но клянусь, выражении ее лица меняется, в пустых коматозных глазах вдруг просыпается намерение, жизнь.

Блейк меняется в лице, сбегает вниз. Я бегу за ней по пятам в комнату, заваленную бумагами, в ее кабинет. На проигрывателе иглу заело на старой пластинке Ликетисплит. Было в этом что-то странное, каждый раз, когда игла снова и снова возвращалась на одно и то же место, голоса менялись, не повышались или растягивались, но менялись акценты, тембры, будто каждый новый возглас исходил от кого-то нового.

Она поднимает иглу.

Успокоившись, мы некоторое время беседуем. Я стараюсь проявить как можно больше понимания. Даю ей время изложить свои теории, рассказать об исследованиях, чтобы загладить вину за то, что так расстроил ее. А после и сам рассказываю о пьянице в трейлер-парке. О том, как он утонул в грязи, о песенках, которые преследовали меня весь день.

– Айзек, надеюсь это не покажется странным, но… В общем, Майкл звонил на днях. Я должна была сразу сказать, что он едет сюда, чтобы повидаться со мной. Помочь. Думаю… я имею в виду, что он наверное уже недалеко.

Ревность гнездится у меня между ребер, горчит под языком. Она показывает мне видео с ним. Майкл выглядит старше, но все еще красив в своих очках в прозрачной оправе. Он говорит, что рад ее видеть, и от его тона у меня желудок переворачивается. Упоминает и меня, говорит что будет здорово повидаться, учитывая все обстоятельства, и на мгновение я забываю о ревности. Вот он снова передо мной – мальчишка, смеющийся, запрокидывающий голову… Этот его громкий смех, такой заразительный, что невозможно удержаться, даже если пытаешься дуться…

Блейк предлагает нам вместе прогуляться по лесу, прочистить мозги. А еще она более ли менее точно определила места нескольких смертей и исчезновений.

– Имеет смысл их проверить.

Идея провести с ней весь день покоряет меня. И я так хочу загладить вину за то, что ворвался к ее матери утром. Я почти забываю о Ликетисплит, забываю о песне. И мимоходом упоминаю о странном старике.

Блейк замирает.

– Не хватает зубов? С маленькой шляпкой, и он ее носит примерно вот так, – взмахивает рукой, – примерно так высоко?

Киваю, да это он.

Она бледнеет. На мгновение замолкает и съеживается. Проводит рукой по спутанным волосам, ища успокоения.

– Это отец Джейн.

Он выглядит совсем не так, как в ту ночь. Образы наполняют мою голову: обрушение, попытка вытащить ее, хруст кости об металл, скрючившееся тело на траве, тяжелое дыхание. Помню, как Блейк держала ее, пока не приехала скорая, помню, как я ничего не мог сделать, только судорожно вдыхать, проваливаясь в панику, умирая от мысли, что не смогу дышать…

Мы собираем немного еды и воды в дорогу. Выходим из дома.

Это странно, но весь город как будто выходит посмотреть на нас, бредущих к лесу. Пожилые женщины и мужчины стоят у окон своих спален, провожая нас взглядами, дети выходят на дорогу, люди неподвижно смотрят на нас из своих машин.

Стайка детей гоняет потрепанный мяч по дороге впереди, взметая вихри сухих листьев и напевая:

Веди ты себя хорошо или, что ж,

Им до бешенства будет обидно.

Ему интересно, куда ты идешь,

Ликетисплит любопытно.

Телефон Блейк жужжит. Это Майкл. Звонит по видеосвязи.

Она берет трубку и включает громкую связь. С его стороны просто черный экран. Мы ждем некоторое время, может быть он поймет и все поправит, он безрезультатно. Она хочет прервать звонок…

– Подожди. Послушай.

И мы слушаем. Прижимаем динамик к ушам, и наконец слышим, как он говорит сам с собой. Слышим бешеный монолог. Слова льются из него, будто сами собой, но мы улавливаем только обрывки фраз.

…они ошибаются, они ошибаются, они ошибаются, они думают, что язык и жизнь, реальность различны, но это не так, это не так, не так, они всегда были одинаковы, мы не можем понять всего без языка, ты должен понять, язык текуч, он меняется, мертвые видят сны, а воры общаются на гаттере, и этот город, этот город, он поет, поет, поет…

Мы кричим в телефон, надеясь, что громкий звук из кармана привлечет его внимание, вырвет из морока. Что-то в том, как слова просто сыпятся из него безумным потоком сознания, выводит меня из себя. В этом просто нет смысла!

…город поет, он всегда пел, город, построенный кровавыми руками, построенный кровавыми руками…

Мы кричим еще громче, через бормотание прорывается шорох и возня. Майкл. Теперь мы видим его лицо. Черт, он вообще не похож на человека, которым был пару дней назад, человека с видео, которое показывала Блейк. Выглядит дерьмово. Фиолетовые синяки под глазами, сальные волосы, лицо блестит от пота. Он видит нас. Его глаза расширяются и тут же мечутся куда-то в сторону, – он что, за рулем? – и снова возвращаются.

– Вы звонили?

– Майкл, это ты нам позвонил. Карман набрал.

– Как давно?

– Не знаю, мы слушали твое бормотание, сколько? Пару минут.

Его лицо становится еще бледнее, если такое вообще возможно. Майкл прикусывает нижнюю губу.

– Я бормотал? Бессвязно? – Он съезжает на обочину. – О чем я говорил, Блейк? О чем?

– Я не знаю, о языке? О пении? Это был просто поток сознания.

Я наблюдаю, как паника расползается по его лицу, как погружаются в нее глаза, уголки рта…

– Господи. Блядь.

Раздаются звуки возни, как будто что-то рвут и режут, Майкл скрывается из кадра. Блейк смотрит на меня сморщившись.

А потом он снова садится. Нижнюю часть его лица пересекают две толстые полосы черной изоленты. Рот Майкла, который он полон решимости держать на замке, теперь намертво заклеен. Мы не можем найти слов, остается только смотреть, как он кивает нам. Лицо, исполненное паник белеет с экрана телефона. А потом он вешает трубку.

И пишет секундой позже:

11:23: объясню позже, привез книги.

А затем:

11:23: берегите себя.

***

Затянутое тучами небо тускло сияет над деревьями. Корни сливаются с землей, будто лес- один огромный организм. Мы бредем сквозь него по знакомой тропинке через Бекфордову падь, пока не доходим до места первой смерти. Ханна Блоттон. Теперь оно покрыто полевыми цветами, сиреневыми и бледно-голубыми каплями цвета на фоне серых камней.

Некоторое время мы просто стоим в тишине, не зная, с чего начать, что искать.

– Эй, – Блейк зовет меня.

Мне нравится как она сейчас говорит: приглушает голос, будто пытается отдать дань уважения лесу вокруг нас.

Блейк присаживается на корточки и показывает на что-то пальцем.

Там, посаженный как семечко, из лесной подстилке торчит зуб.

Молочно-белый.

Блейк поднимает его и опускает в карман, и в это момент мы замечаем пожилую пару, идущую по тропинке к городу. Они синхронно кивают.

А потом я слышу песню, которую они тихо напевают:

Новый год, новое семя,

Дерзкая белая косточка.

Не сходи с тропы все время,

Ликетисплит одиночка.

Внезапно отчаянное желание выбраться из леса захлестывает меня. Эта песня… она будто преследует меня, она будто описывает окружающий мир. И когда пение затихает, я кожей чувствую, как лес поворачивается ко мне спиной, как надвигаются деревья и углубляются тени.

– Надо уходить.

Блейк кивает.

И чем дальше мы идем, тем больше замечаем зубов, белеющих среди палой листвы, просвечивающих сквозь грязь. И мы понимаем, что вся земля усыпана ими, этими новыми семенами.

Ускоряемся. Звуки, несуразно преувеличенные, эхом бродят среди ветвей. Шелест, жужжание… Страх прокладывает путь вверх по позвоночнику, прямо к затылку.

Когда мы успели зайти так далеко?

Здесь есть что-то, кто-то. Оно наблюдает за нами, выглядывает из-под корней, из-за камней, прячется в прелой листве. Мы идем. Клянусь, я то и дело слышу шаги: треск мелких веток или сухой скрежет коры, по которой прошлась чья-то нога. Что-то идет позади нас.

Но, в конце концов, лес редеет. Мы выходим в город. И оба, я думаю, втайне выдыхаем с облегчением.Втайне потому, что не хотим признавать, насколько нам было страшно.

Вскоре мы уже снова дома у Блейк. Обедаем, обсуждаем ее записи и найденные зубы. Приходим к выводу, что нужно будет глубже изучить историю города. И говорим о том, что нужно порыться в местной библиотеке или в интернете, когда Блейк вдруг получает сообщение:

19:25: На Бекфорд-роуд.

Это должно быть Майкл.

А затем:

19:26: помогите

И теперь ее телефон жужжит не смолкая, принимая сообщение за сообщением – всего одно слово, повторяющееся снова и снова…

19:26: помогите

19:26: помогите

19:26: помогите

19:26: помогите

19:27: помогите

19:27: помогите

Бросив все, мы выбегаем из дома.

– Какой самый короткий путь?

Блейк морщится и нехотя отвечает, глядя мне прямо в глаза:

– Через лес.

Блядь.

И мы идем. И возвращаясь в лес снова видим их. Фигуры подходят к окнам, выглядывают из-за углов, бесконечная череда бледных лиц…

Они идут к нам и поют в унисон:

Слова ты слышал, знаешь правду,

Теперь все проясняется.

Он ждал терпеливо, теперь идет,

Ликетисплит сейчас явится.

~

Оригинал (с)Max-Voynich

Если вам нравятся наши переводы, то вы можете поддержать проект по кнопке под постом =)

Огромное спасибо всем, кто помогает проекту, вы делаете жизнь нескольких людей чуть лучше!

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевели Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.