Привет, я Noado и я пишу авторские посты о мотоциклах.
По мотоциклетным СМИ как пожар-верховик несётся новость о том, что BMW хочет выкупить KTM, находящуюся на грани банкротства. Сегодня, 25 февраля, должно пройти голосование Клуба Кредиторов о плане, который позволит спасти компанию. Поэтому сейчас слегка преждевременно говорить о том, что будет с КТМ, но мы узнаем это буквально сегодня.
Ремарка для не-мотоциклистов: кто такие BMW вы знаете. Они много лет клепают мотоциклы, они крупный производитель в европе, у них есть и модели с уклоном в бездорожную эксплуатацию, но эти модели не хватают звёзд с неба как спортивные снаряды. KTM - наоборот. Это Австрия, они клепали мотоциклы для спортивных дисциплин, связанных с эндуро и скорее из них вышли в гражданские мотоциклы. Их мотоциклы эмоциональней, задорней, более спортивного толка, но и обслуживания требуют более капризно. И последнее время у компании проблемы хотя они умудрились выпустить флагман, в классе опережающий именно по спортивности всех конкурентов. Ещё раз напомню, речь про эндуро, "спортивность" не в смысле гонок.
Три месяца назад компания KTM взяла отсрочку на 3 месяца, чтобы остаться на самоуправлении и придумать план, который устроит кредиторов. Альтернатива - процедура банкротства. Основной вопрос - где найти деньги сейчас, чтобы покрыть обязательства и дальше выбираться из ямы. Сейчас владелец выхлопных систем Remus Штефан Цёхлинг и Bajaj собрали 900 млн, но этого мало, общая сумма там порядка 2 млрд. И тут BMW предлагает кредиторам полностью покрыть все долги и, фактически, выкупить компанию. По плану Баварского концерна дальше будет перенос производства KTM в Индию, при чём не в Bajaj а на заводы TVS, построенные в партнёрстве с BMW. А это минус европейские контракты и рабочие места. Научно исследовательский центр BMW просто заберут целиком в Мюнхен, в своё подразделение разработки. Дальше вывод компании с биржи и производство мотоциклов для спорта в малой и средней кубатуре. Флагманские модели будут производиться под брендом BMW. Большой бизнес, ничего личного. Интерес BMW понятен, KTM для них конкуренты. Клубу Кредиторов это предложение интересно тем, что закрывает вопрос долгов сразу и полностью. А вот как к этому отнесутся мотоциклисты - вопрос отдельный. Очень интересно, чем закончится этот день, слушания начнутся в 11 по Москве.
Послесловие
У меня есть ТГ-канал с анонсами, новостями и краткими очерками, которые слишком малы для полноценных постов, а теперь его дублирует и ВК. Спасибо всем, кто поддерживает творчество.
Наш турагент был прав: виды на Северо-Западе Канады стоили того, чтобы отправиться в поход. Бекки, Роб, Софи и я шли по туристической тропе до самого заповедника Наханни, но после этого решили спуститься вниз по реке. Маршрут нам подсказала канадская пара, с которой мы познакомились в хостеле недалеко от Ураниум-Сити. Нам пообещали, что мы будем единственными людьми за последние сто лет, которые увидят эту удаленную тропу. Если бы я тогда знал, куда они нас отправляют, я бы убил их обоих на месте голыми руками.
Тем утром все было хорошо. Мы проснулись и, как обычно, принялись суетиться в лагере. Бекки развела костер, а Роб сварил кофе. Мы с Софи сняли свою палатку, потом Бекки и Роба. Через тридцать минут после восхода солнца мы уже позавтракали и были готовы отправиться в путь. Даже в начале лета на Северо-Западе может быть холодно. Однако мы вчетвером были в прекрасной форме, с достаточным запасом провизии, отличным уровнем подготовки и с багажом опыта.
Природа в Национальном парке Наханни была потрясающей. Массивные красные дубы и березы тянулись к небу, угрожая зацепиться за облака. Их корни переплетались между собой, образуя жесткие сплетения, которые проверяли наши ботинки и нашу сосредоточенность на прочность. К западу быстро и спокойно текла река Наханни, ее глубокие воды были полны жизни. Мы последовали за ней в глубь долины, которая разделялась острым сине-белым горным хребтом.
Долина Наханни имеет обидное прозвище: Долина безголовых людей. Но мы не собирались проводить слишком много времени в ней. Местные гиды нарисовали для нас карту, которая должна была привести в отдаленную долину, расположенную между Наханни и близлежащей горой. Это было небольшое, но красивое место, полное ледяных ручьев, форели, сосен и мягких зеленых полей. Так нам сказали супруги из Ураниум-Сити.
Нам потребовалось почти все утро, чтобы найти начало «скрытой» тропы, ведущей из долины. Роб первым заметил вытоптанный кустарник, обозначавший начало окольной дорожки. Здоровяк подскочил, как маленький ребенок, и закричал.
– Сюда, Джимми, – крикнул он мне. – Кажется, я нашел Дорогу из желтого кирпича.
Бекки хихикнула и поспешила к нему. В то время как Роб был размером с настоящего медведя, его жена едва достигала пяти футов даже в сапогах. Мы с Софи вместе пошли к тропе. Погода была прекрасной и ясной, но в тени долины становилось все холоднее. Роб вел нас по тропе, его длинная дубовая трость стучала в такт беззвучной песне, которую он напевал. Тропинка была настолько узкой, что нам пришлось идти друг за дружкой. Бекки шла следом, делая снимки каждые несколько минут, пока мы поднимались к вершине долины. И наконец, Софи, а за ней я.
Пока мы шли, температура продолжала падать. Длинные послеполуденные тени простирались над нами, облака сгущались на сапфировом небе, пока не стали такими серыми и низкими, что можно было почти дотянуться до них. Мы шли около часа, прежде чем начались странности. Девушки обсуждали, как лучше развести костер, когда Софи замерла на месте.
– Мы уже проходили мимо этого дерева, – сказала она, указывая в сторону от тропы, на дуб, пораженный молнией.
Мы вчетвером замерли. Ветер снова усилился, заставляя деревья по обе стороны тропы гнуться.
– Это дерево кажется мне знакомым, – сказал я.
Дуб был высотой футов тридцать, с голыми ветвями и выжженным узором по стволу.
– Не думаю, – сказал Роб. – Мы поднимались практически по прямой. Не может быть, чтобы мы петляли.
– А вот рубец от молнии, - пробормотала Софи.
– Здесь много деревьев, наверное, в них бьют молнии во время бурь, - сказала Бекки. – Давайте продолжим идти. Держу пари, через час мы перевалим через ближайший хребет и сможем отдохнуть.
В течение следующих трех часов мы еще дважды проходили мимо дуба, в который ударила молния. В первый раз Роб попытался посмеяться над этим, сказав, что мы, должно быть, идем через лес молниелюбивых деревьев. Но в следующий раз, когда мы подошли к дубу, никто уже не смеялся.
Бекки осмотрела дерево и убедилась, что на нем есть метка, которую она нацарапала ножом во время предыдущего захода.
– Я не понимаю, - сказала она. - Я проверила компас. Мы постоянно движемся на запад. Как же мы вернулись назад?
– Думаешь, та парочка в городе направила нас по какому-то хитрому пути? - спросил Робби.
Я сильнее натянул воротник. Холод стал почти невыносимым, проникая через каждый оголенный участок кожи. Но хуже всего был постоянный ветер. Деревья колыхались в такт каждому порыву. Казалось, что они машут руками.
– Нам нужно вернуться, – предложил я. – Если мы просто повторим наши шаги, то выйдем в долину Наханни.
Софи посмотрела на облака в поисках солнца.
– Пока мы спустимся, уже стемнеет. Нам придется разбить лагерь в долине.
– Прекрасно, – пробормотал Роб. – В любом случае, других вариантов немного. Включай задний ход. Мы идем за тобой, Джимми.
Я кивнул и сделал глоток воды. После чего направился обратно по тропинке.
В этом не было никакого смысла. Как только мы повернули, чтобы вернуться к реке Наханни, мы перестали проходить мимо дерева молний. Вместо этого мы стали двигаться по кругу, проходя одну и ту же незнакомую местность снова и снова каждые пятнадцать-двадцать минут. Все шло как по маслу: то тропа вильнет, то мы пройдем мимо пары переплетенных деревьев, которых я не помню, то бесплодный участок без растительности, то небольшой пруд, которого совершенно не было, когда мы поднимались по тропе в первый раз.
– Что, черт возьми, происходит? – спросила Бекки, и в ее словах слышался оттенок паники.
Она заставляла нас останавливаться через каждые двести ярдов, чтобы проверить компас. Я наблюдал, как стрелка медленно вращается, двигаясь по часовой стрелке, хотя мы стояли на месте.
– Наверное, мы сошли с тропы, – сказал Роб, потряхивая своим компасом. – И, возможно, мы стоим над какими-то железными отложениями или чем-то еще, что может повлиять на магнитные поля.
Софи присела, глядя на замерзшую грязь.
– Мы буквально шли по своим следам обратно в долину. Мы все еще на тропе.
– Мы не можем… - огрызнулась Бекки. – Этого... этого просто не может быть.
Закончила она шепотом. Я прекрасно понимал, что она чувствует. Моя собственная связь с реальностью начала ослабевать. Деревья вокруг нас даже начали выглядеть неестественно. Они сгибались почти пополам при каждом порыве морозного ветра, а затем откидывались назад, и их ветви оставляли за собой четкий след. Облачность опустилась и слилась с поднимающимся туманом, оставив весь лес в густой дымке, которая, казалось, стремилась к тропе.
– Я устала, - внезапно сказала Бекки. – Ребята, я выдохлась. Мы можем отдохнуть?
Мы с Софи переглянулись, но Роб уже снимал рюкзак.
– Давайте сделаем перерыв на пятнадцать минут и просто переведем дух, - сказал он.
Софи облизнула потрескавшиеся губы.
– Через два часа стемнеет. Мы должны либо продолжать идти, либо найти место для ночлега.
– Нигде не видно равнины, – сказал я. – Только этот неприятный хребет, огромные деревья, и это озеро...
– Нельзя разбивать лагерь у озера, - сказала Бекки. Она сидела на своем рюкзаке. – В воде что-то есть, что-то не так. Разве ты не чувствуешь запах? – Я покачал головой, и она вздохнула. – Дай мне несколько минут отдохнуть, и мы сможем двигаться дальше. Либо мы найдем выход из долины, либо хорошее место для лагеря.
Мы с Софи осматривали местность, пока Бекки и Роб отдыхали. Мы тоже устали, но что-то, какое-то чувство, заставляло меня опасаться передышки. Туман был тяжелым и холодным. Просто идти сквозь него, казалось, истощало те крохи энергии и тепла, которые у нас оставались.
– Ты не пробовал вызвать помощь? – спросила Софи, когда мы отошли на несколько шагов от тропы, но все еще находились в поле зрения остальных.
Я кивнул.
– Уже три раза. Но сигнала нет.
– Джимми, нам нужно поскорее найти место для лагеря, иначе мы замерзнем.
– Я знаю. Этот ветер...
Деревья трещали теперь еще громче. Сначала они как будто приветственно махали руками, но теперь казалось, что они неистовствуют. Когда мы с Софи вернулись на тропу, нам потребовалась почти минута, чтобы разбудить Бекки и Роба. Оба заснули, сидя на своих рюкзаках.
– Мы не можем здесь оставаться, – сказала Софи. – Думаю, нам стоит сойти с тропы и разбить лагерь, сразу же, как только найдем подходящее место.
Стоило нам сойти с тропы, как земля раскисла под ногами. Это было похоже на прогулку по грязи, несмотря на то что грязь подмерзла. Земля тянулась за сапогами, ставила подножки, казалось, не желая отпускать нас каждый раз, когда мы пытались сделать шаг. Мы шли по густому, туманному лесу, казалось, даже ветки и корни тянутся за нами, хотят схватить нас. Когда мы добрались до небольшого ручья, все четверо опирались на трости.
– Я не могу идти дальше, - сказала Бекки, опускаясь на землю. – Мне очень жаль. Я просто не могу.
Софи помогла ей снять рюкзак.
– Все в порядке. Здесь, наверное, самое подходящее место для лагеря.
Я заметил, что у обеих девушек что-то не так с кожей. Она была потрескавшейся и серой, а лица - шершавыми. Посмотрев на Роба, я понял, что с ним происходит тоже самое. Я стянул перчатки и заметил, что моя кожа тоже стала серой и потрескавшейся.
– Нам нужно установить палатки,-- сказал я.
Из-за ветра было практически невозможно растянуть ткань палатки, а мерзлая земля сопротивлялась колышкам. Мы с Софи медленно, но упорно продвигались к цели, однако когда я взглянул на Роба с Бекки в их уголке между двумя деревьями, то заметил, что они практически ничего не сделали. Пара сидела, обнявшись, и оба спали. Странно, но в этот момент их кожа стала совершенно серой, а ноги, казалось, погрузились в землю. Я догадался, что это уловка тумана.
Софи поняла, куда я смотрю, и поспешила на помощь друзьям.
– Подожди, - сказал я, с трудом переводя дыхание. – Нам нужно... закончить... с палаткой... сначала. Потом... помочь.
Софи закусила губу, но кивнула. Кое-как мы установили палатку и залезли внутрь. Внутри было теплее, хотя ветер рвал и терзал нашу маленькую нейлоновую крепость.
– Я так устала, – сказала Софи, прислонившись к моему плечу. – Я так измотана.
Ее кожа была такой же, как у Роба и Бекки. Когда она сняла перчатки, то показалось что ее пальцы переплелись во что-то единое.
– Эй, эй, не спи, – умолял я, тряся Софи. – Мы не можем спать. Что-то ужасное... Софи? Софи?
Это было бесполезно. Ничто не могло заставить мою жену открыть глаза. Ее тело было застывшим и холодным. Я долго лежал, держа ее в объятьях. Почему у меня хватало сил на то, чтобы продолжать что-то делать еще какое-то время, я никогда не узнаю. В конце концов, когда Софи перестала дышать, я открыл дверь палатки, чтобы выглянуть наружу. Сквозь туман было трудно что-либо разглядеть дальше нескольких футов, но я увидел достаточно от того, что осталось от Роба и Бекки, чтобы непроизвольно закричать от ужаса.
Там, где должны были быть мои друзья, из земли поднималась пара переплетенных берез. В узлах и витках обоих деревьев все еще проступали человеческие черты - спящие лица, то тут, то там прикрытые клочками одежды. Закрыв палатку, я откинулся на спину. Взглянул на Софи.
Она быстро менялась. Ее кожа стала похожа на кору, тело вытянулось, шея удлинилась, ноги погрузились в грязь сквозь пол палатки.
– Софи? – спросил я.
Тень моей жены не ответила.
Сейчас я наблюдаю, как она, минута за минутой, становится все меньше похожа на человека. Я чувствую, как изменения происходят и со мной. Мои суставы затекли, поэтому я записываю все это так быстро, как только могу. Закончив, я положу дневник в непромокаемый пакет и брошу его в ручей. Надеюсь, его воды текут в реку Наханни, и кто-нибудь найдет этот мой последний рассказ о нас. Если вы читаете это, я знаю, что вы не поверите. Я бы тоже не поверил, до сегодняшнего дня. Но это правда.
Роберт и Ребекка Астрос. Софи и Джеймс Харден. Когда люди придут нас искать, они не найдут никаких тел. Только четыре березы, растущие на месте лагеря. В конце концов, боли, по крайней мере, не было. Я брошу эту книгу в ручей, а потом вернусь, прижму к себе Софи и усну.
Если вы когда-нибудь будете исследовать долину Наханни, не ходите по необозначенным тропам. Пожалуйста. Когда вы увидите, как деревья покачиваются на ветру, знайте, что это не приветствие.
Это предупреждение.
***
Я нашла этот дневник в магазине в Торонто. Похоже, он действительно прошел через все описанные в нем испытания. Кто-нибудь может подтвердить, есть ли какие-нибудь известные опасности в окрестностях долины Наханни?
Гугл говорит, что это жуткое место, но я бы хотела услышать о них от местных или тех, кто бывал там.
Я сидел в своем кабинете, глядя на пустой стул напротив. Тишина резала слух, а в голове крутился один и тот же вопрос: "Почему это опять случилось?" Клиент только что ушел, хлопнув дверью, а я остался один с ощущением, будто это я его подвел. Я — психолог с двадцатилетним+ стажем, человек, который вытащил сотни людей из эмоционального болота. Но в тот момент я думал: "Если бы я был внимательнее, он бы не сорвался. Это из-за меня". Знакомо? Если да, то добро пожаловать в мою реальность — реальность персонализации. И скажу честно: это место, где жить невыносимо.
Персонализация — это когнитивная ловушка, о которой я говорю с клиентами каждый день. Это когда ты берешь на себя ответственность за всё, что происходит вокруг, даже если не имеешь к этому никакого отношения. Погода испортилась? Это я не проверил прогноз и всё испортил. Друг сорвался на меня? Это я его довел. Мир катится в тартарары? Ну, ясно, я где-то облажался. Смешно? Только не тогда, когда ты в этом живешь. Сегодня я расскажу, как эта привычка чуть не раздавила меня — и как она, возможно, незаметно ломает вас.
Я помню тот день, когда впервые понял, что меня засасывает. Мне было почти тридцать, я только начинал работать терапевтом. Один из первых клиентов, скажем, Дима, пришел ко мне с депрессией. Он был закрытым, говорил мало, но я выкладывался по полной — штудировал литературу, строил планы, старался вытащить его. Через пару месяцев он пропал. Просто перестал приходить. А я решил, что это я виноват. "Я недостаточно хорош", — долбил мне мозг. "Будь я круче, он бы остался".
И вот парадокс: я, будучи сам КПТ-терапевтом, годами учивший других распознавать когнитивные искажения, не замечал, что происходит со мной. Я мог часами объяснять клиентам, как персонализация искажает реальность, но в своей голове я был слеп. Это было как смотреть на мир через кривое зеркало, не понимая, что оно кривое. Я просто тонул в чувстве вины и даже не задавался вопросом, почему я так думаю.
Каждый раз, когда что-то шло не так — спор с женой, провал на работе, даже пересоленный суп, — я находил способ ткнуть себя носом в это. Это было как инстинкт: случилось дерьмо — значит, я его заварил. Я не думал, что у Димы могли быть свои причины — долги, страх говорить, просто неподходящее время. Нет, я сделал это про себя. Так началась моя битва с самим собой.
Думаете, это касалось только работы? Нет, персонализация влезла в мою семейную жизнь, как таран, пробивая всё на своем пути. Мой брак трещал, и я был уверен, что это я всё испортил. Жена возвращалась домой уставшей? "Я её не поддерживаю". Молчит за столом? "Я ей надоел". Даже если она сама говорила, что день был тяжелый, я думал: "Если бы я был лучше, она бы не грузилась".
Помню один вечер — мы поругались из-за какой-то мелочи, вроде того, кто должен был вынести мусор. Она ушла спать, а я остался стоять на кухне, глядя в стену. Внутри всё кипело от стыда и злости. "Это я её довел", — стучало в голове. Я не видел, что у неё свои заботы, что она тоже человек, а не зеркало моих косяков. Нет, я взвалил это на себя. И знаете что? Это не спасло нас. Это только всё усугубило.
На работе персонализация стала моим личным кошмаром. Каждый клиент, который не возвращался, каждая сессия, где я чувствовал, что мог бы дать больше, — всё это било по мне как молотком. Я начал сомневаться в себе как в профессионале. Помню одного парня, Андрея. Он пришел с паническими атаками, и мы работали почти год. Он стал реже бояться, начал жить нормально, даже устроился на работу. А потом — бац, срыв. Один плохой день, и он снова закрылся от всех, включая меня.
Я не спал ночами, прокручивая в голове каждую нашу встречу. "Где я налажал? Почему не заметил, что он на краю?" Я не думал, что у Андрея своя жизнь — семья, стрессы, может, просто химия в голове подвела. Нет, я решил, что это я его уронил. В какой-то момент я реально задумался: "Может, ну его, эту терапию? Если я не могу всех вытащить, зачем я здесь?"
Но самое паршивое — это как она добралась до моего тела. Постоянная вина — это не просто мысли, это отрава, которая разъедает изнутри. Я перестал спать — ночи превратились в бесконечный разбор полетов. Утром башка трещала, днем я заливался кофе, чтобы не вырубиться, а вечером не мог выдохнуть — ведь я "не заслужил". Желудок скручивало от каждого стресса, а сердце колотилось, как будто я на ринге.
Однажды я попал к врачу. "У тебя хронический стресс, мужик", — сказал он, ткнув в мои анализы. "Если так пойдет, жди инфаркта". И тут меня пробило: я сам себя гроблю. Я беру на себя всё, что не могу контролировать, и это меня добивает. Но как выключить эту чертову машину внутри головы?
Спасение пришло оттуда, откуда я его ждал меньше всего — от моей собственной профессии. Я решил повернуть свои же инструменты против себя. В КПТ есть простая штука: ставь свои мысли под сомнение. Я начал спрашивать себя: "Докажи, что это ты виноват". Каждый раз, когда персонализация лезла в голову, я брал её за шкирку и требовал факты. "Какие улики, что ты это завалил?" Возьмем Андрея. Я взял листок и расписал всё. Он сорвался после стресса на работе — факт. У него была долгая борьба с паникой — факт. Я не мог управлять его жизнью — тоже факт. А где доказательства, что я виноват? Нету. Это была просто моя привычка всё на себя вешать.
Я стал ловить себя на этом снова и снова. Жена в плохом настроении? "А что, если это не из-за меня? Может, у неё свой груз?" Клиент пропал? "У него своя дорога, и я не бог, чтобы её строить". Это было как бой с самим собой — мозг брыкался, цеплялся за старое. Но я не отступал. А еще я понял, что мне нужна помощь извне. После того, как я начал работать над собой, я стал очень внимательно относиться к работе с супервизором. Я записывался на сессии, разбирал каждый случай, каждую свою реакцию. Это стало моей опорой — и я продолжаю это делать по сей день. Супервизор помог мне увидеть, где я беру лишнее на себя, и научил отпускать то, что не в моей власти.
И вот что я скажу: это работает. Не сразу, не гладко, но работает. Я начал замечать, как мир вокруг становится легче. Я перестал просыпаться с ощущением, что должен всем оправдания. С женой мы стали ближе — я больше не видел в каждом её взгляде приговор себе. На работе я стал смелее — перестал бояться "провалиться", потому что понял: провал клиента — это не мой провал.
Но главное — я нашел покой. Не тот, что от обстоятельств, а тот, что внутри. Я понял, что не должен тащить весь мир на себе. И вы тоже не должны. Персонализация — это не просто косяк в голове, это клетка, которую мы сами себе строим. И ключ от неё — у вас в руках.
Если вы читаете это и видите себя — если вы вините себя за погоду, за чужие нервы, за то, что не можете всё починить, — остановитесь. На секунду. Спросите себя: "А что, если это не я?" Это страшно, знаю. Отпустить персонализацию — значит отпустить иллюзию, что ты всемогущ. Но это и свобода. Свобода жить, дышать, быть собой, а не боксерской грушей для чужих проблем.
Я прошел этот путь. Я дрался с собой, падал, вставал и в итоге выстоял. И я верю, что вы тоже можете. Потому что вы круче, чем думаете. И мир, поверьте, не развалится, если вы перестанете его держать.
Мои загребущие браузерные руки добрались до починки Theme Hospital. Всё откладывал из за ее плохой производительности и проблем с мышкой. Теперь всё работает как надо. Релиз на этой неделе. А пока что бесплатно доступна на boosty с инструкцией по запуску для нетерпеливых 🔥
Бывает же, идёшь по улице, видишь знакомого, машешь ему
рукой, а он — ни малейшей реакции. И всё. В голове мгновенно разворачивается
драматический спектакль: "Он на меня обиделся!", "Я ему
неинтересен!", "Наверное, я что-то не так сказал в прошлый раз!".
Или ещё один вариант: отправил сообщение, прошло десять минут, а ответа нет. И
мозг уже услужливо подсовывает варианты: "Он меня игнорирует",
"Я его достал", "Всё, дружбе (отношениям, работе, жизни, миру)
конец!". Знакомо? Добро пожаловать в мир когнитивного искажения под
названием "домысливание".
Что это за зверюга такая?
Домысливание — это когда мы додумываем за других, уверены в
их мотивах, мыслях, намерениях, не имея на это ни малейших фактов. Это такой
психологический «глюк», который заставляет нас видеть в людях то, что мы боимся
увидеть. Особенно если самооценка у тебя так себе или тревожность зашкаливает.
Два главных варианта этого когнитивного искажения, которые
ну очень часто встречаются у людей:
Чтение мыслей — это когда ты считаешь, что знаешь, о
чём думает другой человек, хотя он ничего не сказал. Например, коллега
хмурится, и ты сразу решаешь, что он недоволен твоей работой (а у него просто
несварение или нос зачесался).
Пророчество о будущем — ты предполагаешь, что точно
знаешь, чем всё закончится. "Я приглашу её на свидание — она
откажет", "Я попробую новый проект — у меня не получится",
"Я скажу что-то на совещании — все будут язвить над моей нелепостью".
Почему же мозг так делает? Да потому что он ленив, и потому
что ему важнее выживание, а не объективная реальность. Мозг работает по
принципу энергосбережения: анализировать факты и проверять гипотезы — долго, а
вот быстро додумать ситуацию на основе предыдущего опыта — легко. Чем быстрее
мы делаем выводы, тем больше у нас шансов (по мнению мозга) вовремя
среагировать на угрозу. Вот только в современном мире реальные угрозы —
редкость, а вот ложные тревоги — на каждом шагу.
Плюс, если человек склонен к тревоге или низкой самооценке,
его домысливания, как правило, идут по негативному сценарию. Потому что
"готовься к худшему, вдруг выживешь". И вот мы уже живём в мире, где
все на нас обижены, все нас оценивают, всё идёт не так, а будущее — мрачнее
ноябрьского утра в Питере.
Хотите расскажу как это влияет на жизнь? Если человек
уверен, что его никто не любит, что его мнение никому не интересно, что все его
тайно ненавидят, он будет строить хорошие отношения? Конечно, нет. Он будет
замыкаться, раздражаться, защищаться, нападать на других в ответ на свою
собственную фантазию. Представляете какая красота: сам придумал, сам поверил и
сам героически сражаешься.
Вот несколько классических примеров, как домысливание ухудшает
жизнь:
В отношениях. "Он поздно пришёл домой — точно
изменяет". "Она не улыбается — разлюбила". Итог? Постоянные
допросы, ссоры, ревность, подозрения. И даже если до этого всё было нормально,
такие реакции реально могут разрушить даже многолетнюю связь.
На работе. "Шеф не похвалил — значит, я работаю
плохо". "Коллеги шепчутся — обсуждают меня". Стресс,
нервозность, заниженная самооценка, отсутствие инициативы, прокрастинация.
Красота!
В общении с друзьями. "Он не перезвонил — ему на
меня плевать". "Она не позвала меня на встречу — я ей больше не
нужен". Вместо того чтобы спросить напрямую, человек просто обижается и
отдаляется, веря в собственную выдумку.
Представь, что человек идёт в кафе с друзьями, а один из них
кажется рассеянным и мало разговаривает. Наш герой начинает думать: "Он
меня больше не уважает, ему со мной скучно, я ему неинтересен". В
результате он становится напряжённым, ведёт себя холодно, а может, даже уходит
пораньше, обижаясь. На следующий день он решает не писать этому другу, ведь
"он сам бы написал, если бы хотел общаться". А друг, между тем,
переживал из-за проблем на работе и даже не догадывался, что его поведение
восприняли как игнор. Итог? Потерянная дружба, обида на пустом месте, ненужные
страдания.
Как же перестать додумывать за других?
Всегда проверяй факты
Когда в голову приходит очередное "Он меня
ненавидит", спрашивай себя: "Какие у меня есть реальные
доказательства этого?". Если единственный аргумент — "Мне так
кажется", значит, это домысливание.
Замедляйся
Домысливание — это автоматическая реакция. Чтобы её поймать,
нужно научиться останавливаться. Как только мозг начинает сочинять очередную
трагедию, делай паузу и спрашивай себя: "А есть ли другие объяснения?
Может, он просто устал? Может, у него проблемы? Может, я просто
ошибаюсь?".
Не стесняйся уточнять
Вместо того чтобы мучиться догадками, можно просто спросить:
"Ты сегодня выглядишь грустным, всё ли в порядке?" или "Я не
уверен, правильно ли понял ситуацию, можешь пояснить?". В 99% случаев
окажется, что твои догадки были далёки от реальности.
Представь обратный сценарий
Если ты уверен, что "коллеги шепчутся обо мне",
попробуй подумать: а могло ли быть иначе? Может, они обсуждают отпуск? Может,
вообще не о тебе говорят? Если есть хотя бы один другой вариант — значит, ты не
экстрасенс, а всего лишь человек, который ошибается.
Используй принцип "так ли это важно?"
Даже если твои предположения верны, спроси себя: "А что
это вообще меняет?". Вот, допустим, ты прав, и человек правда чем-то
недоволен. Что дальше? Ты от этого умрёшь? Мир рухнет? Иногда лучший способ
справиться с домысливанием — просто отпустить ситуацию.
Домысливание — это ловушка, в которую легко угодить, но из
неё можно выбраться. Важно осознавать, что наши мысли — это не ФАКТЫ. Они могут
быть ошибочными, преувеличенными, нелогичными. Чем больше мы учимся
останавливаться и проверять реальность, тем легче нам становится жить.
Осознанное отношение к своим мыслям позволяет строить более здоровые отношения,
сохранять спокойствие и избегать ненужных конфликтов. Следует помнить, что
реальность часто гораздо проще и добрее, чем наши надуманные страхи. Освободившись
от привычки додумывать за других, можно научиться жить легче, радостнее и
увереннее, а главное, адекватно реагировать на мир вокруг. Задавайте чаще себе
вопрос: «С чего это я взял, что это именно так, как я думаю? ».
P.S - Мой любимый анекдот,
который я рассказываю своим клиентам, которые подвержены "домысливанию":
Мужик решил пельмени делать, купил мяса, теста, а дома мясорубки
нет.
Пошел к соседке сверху и по пути думает:
"Вот приду, попрошу мясорубку. Она спросит, зачем, а я
скажу, что пельмени собираюсь делать. Понятно, надо будет пригласить ее к себе
на пельмени. Она согласится и придет. Поедим пельменей, потом чайку попьем,
потом еще чего-нибудь покрепче, а потом она у меня на ночь останется".
Подошел к двери, нажал звонок, ждет и думает дальше:
"Так вот раз, потом другой, потом она совсем ко мне
переедет, поженимся, детей заведем. А потом начнем ссориться, разведемся, суды,
алименты, скандалы..."
Соседка дверь открывает, а он ей:
- Да иди ты на х.. со своей мясорубкой!
А она закрывая двери "да у меня и мясорубки-то
нет..."
«Зомбиток» – песня, отодвинувшая рамки привычного звучания: сплетя рок и дерзкий панк Уот с мощной электронной музыкой Celekey воедино.
Через иронию и сатиру затрагиваются тёмные уголки современного
общества, где поиск мгновенного удовольствия погружает в трясину
зависимостей, отсутствию «глубины» и крайностям.
Выраженный экспериментальный подход: совмещение
экстрим-вокала, чистых голосовых партий и рэп-речитатива - вам точно
запомнится и заставит ваше сердце биться чаще.
Настройте свои динамики: погрузитесь в мир настоящей звуковой революции, ведь «Зомбиток» – это не просто музыка, это жесткий и провокационный комментарий нашим реалиям.
Жанры: Drum'n'base; Punk; Rock Буду рад вашим оценкам)) 🤘
Это был обычный час пик в метро. Толпа людей, шум, гул, все куда-то спешат. Ты стоишь на платформе и наблюдаешь за тем, как люди высыпались из вагонов, словно река, которая несет свои воды. Каждый из них занят своим делом, каждый спешит по своим заботам. И тут тебя осенило: а что если твои мысли — это те же самые люди? Те же самые потоки, которые просто проходят мимо тебя, не требуя от тебя участия?
Это может стать одним из самых важных моментов в твоей жизни. Ты начинаешь понимать, что борьба с мыслями — это то же самое, что пытаться остановить каждого человека на этой платформе и начинать расспрашивать его о жизни. Представь себе эту картину: ты стоишь среди сотен людей, и каждый из них — это твоя мысль. Ты начинаешь задавать вопросы, пытаешься понять, почему они здесь, что хотят сказать. Но ведь это невозможно! Мысли, как и эти люди, имеют свою цель, свое направление. Они просто идут своей дорогой, и твоя задача — не мешать им.
Когда встречаешься с пациентами, часто сталкиваешься с тем, что многие из них буквально "застревают" в своих мыслях. Они фиксируются на каждой эмоции, каждом смысле, который несет их мысль. Им кажется, что если они перестанут думать об этом, если позволят мыслям просто быть, то что-то ужасное случится. Но я всегда говорю им: «Посмотри на этот поток людей в метро. Разве ты можешь контролировать каждую из этих жизней? Нет. Так почему ты считаешь, что сможешь контролировать каждую мысль?»
Мне нравится эта метафора, потому что она так наглядно показывает, как важно просто позволить мыслям течь. Не нужно бороться с ними, не нужно пытаться изменить их или остановить. Просто наблюдай, как они проходят мимо тебя. Позволь им быть. Позволь им идти своей дорогой. Потому что, как только ты перестанешь цепляться за каждую мысль, как только перестанешь пытаться разобраться в каждом ее смысле, ты почувствуешь невероятную легкость. Это как будто ты выплыл из толпы на платформе и теперь можешь спокойно наблюдать за всем происходящим со стороны.
Когнитивно-поведенческая терапия (КПТ) помогает тебе понять, что твои мысли — это всего лишь мысли. Они не обязательно правдивы, не обязательно значимы. Иногда они просто возникают, как люди на платформе метро, и исчезают так же быстро. Важно научиться замечать эти мысли, но не застревать в них. Узнавать их, но не позволять им управлять тобой. Это может быть трудно вначале, особенно если ты привык воспринимать каждую мысль как нечто важное, требующее твоего внимания. Но поверь мне, практика принятия мыслей как естественного процесса может кардинально изменить твою жизнь.
Я видел это своими глазами. Сколько раз мои пациенты приходили ко мне с тяжелыми мыслями, с чувством, что они не могут справиться с тем, что происходит у них в голове. Но стоит им начать применять этот подход, как они начинают чувствовать себя легче. Они перестают бороться с мыслями, перестают пытаться их контролировать. И в результате — мир вокруг них становится более спокойным, более управляемым.
Так что, если ты сейчас чувствуешь, что твои мысли становятся слишком громкими, слишком настойчивыми, попробуй сделать вот что: представь себя на этой платформе метро. Смотри, как мысли проходят мимо тебя, как люди, которые идут по своим делам. Не останавливайся ни на одной из них, не пытайся понять каждую. Просто позволь им идти. И ты увидишь, как твой внутренний мир станет более гармоничным, более спокойным.
Ведь мысли — это всего лишь мысли. А ты — хозяин своей жизни.
Сегодняшняя статья появилась на свет, благодаря одной участнице моего канала, за что я ей очень благодарен. Уверен что статья будет полезна всем тем, кто интересуется темой психологии и ментального здоровья в целом, ну или тем, кто столкнулся с этой неведомой хренью и очень сильно испугался.
Сонный паралич.Звучит как название дешевого ужастика, но если ты хоть раз с этим сталкивался, то знаешь — никакого дешевого тут нет. Представь: ты проснулся, но не можешь пошевелиться. Грудь будто придавило бетонной плитой, а в углу комнаты темный силуэт. Он молчит. Ты тоже. Сердце колотится так, что кажется, оно сейчас выбьет грудную клетку изнутри. Ты пытаешься заорать, но твое тело — как застывшая статуя. Адреналин зашкаливает, в голове одна мысль: «ЧТО ЗА ЧЕРТ?!»
Ну что, мурашки пошли? Отлично. Давай теперь разберемся, что это было: за тобой уже черти прискакали, паранормальное явление или банальный сбой твоего мозга?
Что же такое сонный паралич?
Сонный паралич — это состояние, при котором человек просыпается или засыпает, но не может двигаться или говорить. Обычно это длится от пары секунд до нескольких минут. А если тебе «повезло», то еще и галлюцинации в комплекте: зловещие тени, голоса, ощущение чужого присутствия.
Наш мозг умеет подкидывать сюрпризы, особенно если ты в стрессе или хронически не высыпаешься. В момент засыпания или пробуждения тело остается парализованным — такая вот встроенная функция, чтобы ты не размахивал руками и ногами во сне и не нанес себе травмы. Но иногда система дает сбой: сознание уже включилось, а тело все еще «в режиме сна». Вот и весь фокус.
Обратим внимание на исторические корни: демоны или наука?
Сонный паралич — не новинка XXI века. Люди сталкивались с этим тысячелетиями и, конечно же, пытались объяснить по-своему.
Глянем в древние времена:
Египет:Жрецы верили, что во сне душа покидает тело. Если при возвращении она сталкивается с духами, человек не может двигаться.
Греция:У древних греков был Гипнос — бог сна. А его сын Морфей отвечал за сновидения. Они, наверное, не догадывались, что все это — проделки мостового отдела мозга (Варолиевого моста), но зато придумали крутую мифологию.
Средневековье
Европа: «Давление ночи» — так называли это состояние. Люди верили, что на грудь садится демон и душит человека. Кто-то видел ведьм, кто-то чертей. Вариантов было много, но результат один: паника.
Современные исследования
20 век: Ученые наконец-то взялись за этот феномен. Оказалось, что сонный паралич часто связан с нарушениями сна, например, нарколепсией.
Сегодня: Благодаря нейробиологии стало понятно, что это сбой в переходе между фазами сна. То есть никаких демонов. Ну, разве что твой собственный мозг любит пошалить.
Кто из исторических личностей мог страдать от сонного паралича?
1.Карл Юнг— великий психоаналитик. Описывал состояния ужаса, когда не мог двигаться. Возможно, его личный опыт помог ему понять человеческие страхи.
2.Генрих Фюзели— художник, написавший знаменитый «Кошмар», где на груди девушки сидит демон. Совпадение? Не думаю.
3.Древнеримские врачи— в текстах древнего Рима есть описания, подозрительно похожие на сонный паралич.
Как это работает на уровне мозга?
1.REM-атония— во время фазы быстрого сна твое тело парализуется, чтобы ты не размахивал руками во время сновидений. Иногда этот паралич остается даже после пробуждения.
2.Варолиев мост (pons)— отдел мозга, который регулирует фазу сна и бодрствования. Если он работает некорректно, случается сонный паралич.
3.Галлюцинации— из-за неполного пробуждения активируются зоны, отвечающие за страх и воображение. Вот отсюда и появляются «демоны».
Разбираем мифы
Миф 1:Сонный паралич — это атака потусторонних сил.
Нет, тебя не преследуют демоны. Это просто твоя нервная система решила «подшутить».
Миф 2:Это редкость.
На самом деле, около 8% людей испытывали сонный паралич хотя бы раз в жизни. Так что ты не одинок в своем кошмаре. Надеюсь тебе стало легче от этого осознания.
Миф 3:Это психическое расстройство.
Нет. Хотя сонный паралич может быть связан с нарколепсией, сам по себе он не означает, что у тебя проблемы с психикой.
Как снизить риск? Все настолько просто, что даже не удобно.
1.Режим сна: ложись и вставай в одно и то же время. Мозг любит предсказуемость.
2.Меньше стресса: чем спокойнее ты, тем меньше шансов, что мозг устроит тебе ночное шоу ужасов.
3.Отказ от кофеина и алкоголя перед сном (да и не только перед сном): это реально помогает.
4.Комфортная среда: тишина, темнота, удобная подушка. Чем лучше твой сон, тем меньше вероятность сонного паралича.
Дисфункциональные убеждения (обожаю), которые могут усугубить проблему
«Я должен все контролировать». Расслабься, ты не бог сна, мозг сам разберется.
«Отдых — это для слабаков». Поздравляю, именно так ты загоняешь себя в стресс, который провоцирует сонный паралич.
«Я всегда должен быть на 100% продуктивным». Нет, ты человек, а не машина. Позволь себе отдых, ничего страшного не произойдет.
Что мы имеем в сухом остатке
Сонный паралич — это не визит потусторонних сил или НЛО, как бы тебе не хотелось в это верить, а обычный сбой твоей нервной системы. Он возникает, когда мозг наполовину проснулся, а тело еще спит. Хочешь снизить вероятность — следи за режимом сна, отдыхай и не загоняй себя. И главное, не верь в страшилки (мистическое мышление).
Так что, если однажды ночью тебе покажется, что в комнате кто-то есть, просто помни: это не демон, а твой собственный мозг, решивший сыграть с тобой в хоррор-квест, по этому расслабься и досмотри эпизод до конца.
Вечно обламывается. Один из способов размножения. Сегменты валяются во всех соседних горшках в радиусе полуметра) В чате заслужил определенный авторитет, благодаря своей живучести и был прозван Валерой.
Сделал стратегия War Wind для игры в браузере. Можно сказать по заявкам из ваших комментариев.
На первый взгляд это клон Warcraft 2, но при детальном осмотре, игра намного глубже и продуманнее чем кажется.
Четыре уникальные расы, прокачка и инвентарь у каждого юнита, уникальные командиры-герои и живой мир на картах. Прорыв для жанра RTS в 1996 году. Через два года Близзарды перенесли половину механик отсюда в свой Starcraft. Особенно бросается в глаза раса уж очень напоминающая Зергов.
Том Кроссхилл (Tom Crosshill, ориг. Tom Kreicbergs) - латышский
писатель, взявший американский псевдоним, в прошлом - оператор АЭС,
литературный переводчик и даже рабочий цинковой шахты!
Мама,
Это Женя, твой сын. Сейчас я живу в замке с гномами! Когда ты сказала, что доктор Ольга заплатит много рублей за мальчика-помощника, я испугался, но не стал с тобой спорить. Я не хотел показаться эгоистом, ведь этими рублями ты смогла бы оплатить лечение в больнице, чтобы снова стать сильной. Теперь я счастлив, что поехал.
Доктор Ольга считает, что я должен писать обо всём, что происходит, в письмах, чтобы ты их читала и не волновалась. Мы не можем отправить фотографии, ведь у гномов нет фотокамер (глупые гномы), поэтому я просто всё подробно опишу.
Я заснул в большой комнате доктора Ольги, в красном здании университета, расположенном возле Ботанического сада. Мне на голову надели шлем, набитый проводами. Было много света и шума, как в той игре, что купил Диме его папа, а мне ты сказала, что мы не можем её себе позволить, ведь у нас нет папы и рублей. Затем свет исчез, а я оказался в замке.
Здесь всё совсем не похоже на Москву, за исключением, разве что, Красной площади. Каменные коридоры и симпатичные башенки с крышами, напоминающими грибные шляпки, большой зал со стеклянной крышей, через которую видно звёзды, когда темнеет.
Гномы живут в подвале. Они маленькие и зелёные, носят большие пушистые шапки с именами вроде «ГИП1», «ГИП2», «ГИП3». Они говорят, что это расшифровывается как «гномий пользовательский иннерфейс». Я попросил их принести еды, но они меня не поняли, только скакали вокруг, распевая песни. Мне кажется, Сулик умнее.
Ах да, Сулик тоже здесь! Доктор Ольга и ему шлем на голову надела. Поначалу он боялся гномов, но сейчас очень громко на них лает. Мы нашли место, где он может побегать – там есть трава и вода. Я рассказал доктору Ольге о липовом дереве за нашим зданием, где он предпочитает закапывать кости, и она посадила липовое дерево и на той лужайке. Ему это нравится.
Доктор Ольга не может сюда прийти, но она иногда с нами разговаривает. Её лицо появляется в стене, будто камень на самом деле мягкий и подвижный. Она ещё не объяснила, что я должен делать, но я обещаю, что буду стараться изо всех сил, мама!
Женя (твой сын)
***
Мама,
Это Женя, твой сын.
Мы хотим есть. У меня дела ничего, но Сулик скулит и ползает на брюхе по полу.
Доктор Ольга утверждает, что тут есть место с едой, и наша задача его найти, но у нас не получается, ведь дорога между этими местами постоянно меняется. Мы обходим весь замок по кругу и должны вернуться в ту точку, откуда начинали, но этого не происходит. Начинаем в месте для сна, приходим в место для прогулок. Начинаем в месте для прогулок, приходим в большой зал. Напоминает тот раз, когда я заблудился в Измайловском парке, и ты меня отругала, сказав, что я глупый мальчик, ведь любой может просто следовать указателям, только вот здесь их нет.
Доктор Ольга не помогает. Она отвечает, что если я обучу свой разум перебираться из места для сна в место с едой, а из места с едой – в место для сна, то тогда смогу отыскать и место с сокровищем. Я спрашиваю у неё, что это за место, но она не рассказывает. Надеюсь, она не считает меня глупым, как ты. Но, может быть, я действительно дурак. Возможно, Сулик голодный, потому что я недостаточно умный.
Женя (твой сын)
***
Мама,
Это Женя, твой сын.
Сулик отыскал место с едой! Мы находились в большом зале, и он убежал от меня, как на аттракционе с зеркалами – множество Суликов в разные стороны. Затем он тявкнул, прибежал обратно и потянул меня за штанину, множество Суликов в разные стороны. Затем он тявкнул, примчался обратно и снова потянул за штанину – на этот раз один. Когда я попытался последовать за ним, Суликов снова стало много, и я не знал, за которым идти. Затем он принёс мне банан, и я обрадовался, ведь вспомнил тот раз, когда мне достался банан на день рождения, но гномы отобрали его у меня прежде, чем я мог его съесть. Я побежал за ними, но гномы очень быстрые.
Я пожаловался доктору Ольге, а она заметила, что мне нужно быть более уступчивым. В конце концов, мне всего лишь восемь лет, проложенные мною маршруты совсем новые, и всё не так уж сложно, если даже у Сулика получается.
Доктор Ольга не знает Сулика. Он очень умный пёс. Я не могу переиграть его в прятки даже с открытыми глазами. Когда я вижу, как он убегает, повсюду так много Суликов, и это совсем не помогает. Но когда я его где-нибудь замечаю и пытаюсь поймать, то не могу угадать, куда он побежит и как быстро.
Гномы наблюдают, смеются и скандируют «гей-зен-берг! гей-зен-берг! гей-зен-берг!» Но я на них не сержусь. Мой Сулик умнее меня!
По-прежнему хочется есть.
Женя (твой сын)
P.S. Мама, ты поехала в больницу? Как ты себя чувствуешь?
***
Мама,
Это Женя, твой сын.
Мама, мне страшно. Гномы заставляют меня играть в игру, и бьют, если проигрываю. Это очень больно! Сулик пытается им помешать, но они и его бьют. А доктор Ольга не приходит, когда я её зову.
Это сложная игра. У гномов есть большой золотой ящик с двумя отсеками и бумажной стеной, но в этой стене нет двери. Они помещают меня в отсек у стены и оставляют там. На стене нарисован дракон, красно-чёрный. Гномы говорят, что я должен перебраться в другой отсек, иначе дракон меня съест.
Но дракон не прилетает. Позже гномы возвращаются и спрашивают, почему я всё ещё в этом отсеке? А потом бьют и заставляют попробовать снова.
Однажды я прорвал бумажную стену и перешёл в другой отсек, и они очень разозлились, ударили меня много раз и сказали, что так делать нельзя. Туннель, сказали они, воспользуйся туннелем, но пол такой твёрдый, а у меня нет даже лопаты.
Что мне делать, мама? Я знаю, что должен стараться ради тебя, но мне так больно!
Женя (твой сын, ожидающий письма от тебя)
***
Мама, дракониха прилетела. Она прилетела, и я так испугался, что прошёл сквозь стену, не повредив её. Только вот дракониха тоже пришла с другой стороны, и я не мог сбежать. Она меня обожгла! Она очень сильно меня обожгла, мама.
Прости, мама. Я уверен, что сделал что-то очень плохое, но не знаю, что. Пожалуйста, могу я вернуться? Я понимаю, что нам нужны рубли, но мне страшно. Мама, пожалуйста?
***
Мама,
Наверное, это Женя, твой сын. Я не уверен.
Здесь всё ненадёжно. Теперь я это понимаю. Всё существует и не существует. Дракониха помогла мне понять. Стена – не стена, если я повсюду.
Теперь я могу отыскать место с едой, если каждая часть меня отправляется на поиски. Не каждый находит место с едой, но одному всегда удаётся.
Не знаю, зачем я раньше находился целиком в одном месте. Думаю, все маленькие частички меня могли находиться в разных местах, но они отказывались. Они тянули в разные стороны, как в той истории с фургоном и лошадьми, поэтому оставались на месте. Теперь они все помирились, и я нахожусь повсюду, где хочу быть.
Ах да, доктор Ольга вернулась. Я злился из-за драконихи, но она успокоила меня, сказала, что всё в порядке, ведь скоро я смогу вернуться домой. Ты всегда велела мне держать рот на замке в присутствии незнакомых дядь и тёть, мама. Я очень стараюсь, но доктор Ольга мне уже не так нравится.
Она говорит, что мои маршруты поменялись. «Чудо табулы разы». Юный разум в состоянии научиться мыслить квантовиково в симуляции квантовикового пространства. Думаю, ей очень хотелось поговорить, ведь она рассказала и о том, как доказала реальность существования мозга какого-то Пенроза, но это глупо, ведь как может мозг быть ненастоящим. Затем её лицо стало очень странным, и она расплакалась. Я спросил, почему она плачет, а она ответила, что многие важные дяди и тёти очень обрадуются и поместят её имя в книжки, что, похоже, здорово, как попасть в книгу Рекордов Гиннеса за самый большой испечённый торт.
Но мне всё равно, мама. Я просто хочу вернуться домой.
Женя (возможно, твой сын)
***
Мама,
Мы – Женя, твой сын.
Все я нашли… Доктор Ольга просит меня писать яснее, ведь ты не сможешь понять. Поэтому ты мне не отвечаешь, мама? Прости. Я очень хочу получить от тебя письмо.
Я нашёл место с сокровищем. Оно на крыше, и звёзды прямо над головой. Сокровище – скрипучая металлическая штука размером с дом. Я понял, что это, как только увидел, ведь гномы стояли вокруг, держа шапки в руках и напевая «Сокровище, сокровище, сокровище!»
Не уверен, что это такое уж хорошее сокровище, если гномам приходится объяснять, что это такое. И Сулику оно не нравится. Я его подзывал, но он только лаял и не приближался.
В общем, мне сокровище показалось интересным. На нём столько ручек, за которые можно потянуть, оно напоминает огромного жёлтого ёжика с крутящимися бугристыми шестерёнками, которые каждый раз, как на них посмотришь, находятся в другом месте. Доктор Ольга призналась, что не понимает сокровище, ведь это квантовиковый мотор, требующий квантовикового мозга, но я могу его понять, ведь у меня именно такой.
Она права. Когда я повсюду одновременно, я сплетаюсь с сокровищем, и ручки становятся моими руками, будто я дирижирую оркестром, и я всё понимаю. Но когда это происходит, мне страшно, мама. В моих руках замок становится податливым, как пластилин, и я могу придавать ему форму.
Поначалу у меня выходило очень плохо, и я сломал место с едой. Отовсюду сыпались искры, и доктор Ольга сказала, что произошла перегрузка хэша, но я не знаю, почему, ведь я никогда не видел там картошки [прим.: hash – блюдо из рубленого мяса и картофеля с овощами]. Затем я научился растягивать замок так, чтобы у каждой тонкой стороны было уплотнение, и он не ломался. Я тянул и тянул до тех пор, пока через него не начинали просвечивать другие замки.
Мама, здесь много точно таких же замков, только каждый из них немного другой. Некоторые совсем другие. И когда я тяну ручки сильнее, то могу создавать проход в те, другие замки, дотягиваться до них и находиться во всех одновременно!
Доктор Ольга говорит, что я должен захватывать пространство и свет из других замков и приносить их сюда, чтобы дать нам больше энергии. Я это сделал, но мне кажется, в каждом из этих замков живут другие Жени и Сулики, и им это не понравилось, потому что раздался сильный шум и замок сильно сдвинулся, некоторые гномы закричали и выпали на землю. Теперь на их шапках зелёная кровь, и они больше не шевелятся.
Доктор Ольга попросила не волноваться, она говорит, что это всего лишь софтвирный глитч, и они всё равно неважны. Мне гномы не нравятся, но я считаю, что с её стороны это не очень вежливо. Сокровище причинило им боль, и всё по её вине.
Мне страшно, мама.
Женя (твой сын мы)
***
Мама,
Сегодня доктор Ольга велела мне использовать сокровище, чтобы выглянуть из замка в большую комнату, куда мы с Суликом отправились спать. Я подвигал ручками, чтобы растянуть воздух, и увидел нас, спящих на длинном столе – меня и Сулика. Вокруг работали тёти и дяди, а в центре комнаты стоял большой металлический ящик. Он гудел и сиял огоньками, когда я двигал ручками сокровища.
Мне кажется, что металлический ящик напоминает сокровище, только находится в Москве и не двигается. Когда я использовал сокровище и ящик начал издавать звуки, все тёти и дяди оживились и даже не испугались. Я думал, что я глупый, ведь мне было очень страшно.
Доктор Ольга велела мне использовать сокровище, чтобы открыть проходы в другие Москвы, как я открыл другие замки. Но когда я до предела растянул большую комнату, то увидел плохие, маленькие, быстрые штуки, которые вышли из металлического ящика. Они били Доктора Ольгу и всех остальных тёть и дядь, поэтому я остановился.
Тёти, дяди и доктор Ольга мне не поверили, потому что не видели плохие, маленькие, быстрые штуки. Доктор Ольга рассказала, что у них есть счётчики Гайгера и эонные камеры, и они ничего не обнаружили. Она сказала, что я должен использовать сокровище и получить энергию других Москв, потому что только у меня есть квантовиковый мозг, этого ждёт целый мир, и вообще Сулик тоже этого хотел.
Я ответил нет. Не думаю, что Сулик хочет, чтобы я сделал что-то плохое. Я его спросил, и он меня лизнул, а это неплохо. Он просто хочет спать рядом со мной под липовым деревом в солнечный день.
Когда я поделился этим с доктором Ольгой, она ответила, что не сможет дать мне рубли, если я не помогу с сокровищем.
Наверное, это важно, но некоторые мои я уже в этом не уверены. В некоторых Москвах она всегда даёт мне рубли. В других она всегда мне их не даёт. Обе ситуации происходят всегда. Ты всегда больна и здорова, мама. Некоторые из тебя, в некоторых Москвах.
Если оно так всегда, зачем мне помогать? Всё всегда где-то есть. Но плохие, маленькие, быстрые штуки плохие везде.
Женя (твой сын мы)
***
Мама,
Хорошо, завтра я помогу доктору Ольге с сокровищем. Хорошо, хорошо, я помогу.
Все мои я любят Сулика. Когда доктор Ольга сказала, что причинит Сулику боль, я подумал о множестве Суликов повсюду, что всем Суликам не сделать больно, мы будем в порядке. Но она забрала Сулика из замка, и когда я использовал сокровище, то увидел его, стоящего в одиночестве у стола с моим телом, снаружи, в Москве. Он казался очень грустным с побритой головой. Подошла доктор Ольга и увела его, и теперь я совсем его не вижу, но он очень громко лает, как будто ему больно, и трудно помнить, что есть другие Сулики в других Москвах.
Я не считаю доктора Ольгу хорошей. Возможно, она никогда не была хорошей. Возможно, когда она обещала нам рубли, то на самом деле говорила неправду.
Пожалуйста, попроси её вернуть Сулика. Я буду вести себя хорошо, обещаю. Я сделаю всё, что она хочет.
Женя.
***
Мама,
Женя, сын.
Я кладу это письмо тебе на стол. Не бойся. Не кричи.
Да, прячься под кроватью. Под кроватью безопасно. Не открывай окна. Не выходи на улицу. В Москве небезопасно. Голодный дым плохой.
Я тебя защищу.
Прости, что мало пишу. Пальцы появляются, только если как следует подумать.
Женя
***
Мама,
Это снова Женя. Теперь у меня больше времени, и я могу писать лучше.
Пожалуйста, вылезай из-под кровати. Не смотри так. Разве ты не рада, что я вернулся? Я знаю, что выгляжу страшно, но, по крайней мере, у меня достаточно сил, чтобы сохранить глаза и пальцы. Я не могу говорить, но могу писать тебе письма.
Я видел, что ты получила все письма, что я тебе отправил. Наверное, ты была очень занята в больнице, раз не могла ответить. Ничего. Я рад, что доктор Ольга всё-таки отдала тебе рубли. Ты выглядишь так, будто набралась сил.
Вскоре и я наберусь сил, мама. У меня будут руки – много, много рук, и я обниму тебя, и мы будем вместе. Разве это не чудесно, мама? Ты всегда обо мне заботилась, даже когда я был глупым и плохим, а теперь я о тебе позабочусь, и никогда, никогда, никогда тебя не отпущу. Разве не здорово?
Но Сулика с нами не будет. Он умер, мама. Когда я запустил сокровище, металлический ящик в комнате доктора Ольги зарычал, и Сулик с лаем выбежал из чулана. Затем воздух растянулся и треснул, и наружу вышли все плохие, маленькие, быстрые штуки. Они сгустились и стали голодным дымом, и принялись летать, бжж-бжж-бжж, как рои чёрных пчёл.
Я остановил сокровище, но было слишком поздно. Голодный дым, жужжа, окутал Сулика, а он лаял и лаял, а затем голодный дым съел его голову, и я ничего не мог поделать.
Я подумал, что, возможно, всё обойдётся, ведь в других Москвах живут другие Сулики, но не чувствовал, что всё в порядке. Мне было совсем нехорошо, мама.
Затем дым залаял, как Сулик, громко и печально. Он много лаял, пока ел всех тёть, дядь и доктора Ольгу тоже. Доктор Ольга очень долго кричала, и я подумал, что она, должно быть, идёт ещё на один рекорд Гиннеса, но она замолчала, а дым и её голову съел.
После этого дым перестал лаять и начал тихо нашёптывать всякое голосом доктора Ольги: «Отбери, отбери, отбери у нас! Укради у нас! Нет, мальчик, нет. Нет-нет-нет!». Последним он съел мою голову, потому что я лежал на столе и не мог убежать. Когда я услышал его приближение – «Мальчик! Мальчик! Мальчик!» – я побежал в замок, но в замке потемнело, поэтому я вернулся. Я здорово перепугался и сильно выкрутил сокровище, и металлический ящик взревел, а я прорвал дыру в воздухе между замком и Москвой, и прошёл насквозь, все частички меня повсюду.
Я пытался снова воспользоваться своим телом, но ничего не вышло. Всё-таки голодный дым съел мою голову. Даже не было больно, ведь я находился повсюду одновременно.
Не беспокойся обо мне, мама. Всё хорошо.
Прости за Москву. Я не смог помочь всем тётям и дядям, мальчикам и девочкам, бабушкам и дедушкам. Прости за кровь и крики. Мне хочется плакать, но у меня нет слёз. И я не думаю, что слёзы помогут.
Я не смог защитить всех, но, по крайне мере, защитил тебя. Не волнуйся, мама, дым не проникнет в квартиру. Мне кажется, он очень зол, потому что мы попытались украсть у его Москвы, и он умнеет, когда ест головы, как когда я читаю книжки, но у тебя есть я, и я тоже умный, и я везде.
Мне пора ловить голодный дым. Надеюсь, мне удастся использовать металлический ящик-сокровище доктора Ольги, растянуть воздух и отправить его весь домой. Затем я вернусь за тобой. Только держись.
Женя
***
Мама,
Я поймал много голодного дыма и отправил его домой. Я пообещал, что мы не будем больше красть у других Москв, но он лишь кричал: «Скользи по кривой! Взорви мальчика! Искажённая метрика!». Он звучал голосами дядь, тёть, дедушек, бабушек и даже детей – радостно, грустно, сердито, спокойно. Думаю, ему не пошло на пользу есть столько голов. Возможно, он запутался.
Мама, я дома. Я сижу рядом с тобой прямо сейчас, здесь, на диване. Ты чувствуешь мои пальцы у себя на спине? Видишь, как двигаются занавески? Это я, мама.
Улыбнись, мама. Пожалуйста, ну почему ты не улыбаешься? Когда я поймаю остатки дыма, мы навсегда будем вместе. Мы сможем даже отправиться в Париж, как ты всегда хотела. Не думаю, что дым добрался до Парижа.
Но перед этим не могла бы ты мне помочь? Выгляни за дверь. Я оставил там Сулика. Его шерсть липкая, и у него нет головы. Ты его вымоешь, мама? Ты похоронишь его в саду, под липовым деревом?
Когда все умерли, мне казалось, что я грущу, но я не был уверен. Существуют много Москв, и это лишь одна Москва, так почему это важно?
Но потом я вспомнил Сулика. В итоге лишь один Сулик имел значение. А значит, всегда будет только один Сулик. Я буду помнить о нём, все мои я, наверняка.
Сулик научил меня этому. Даже будучи квантовиковым, я по-прежнему могу знать что-то наверняка.
Объятия. Казалось бы, простая вещь, но почему-то именно с ними у нас то проблемы, то нехватка, то странное ощущение неловкости. Одни бросаются в чужие объятия при малейшем удобном случае, другие стоят, скрестив руки, как будто их сейчас кто-то заставит силой испытывать тепло и близость. И вот тут мы приходим к интересному феномену — каддлинг-терапии, профессиональной практике, где люди за деньги (!) приходят, чтобы их просто обняли. Да, мир официально сошёл с ума. Или… может быть, в этом что-то есть? Давайте разбираться.
Почему нам не хватает объятий?
Человеческий организм устроен так, что без прикосновений мы буквально чахнем. Это не поэтический образ, а сухая биология. Контакт кожа-к-коже активирует выброс окситоцина, гормона, отвечающего за доверие и привязанность. Мы становимся спокойнее, менее тревожными, у нас снижается уровень кортизола (а значит, меньше стресса и нервотрёпки).
Но проблема в том, что в современном мире мы физически изолированы. Живём в коробках-квартирах, работаем в коробках-офисах, общаемся через экраны. Соцсети заменили личные разговоры, а «обнимашки» остались в детстве или в нетрезвом состоянии на вечеринках. Мы разучились касаться друг друга без причины, а без причины — значит без оправдания. Отсюда — хроническое одиночество и внутреннее ощущение, что чего-то не хватает.
Что такое каддлинг-терапия и как это работает?
Каддлинг-терапия — это осознанная практика объятий, где клиент и специалист заранее обговаривают границы контакта. То есть это не просто «давай обнимемся», а процесс, в котором учитываются все нюансы: комфорт, личные границы, уровень доверия.
Формат может быть разным:
Статические объятия (сидите или лежите рядом, просто чувствуя тепло другого человека);
Лёгкое поглаживание (рук, плеч, спины — всё в рамках комфорта);
Держание за руки (да-да, и это тоже может быть терапией!).
Вы спросите: «И что, это реально работает?» Отвечаю: да, работает. Исследования подтверждают, что тактильный контакт помогает снижать тревожность, депрессию и даже укреплять иммунитет (спасибо окситоцину, серотонину и эндорфинам, которые щедро вырабатываются во время объятий).
Когда каддлинг может реально помочь?
Тревожные расстройства — когда постоянное напряжение не даёт расслабиться, а тело живёт в режиме «бей или беги».
Посттравматический синдром — для тех, кто испытывает страх перед физическим контактом после насилия или утраты доверия.
Депрессия и хроническое одиночество — когда кажется, что ты никому не нужен, а весь мир — это серый фон.
Социальная тревожность — если любое взаимодействие с людьми вызывает панику, терапевтические объятия помогают постепенно возвращать ощущение безопасности в контакте.
Дефицит близости — особенно у пожилых людей, людей после разрыва отношений, у тех, кто живёт в чужом городе или стране и чувствует оторванность от привычной среды.
Но важно понимать, что каддлинг — не магия и не заменитель полноценной психотерапии. Это инструмент, а не панацея. Если у человека серьёзная депрессия или психотическое расстройство, его обнимашками не «вылечишь», тут нужен комплексный подход.
Где граница между терапией и просто объятиями?
Ключевой момент — структурированность. Это не про «обнял друга, стало легче». Это про безопасное пространство, где можно быть уязвимым, не боясь быть осуждённым или отвергнутым.
Терапевт и клиент заранее обсуждают границы.
Всё происходит по обоюдному согласию.
Можно в любой момент остановить процесс, если становится некомфортно.
Нет места сексуализированному контакту — каддлинг не про это.
Многие люди даже не осознают, что боятся тактильного контакта. Некоторых пугает сама идея объятий: а вдруг это будет «слишком», а вдруг меня не поймут, а вдруг я не умею? Но постепенно страх сменяется доверием. И вот уже человек, который вчера паниковал при слове «объятия», сегодня спокойно сидит рядом, чувствуя себя в безопасности.
Кому не подойдёт каддлинг?
Давайте сразу определимся: каддлинг — не для всех.
Если у вас острое психическое расстройство, из-за которого прикосновения вызывают панические атаки или вспышки агрессии — лучше поискать другие методы.
Если есть глубокая травма, связанная с насилием, то принудительное вхождение в тактильный контакт может только ухудшить ситуацию.
Если человек не готов к телесной работе, его нельзя уговаривать или убеждать, что это «полезно». Всё должно быть только по желанию.
Как внедрить «обнимашки» в свою жизнь?
Окей, не все готовы идти к профессиональному «обнимальщику», но что можно сделать прямо сейчас? Вот пара рабочих лайфхаков:
Обнимайте близких осознанно. Не просто для галочки, а хотя бы 20 секунд — этого хватит, чтобы мозг начал выбрасывать окситоцин.
Тактильный контакт с животными. Погладить собаку или кота — тоже вариант, их терапевтический эффект доказан.
Используйте утяжелённые одеяла. Они создают ощущение лёгкого давления, имитируя эффект объятий. Особенно полезно перед сном.
Практикуйте самоприкосновения. Нет, не то, что вы подумали! А, например, положить руку себе на грудь или плечо в моменты тревоги — помогает вернуть ощущение безопасности.
Вывод
Каддлинг-терапия — это не блажь и не новомодная хрень. Это способ вернуть контакт с собственным телом и миром, снизить тревожность и ощутить себя в безопасности. Конечно, это не заменит психотерапию, но в сочетании с КПТ каддлинг может стать мощным ресурсом.
Так что если в следующий раз вас обнимут, не отстраняйтесь, а попробуйте осознанно принять этот контакт. Возможно, именно он станет тем, что вам не хватало. А лично я пошел обниматься со всей своей семьёй и обеими собаками.
Я мертв вот уже пять недель, но ощущения совсем иные, чем вы могли бы подумать.
Безусловно, я не умер на самом деле, если бы это было так, то я не смог бы написать эту историю о том, что со мной произошло. Тем не менее, юридически я был признан мертвым. После смерти доказать, что ты жив, на удивление сложно.
Событие, ставшее причиной моей «смерти», произошло три месяца назад. Я должен был успеть на поздний рейс из аэропорта округа Уильямсон в Сент-Луис. После увольнения из армии я работаю следователем по страховым случаям, и поэтому моя работа охватывает все Соединенные Штаты. В год я совершаю около 250 перелетов, из-за чего бываю в самых отдаленных и маленьких аэропортах. Уильямсон небольшой, но не самый маленький из тех, в которых мне приходилось бывать.
Я приехал в аэропорт в 18:00, чтобы успеть на рейс в 21:45. Перекусил сэндвичем в ресторане, сделал несколько звонков и занялся административными делами. В аэропорту было тихо, но вокруг было достаточно людей, чтобы происходящее казалось еще более странным.
Объявили, что мой рейс задерживается, и виной тому «технические проблемы». Поскольку мне не чужды задержки, я просто достал свой киндл и начал читать книгу. Должно быть вскоре я задремал.
– Извините, сэр.
– Что? – Я был застигнут врасплох. Надо мной стояла ярко накрашенная стюардесса, от нее исходил сладкий, липкий и навязчивый аромат.
– Простите за беспокойство, сэр, но началась посадка на рейс в Сент-Луис.
– Большое спасибо.
Я огляделся. Все остальные, должно быть, уже сели в самолет. Аэропорт был пустынным, свет погашен, жалюзи опущены, точно город-призрак. Наручные часы показывали 23:53, гораздо позже, чем я ожидал.
Поднявшись на борт самолета, я понял что он пуст. То есть совершенно пуст. Я уже много раз летал с одним или двумя попутчиками, но никогда не летал в одиночестве.
Стюардесса вежливо проводила меня до места, указанного на билете, несмотря на то, что я мог сесть где угодно, и это не имело бы значения. Я поспешно убрал куртку и ноутбук в отсек для ручной клади.
Пока я читал книгу, стюардесса провела демонстрационный инструктаж по технике безопасности.
Взлет прошел гладко, но когда мы набрали определенную высоту, я почувствовал знакомое нарастающее давление в ухе и сглотнул. Всем знакомо ощущение, когда закладывает уши, но это было одновременно и знакомо, и совершенно иначе.
– Сэр, вам нужно пристегнуть ремень безопасности. – Слова были четкими, но голос был глухим, похожим на шепот.
Я обернулся в сторону голоса, ожидая увидеть стюардессу позади себя. Но ее там не было. Наклонившись в проход я увидел ее в передней части самолета. Я находился всего в 6 рядах сзади, так что, наверное, мог бы услышать ее голос и отсюда. Но я был уверен, что он доносится именно позади меня.
Я решил, что это какой-то обман акустики, что мои собственные звуки отдаются эхом в пустом самолете, но когда я поднял голову, знак ремня безопасности не горел. Я пожал плечами и вернулся к книге.
Полет прошел без происшествий, фоновый гул кондиционера в сочетании с моей усталостью и заметным освещением салона создавали сонное настроение.
Когда вдруг начали снижаться, у меня снова заложило уши.
– Простите, мисс, что происходит? – На сей раз это был мужской голос, чистый, но в то же время словно неземной шепот.
Ситуация начинала казаться очень странной, я видел, что в самолете больше никого не было.
– Не о чем беспокоиться, сэр, просто сохраняйте спокойствие и пристегните ремень безопасности, это просто турбулентность.
Самолет действительно начало слегка потряхивать, когда он опускался сквозь облака.
Голоса стали звучать громче, к ним присоединились другие. Теперь они были шумными и нервными.
– Прошу всех сохранять спокойствие и сидеть на своих местах. – Стюардесса говорила громко, стараясь перекричать нарастающую какофонию панических вопросов.
Шепот перерос в крики и плач.
Позади меня слышалась яростная молитва, призывающая безжалостного, ничего не слышащего Бога не позволить Его верному слуге умереть таким молодым, не исполнив обещанного.
Мать плакала, пытаясь успокоить своего плачущего ребенка. Ее успокаивающие слова не могли скрыть ужаса в ее голосе.
По мере снижения самолета шум нарастал, превращаясь в водоворот ужасных звуков.
– Неееееет!
– Пожалуйста, не надо.
– Только не это!
Колеса коснулись земли, и голоса стихли. У меня началась гипервентиляция, пальцы больно впились в подлокотники. На лбу выступил пот.
Я поспешил покинуть самолет, затем прошел через пустынный аэропорт и в конце концов рухнул в постель в своем безымянном, и абсолютно безликом гостиничном номере. Лежа в тихой и спокойной темноте, я пытался объяснить себе случившееся. Видимо это был какой-то приступ паники, какой-то разовый приступ тревоги из-за посадки, которую я совершал десятки раз в месяц. Мне удалось убедить себя в этом, и я, поддавшись усталости, уснул.
Во сне я слышал стоны боли и страдания. Затем наступила тишина.
Утро принесло ощущение нормальности. Я спускался на лифте, чтобы поспеть к завтраку.
– Как холодно!
Я обернулся на слабый шепот, уже зная, что в лифте со мной никого нет.
Когда я ехал на следующую встречу, то услышал по радио в арендованной машине новости о крушении. Это был рейс «Кейп Эйр», утренний самолет из округа Уильямсон в Сент-Луис. Из двадцати семи пассажиров, находившихся на борту, никто не выжил.
– Где ты? – раздался призрачный голос, как будто он исходил не из радио, а с сиденья позади меня.
Я посмотрел в зеркало заднего вида - пусто, но меня это не убедило. Я чуть не свернул с дороги, перегнувшись через кресло, чтобы осмотреть заднюю часть машины.
Только вернувшись вечером в аэропорт Сент-Луиса, я понял, что потерял паспорт. Для внутреннего перелета он мне не понадобится, так как хватит и водительских прав, но потерять его было неприятно.
Вернувшись домой на следующий день, я позвонил в отель в Сент-Луисе. Они извинились, но паспорт не был найден сотрудниками службы уборки. Вспомнив, что я предъявил его при посадке на рейс до Уильямсона, понял что единственная альтернатива - я забыл его в самолете.
Прозвучал звук соединения.
– Здравствуйте, я думаю, что, возможно, оставил свой паспорт на борту самолета, вылетевшего два дня назад.
– Вы должны быть здесь, с нами. Здесь так холодно. – Послышался шепот в трубке.
– Что?
– Я просто перевожу вас на наш отдел потерянного имущества, сэр. – Повторила женщина.
– Здравствуйте, отдел потерянного имущества «Кейп Эйр». Чем я могу вам помочь?
– Здравствуйте, меня зовут капитан Лайонел Синклер. Я думаю, что мог оставить свой паспорт на одном из ваших рейсов два дня назад.
– Хорошо, сэр, какой это был рейс?
– Рейс 21:45 из Уильямсона в Сент-Луис, номер рейса 9K1114.
– Присоединяйтесь к нам.
– Простите?
– Я просто проверяю нашу базу данных, сэр.
Наступила долгая пауза, я слышал стук клавиатуры.
– Сэр, не могли бы вы еще раз подтвердить дату вашего рейса?
– Алло, это мистер Синклер? – спросил новый голос.
– Капитан Синклер. – нетерпеливо поправил я.
– Извините, капитан Синклер. Могу я, пожалуйста, уточнить детали рейса, на котором, как вы думаете, вы потеряли свой паспорт?
– Конечно. – сказал я, едва пытаясь скрыть свое разочарование, пока повторял детали.
– Капитан Синклер, боюсь, этот рейс был отменен 21 марта из-за технической неисправности самолета. Невозможно, чтобы вы летели этим рейсом, может быть, это был другой день?
– Вы должны были быть с нами.
– Я не ошибаюсь. Я летел этим рейсом. Сейчас я смотрю на корешок своего посадочного талона. У меня есть чек из ресторана в аэропорту Уильямсона и чек из отеля, в котором я остановился в Сент-Луисе в ту же ночь. Этого не могло быть, если бы я не летел этим рейсом. – Раздосадованный и взвинченный последними днями, я выходил из себя из-за этой глупой женщины.
– Сэр, вечерний рейс был отменен, а самолет, который должен был совершить этот рейс, попал в аварию на следующее утро. Возможно, вы слышали об этом в новостях? Вы не могли лететь этим рейсом.
Разговор закончился после еще большего замешательства и вспышки гнева.
В тот же день мне домой позвонили из полиции. Чуть позже они приехали, чтобы рассказать моей жене, что, к сожалению, я был зарегистрирован как пассажир этого рейса, что на месте крушения были найдены обгоревшие остатки моего паспорта и что единственные неопознанные останки из двадцати семи пассажиров, находившихся на борту, скорее всего, принадлежат мне. Представьте себе их удивление, когда они увидели, что я нахожусь дома, в целости и сохранности.
– Они знают, что вы должны быть здесь, с нами. – сказал мне шепчущий голос, пока офицеры беседовали со мной.
Так началась путаница с тем, жив я или мертв.
Зубная карта неопознанной жертвы совпала с моей. Хотя у меня сохранились водительские права, фотография на них была старой и, по мнению полиции, ничего не доказывала.
Записи с камер наблюдения в аэропорту не помогли. Хорошо видно, как я вхожу в аэропорт, однако, когда объявляют об отмене рейса, нет четких кадров, на которых я выхожу из аэропорта.
Я совершил несколько поездок в местный полицейский участок, и меня попросили отправить корешок билета в Службу безопасности аэропорта для проверки. Там все были в недоумении: корешок вполне настоящий, но они настаивают, что рейс никогда не вылетал.
Через семь недель этой неразберихи было получено разрешение на проведение теста ДНК. Мой ДНК был в архиве благодаря программе, в которой я участвовал во время службы в армии. Я надеялся, что все быстро прояснится. К сожалению, все закончилось катастрофой. Анализы моего и неопознанного тела совпали с ДНК из военной базы. При этом моя собственная ДНК совпала на 95 %, а ДНК трупа - на 99 %.
Из-за этого «доказательства» во вторник, 15 мая 2018 года, я был признан юридически мертвым, и полиция немедленно начала расследование моей истинной личности.
С момента признания меня мертвым голоса стали более четкими, более частыми. Их тон изменился.
– Ты больше не нужен живым.
– Теперь ты можешь присоединиться к нам.
– Мы скоро придем за тобой.
– Нам нужно твое тепло, ведь здесь так холодно.
Я много смеюсь. Смеюсь для того, чтобы не разрыдаться и не сойти с ума. Мир считает меня мертвым, а в моей голове звучат голоса. Моя жена стала странно на меня смотреть. Я вижу недоверие в ее глазах.
Теперь это уже не просто голоса. Я вижу мелькающие тени и отражения в зеркалах, ужасные существа, обожженные, сломанные и дрожащие от холода.
Несколько вещей беспокоят меня не только с точки зрения здравомыслия. Кто этот таинственный обугленный труп, который генетически претендует на мою личность больше, чем я? Что мне нужно сделать, чтобы доказать, что я жив и что я тот, за кого себя выдаю?
Но больше всего меня беспокоит мой статус мертвеца. Если убить того, кто мертв по закону, преступление не может быть совершено или даже расследовано.
А голоса продолжают твердить, что скоро придут и заберут меня.
То, что вы видите на рисунке, это не фантазия художника, помешенного на ксеноморфах из шильма Чужой, а вполне себе реальный кактус. Называется он Turbinicarpus subterraneus.
Редкий микроэндемичный вид, встречающийся небольшими популяциями в муниципалитетах Арамберри, Доктор-Арройо и Миер-и-Норьега в штате Нуэво-Леон (Мексика). Площадь распространения менее 5000 км2, много или мало ли это? Представьте квадрат, у которого стороны примерно 71 км. Но это не значит, что на всей этой площади встречаются популяции этих кактусов. По большей части его находят в пяти точках на этом участке, где именно эти популяции вам не скажут, ведь он находится под угрозой исчезновения. А из-за редкости пользуется спросом у коллекционеров и сборщиков.
Но уникальным этот кактус делает внешний вид. Совершенно не привычный для обывателя, вряд ли при слове кактус кто-то представляет картошку, от которой отходит тонкая шейка, на которой мотыляется небольшой кактус. Конечно, такой корень это адаптация к условиям среды обитания. Клубневидный корень служит резервуаром жидкости. Есть предположение, что при повреждении верхнего побега, корень сможет вырастить новый, но прямых доказательств этого я не встречал.
Есть короче чувак. Старые игры пихает в браузер и дает к ним доступ. Времени вести второй сайт (он на пикабе и в телеге) у него нет.
Поскольку я фапаю на старые игры, да и сам старый как говно мамонта, с его разрешения буду публиковать новости о все этой теме.
И так, начнем.
В продолжение истории...
Сделал отечественный футуристичный 3D шутер - Z.A.R. (Zone of Artificial Resources) для игры в браузере. Помимо отличного сюжета и экшена здесь еще воксельная графика с разрушаемым ландшафтом. Топчик для 1997 года и одна из моих любимейших игр 🔥
Если будете использовать Dos Browser, (https://dos.zone/download/) то в настройках самой игры смело ставьте разрешение 640х480 и графические настройки на максимум.
Как заставить свой мозг замечать то, что нужно именно вам? Иллюзия частотности в действии.
Вступление: когнитивные искажения не только вредны, но и …… полезны!
Сегодня я расскажу вам, ка можно когнитивное искажение заставить работать на вас. Ты когда-нибудь замечал (а), что стоит задуматься о чём-то, как это начинает преследовать тебя повсюду? Решил(а) купить машину — и вдруг эта модель повсюду. Услышал новое слово — и вот оно уже в каждом разговоре, в каждом посте, в каждой книге. Или кто-то бросил вскользь фразу, а потом ты видишь её снова и снова, как будто мир сговорился.
Спокойно. Это не заговор. Это даже не паранойя, не надейся. Это твой мозг!
Иллюзия частотности — штука очень интересная. Она заставляет нас думать, будто что-то внезапно стало встречаться чаще, хотя на самом деле ничего не изменилось. Просто раньше мозг это игнорировал. Потому что у мозга есть фильтр — он показывает только то, что считает важным.
И вот главный вопрос, который я постараюсь раскрыть вам в силу своей осведомленности: как обмануть этот фильтр? Как заставить его работать в своих интересах?
Как заставить мозг видеть возможности?
Ты думаешь, что живёшь в одном и том же мире, но это не так. Вокруг тебя полно возможностей, которые ты просто не видишь. Люди, которые могут помочь. Идеи, которые могут перевернуть твою жизнь. Решения, которые лежат под носом.
Но пока твой мозг не считает их важными, они остаются невидимыми для тебя.
Как же включить "режим поиска"?
1. Определи, что ты хочешь. Чётко. Не "хочу быть счастливым", а конкретно: "Я хочу сменить работу", "Я хочу зарабатывать больше", "Я хочу научиться говорить "нет" без чувства вины".
2. Начни говорить об этом везде, где это уместно или возможно. Самому(ой) себе. Запиши в заметки. Расскажи кому-то. Обсуди с кем либо. Как только ты формулируешь свою цель вслух, мозг начинает искать подтверждения.
3. Окружи себя нужной информацией. Хочешь выучить язык? Подпишись на каналы, начни смотреть видео, читай хотя бы пару абзацев в день. Через неделю тебе будет казаться, что весь мир заговорил на этом языке.
4. Лови совпадения везде, где только можно. Увидел(а) нужную книгу? Услышал(а) разговор, который касается твоей темы? Это не случайность. Это твой мозг говорит: "Смотри, вот же оно!"
5. Держи фокус как можно дольше. Иллюзия частотности работает, пока ты держишь внимание на цели. Отвлечёшься — мозг снова закроет "фильтр", и возможности исчезнут.
Но будь осторожен(а)!!!
Эта штука работает не только в плюс. Если ты фокусируешься на проблемах, а мы прекрасно знаем, что он так делает намного чаще, твой мозг начинает замечать только их. Если ты живёшь в тревоге, мир кажется страшным. Если уверен(а), что "всё плохо", твой мозг найдёт миллион подтверждений.
Поэтому, если уж использовать эту иллюзию, то с умом и полным пониманием того, что ты хочешь получить на финише.
А теперь, спроси себя прямо сейчас: "На чём я фокусируюсь?" То, что ты ищешь, — это то, что ты будешь видеть. Вот такая вот загогулина.
Произведение американской писательницы нигерийского происхождения, лауреатки многочисленных литературных премий. Она сочиняет фантастику как для взрослых, так и для детей, вплетая в свои произведения африканскую мифологию и социальные проблемы. Здесь обыгрывается классический сюжет с взаимоотношениями человека и ИИ. Чем же закончится "гениальный" проект, профинансированный крупнейшими нефтедобывающими компаниями? Узнаем.
Источник изображения: https://bryte-eyed-athena.tumblr.com/post/650022672152035328/nnedi-okorafor-and-africanfuturism
Зомби не ходят, если им не прикажут!
Зомби!
Зомби!
Зомби не остановятся, если им не прикажут!
Зомби не повернут, если им не прикажут!
Зомби!
Зомби не думают, если им не прикажут!
Отрывок из песни «Зомби» Фелы Кути, нигерийской исполнительницы и самопровозглашённой вестницы безгласных.
Мой муж меня бил. Так я и очутилась в тот вечер за нашим домом, в паре шагов от кустарника, продравшись сквозь высокую траву к нефтепроводу. Наш маленький домик находился на самой окраине деревни, считай в лесу. Так что никто не видел и не слышал, как он меня колотил.
Выбраться туда – лучшее, что я могла сделать, чтобы оказаться подальше от мужа, не распалив его ярость ещё сильнее. Когда я уходила за дом, он знал, где я нахожусь, и что я одна. Но он был слишком самовлюблённым, чтобы догадаться, что я подумывала о самоубийстве.
Мой муж пил, как и подавляющее большинство членов Народного движения дельты реки Нигер. Алкоголь помогал им держать в узде собственные гнев и беспомощность. Рыба, креветки и речные раки, обитавшие в ручьях, вымирали. От питьевой воды женская утроба увядала, а мужчины, в конце концов, начинали мочиться кровью.
Был один родник, откуда я набирала воду. Неподалёку возвели контрольно-измерительную станцию, и теперь источник загрязнился, приобрёл дурной запах, а маслянистая плёнка на поверхности воды переливалась радужными сполохами. Фермы, где выращивались маниока и ямс, с каждым годом давали всё меньше урожая. От самого воздуха кожа покрывалась слоем грязи и пропитывалась вонью чего-то, словно находившегося на последнем издыхании. В некоторых местах всегда царил день из-за шумных газовых факелов.
Моя деревня была полным дерьмом.
Будто этого мало, членов Народного движения давили как мух. Убийства совершались походя, всё чаще и в открытую. Членов Народного движения расстреливали на улицах, переезжали на автомобилях, утаскивали в болота. Больше их никто не видел.
Я пыталась подарить мужу хоть толику счастья. Но после трёх лет в браке моё тело по-прежнему отказывалось вынашивать его детей. Понять причину его растерянности и печали легко… Но боль остаётся болью. И её он причинял мне регулярно.
Единственным и важнейшим из того, что принадлежало лично мне, была отцовская гитара. Корпус выполнен из отличной полированной древесины абура, пикгард – из чудесного черепахового панциря. Потрясающая ручная работа. Отец говорил, что древесина, использовавшаяся для изготовления гитары, происходила от последнего лиственного дерева в дельте. Если поднести инструмент к носу, в это легко верилось. Гитара прожила десятки лет, но всё ещё источала аромат свежесрубленного дерева, словно хотела поведать тебе свою историю, ведь никто другой этого не сумел бы.
Без отцовской гитары не существовало бы и меня. В молодости он проводил вечера у бараков, играя для всех желающих. Люди танцевали, хлопали в ладоши, закрывали глаза и слушали. Звонили мобильные, но на них никто не обращал внимания. Однажды его остановилась послушать моя мама.
Я во все глаза смотрела на быстрые, длинные пальцы отца, пока он играл. О, эти гармонии. Он мог создать что угодно через свою музыку – радуги, рассветы, паутинки, поблёскивающие утренней росой. Мои старшие братья не проявляли интереса к тому, чтобы научиться играть. Но я – да, и отец показал мне всё, что знал сам. И теперь уже мои длинные пальцы ласкали струны. Я всегда обладала музыкальным слухом, а пальцы мои двигались даже ловчее, чем отцовские. Я была хороша. По-настоящему хороша.
Но вышла замуж за глупца. Эндрю. Поэтому играла на гитаре только за домом. Подальше от него. Гитара стала моим утешением.
В тот судьбоносный вечер я сидела на земле прямо напротив нефтепровода. Он проходил через задние дворы всех жителей. Моя деревня построена на нефтяном месторождении, как и деревня, где я выросла. Моя мама жила в похожем поселении до замужества, как и её мать. Мы – Люди Нефтепровода.
Моя бабушка по материнской линии стала известна тем, что частенько лежала на нефтепроводе, проходившем через родную деревню. Она оставалась в этом положении часами, слушая и гадая, что за чудесные жидкости текут по массивным, бесконечным стальным трубам. Это было до появления Зомби, разумеется. Я рассмеялась. Попробуй она полежать на нефтепроводе сейчас, пала бы жертвой жестокого убийства.
Так или иначе, когда мне становилось особенно тоскливо, я брала гитару и выходила сюда, чтобы устроиться прямо напротив трубы. Я понимала, что заигрываю со смертью, находясь так близко, но в таком настроении мне было всё равно. На самом деле я даже приветствовала возможность лишиться жизни. Просто чудо, что мой муж не разнёс гитару в щепки в приступе пьяной ярости. Тогда бы я наверняка улеглась на нефтепровод. Возможно, поэтому он предпочитал лишний раз расквасить мне нос, но не трогал инструмент.
В тот день он лишь влепил мне сильную пощёчину. Понятия не имею, за что. Он просто зашёл в дом, увидел меня на кухне и – шлёп! Может, неудачный день на работе – он усердно трудился в местном ресторане. Или одна из любовниц его отвергла. Возможно, я что-то сделала не так. Не знаю. Мне было плевать. Кровотечение из носа только начало останавливаться, и звёзд перед глазами сверкало уже поменьше.
Мои ноги находились в считанных дюймах от нефтепровода. В ту ночь я рисковала сильнее обычного. Погода стояла более тёплая и влажная, чем я привыкла. А может, всё дело в моём горящем, как от жала пчелы, лице. Даже комары особо не раздражали. Вдалеке я увидела Ннеку, женщину, что практически со мной не разговаривала – она купала младших сыновей в большом тазу. Какие-то мужчины играли в карты за столом в нескольких домах от нас вниз по улице. Ночь стояла тёмная, меня окружали крошечные деревца и кустарники, и даже ближайшие соседи жили в отдалении, потому я была скрыта от посторонних глаз.
Я вздохнула и положила руки на струны гитары. Я принялась выводить мелодию, которую исполнял отец. Вздохнула вновь и закрыла глаза. Я всегда буду скучать по отцу. Ощущение вибрирующих под подушечками пальцев струн дарило неповторимое наслаждение.
Я полностью погрузилась в музыку, сплетая ноты в мелодию, а затем воспарила к величественному закату, что освещал верхушки пальм и…
Клац!
Я замерла. Пальцы так и остались на струнах, но вибрация в них уже угасала. Я не осмеливалась пошевелиться. Я не открывала глаз. Щека пульсировала от боли.
Клац! На этот раз звук раздался ближе. Клац! Ещё ближе. Клац! И ещё.
Сердце ухало в груди как барабан, меня мутило от страха. Несмотря на рискованные вылазки, я знала, что не так хочу расстаться с жизнью. Кому бы понравилось, если бы его растерзали в клочья Зомби? Я вполголоса прокляла нигерийское правительство, как это неоднократно в течение дня делали все жители моей деревни.
Хрусь!
Мой средний палец, зажимавший гитарную струну, прервал её вибрацию. У меня начали дрожать руки, но я по-прежнему не поднимала век. Что-то прохладное и острое приподняло мой палец. Мне хотелось кричать. Струну снова дёрнули.
Трунь!
Звук стал глубже и полнее, ведь мой палец больше не заглушал вибрацию струны. Я медленно открыла глаза. Сердце пропустило удар. Существо было ростом около трёх футов, и потому мы находились на одном уровне. Я никогда не видела их вблизи. Немногие переживали подобный опыт. Эти твари постоянно носятся по нефтепроводу, словно стадо очень быстрых быков, и им всегда есть чем заняться.
Я отважилась присмотреться внимательнее. У него действительно оказалось восемь лап. Даже во мраке эти конечности сияли, улавливая крохи самого тусклого света. Будь хоть немного светлее, и я бы сумела разглядеть в них собственное безупречное отражение. Я слышала, что они сами себя чинили и полировали. Теперь эти слухи казались куда более логичными, ведь у кого другого найдётся время, чтобы поддерживать их в столь идеальном состоянии?
Идея создать Зомби принадлежала правительству, и «Шелл», «Шеврон», а также несколько других нефтедобывающих компаний (находившихся на грани отчаяния) предоставили финансирование, чтобы покрыть все расходы. Зомби изготовили для борьбы с незаконными врезками в нефтепровод и терроризмом. Смех, да и только. Правительство и нефтяники уничтожили нашу страну, вскопали нашу нефть, а затем изготовили роботов, чтобы не дать нам воспользоваться собственными богатствами.
Официально их называли Ананси-дроидами-419, но мы говорили об «изобретениях овибо» и, чаще всего, «Зомби» – так же мы прозвали и солдат, которые изводили нас каждый раз, когда им моча ударяла в голову.
Считается, что Зомби способны думать. Это называют искусственным интеллектом. У меня есть какое-никакое образование, годик-два университета, но не по научной специальности. С образованием или без, но как только я вышла замуж и оказалась в этом проклятом месте, то стала такой же, как и все местные женщины – простой селянкой, живущей в районе речной дельты, где Зомби убивают любого, кто прикасается к нефтепроводу, и чей муж то и дело её поколачивает. Что я могла знать об интеллекте Зомби?
Он напоминал гигантского, блестящего металлического паука. И перемещался по-паучьи. Плавно двигавшиеся сочленения и лапы. Он подполз ближе и наклонился, чтобы внимательнее рассмотреть гитарные струны. Когда он это сделал, две из его задних лап простучали по металлу нефтепровода. Клац! Клац! Клац!
Он вновь прижал мой большой палец к струнам и дважды дёрнул, извлекая приглушённый звук! Он взглянул на меня множеством сияющих круглых глаз синего цвета. Вблизи стало ясно, что это не огоньки. Они представляли собой шары, наполненные мерцающей жидкостью цвета синий металлик, напоминающей наэлектризованную ртуть. Я заворожённо в них уставилась. Никто больше в нашей деревне не мог этого знать. Никто не подходил достаточно близко. Глаза из фосфоресцирующего ярко-синего жидкого металла, подумала я. Na wa.
Он сильнее надавил на руку, и я жадно втянула воздух ртом, часто заморгав, отвела взгляд от его гипнотизирующих окуляров. И тогда до меня дошло.
– Ты… Ты хочешь, чтобы я сыграла?
Оно уселось в ожидании, с тихим стуком поместив одну из лап на корпус гитары. Давненько меня никто не просил сыграть для него. Я исполнила свою любимую хайлайф песню, «Love Dey See Road» Оливера де Кока. Я играла так, словно от этого зависела моя жизнь.
Зомби не шевелился, его лапа по-прежнему прижималась к гитаре. Неужели он слушал? Я в этом не сомневалась. Минут двадцать спустя, когда я, наконец, закончила играть, обливаясь потом, он коснулся кончиков моих ноющих от напряжения пальцев. Это было очень нежное прикосновение.
***
По некоторым из труб течёт дизельное топливо, по другим – неочищенная нефть. Миллионы литров в день. Четверть топливных резервов США обеспечивает Нигерия. А взамен мы не получаем буквально ничего. Только смерть от нападений Зомби. У каждого из нас найдётся парочка таких историй.
Когда выпустили первую партию Зомби, об их существовании никто даже не подозревал. До людей лишь доходили слухи о растерзанных в клочья телах возле нефтепроводов, о гигантских белых пауках в ночи, или о мощных взрывах на магистралях, после которых оставались лишь обугленные трупы. Однако в тех местах, где находили мертвецов, всё выглядело нетронутым.
Люди по-прежнему делали нелегальные врезки в нефтепровод, и мой муж в том числе. Я подозревала, что он приторговывает топливом и нефтью на чёрном рынке; но он приносил немного нефти и домой. Оставишь её на пару дней в ведре, и получится нечто, напоминающее керосин. Я использовала этот состав для приготовления пищи. Так что мне ли жаловаться? И всё же незаконные врезки – дело весьма и весьма опасное.
Существовали способы пробить отверстие в нефтепроводе, не вызывая немедленного гнева Зомби на свою голову. Мой муж и его приятели использовали какой-то мощный лазерный резак, украденный из больницы. Однако приходилось соблюдать максимально возможную тишину при резке металла. Хватало одного стука, малейшей вибрации, и Зомби примчались бы за минуту. Многих товарищей моего мужа убили из-за того, что кто-то чиркнул обручальным кольцом или стукнул кончиком резака по трубе.
Пару лет назад стайка мальчишек играла слишком близко от нефтепровода. Двое подрались и упали на трубу. За считанные секунды явились Зомби. Одному из драчунов удалось отползти в сторону. Но второго схватили за руку и швырнули в кусты. Он заработал перелом руки и обеих ног. Чиновники заявили, что Зомби запрограммированы причинять как можно меньше вреда, но… Я в это не поверила, na lie.
Это были жуткие создания. Приближаться к трубе – рисковать погибнуть страшной смертью. И всё же чёртовые штуки проходили аккурат через наши задние дворы.
Но мне не было до этого никакого дела. Муж в те месяцы бил меня смертным боем. Не представляю, за что. Работы он не лишился. Я знала, что он встречается с другими женщинами. Жили мы бедно, но не голодали. Возможно дело в том, что я не могла родить ему детей. Понимаю, это моя вина, но что я могла с этим поделать?
Я всё чаще оказывалась на заднем дворе. И тот же самый Зомби каждый раз меня навещал. Мне нравилось для него играть. Он слушал. Его дивные глаза сияли от радости. Способен ли робот испытывать радость? Я была убеждена, что разумные модели вроде него могли. Неоднократно в течение дня я наблюдала толпу Зомби, снующих вверх и вниз по нефтепроводу с целью что-то подлатать или сделать обход, или чем они там ещё занимались. Я не смогла бы различить своего Зомби среди них.
Где-то на десятый по счёту его визит я совершила нечто крайне странное. Муж заявился домой, так благоухая алкоголем, что, казалось, хватило бы единственной искры, чтобы он взорвался. Пиво, пальмовое вино. И духи. Весь день я пребывала в глубоких раздумьях. О своей жизни. Я зашла в тупик. Я хотела завести ребёнка. Стремилась покинуть этот дом. Жаждала найти работу. Обрести друзей. Мне требовалась смелость. Я верила, что она у меня есть. Я ведь столько раз сталкивалась с Зомби.
Я собиралась расспросить мужа о должности учителя в начальной школе. Я слышала, что они ищут преподавателей. Войдя, он поприветствовал меня неуклюжими объятиями и неловким поцелуем, а затем рухнул на диван. Он включил телевизор. Было уже поздно, но я подала ему ужин – перечный суп, щедро сдобренный козлятиной, курицей и крупными креветками. На этот раз он пребывал в добром расположении духа, несмотря на опьянение. Но пока я стояла в комнате, наблюдая за тем, как он ест, смелость меня покинула. Вся потребность в изменениях растаяла и трусливо забилась в самые дальние уголки сознания.
– Хочешь чего-нибудь ещё? – спросила я.
Он поднял на меня взгляд и искренне улыбнулся:
– Сегодня суп очень вкусный.
Я улыбнулась в ответ, но что-то внутри меня заставило ещё сильнее вжать голову в плечи.
– Я рада, – ответила я и взяла в руки гитару. – Пойду на задний двор. Там такая славная погода.
– Не подходи слишком близко к нефтепроводу, – предупредил он. Но при этом даже не оторвал взгляда от экрана, вгрызаясь в большой кусок козлятины.
Я ускользнула в темноту, пробираясь через кустарник и травы к нефтепроводу. Устроилась на привычном месте. В футе от трубы. Я мягко провела рукой по струнам, взяв несколько аккордов. Это была печальная мелодия, отражавшая то, что давило на сердце. Куда я могла уйти отсюда? И вот такой была моя жизнь? Я вздохнула. Уже месяц не посещала церковь.
Когда он явился, пощёлкивая лапами по трубе, я воспряла духом. Его жидкие синие глаза сегодня сияли особенно ярко. Как-то я купила рулон синей ткани у одной женщины. Материал обладал насыщенным оттенком, напомнившим мне об открытой воде в солнечный день. Женщина назвала этот цвет «лазоревым». В ту ночь глаза моего Зомби переливались именно этим оттенком.
Он замер подле меня. Ожидая. Я знала, что этой мой Зомби, ведь месяц назад он позволил мне наклеить стикер в виде синей бабочки на одну из его лап.
– Добрый вечер, – поприветствовала я его.
Он не пошевелился.
– Сегодня я грущу, – продолжила я.
Он сошёл с нефтепровода, пощёлкивая металлическими лапами по металлу, а когда оказался на земле, зашелестел. Он устроился рядом, как всегда поступал. И принялся ждать.
Я взяла парочку пробных аккордов, а затем исполнила его любимую песню, «No Woman No Cry» Боба Марли. Пока я играла, его туловище начало медленно вращаться – как я поняла, таким образом он показывал, что ему нравится. Я улыбнулась. Когда я закончила, он вновь обратил свой взгляд на меня. Я вздохнула, взяла ля-минор и откинулась назад.
– Моя жизнь – дерьмо, – призналась я.
Вдруг он с тихим жужжанием поднялся на все свои восемь лап. Потянулся, распрямляя их, пока не приподнялся ещё на фут в высоту. Снизу, из центральной части его корпуса показалось что-то беловатое, с металлическим отблеском. Я охнула, схватившись за гитару. Разум призывал меня отодвинуться. Причём быстро. Я подружилась с этим искусственно созданным существом. Я его знала. Или так мне казалось. Но что я на самом деле понимала в том, почему он делал то, что делал? Или зачем навещал меня?
Металлическое вещество выделялось всё быстрее, образовывая лужу в траве прямо под роботом. Я прищурилась. Это оказались провода. Прямо у меня на глазах Зомби извлёк собственную проводку наружу и принялся совершать некие манипуляции пятью конечностями, поддерживая вертикальное положение на остальных трёх. Лапы сновали туда-сюда, трудясь над блестящими проводами. Они двигались слишком быстро, чтобы я могла понять, что именно они создавали. Трава летела во все стороны, а тихое жужжание становилось всё громче.
Затем они замерли. Какое-то время я слышала лишь трескотню сверчков и пение лягушек, да ветер, шелестящий в пальмах и кронах мангровых деревьев. Я чувствовала запах нагретого масла – кто-то неподалёку жарил бананы или ямс.
Я вгляделась в предмет, изготовленный Зомби. Улыбнулась. Ухмылка становилась всё шире.
– Что это? – прошептала я.
Он поднял предмет двумя передними лапами, а задней дважды притопнул по земле, как поступал всегда, стремясь привлечь моё внимание к чему-то важному. Чему-то, мне, как правило, непонятному.
Он вытянул вперёд три своих конечности и принялся исполнять то, что поначалу напоминало попурри из моих любимых песен, от Боба Марли и Санни Аде до Карлоса Сантаны. Затем музыка перетекла в нечто столь сложное и прекрасное, что я расплакалась от радости, благоговейного трепета и восторга. Люди наверняка услышали эту музыку, может, даже выглядывали в окна или открывали двери. Но нас укрывала темнота, трава, деревья. А я всё плакала, не в силах остановиться. Не знаю почему, но слёзы так и лились. Интересно, понравилась ли ему моя реакция. Думаю, да.
Весь последующий час я разучивала мелодию, которую он для меня сыграл.
***
Десятью днями позже группа Зомби атаковала каких-то нефтяников или солдат в глубинах дельты. Десяток мужчин разорвали на куски, кровавые ошмётки разбросало по всей болотистой местности. Те, кому удалось сбежать, заявили репортёрам, что Зомби было не остановить. Один из солдат даже бросил в робота гранату, но существо закрылось от снаряда тем же силовым полем, что ему надлежало задействовать при взрывах нефтепровода. Солдат сообщил, что силовое поле напоминало потрескивающий пузырь из молний.
– Wahala! Беда! – встревоженно кричал солдат телерепортёрам. Его лицо лоснилось от пота, уголки глаз подёргивались. – Злые, злые твари! Я с самого начала так считал! Взгляните, у меня есть граната, но какой от неё прок? Ye ye! Я ничего не мог сделать!
Нефтепровод, закладку которого рабочие едва начали, оказался полностью достроен. Ремонт входил в число возможностей зомби – ремонт, но не полный монтаж. Это было странно. В газетных подборках утверждалось, что Зомби становятся слишком умными, вот только используют свой ум во благо только самим себе. Что они готовят восстание. Что-то определённо менялось.
– Возможно, это вопрос времени, и вскоре чёртовы штуки поубивают нас всех, – заявил мой муж, не выпуская из рук бутылку пива, пока читал об инциденте в газете.
Я решила больше не приближаться к своему Зомби. Они непредсказуемы и, возможно, неуправляемы.
***
Наступила полночь, и я вновь оказалась в привычном месте.
Мой муж уже несколько недель не поднимал на меня руку. Полагаю, он ощущал перемены во мне. А я действительно стала другой. Теперь он чаще слышал, как я играю. Даже в доме. По утрам. После того, как я заканчивала готовить ему ужин. В спальне, когда в гости заглядывали его друзья. И он слышал песни, которые, я не сомневалась, дарили ему незабываемые впечатления. Словно каждый аккорд, каждый звук досконально исследовали учёные и отобрали вручную, чтобы пробудить сильнейшее чувство счастья.
Мой Зомби помог решить проблемы с нашим браком. По крайней мере, худшие из них. Муж не мог меня бить, когда дивная музыка уносила его в прекрасные, цветущие места. Во мне проснулась надежда. Надежда зачать ребёнка. Вера, что однажды я оставлю этот дом и свои обязанности примерной жены, чтобы преподавать музыку в начальной школе. Что моя деревня однажды пожнёт плоды нефтедобычи. И я грезила об объятиях жидкого, тёмно-синего металла, паутинах проводки и музыке.
В ту ночь я пробудилась от одного из этих причудливых снов. Я открыла глаза с улыбкой на губах. Скоро всё точно наладится. Мой муж крепко спал рядом. В тусклом лунном свете он казался таким безмятежным. Его кожа больше не источала запах алкоголя. Я наклонилась к нему и поцеловала в губы. Он не проснулся. Я выскользнула из постели, натянула штаны и кофту с длинным рукавом. Сейчас снаружи полно комаров. Я прихватила с собой гитару.
Я назвала Зомби Удиде Окванка. На моём родном языке это означает «паук ‑ Великий Мастер». Согласно легенде, Удиде Окванка была Величайшим Художником. Она жила под землёй, где собирала фрагменты предметов и превращала их в нечто иное. Она даже могла плести духов из соломы. Мне казалось, что это подходящее имя для моего Зомби. Я гадала, как называл меня Удиде. Я была уверена, что он придумал для меня какое-то прозвище, но сомневалась, что поведал обо мне другим. Не думаю, что ему позволили бы дальше со мной встречаться.
Удиде ждал меня, будто чувствовал, что я выйду в ту ночь. Я широко улыбнулась, на сердце потеплело. Я уселась на землю, а он сошёл с нефтепровода и подполз ко мне. Он нёс свой инструмент на голове. Нечто вроде звезды, сплетённой из проводов. За минувшие недели он добавил ещё больше шнуров потоньше и потолще. Мне было любопытно, куда он убирал эту штуку, когда бегал с остальными, ведь такой крупный инструмент внутри корпуса не спрячешь.
Удиде держал его на вытянутых конечностях. Передней лапой он вывел простенький приятный мотив, от которого по моим щекам заструились слёзы радости. Он пробуждал в памяти образы отца и матери, совсем юных и полных надежд, когда я и мои братья были ещё слишком малы, чтобы жениться и съехать. До того, как выходки солдат, убивавших без разбору, вынудили моего старшего брата перебраться в Америку, а среднего брата погнали на север… Когда колоссальный потенциал ещё не иссяк.
Я рассмеялась, утёрла слезы и принялась наигрывать аккорды, аккомпанируя его мелодии. И в этот миг мы приблизились к чему-то столь тонкому, всеобъемлющему, сплетавшемуся воедино… Chei! У меня создалось впечатление, что я разговариваю с Богом. Нет-нет, это были машина и я. Вы и представить себе не можете.
– Эме!
Наша мелодия мигом распалась.
– Эме! – снова окликнул меня муж.
Я застыла, глядя на Удиде, который тоже не шевелился.
– Прошу, – прошептала я. – Не обижай его.
– Мне написал Сэмюэль! – воскликнул муж, по-прежнему не отрываясь от экрана телефона, пока пробирался ко мне из высокой травы. – В нефтепроводе возле школы есть протечка! И пока ни одного Зомби вокруг! Брось свою гитару, женщина! Пошли, и прихвати…
Он поднял глаза. Его лицо исказила гримаса ужаса.
Время, кажется, остановилось. Мой муж остановился у самой кромки травы. Удиде замер возле нефтепровода, держа инструмент перед собой подобно церемониальному щиту. И я между ними, слишком напуганная, чтобы пошевелиться. Я обратилась к мужу:
– Эндрю, – осторожно начала я. – Позволь объяснить…
Он медленно повернулся ко мне и посмотрел так, будто видел впервые в жизни.
– Моя собственная жена! – прошептал он.
– Я…
Удиде поднял две передних лапы. На мгновение у меня возникло ощущение, что он о чём-то умоляет. Или, быть может, хочет меня обнять. Затем он так резко сомкнул конечности, что высек крупную красную искру и поднял оглушительный звон!
Мы с мужем зажали уши руками. В воздухе запахло только что зажжёнными спичками. Даже сквозь заслон из ладоней я различала отклики, доносившиеся со всех концов нефтепровода. Щелчков раздавалось так много, что они казались перестуком мелкой гальки, бившей по трубам. По телу Удиде прошла дрожь, он отполз обратно и забрался на трубу, ожидая. Они явились огромной толпой. Около двадцати штук. Первое, что я заметила – их глаза. Они горели свирепым ярко-красным огнём.
Они сгрудились вокруг Удиде, выстукивая лапами по трубам сложные ритмы. Я не видела глаз Удиде. Затем все они с ошеломительной скоростью рванули на восток.
Я повернулась к мужу. Он уже ушёл.
***
Слухи разнеслись подобно чуме, ведь сотовые имелись практически у всех. Вскоре каждый щёлкал клавишами, распространяя сообщения вроде «Прорыв трубы, возле школы! Зомби не видно!» и «Спешите к школе, захватите вёдра!». Мне муж так и не позволил обзавестись телефоном. Мы не могли его себе позволить, да ему и в голову не пришло, что он мне нужен. Но я и так знала, где находится здание начальной школы.
Теперь люди считали, что все Зомби взбунтовались, отринув навязанную людьми работу, чтобы поселиться в болотах дельты и заниматься своими делами. Обычно, если воры делали врезку в нефтяной трубе, даже издавая минимум шума, Зомби об этом узнавали в течение часа и за то же время устраняли неисправность. Но прошло уже два часа, а труба продолжала истекать топливом. Именно тогда кто-то решил бросить клич.
Но я-то всё понимала. От Зомби у них было лишь название. Они – разумные создания. Умные твари. Их безумие было последовательным. И большинству из них люди не нравились.
Творящуюся суматоху освещали фары нескольких машин и грузовиков. В этом месте нефтепровод приподнимался над землёй, устремляясь к югу. Этим воспользовались и сняли целую секцию трубы. Розовое дизельное топливо изливалось с обеих концов подобно гигантскому фонтану. Люди столпились под потоком, будто мучимые жаждой слоны, наполняя канистры, бутылки, миски, вёдра. Один мужчина даже держал мешок для мусора, пока топливо не разъело дно, расплескавшись по его груди и ногам.
Большая тёмно-розовая лужа стремительно расширялась в сторону здания начальной школы, топливо скапливалось на игровой площадке. Я унюхала пары ещё до того, как увидела саму школу. У меня начали слезиться глаза, потекло из носа. Я закрыла нос и рот кофтой. Легче не стало.
Люди прибывали на автомобилях, мотоциклах, автобусах, пешком. Все непрерывно печатали сообщения, распространяя весть ещё дальше. Давненько уже люди, не занимавшиеся кражей нефти, не получали доступ к бесплатному топливу.
Кругом сновали дети. Они носились туда-сюда – кто-то с поручениями от родителей, а иные просто не хотели пропустить самое интересное. Вероятно, они никогда прежде не видели, чтобы люди подходили к нефтепроводу и оставались живы. Из салонов машин и микроавтобусов лился хип-хоп и хайлайф. Вибрации от басов душили не меньше испарений. Я не сомневалась – Зомби понимали, что происходит.
Я заметила своего мужа. Он направлялся к фонтану топлива с большим красным ведром. Пятеро мужчин затеяли перепалку между собой. Двое принялись толкаться и пихаться, едва не падая в фонтан.
– Эндрю, – позвала я, силясь перекричать шум.
Он обернулся. Увидев меня, недобро сощурился.
– Пожалуйста! – воскликнула я. – Мне… Мне жаль.
Он сплюнул и пошёл прочь.
– Ты должен убираться отсюда! – крикнула я. – Они придут!
Он резко развернулся и размашистыми шагами приблизился ко мне.
– Откуда, чёрт возьми, тебе знать? Или ты сама их привела?
Словно в ответ на его вопрос, люди вдруг закричали и побежали. Я выругалась. Зомби шли со стороны улицы, вынуждая людей отступать к луже топлива. Я снова ругнулась. Мой муж буравил меня взглядом. Он ткнул мне пальцем в лицо, морщась от отвращения. Из-за царящего вокруг шума и гама я не слышала, что он говорил. Он повернулся и убежал.
Я пыталась отыскать Удиде в толпе Зомби. Но у всех глаза по-прежнему полыхали красным. Был ли вообще Удиде в их рядах? Я уставилась на лапы, высматривая наклейку с бабочкой. Вот она. Ближайший слева от меня.
– Удиде! – окликнула я.
Едва имя сорвалось с моих губ, как двое Зомби, находившиеся в центре группы, подняли две передние лапы. Улыбка сползла с моих губ, я в ужасе разинула рот. И бросилась на землю, закрыв голову руками. Люди всё ещё шлёпали по луже топлива в попытках укрыться в здании школы. Их автомобили продолжали греметь хип-хопом и хайлайфом, фары горели, освещая творящееся безумие.
Зомби сомкнули лапы, высекая две крупных искры. Дзинь!
ФШШ!
***
Я помню свет, жар, запах горящей плоти и волос, крики, переходившие в утробное бульканье. Все звуки доносились словно издалека. Вонь стояла ужасная. Вжавшись лбом в колени, я надолго, очень надолго зависла в этом адском лимбе.
***
Я никогда не буду преподавать музыку в начальной школе. Её здание обратилось в пепел, как и многие посещавшие её дети. Мой муж тоже погиб. Он умер, считая меня шпионкой, братавшейся с врагом… Или кем-то в этом роде. Все погибли. Кроме меня. Незадолго до взрыва примчался Удиде. Он заслонил меня своим силовым полем.
И я выжила.
Уцелел и зреющий внутри меня ребёнок. Ребёнок, которому моё тело позволило сформироваться благодаря чудесной, целительной музыке Удиде. Удиде говорит, что это девочка. Откуда роботу такое знать? Мы с Удиде играем для неё каждый день. Я не могу точно знать, нравится ли ей наша музыка, лишь смутно догадываться. Но в какой мир я её приведу? В мир, где только её мать и Удиде не дают разыграться полномасштабной войне между Зомби и людьми, что их создали?
Я молюсь о том, чтобы нам с Удиде удалось убедить людей и роботов заключить мир, иначе дельта так и будет купаться в крови, металле и пламени. И знаете, что? Вам тоже следовало бы молиться – что, если Зомби приделают себе какие-нибудь плавники, чтобы пересечь океан?
