Конкурсные рассказы
Привет! Выкладываем рассказы всех участников конкурса. Вы их пока читайте, а мы запустим голосование во вторник, так что вам домашка - все прочитать =)
Читать все рассказы
Привет! Выкладываем рассказы всех участников конкурса. Вы их пока читайте, а мы запустим голосование во вторник, так что вам домашка - все прочитать =)
Читать все рассказы
Напомню, мы остановились на том, как сэр Гевард и мистер Фитц, рыцарь в золочёных доспехах и оживлённая магией кукла, обсуждают перспективы трудоустройства в городе Шом, которому более бедные соседи объявили войну (возможно, вынужденно).
Часть 1: https://vombat.su/post/11058-ser-gervard-i-mister-fitts-snova-idut-na-voinu-chast-1-4
Автор: Гарт Никс. Иллюстрация: Jessica Douglas.
Мой перевод. Вычитка: Thediennoer (Sanyendis).
Долина, открывшаяся за вторым хребтом, нимало не походила на блеклые поля, оставшиеся за спиной путников. Перед ними расстилалась укрытая мягким теплом наступающих сумерек шашечная доска, на которой золотые пшеничные поля перемежались лугами, на которых паслись тучные стада. Широкая река, протекавшая с востока на запад, местами разливалась, образуя болотистые низины, в которых в изобилии водились водоплавающие птицы. Склоны небольших холмов, видневшихся вдалеке, покрывали сады, в тёмной листве даже отсюда угадывались яркие изумрудные пятна созревших яблок. Неподалёку раскинулись обнесённые каменными стенами цитрусовые рощи, и невысокие деревья были усыпаны лимонами и лаймами, а всего в сотне ярдов [прим.: чуть больше девяноста метров] высилась группа из шести деревьев, на которых росли редкие и изысканные плоды с голубой кожицей, известные под названием «серка», которые обычно ожидаешь встретить в гораздо более сухом климате.
‑ Весьма приятная глазу картина, ‑ заметил Гервард. Лёгкая улыбка коснулась его губ, а вокруг глаз собрались маленькие морщинки – как у человека, которому явно нравится то, что он видит.
До Шома было ещё около мили [прим.: чуть больше полутора километров]; город стоял на возвышенности в северо-западном углу долины, где река образовывала широкое озеро, омывавшее городские стены. Судя по количеству глубоко осевших в воде лодок, которые как раз начали причаливать к берегу, озеро настолько же изобиловало рыбой, сколь долина – фруктами.
Почти все дома в Шоме были сложены из камня приятного бледно-жёлтого цвета, а деревянных построек, как отметил про себя Гервард, в городе, где проживало едва ли пять тысяч человек, попадалось гораздо меньше, чем можно было ожидать.
Шом окружала старая стена из того же желтоватого камня, но Герварда гораздо больше заинтересовали земляные сооружения, возведённые перед ней совсем недавно. Город опоясывала зигзагообразная линия укреплений, а на берегу озера возвышались довольно серьёзные бастионы. В подзорную трубу можно было разглядеть несколько колёсных пушек, установленных на их верхних площадках, и орудия меньшего калибра в опорных пунктах вдоль земляной насыпи. На обоих бастионах подле пушек стояли небольшие расчёты солдат, вдоль земляных валов через каждые двадцать-тридцать ярдов [прим.: чуть больше двадцати пяти метров] парами ходили патрульные, а на каменных стенах виднелись дозоры.
‑ Без сомнения, обороной командует профессионал, ‑ заметил Гервард. – Думаю… Да, вот из фруктового сада показался кавалерийский разъезд. Дюжина всадников под командованием корнета с мучнисто-бледным лицом.
‑ И это не простые солдаты, ‑ добавил мистер Фитц. – Дерсийские кеплары.
‑ О, в самом деле, ‑ воскликнул Гервард. Он сложил подзорную трубу, откинулся в седле и левой рукой ослабил перевязь сабли, так что клинок чуть показался из ножен. – Сейчас они служат по контракту, так что, полагаю, мы сможем с ними договориться.
‑ Думаю, да, ‑ согласился мистер Фитц, потянувшись, тем не менее, к поле мантии, под которой был спрятан какой-то небольшой предмет. Другой рукой он коснулся края шляпы, опустив на лицо тонкую вуаль, скрывшую его черты. Теперь, если не вглядываться слишком пристально, он напоминал закутанного в несколько слоёв одежды ребёнка в необычных бумажных перчатках. Самодвижущиеся куклы не вызывали особенного страха в большинстве стран мира. Когда-то они встречались довольно часто, и некоторые до сих пор ходят по миру. Почти все они – артисты, и порой люди даже слагали о них сказки и песни.
Мистер Фитц, впрочем, к их числу не относился.
‑ Если до этого дойдёт дело, постарайся оставить корнета в живых, ‑ попросил Гервард, хорошо помнивший, каково это – ходить в младших офицерах… независимо от того, какого оттенка твоё лицо.
Мистер Фитц не ответил. Впрочем, Гервард не хуже него знал, что если дойдёт до драки и ему придётся применять своё искусство, то выбирать, кого из нападающих убить, а кого пощадить, не придётся.
По мере приближения к напарникам ход отряда всё замедлялся, а лошади, почуяв запах боевых ящеров, начали пятиться. Гервард поднял в знак приветствия руку, и корнет прокричал команду: всадники вытянулись в линию, а затем остановились на расстоянии выстрела из лёгкого пистолета. Рыцарь внимательно следил за тем, как сержант выехала чуть вперёд, чтобы рассмотреть их получше, а потом быстрым шагом направилась обратно к корнету. Если дерсийцы решатся нарушить присягу, сержант первым делом избавится от своего офицера.
Но та остановилась, не поднимая оружия, и тихо заговорила с корнетом. Гервард почувствовал лёгкое облегчение, но никак не выказал этого внешне и не спешил расслабляться. Мистер Фитц также не торопился вынимать руку из-под мантии. Гервард знал, что пальцы его собеседника, вылепленные из папье-маше, сжимают причудливо украшенную иглу, сделанную из какой-то магической субстанции, к которой ни один человек не смог бы прикоснуться безнаказанно.
Корнет выслушал сержанта и, довольно резко бросив ему в что-то в ответ, развернул коня и обратился к солдатам. До Герварда долетали лишь отдельные слова, но, похоже, офицер, несмотря на молодость, гораздо лучше владел ситуацией, чем он ожидал, и напомнил дерсийцам, что данная ими клятва запрещает любую месть, личную или какую-либо ещё, во время исполнения служебных обязанностей.
Наконец корнет, повысив голос, закончил разговор:
‑ Разойтись! Сержант, следуйте за отрядом!
Сам офицер подъехал к Герварду. Отдав честь, он натянул поводья, отступив на пару шагов. Очевидно, молодой человек оценил по достоинству обманчиво-безучастные глаза и зубастые пасти боевых ящеров и не желал без нужды нервировать своего коня.
‑ Добро пожаловать в Шом! – начал он. – Я – корнет Мисолу. Позвольте узнать ваши имена и цель прибытия?
‑ Я сэр Гервард из Высокой Палеи, наёмный артиллерист.
‑ А я Фитц, тоже из Высокой Палеи, помощник сэра Герварда.
‑ Добро пожаловать, э-э-э… господа, ‑ сказал Мисолу. – Имейте в виду, нам объявлена война, и все проезжающие должны подтвердить свою верность городу и принять на себя определённые… э-э-э…
‑ Полагаю, обычно это называется «обязательства», ‑ заметил мистер Фитц.
‑ Именно, обязательства, ‑ повторил Мисолу. Всё же, он был ещё очень молод. Скулы, видневшиеся из-под дужек шлема с хвостом омара [прим.: шлем, популярный в Европе в 17 веке; получил название благодаря опускавшемуся на шею ряду пластин], пылали от смущения. Шлем, надо сказать, явно был великоват, даже с дополнительной подкладкой, которая немного отклеивалась надо лбом.
‑ Мы наёмники и хотели бы предложить наши услуги городу, ‑ сказал Гервард. – Мы готовы принести личную присягу, если Шом заключит с нами контракт. До тех пор мы клянёмся хранить мир, но оставляем за собой право защищаться, если на нас нападут первыми.
‑ Я принимаю ваше слово, сэр Гервард и… гм…
‑ Мистер Фитц, ‑ продолжил Гервард, одновременно со своим спутником, который сказал просто «Фитц».
‑ Да, мистер Фитц.
Подъехав чуть ближе, корнет добавил:
‑ Вы можете не беспокоиться насчёт моих дерсийцев. Они верны своему слову, хотя сержант Ксиколиз упомянула о какой-то вражде их… э-э-э… всего их народа с вами.
В голосе корнета так и сквозило любопытство, которое говорило как об удалённости Шома, так и о наивности молодого офицера.
‑ Несколько лет назад мы принимали участие в одной кампании, ‑ ответил Гервард. – Тогда мы с мистером Фитцем служили Гериату Джакскому. Видите ли, дерсийцы – кочевой народ. Так уж вышло, что их традиционные маршруты пролегали через его лучшие угодья, и он не испытывал по этому поводу особого восторга. В последнем сражении небольшой отряд проник в передвижной храм дерсийцев и… ах… взорвал его специально изготовленным петардом. Их божество было несколько обескуражено таким обращением и удалилось в своё зимнее жилище в дерсийской степи, попутно сея разрушения среди своего избранного народа.
‑ Полагаю, сэр, командовали этим небольшим отрядом именно вы?
Гервард покачал головой.
‑ Нет, я артиллерист. Командовал капитан Касвик. Его убили, когда мы отступали, за несколько минут до нашей победы. Однако именно я изготовил тот петард, а мистер Фитц… Он помог нам войти в храм, а потом безнаказанно сбежать. Вот и вся причина их нелюбви к нам.
Гервард бросил на мистера Фитца суровый взгляд, намекая, что сейчас не время демонстрировать привычное стремление к точности и правдивости, свойственное марионетке. Дело в том, что капитан Касвик погиб ещё на подступах к храму, но для его вдовы и детей было лучше, чтобы Касвик пал героем, и Гервард сделал его таковым. Правду знали только мистер Фитц и ещё один человек, выживший в том сражении.
Впрочем, Гервард и мистер Фитц не считали случившееся тогда победой, ведь их целью было заставить дерсийского божка отступить гораздо, невообразимо дальше, чем на пять сотен лиг, отделявших его от зимнего храма.
До города напарники добрались без происшествий, хотя Гервард не мог не отметить, что корнет Мисолу приказал своему отряду оставаться на месте и нести вахту, отправившись сопровождать гостей в одиночку, что указывало на то, что молодой офицер всё же не был полностью уверен в способности дерсийцев сдержать клятвы верности городу.
В Шом вела зигзагообразная тропа, огибавшая земляные валы. Патруль задержал их на несколько минут, сверяя пароли и ответы (Гервард одобрительно кивнул, заметив, что говорящие понижали голос, обмениваясь кодовыми фразами), после чего их имена занесли в огромную книгу и выдали скреплённые печатями и подписями пропуска, дающие право войти в город.
Пропуска эти понадобились весьма скоро: через каких-то два десятка ярдов [прим.: около восемнадцати метров] стражники у городских ворот тщательнейшим образом изучили бумаги при свете фонаря. К слову, поскольку солнце уже окончательно село, ворота заперли, однако документы были оформлены по всем правилам, и напарников без проблем пропустили внутрь. Здесь Мисолу удалился, напоследок порекомендовав трактир, отвечающий требованиям Герварда: чтобы там имелись подходящие стойла и корм для боевых ящеров; чтобы он не пользовался популярностью у дерсийцев или других наёмников, записавшихся на службу в преддверии предстоящей войны; и чтобы там подавалась достойная еда и изысканные вина, а не одни лишь разбавленное пиво и эль. Корнет также подсказал дорогу к цитадели (впрочем, её четыре башни поднимались так высоко над крышами, что в этом не было особой необходимости) и посоветовал Герварду и Фитцу не торопиться с визитом, по меньшей мере, до третьего колокола – по утрам собирался совет правителей, и заключить контракт о найме было бы не с кем.
Улицы Шома радовали чистотой и отсутствием грязи. Гервард снова улыбнулся, отметив, что не ощущает букета мерзких запахов, столь характерных для мест, где проживает большое количество людей. Он уже предвкушал горячую ванну, нормальный обед и сон на прекрасной пуховой перине, а с завтрашнего дня – хорошо оплачиваемую и не слишком обременительную работу.
‑ А вот и трактир, ‑ заметил мистер Фитц, указывая на боковую улочку, мимо которой они как раз проезжали; впрочем, её ширины хватало, чтобы всадники могли ехать бок о бок. – Обрати внимание, у них на вывеске золотой ячменный колос. Самое то для города с такими богатыми сельскохозяйственными угодьями.
Двор трактира выглядел чистым и ухоженным; в углу и в самом деле стояло несколько больших клеток с железными прутьями, предназначенных для содержания их боевых ящеров, над которыми крепились бочки с мясом и желоба для кормления. Один из четырёх конюхов, крутившихся неподалёку, бросился вперёд, чтобы открыть клетки и спустить желоба, а трое других помогли Герварду разгрузить поклажу. Мистер Фитц подхватил свой швейный столик и отошёл в сторону; небольшая коробка из розового дерева с серебряной инкрустацией не вызвала ни удивления, ни тревоги. Конюхи не проявили ни малейшего интереса и к самому Фитцу, что, несомненно, свидетельствовало о том, что самодвижущиеся марионетки время от времени появлялись и в этих местах, развлекая горожан.
Гервард направился было ко входу в трактир, но на самом пороге остановился, услышав досадливое фырканье одного из боевых ящеров. Оглянувшись и придержав дверь рукой, он убедился, что всё в порядке и ворота клетки крепко заперты, но, на беду, в то же самое время кто-то попытался выйти наружу. Гервард толкнул дверь, и та распахнулась, отбросив стоявшего внутри человека на несколько шагов. Незнакомец обрушился на стол, пустая бутылка опрокинулась и со звоном разбилась.
‑ Прискорбно, ‑ пробормотал мистер Фитц, увидев, что пострадавший оказался не только солдатом, а точнее, младшим офицером, о чём говорил его красный поясок, но и женщиной.
‑ Я приношу свои извинения… ‑ начал было Гервард, но тут же умолк, не желая перебивать женщину. Она была примерно того же роста, что и он, пепельно-русые волосы собраны в косу на затылке; в руке дама сжимала шляпу. Она показалась ему очень красивой, по крайней мере, на его вкус, как человека, выросшего в обществе, где женщины традиционно наносили себе ритуальные порезы. Другие, возможно, могли счесть её не столь привлекательной из-за шрама, который шёл от уголка левого глаза к уху, а оттуда ломаной линией тянулся к кончику носа.
‑ Вы весьма неуклюжи, сэр!
Гервард ещё пару секунд беззастенчиво её рассматривал, прежде чем ответить.
‑ Я очень…
‑ Полагаю, вам не нравится то, что вы видите? – перебила его дама. – Может быть, вам не доводилось служить с женщинами? Или вам не нравится моё лицо?
‑ Вы очень красивы, ‑ смог выдавить Гервард, хотя и понимал, что это совсем не то, что следует говорить женщине, с которой ты едва успел познакомиться, или офицеру, с которым только что столкнулся.
‑ Да вы, верно, насмехаетесь надо мной! – прорычала женщина. На её побледневшем от гнева лице яростно сверкали голубые глаза, а шрам налился кровью. Одним движением водрузив на голову шляпу, она выпрямилась во весь рост. – Вы заплатите за это!
‑ У меня и в мыслях не было над вами насмехаться, ‑ спокойно ответил Гервард. – Мне доводилось служить с мужчинами, женщинами… даже с евнухами, если на то пошло. Кроме того, завтра я планирую заключить контракт и рассчитываю, как минимум, на должность полковника артиллерии, а полковник не имеет права драться на дуэли с лейтенантом. Мне бы очень хотелось извиниться, но я не могу принять ваш вызов.
‑ Не можете или не хотите? – усмехнулась женщина. – Пока что, полагаю, вы ещё не полковник на службе у Шома, а всего лишь хвастун-наёмник.
Гервард со вздохом оглядел общий зал. Мисолу был прав – наёмники не любили этот трактир. Но за столами сидело несколько офицеров регулярной службы и ополчения Шома, и все они с большим интересом наблюдали за происходящим.
‑ Что ж, очень хорошо, ‑ огрызнулся он. – Хоть это и форменная глупость, повторяю, я вовсе не хотел вас обидеть. Где и когда?
‑ Немедленно, ‑ сказала женщина. – За трактиром есть сад. Я видела подходящую лужайку, и там достаточно света – на деревьях развешаны фонари.
‑ Звучит неплохо. Как вас зовут, мадам?
‑ Лейтенант Джессайя из храмовой стражи Шома. А вас?
‑ Я сэр Гервард из Высокой Палеи.
‑ Кто будет секундантом с вашей стороны, сэр Гервард?
‑ Я только что прибыл в Шом, лейтенант, и ещё не успел обзавестись друзьями. Возможно, кто-то из присутствующих согласится принять на себя эту роль, если, разумеется, вы не возражаете. Что касается моего спутника, то позвольте представить вам мистера Фитца. Помимо всего прочего, он неплохой хирург, и я полагаю, он не откажется сопровождать нас.
‑ Рад познакомиться с вами, лейтенант, ‑ сказал мистер Фитц. Он снял шляпу и вуаль, вызвав волну шепотков, пробежавшую по комнате.
Джессайя кивнула в ответ, но и только.
‑ Мне не нужен секундант, ‑ бросила она Герварду. – Если вы предпочитаете сабли, я должна послать за своими.
‑ Моя сабля в перемётных сумках, ‑ ответил рыцарь. – Если вы изволите подождать пару минут, я принесу её.
‑ Сад сразу за конюшней, ‑ сказала Джессайя. – Я буду там. Не заставляйте меня ждать.
Она поклонилась, не снимая шляпы, и вышла.
‑ Не слишком удачное начало, ‑ пробормотал Фитц.
‑ Не то слово, ‑ мрачно ответил Гервард. – Всё одно к одному. Где трактирщик? Я должен переодеться и принести клинок.
Это едва ли не самое крупное произведение, какое мне довелось переводить: чуть больше полутора авторских листов (около 65 000 знаков; впрочем, оно того стоило). Чтобы не перегружать читателей (как показывает практика, большой объём текста отпугивает людей), я разбил историю на четыре фрагмента и опубликую оставшееся с 29 по 31 октября. Но если кому-то не терпится узнать, что же будет дальше, мы с Sanyendis уже выложили рассказ полностью на нашем канале: Сказки старого дворфа (1, 2, 3, 4). Решайте сами, как вам будет удобнее.
Внимание, важный дисклеймер! В тексте будут ссылки на стороннюю платформу 😮, так как поиск на пикабу сейчас у меня не хочет работать, а перебирать все рассказы вручную мне лень, так что если это вам претит, то просто проигнорируйте этот пост. Всем остальным приятного чтения. Спасибо за понимание =)
Сегодня предлагаем вам разгадать кроссворд, который был когда-то создан одной из основательниц проекта - Кристиной 😊
Как обычно вы можете прочитать историю чтобы найти там нужный ответ, правда чтива там на неделю и даже больше =)
А когда все слова будут вписаны, то напишите в комменты что получилось в горизонтальной линии =)
1. Кому нужно было принести жертву, чтобы выбраться, в истории «Мой дом не дает мне уйти»?
2. Как звали доктора, который на самом деле не был доктором, из истории «Полуночная газета»?
3. Какой предмет изначально послужил причиной исчезновения героя истории «Каждый год я на неделю исчезаю из жизни»?
4. Что использовала для «психометрии» экстрасенс из истории «Я оказываю услуги экстрасенса»?
5. Суть загробной жизни по версии автора истории «Я социальный работник для детей-экстрасенсов»
6. Место, где работал главный герой истории «Жизнь предателя»
7. В конце истории «На что ты готов пойти за 300 миллионов», кроме главного героя, выжила еще одна девушка. А кем она ему приходилась? Читать 1, 2, 3, 4, 5
8. Воспоминания о каком событии преследовали героиню истории «Я только что выпустилась из меда»? Читать 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15
9. Каким оружием пользовалась Сниппити Снап?
10. Для кого были написаны правила школы-интерната «Ред Грув» из истории «В школе-интернате, где я работаю, есть странные правила»?
11. Что привлекало тварей из истории «Я проснулся от сигнала тревоги»?
12. Как звали Гиганта, предводителя бродяг, из истории «На берег моего острова выбрасывает людей»?
13. Кто оказался главным антагонистом истории «У моей матери есть еженедельный странный распорядок»?
14. Как звали чудовище из истории о человеке с кривыми рогами?
15. Серийный убийца из истории «Бэдсайд Мэнор»
16. Какое существо в итоге удалось призвать герою истории «Мое хобби… немного странное»?
17.Как называлась закусочная из истории «Я думаю, один из завсегдатаев нашей закусочной – дьявол»?
Дядя Женя решил написать книгу.
«Чем я хуже этих сказочников заграничных? — говорил он сам себе, присаживаясь за компьютер. — Напишу хит, как Толкин или Мартин, и буду до конца жизни на процент от кинолент жить».
Размениваться на всякие там душещипательные романы дядя Женя не собирался. Он планировал охватить всю возможную аудиторию и мыслил масштабно. Немного гоблинов, немного эльфов, зомби там с пулеметами, дирижабли на угольном ходу, магия — в общем, планировалось нормальное боевое фэнтези. «За них лучше платят», — с такими мыслями дядя Женя нацепил на нос очки и начал внедрять свои фантазии прямиком в электронный блокнот.
— Ты чего так громко стучишь? У меня голова уже раскалывается, — спросила Людка, поднимаясь с кровати.
— Отстань, книгу я пишу, — фыркнул в ответ дядя Женя и продолжил бить пальцами по клавишам, воплощая в тексте свои самые смелые идеи.
— Книгу? — оживилась жена. — А я кем там у тебя буду?
— Никем, — холодно ответил дядя Женя. — Я же не поваренную книгу пишу, а настоящую.
— Ах так, значит?! — Люда треснула рукой по клавиатуре и главный герой вдруг превратился в «вотмжу390,ыэ/».
— Ты чего творческому процессу мешаешь? Я же сочиняю! — прикрикнул на Люду муж.
— Либо ты про меня напишешь, либо у тебя вечером будет творческий ужин. Сочинишь себе курицу с картошкой и будешь представлять, как ты всё это ешь.
— Ну… Ну ладно, — сдался дядя Женя. — Ну хочешь, я тебя королевой гоблинов сделаю?
— Каких еще гоблинов? — завелась жена пуще прежнего. — Делай нормально, чтобы я была молодая и перспективная императрица людей. И чтобы у меня был конь, а ещё красавец муж, можно сделать его эльфом.
— Я про себя не собираюсь писать.
— А я и не прошу про тебя, напиши про красавца мужа, — заулыбалась ехидно жена. — Шучу, — успокоила она дядю Женю, а потом добавила: — Эльфа не надо, пусть тоже человеком будет.
— Ладно, — буркнул дядя Женя и начал вклинивать в сюжет императрицу.
На следующий день позвонила мама и начала разговор со слов:
— Нас с отцом можешь в свою книгу не включать, я уже поняла, что неблагодарного эгоиста вырастила — ни слова не сказал, всё жена за тебя выдала! — обиженно пробурчала она. Потом, немного успокоившись, добавила: — Но про Васю не забудь и про племянников своих.
— Мам, да какой Вася?!
— Да брат твой родной! Хос-по-ди, уже родню не помнит.
— Да помню я! Я тебе говорю про то, что у меня не автобиография — я фэнтези пишу, понимаешь?
— А что, в фэнтезях твоих нельзя про брата родного написать? А он ведь тебя всегда выручал. Помнишь, как в детстве, когда ты ногу сломал в овраге? Он ведь тебя тогда на себе принес. Вот тебе и готовый сюжет.
— Да уж, Пулитцеровская мне обеспечена, — съязвил дядя Женя.
— Не напишешь — считай, ты мне не сын, — сказала мать и сбросила вызов.
— Тьфу ты, — выругался дядя Женя и сломал главному герою ногу. — Я за сигаретами, — крикнул он и вышел из квартиры, закончив очередную страницу.
— О, Женька, чего не здороваешься? Как писателем стал, так сразу зазнался? — схватил дядю Женю за рукав сосед.
— И ты уже в курсе? Ну Людка… Язык как помело!
Дядя Женя вырвался из захвата и хотел было идти дальше, но сосед его остановил:
— А хочешь, я тебе долг прощу?
— Слушаю, — заинтересовался дядя Женя.
— Про меня в книге своей укажешь — считай, двести деревянных отдал, — радостно заулыбался сосед.
«Вот те раз, книга еще не вышла, а уже первые заработки», — подумал про себя дядя Женя.
— Я подумаю. Возможно, посвящу тебе абзац.
— Почему не главу? — обиженно спросил сосед.
— На главу ты мне не одолжил.
— Ну хорошо, только пусть этот абзац будет на две страницы! — не отставал сосед.
— Ага, так и сделаю, — соврал дядя Женя.
— Только пусть я буду каким-нибудь нереальным персонажем! — крикнул в спину спускающемуся по лестнице писателю сосед.
— Да ты и так нереальный персонаж, — пробубнил себе под нос дядя Женя.
Он не дошел до магазина буквально сто метров, когда не него чуть не наехала машина, из которой радостно закричал старый приятель Гагик:
— О! Женя-брат, ты чего тут один и без охраны?! Слышал, что ты собираешься стать знаменитым, а друзей в знаменитости не зовёшь! — вышел обниматься из машины мужчина.
— Тьфу ты, — сплюнул дядя Женя. — И ты уже в курсе!
— Конечно в курсе! Лаура мне с утра все мозги вынесла! Вон, говорит, у Людки муж скоро популярностью обрастёт, деньги будет лопатой грести, а ты чего книги не пишешь? — громко говорил Гагик, размахивая руками. — А я не могу, понимаешь? У меня же дел выше крыши, какие уж там книги!
— Понимаю, — кивнул дядя Женя.
— Но ты не переживай. Я договорился, — «успокоил» Гагик друга и подмигнул. — Напиши про меня. Можешь даже деньгами не делиться, главное, напиши.
Дядя Женя вытер лицо рукой, стараясь стереть возмущение.
— Хорошо, напишу. Будешь главным зомби, — не тратя время на отговорки, согласился он.
— Пойдёт, — кивнул Гагик. — Только, главное, не забудь, чтобы фамилия моя была указана! Это самое важное! — гордо заявил он.
— Издеваешься? Зомби Гагик Геворкян?
— А что такого? — удивился тот. — По-моему, звучит.
— Слушай, мы с тобой старые друзья и очень хорошие… — начал было дядя Женя, но Гагик его перебил:
— Вот и прекрасно! Жду свой экземпляр. Давай, счастливо, мне на работу надо. — Он сел в свою машину и уехал.
Дядя Женя уже задумался о том, чтобы перебраться писать куда-нибудь в глухую деревню, где не ловит мобильная связь, а тебя не ловят друзья, желающие попасть в твою книгу, но понял, что уже почти все и так в ней.
Не дожидаясь пока ему позвонят, дядя Женя сразу написал про своего армейского друга, затем про шурина и про своего начальника.
Всю неделю новоиспеченный автор не выходил из-за стола, строча текст. Окрыленный своей невероятной фантазией и широким словарным запасом, дядя Женя чувствовал, как стои́т на пороге чего-то выдающегося. Буквы складывались в слова, слова — в предложения, а те — в целые страницы. Мир становился шире, герои — интересней. Удалось гармонично вписать всех знакомых и друзей, даже зомби Гагик Геворкян получился весьма симпатичным героем с интересной предысторией.
***
— Ну, что скажешь? — заламывая от волнения пальцы на руках, спросил дядя Женя у Люды, когда она дочитала главу.
— Скучно, — отозвалась жена и пошла на кухню.
Тут у дяди Жени упали очки, настроение и желание творить.
— Почему скучно? Там же столько сюжетных изгибов, новые расы, огромный мир! — кричал писатель, ворвавшись на кухню.
— А любовь? Где она там? — спросила жена, нарезая лук.
— Да какая, к чёрту, любовь? — удивился дядя Женя. — Я же не мелодраму пишу или твои дурацкие ромфанты.
— Сам ты дурацкий! — огрызнулась жена. По щекам её текли слёзы. — Все твои герои серые и злые!
— Они такими и должны быть!
— Если там никто не влюбится, то я это читать больше не буду.
— Ой, да пожалуйста, — махнул рукой дядя Женя и ушёл искать других критиков.
— Как-то шуток маловато, — прокомментировал сосед, прочитав главу. — Да и я тут какой-то тупой получился.
— Так с оригинала писал, — хихикнул дядя Женя.
— Вот! Вот об этом я и говорю. Добавь остроумия и абзац увеличь!
— Да это же не комедия.
— А ты сделай комедию!
— Ага, — кивнул дядя Женя и поспешил за другими мнениями.
Гагик сразу предупредил, что читать не будет, так как ему некогда, но сказал, что написано плохо и дал много советов, как надо писать правильно.
— Чему учит твоя книга? — спросила мама, когда дядя Женя сидел у неё в гостях.
— Ничему не учит, — пожал плечами тот.
— Вот и плохо. А должна учить дружбе и уважению к старшим. А еще должна прививать любовь к труду. Папа тоже так считает.
Отец лениво кивнул.
— Мам, это не тот жанр, — пытался объяснить дядя Женя. — Бред получится.
— Ничего не хочу слышать. Пиши так, чтобы мне не стыдно потом было про тебя подружкам рассказывать. А то тут гоблины какие-то, маги — вот где бред.
В какой-то момент дядя Женя понял, что надо писать две книги. Одна будет для родных и близких, а вторая — для широкого читателя. Тогда никто не обидится, и у него будет шанс попасть на полки магазинов, а не просто опозориться перед издателем.
Спустя полгода дядя Женя поставил конечную точку в обеих рукописях и выдохнул. Наконец всё было закончено. Он не стал медлить и тут же разослал свой вариант в издательства — как отечественные, так и зарубежные, а вариант, написанный для друзей, отправил в типографию. Он планировал выпустить десяток экземпляров самиздатом и подарить всем, кто принял участие в создании книги, чтобы они ничего не заподозрили. Себе он не планировал заказывать эту чушь.
Предложения посыпались буквально через неделю. Рукопись дяди Жени хвалили, героев называли невероятно реалистичными, предлагали контракты, заикнулись о возможности съемок, предложили писать продолжение. А вот из типографии как-то не спешили с новостями. То станок у них сломается, то половина отдела уволится. Но Дяде Жене было плевать — главное, что его другую книгу заметили, и теперь оставалось только дождаться её выхода и неминуемой славы.
***
— Сынок, вчера купила твою книгу в магазине, ты просто молодец! Я в восторге! Всем друзьям про тебя рассказываю! — разбудила как-то звонком мама.
— А что, книги уже продают? — испуганно спросил Женя.
— Продают! На самом видном месте в магазине стоят!
— И как? Тебя ничего не расстроило в ней?
— Нет, всё очень здорово! И про дружбу, и про то, что старшим помогать нужно! И гоблинов этих своих убрал! Я горжусь тобой!
Следующей неожиданностью стал восторг, который исходил от Люды.
— Ну вот, я же тебе говорила, про любовь надо! — заявила жена, вернувшись вечером с работы с книгой в руке. — Теперь сам видишь, что не ошибалась! Книга прекрасная, я в метро читать начала!
— Да какая любовь?! Я же ничего такого там не писал! — удивился дядя Женя и уже хотел было вырвать книгу из рук жены, как зазвонил телефон.
— Женя-брат, книга — огонь! Я сам не читал, некогда мне, но Лаура говорит, что очень хорошо! Вся родня уже купила! Мы теперь всем рассказываем, что про нашу фамилию в фэнтези упомянули. Люди не верят и покупают книги, чтобы проверить! Молодец! — кричал в трубку Гагик.
Тут-то до дяди Жени дошло. Трясущимися руками он достал телефон и нашел сообщения с файлом рукописи, которые отправил в издательства.
— Так и есть, перепутал, — задумчиво произнёс дядя Женя.
— Что перепутал? — спросила Люда, продолжая читать.
— Неважно, — улыбнулся дядя Женя, — уже неважно.
В этот самый момент ему позвонили из типографии:
— Добрый день, мы готовы начать печатать вашу книгу. Сколько экземпляров вы планируете оплатить? — спросил голос в динамике.
Дядя Женя улыбнулся и ответил:
— Давайте один. Оставлю себе на память.
Александр Райн
Началось всё с того, что в каком-то сборнике а-ля "Мечи и магия" мне попался небольшой рассказ Гарта Никса, и я захотел прочитать все книги о похождениях сэра Герварда и мистера Фитца. Но выяснилось, что первый рассказ серии никогда, судя по всему, не переводился на русский. А я, по возможности, стараюсь знакомиться с литературными циклами в порядке выхода произведений. И вот, наконец, не только прочитал сам рассказ, но и подготовил его перевод.
Автор: Гарт Никс. Иллюстрация: Jessica Douglas.
Мой перевод. Вычитка: Thediennoer (Sanyendis).
‑ Доводилось ли тебе когда-нибудь задумываться о природе мира, мистер Фитц? – спросил старший из двух всадников, приподняв трехстворчатый козырёк шлема.
‑ Я принимаю всё, как оно есть, неважно, к добру ли оно или к худу, сэр Гервард, ‑ ответил его спутник, ехавший чуть поодаль. Ему не было нужды поднимать козырёк, ведь на его голове красовался не шлем, а всего лишь лакированная шляпа. Когда-то её макушка была гораздо выше и острее, но в предпоследнем сражении, в котором довелось участвовать этим двоим, столкновение с чем-то острым существенно её укоротило. Впрочем, мистер Фитц не являлся человеком, и такие мелочи мало его заботили. Он был деревянной куклой, марионеткой, которой древнее колдовство подарило подобие жизни. За многие века, прошедшие с момента его создания, мистер Фитц, конечно, изрядно очеловечился, но людское тщеславие и внимание к собственной внешности так и не стали частью его натуры.
Сэр Гервард, напротив, от недостатка тщеславия вовсе не страдал, и наверняка поднял козырёк не столько ради разговора с мистером Фитцем, сколько ради миловидной торговки яблоками, которая шла к ним навстречу.
Дорога, по которой они ехали на юг, когда-то была асфальтирована и носила гордое название «Юго-западное платное продолжение Малой Магистрали». Но её лучшие годы давно миновали; дорога была, пожалуй, старше даже мистера Фитца. Лишь кое-где на ней ещё попадались по-настоящему твёрдые островки, но всадники всё равно предпочли плотно утрамбованную почву распаханным полям, простиравшимся по обе стороны тракта.
Покинув город Роол несколько дней назад, теперь ни сэр Гервард, ни мистер Фитц не могли, как ни пытались, установить, кому же принадлежат эти земли, изредка сменявшиеся лесными массивами, равно как и не понимали, куда же они вообще попали. По всей видимости, земли эти были необитаемы; их не трогали ни солдаты, ни сборщики налогов, и, таким образом, они представляли собой белое пятно на социально-политической карте мира, которую сэр Гервард (с трудом, в отличие от мистера Фитца) удерживал в голове.
Несколько фраз, которыми рыцарь перекинулся с торговкой, не только не прояснили ситуацию, но и почти разбили надежды сэра Герварда на лёгкий флирт: девушка имела вид на редкость угрюмый и неприветливый.
Хмурым, как моросящий третий день подряд холодный дождь, голосом, она сообщила, что везёт яблоки в поместье, стоящее за ближайшим лесом. Девушка приехала из города Леттик, расположенного за бугристой грядой черноватого сланца, видневшегося в миле или около того к югу. Яблоки же, о которых шла речь, прибыли из гораздо более жарких мест. Их прекрасный вид (мистер Фитц определил сорт как «изумрудный») разительно не соответствовал угрюмости хозяйки. Местные, неохотно пояснила торговка, не слишком жаловали яблоки, а вот фрукты и овощи, доставляемые из далёкого Шуме, всегда пользовались спросом, если, конечно, их удавалось достать. И их, в отличие от яблок, почти всегда покупали по хорошей цене в любое время года.
Распрощавшись с торговкой, Гервард и Фитц ещё несколько минут ехали молча, что, впрочем, не мешало молодому рыцарю то и дело оглядываться назад, словно он не мог поверить, что столь недружелюбная особа может выглядеть настолько привлекательно.
Но девушка так ни разу и не обернулась. Прочистив горло, Гервард, не поднимая на этот раз козырька, вновь обратился к своему необычному спутнику:
‑ Похоже, мы на правильном пути! Правда, она сказала, что эта дорога ведёт в Шуме, а не в Шом.
Фитц окинул взглядом небосвод. Сияющий круг солнца, полускрытый серыми облаками, затянувшими горизонт, начинал терять чёткие очертания, а яркий жёлтый цвет уступал место вечернему багрянцу.
‑ Всего лишь небольшая разница в произношении, ‑ заметил он. – Остановимся на ночь в Леттике или двинемся дальше?
‑ Пожалуй, заночуем, ‑ задумчиво ответил сэр Гервард. – Мой зад скоро будет напоминать отполированный подлокотник из сандалового дерева, и его срочно нужно замочить в очень горячей ванне с парой капель успокаивающих эссенций… Постой, это ещё один из твоих наводящих вопросов, верно?
‑ В роольской газете писали о союзе против Шома, ‑ осторожно сказал мистер Фитц, подтверждая подозрения сэра Герварда, что вновь пришло время для его нравоучительных рассуждений. – Вероятно, Леттик окажется последним из городов, выступающих против Шома, на нашем пути. Если горожане узнают, что мы планируем найти в Шоме работу… Быть может, нам стоит провести эту ночь, наслаждаясь тишиной местных полей, пусть даже в городе ждут мягкие матрасы, эль и жареные каплуны.
‑ Ну ты и загнул! – воскликнул сэр Гервард, горячий темперамент и молодость которого располагали к беспечному оптимизму. – С чего это они должны заподозрить, что мы планируем заключить контракт с мещанами Шома?
Голова мистера Фитца – шар из папье-маше размером с тыкву – вращалась на веретенообразной шее, а пятнышки синей краски, обозначавшие зрачки глаз, двигались вверх и вниз, осматривая сэра Герварда с ног до головы: от сапог с золочёными шпорами до шлема с золотой чеканкой. Между сапогами и шлемом находился второй по качеству бутафорский плащ Герварда, на рукаве которого всё ещё красовался сложный серебряный орнамент, согласно которому носитель сего одеяния являлся мастером-артиллеристом города Джеминеро. Правда, такого города уже три года как не существовало: теперь он представлял собой не более чем братскую могилу, засыпанную обломками некогда знаменитых стен.
Картину довершал потёртый золотистый кушак, стягивающий дорогую карнитскую кожаную броню; за поясом устроились два искусно украшенных (но от этого не менее функциональных) пистолета с колёсными замками. В кобурах по обе стороны от передней луки седла покоились длинноствольные, чуть более скромно выглядящие кавалерийские пистолеты, сзади слева висели ножны, из которых выглядывала рукоять сабли из акульей кожи с эфесом из позолоченной латуни, а справа в кожаном футляре крепилась подзорная труба.
Ну а ящер его спутника нёс на себе все необходимые в путешествии мелочи. Мистер Фитц ‑ три фута и шесть с половиной дюймов (с шапкой – четыре фута и три дюйма) [прим.: чуть больше метра, или около одного метра тридцати сантиметров] – удобно разместился на его спине, верхом на ремнях кожаной сбруи, удерживавшей два больших дорожных сундука, в которые была упакована палатка, спальные мешки, бритва, мыло и большой набор кухонных принадлежностей. Не стоило забывать и о небольшом, но удивительно вместительном складном швейном столике, в котором хранились инструменты и разнообразные приспособления для своеобразного искусства мистера Фитца.
‑ Шом – крупный и довольно богатый город, ‑ терпеливо заметил Фитц. – А поселения окрест – это просто посёлки, какие-то побогаче, какие-то победнее, и они, по слухам, собираются начать войну против богатого соседа. Ты же, очевидно, наёмник, причём очень дорогой. Следовательно, ты должен направляться в Шом.
Гервард немного помолчал, как всегда, когда пытался справиться с обидой на то, что ему указывают, что делать. Мистер Фитц делал так с тех пор, как рыцарю исполнилось четыре года, и, как и всегда, он был возмутительно прав. Останавливаться в Леттике не имело никакого смысла.
‑ Что ж, полагаю, они даже могут предложить нам контракт, ‑ сказал Гервард, когда они поднялись на невысокий хребет, и под когтями их ездовых ящеров захрустел сланец.
Он окинул взглядом раскинувшуюся перед ними пустынную долину с неухоженными полями, где пестревшие проплешинами хилые посевы чередовались с участками жухлой травы, на которых пытался пастись домашний скот. На другом краю долины виднелся город – по-видимому, это и был пресловутый Леттик. Он производил довольно удручающее впечатление: три-четыре сотни кое-как оштукатуренных деревянных домов, с запада окружённые полуразрушенной стеной, а с востока – оврагом, в котором, по-видимому, когда-то протекала река.
В центре города возвышался внушительный храм, крышу которого венчал добрый десяток шпилей – единственное свидетельство некогда славного прошлого Леттика.
‑ Или ты хочешь поискать работу в каком-нибудь бедном городишке? – продолжил мистер Фитц. В конце концов, в его обязанности входило давать Герварду советы и оказывать на него положительное влияние, а не принимать за него решения.
‑ Нет, не думаю, ‑ задумчиво протянул рыцарь. – Но это заставляет меня вернуться к разговору, который мы не закончили… Ну, когда нас прервала та унылая торговка.
‑ Верно, ты спросил, задумывался ли я когда-нибудь о природе этого мира, ‑ поддержал Фитц.
‑ Пожалуй, я имел в виду не совсем это, ‑ сказал Гервард. – Ты никогда не задумывался, как так выходит, что мы принимаем участие в событиях, которые имеют скорее большее, чем меньшее, значение для скорее большого, чем малого, числа людей? Вспомни все те сражения, осады и так далее, в которых мы сыграли не последнюю роль. Я прекрасно понимаю, что порой эти события обусловлены той особенной ответственностью, что лежит на наших плечах, но не всегда же! Так вот, учитывая это, а также моё желание немного пожить в тишине и покое… возможно, мне стоит подумать о том, чтобы и в самом деле поступить на службу в каком-нибудь бедном городке.
‑ Так ты действительно мечтаешь о покое? – уточнил мистер Фитц.
‑ Признаться, порой меня посещают такие мысли. Хотя у меня обычно не так много свободного времени, чтобы вдосталь поразмышлять о том, чего я хочу. Кроме того, для разнообразия было бы приятно оказаться в женском обществе, и чтобы дамы вокруг не воняли лазаретом и не были бы ведьмами, секретными агентами, «пороховыми обезьянками» [прим.: член команды военного корабля, доставлявший порох из трюма к орудиям], сослуживцами или врагами.
‑ Что ж, возможно, в Шоме мы сможем насладиться покоем, ‑ предположил мистер Фитц. – Судя по всему, это прекрасный город, и война, даже если до этого дойдёт, быстро закончится. По крайней мере, если нападающие будут не лучше тех солдат, что я вижу в Леттике.
‑ Ты наблюдаешь за войсками? – спросил Гервард. Он достал подзорную трубу и, осторожно облокотившись о шею своего скакуна (несмотря на кожаные накладки и регулярную обработку напильником, растущие на ней костяные наросты всё ещё доставляли дискомфорт), принялся рассматривать город. – А, понятно. Десятков шесть пикинеров и пара десятков стрелков, не видно ни снаряжения, ни упряжи. А командует ими, похоже, вон тот грузный мужчина в тёмно-винной куртке… Хм, да он же смыслит в строевой подготовке не больше своих солдат!
‑ Не думаю, что Шому стоит чего-то всерьёз опасаться, ‑ заметил мистер Фитц. – Хотя, стоит заметить, очень странно, что такой город, как Леттик, осмелился напасть на столь могущественного соседа. Интересно…
‑ Что? – спросил Гервард, складывая подзорную трубу и убирая её в перемётную суму.
‑ Интересно, не вызвана ли эта война суровой необходимостью? Обрати внимание: река пересохла. Колосья пшеницы очень тонкие, слишком тонкие, а ведь уже почти пора собирать урожай. У скотины на боках выступают рёбра, а на полях почти не видно крестьян. Возможно, страх и отчаяние, а вовсе не жадность и соперничество, стали причиной этой предполагаемой войны. Кроме того…
Мистер Фитц высунул длинный бледно-голубой язык (некогда материалом для него послужил отрезок кожи), пробуя воздух на вкус; воткнутая в него рубиновая шпилька поймала отблеск солнечного света.
‑ Их божество либо спит, либо… хм… находится в этом измерении в состоянии, напоминающем кому.
‑ Их бог мёртв?
‑ Нет, он не умер, ‑ возразил мистер Фитц. – Когда некая потусторонняя сущность умирает, на её место быстро приходит другая. Нет… Он, определённо, жив, но находится в состоянии глубокого покоя.
‑ Планируешь провести более тщательное расследование? – рука марионетки, как заметил Гервард, постукивала по корзине со швейным столиком – инстинктивное движение, которое мистер Фитц совершал каждый раз, погружаясь в обдумывание колдовских действий.
‑ Пока нет, ‑ ответил мистер Фитц, поднимая руку и кладя ладонь на звенья цепи-уздечки своего скакуна.
‑ В таком случае мы просто обогнём город и двинемся дальше, ‑ объявил Гервард. – Свернём возле тех мёртвых деревьев.
‑ Тут везде, куда ни кинь взгляд, полно мёртвых или умирающих деревьев, ‑ вздохнул Фитц. – А некоторые из них даже лежат грудами по три штуки. Полагаю, ты имеешь в виду вон те три дерева с оранжевыми кронами?
‑ Именно, ‑ подтвердил Гервард.
Они свернули с дороги в означенном месте; вид сухих полей, большую часть которых никто даже не пытался возделывать, не располагал к разговорам. По пути им попалось несколько заброшенных фермерских домов, амбаров и скотных дворов; судя по их состоянию, эти земли забросили в последние несколько лет.
Небольшая возвышенность в центре долины намекала на древний курган; поднявшись на вершину, Гервард остановил своего боевого ящера и, снова разложив подзорную трубу, принялся рассматривать город впереди.
‑ Всё ещё пытаются маршировать, ‑ заметил он. – Я уже было ожидал, что они вышлют разъезд нам навстречу. Но там по-прежнему не видно ни одного верхового.
‑ Не думаю, что они могут позволить себе мясо для ездовых ящеров, ‑ сказал мистер Фитц. – Или, если уж на то пошло, зерно для лошадей.
‑ В северо-восточном шпиле храма есть воздушные врата, ‑ взмахнул рукой Гервард, регулируя подзорную трубу. – За ними может гнездиться лунная тень.
‑ Если их бог отсутствует, никакое древнее оружие им не поможет, ‑ ответил мистер Фитц. – Но с наступлением ночи нам следует быть осторожнее. Насколько мне известно, Леттик – не единственный город, настроенный против Шома. В остальных дела, возможно, обстоят получше, и их боги могут бодрствовать.
Гервард сложил подзорную трубу и развернул скакуна на север, мистер Фитц последовал его примеру. Ездовые звери бежали мощно и ровно, в темпе, который зовитянский инструктор Герварда по верховой езде называл рысью, иногда переходя на более быстрый галоп.
Напарники быстро преодолели несколько миль, и, когда от опускавшегося за горизонт солнца осталась едва ли треть, выехали на старую дорогу и двинулись по ней прочь из пустынной долины Леттика, к ещё одной изломанной сланцевой гряде, выпиравшей из земли, словно серый рубец от порохового ожога.
Это едва ли не самое крупное произведение, какое мне довелось переводить: чуть больше полутора авторских листов (около 65 000 знаков; впрочем, оно того стоило). Чтобы не перегружать читателей (как показывает практика, большой объём текста отпугивает людей), я разбил историю на четыре фрагмента и опубликую оставшееся с 29 по 31 октября. Но если кому-то не терпится узнать, что же будет дальше, мы с Sanyendis уже выложили рассказ полностью на нашем канале: Сказки старого дворфа (1, 2, 3, 4). Решайте сами, как вам будет удобнее.
Я ненавижу Хэллоуин по многим причинам.
Мне приходится открывать дверь каждые десять минут. Приходится притворяться, что я в восторге от возможности бесплатно раздать наглым детям конфеты. Приходится сидеть дома, потому что одна мысль о поездке по дорогам, заполненным бегающими туда-сюда свихнувшимися от сладкого детьми, вызывает панические атаки.
Я плюхнулась в кресло у окна. Толпы детей в ярких костюмах бегали по тротуарам, под присмотром уставших матерей.
Очередная стайка попрошаек пересекла улицу и направилась к моему дому. Черт.
Динь-дон.
Звонок эхом отразился от стен. Я поднялась, взяла пакет "Милки Вэй" и направилась к двери.
– Кошелек или жизнь!
Пятеро детей стояли на пороге. Несколько принцесс, Бэтмен и дьявол. Бесцеремонно набрав полную горсть конфет, я побросала их в протянутые наволочки. Один из них пробормотал "спасибо", остальные предпочли остаться неблагодарными сопляками.
– Можно мне еще?
Я подняла глаза.
Дьявол смотрел на меня, протягивая сумку. Светлые волосы блестели в свете фонаря, глаза были пронзительно-голубыми, как лед.
В нем было что-то странно знакомое, но я не могла понять, что именно.
– Э-э, конечно. – Я бросила еще несколько конфет в его наволочку.
Он не поблагодарил меня. Просто молча повернулся и сошел с крыльца, вслед за другими детьми.
Я закрыла дверь и вернулась к своему месту у окна.
Четверо детей ушли с моей лужайки, присоединившись к женщине у конца подъездной дорожки. И исчезли в сумерках.
Буквально через две минуты зазвонил звонок.
Динь-дон.
Снова подхватив пакет со сладостями, я потопала к гостям навстречу. Поправила блузку, изобразила на лице улыбку и распахнула дверь.
– Кошелек или жизнь!
Снова группа детей. Две Эльзы, Маршалл из "Щенячьего патруля", и ниндзя.
– Ууу, какие вы все страшные! - сказала я.
Дети хихикали и столпились вокруг в ожидании конфет. Все, за исключением ниндзя.
Он стоял в стороне от остальных, молча наблюдая. Его лицо было полностью закрыто черной тканью... за исключением жутких, леденящих душу голубых глаз.
– Спасибо! – кричали дети, спрыгивая с крыльца.
Когда они ушли, ниндзя шагнул ближе. Его глаза блестели в свете фонаря, и хотя рот его был закрыт тканью, я поняла, что он не улыбается.
– Можно мне еще?
У меня кровь застыла в жилах.
Тот же голос.
Я стоял там, в дверном проеме, застыв на месте. Пакет "Милки Вэй" безвольно повис у меня в руках. Он не смог бы так быстро поменять костюм. Как... как это может быть он? Это, должно быть, какая-то шутка.
– Можно мне еще? – спросил он снова.
Я вынырнула из водоворота мыслей.
– Конечно, конечно, – торопливо сказала я и бросила большую горсть конфет в его пластиковое ведерко в виде тыквы.
До сих пор пустое ведерко.
Если он весь вечер собирал конфеты, как оно могло быть пустым?
– Эй! – сказала я. – У тебя все хорошо?
Но он уже отвернулся и побежал обратно через мою лужайку. А через несколько секунд растворился в тенях, смешавшись с другими детьми.
Я снова опустилась в кресло и уставилась на пол. Я больше не хотела смотреть на толпы детей. Просто хотела остаться в одиночестве.
Те голубые глаза... Я знаю, что видела их раньше.
И не при хороших обстоятельствах.
Я видела их и тогда произошло что-то пугающее… И теперь меня снова охватила тревога.
Задумчиво, я провела пальцами по волосам. Он приходил в прошлом году? Но это невозможно: в прошлом году я отмечала Хэллоуин у бывшего парня, Дрю. Мы жутко поссорились тогда, и я уехала поздно вечером.
Не раздала ни одной конфеты.
Тук.
Моя голова резко поднялась.
Тук-тук.
Сквозь отражение собственного бледного лица в оконном стекле, в темных сумерках, я что-то увидела.
Пару голубых глаз.
Я вскочила с испуганным воплем. А потом схватила шнур и потянула. Жалюзи с грохотом опустились. Топ-топ-топ… шаги пронеслись по влажной траве, исчезая в ночи.
Кто он такой, черт возьми?
У меня не было времени об этом подумать.
Динь.
Я не пошевелилась. Не хотела открывать дверь и видеть того мальчика снова.
Динь. Динь.
Но и слушать, как мне беспрестанно трезвонят в дверь тоже не могла. Я поднялась со стула, выдавила из себя улыбку и открыла.
– Кошелек или жизнь!
Глаза скользнули по стайке детей на крыльце. Фея с кучерявыми волосами, мальчик из "Суперсемейки" с карими глазами, маленькая девочка в балетной пачке. Его среди них не было.
Я вздохнула с облегчением.
– Держите, детки! – Я так обрадовалась, что дала каждому по десять конфет. Завизжав от восторга, они побежали к родителям. Я медленно закрыла дверь. Она заскрипела на петлях, а затем с грохотом захлопнулась.
Я вернулась к своему месту. Взглянула на телефон: 20:19. Детский гомон снаружи, наконец, утихал. Через щель в жалюзи я видела, как поток маленьких фигурок в костюмах течет к главной дороге.
Через двадцать минут шум сменился тишиной. Я открыла книгу, проверила сообщения и устроилась поудобнее.
Динь.
Черт, конфет почти не осталось. На дне болталось всего четыре маленьких батончика. Надеюсь, их там не больше четырех.
Ребенок был один.
В черном костюме оборотня, с клочками меха, беспорядочно приклеенными к водолазке, и с ужасной маской на голове. Пластиковая морда исказилась в оскале, обнажив желтые зубы. Фальшивая кровь капала из пасти, пачкая мех на плечах.
– Хочешь конфет? – Мой голос почему-то дрожал. Дорога была абсолютно пуста, все дети исчезли.
Ужасное беспокойство овладело моим сердцем. Руки задрожали.
– Можно мне еще?
Я захлопнула дверь перед его лицом. Закрыла все замки. Побежала к задней двери и заперла ее. Закрыла окна.
А затем бросилась в кресло и расплакалась.
Этот костюм был мне знаком. Ужасно знаком. Желтые, безжизненные глаза... острые, пластиковые зубы... знакомые и чужие, одновременно. Обхватив колени, я неподвижно сидела в тишине пустого дома.
Тук.
Я вскочила.
Тук.
Сердце выпрыгивало из груди. Я резко обернулась, на шум.
– Кто здесь?
Тук.
Звук доносился из гостиной. В полумраке все формы сливались в черную массу. Вот силуэт торшера около окна. Вот громоздкий контур дивана…
Между ними что-то стояло.
Что-то маленькой, с ужасно искаженной головой.
– Можно мне еще? – тихо прозвучал голос из тьмы.
– Как… как ты сюда попал? – я отступила в прихожую. Золотистый свет окутал меня, и стало не так страшно.
Он просто потерялся. Я позвоню в полицию. Они найдут его родителей. Это все большое недоразумение...
– Мы найдем твоих родителей, хорошо? – Я старалась подавить страх. – Дай мне только позвонить. Мы вернем тебя домой в целости и сохранности, хорошо, приятель?
Он не ответил.
Вместо этого он медленно шагнул вперед. В тусклом свете, стало ясно: в нем было что-то ужасно странное. Голова неуклюже свесилась на бок. Левая рука была вывернута и изуродована. Он двигался неестественно, заваливаясь вперед на каждом шагу.
– Ты в порядке?
Тишина.
Поддельная кровь, которая капала с морды оборотня, теперь промочила его насквозь. Бледные маленькие ручки все были покрыты красной блестящей жидкостью. Черный костюм влажно поблескивал. Шерсть спуталась и свалялась.
– Можно мне еще?
Я попятилась. Попыталась нащупать телефон, но его не было. Я хваталась за все, что могла найти, наконец, вцепилась в почти пустой пакет из-под конфет.
– Это? Ты этого хочешь?
Ребенок не ответил. И шагнул ко мне.
– Вот, забирай! – в панике я запустила в него пакетом. Он отскочил от груди мальчика и упал к его ногам.
Оборотень не притронулся к конфетам.
– Можно мне еще?
– Я отдала тебе все!
Он уставился на меня этими ужасно знакомыми желтыми глазами.
А потом остановился всего в нескольких метрах от меня. Окровавленные руки неподвижно свисали по бокам. Я сделал шаг назад и ударилась о стену.
Меня загнали в угол.
– Кто ты такой? – завопила я. План оставаться спокойной и вызвать полицию давно канул в небытие. меня захлестнула паника. – Почему ты не оставишь меня в покое?
Крошечные черные зрачки устремились на меня, и он заговорил. Первый раз сказал что-то кроме “еще”.
– Ты помнишь меня?
– О чем ты говоришь?
– Ты помнишь, что сделала со мной? – Его высокий шепелявый голос глухо звучал сквозь маску. – Ты помнишь, что сделала год назад?
Год назад...
Год назад, в Хэллоуин.
Как я могла забыть?
Я вылетела из дома Дрю, кипя от ярости. Клялась, что больше никогда с ним не заговорю. Хлоп! Автомобильная дверь захлопнулась за мной с треском, разрезав ночь. Двигатель зарычал. Фары мигнули во тьме.
Я была вне себя. Продолжала ссору в голове.
Я даже не оглянулась, прежде чем выехать задним ходом с подъездной дорожки.
Тук.
Я не видела его. В черном костюме оборотня он слился с ночной тьмой.
Все было кончено прежде, чем я успела понять, что произошло.
Выбежав из машины и увидев изломанное, искалеченное тело мальчика в костюме оборотня... и сорвав маску, чтобы взглянуть в его безжизненные глаза, смотрящие на меня... я не вызвала полицию. Я не позвала на помощь.
Я запаниковала. Вернулась в машину, проехала по газону и уехала из района, прежде чем кто-нибудь увидел, что я сделала.
– Ты помнишь, Элайза? – Ребенок еще больше наклонил голову, уставившись на меня сквозь маску. – Ты помнишь теперь?
– Да, – пробормотала я сквозь слезы. – Прости. Я не хотела... Я была расстроена, я не внимательно...
– Можно мне еще?
Я подняла глаза.
Он снял маску.
Левая сторона его головы была раздроблена. Кровь стекала по лицу, окрашивая бледную кожу, запекаясь на светлых волосах. Один льдисто-голубой глаз был вдавлен глубоко в орбиту, другой цел. А шея согнута под жутким неестественным углом.
– Можно мне еще? – Его губы раскрылись, показав выбитые зубы и покрытый шрамами язык.
– Что ты имеешь в виду?
– Можно мне еще… пожить?
– Я бы хотела... Я бы хотела дать тебе это. – У меня перехватило горло. – Я бы хотела дать тебе жизнь, если бы могла.
– Ты можешь. – Его голос вдруг стал более хриплым, более темным. – Просто отдай мне свою.
Я не могла оторвать от него глаз. Онемевшая. Слабая. Сердце болело за бедного, несчастного, искалеченного ребенка, стоявшего передо мной. Это была моя вина. Я сбила его. Я сделала это с ним.
– Я не могу отдать тебе свою жизнь… – Я снова отступила назад, но он быстро приблизился ко мне легким, стремительным шагом.
– У тебя нет выбора.
– Почему ты так говоришь?
Разбитый рот оскалился в кривой усмешке.
– Кошелек или жизнь!
Я бросилась к двери. Я рывком распахнула ее, выбежала во двор, крича в ночь. А потом бежала не останавливаясь, пока один из соседей не нашел меня, посреди дороги, абсолютно невменяемую.
Это было год назад.
Скоро снова наступит Хэллоуин.
Я уже видела его. Маленькую фигурку на той стороне дороги, одетую в черное. Наблюдающего за мной. Ждущего.
В уродливой маске оборотня.
~
Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты
Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Плохо мы воспитываем нонче молодежь, плохо! Неправильной они ориентации. Туда они ориентированы, в наружу, на Запад. А должны быть ориентированы в сюда, на внутрь, к нам.
А кто, если подумать, виноват в том, в такой ихней ориентации? Что не сюда, внутрь они стремятся, а туда, на Запад прогнивший. Так то понятно - школа виновата! Их там с малых лет этим западным пичкают.
Чему там в школе учат? Хоть географию возьми. На любой географии глобус показывают и все на том глобусе есть. И Америка, чтоб ей пусто было, и Европа эта проклятая. Вот отчего б ребенку не хотеть в Америку, коли он ее с малых лет видит?
Запретить это нужно! Чтобы никакой Америки и никакой Австралии на глобусе не было! Чтобы только дружественные нам страны на глобусе были. С братскими нам славянскими народами. Братский Китай, братская Индия. Куба, опять же, тоже нам братская. А все остальное, что нам недружественное - закрасить к чертовой матери!
Коли покаетесь - так уж и быть, снова вас на глобусе нарисуем. Можем даже поближе к экватору нарисовать, чтобы зимой теплее было, нам этого добра не жалко! Но только чтобы извинились сперва. А пока не извинитесь - нет вам места на нашем глобусе!
И отрокам лучше будет - домашних заданий меньше задавать начнут. А то помню я все это со школы:
- Покажи Америку, покажи Англию.
Тут смело отвечать можно будет:
- Не знаю я никакой ентой вашей Америки вшивой и знать не хочу!
Так им, капиталистам проклятым! А то начали тут, понимаешь, НАТО на восток двигать! Раз НАТО на карте нету - то никуда они и не двигаются, и проблемы, стало быть, никакой нету!
Еще вот выдумали языки эти иностранные изучать в школах. То английский, то немецкий, то французский. А зачем нам их языки знать, коли они сами с нами знаться не хотят? Сидят школьники, пыхтят, ихние неопределенные артикли и шипящие дифтонги зубрят - а смысл? Нам друг с другом, что ли, ихними иностранными языками общаться? Так нам то без надобности, у нас свой язык есть, отечественный, с молоком матери впитанный. Мы и без того на нем шпарим так, что за ушами шумит!
Хотите снова, чтоб мы ваши языки изучали? Так мордой к нам, а не жопой повернитесь - вот тогда мы еще и подумаем, вертать ли ваши языки в наши школы, или обойдетесь. Сами наши языки учите!
А физика? Видал ты, чем на физике детей пичкают, что там изучают? Закон Ньютона! Закон Ома! Еще Джоуля-Ленца какого-то выдумали. Почему это мы, тута, должны жить по законам, придуманным тама? Это пусть там у них, в Европах, яблоки со всей дури оземь хлопаются! Они ж бьются от этого и гнить начинают. Нетушки! Дудки вам! Свои законы придумаем! Пусть будут законы Иванова, Петрова и Сидорова! Чтобы яблоки с дерева аккуратненько так планировали, чтобы не бились, а бережно в корзинку складывались! Еще лучше - чтобы сразу в кастрюлю прыгали и в компот превращались!
Слыхал, в чем в школах силу меряют? В тех же Ньютонах! Как ему яблоко на лоб хлопнулось, так он не только силу всемирного тяготения изобрел - еще и своим именем ее назвал! Так почему это мы нашу, отечественную силу, обязаны в ихних Ньютонах измерять? Тоже неправильно это! В чем сила, брат? А сила-то в правде! Вот и будем мерить силу в правдах! Чтобы оно нашему человеку понятнее и роднее было.
И машины в лошадиных силах мерить перестанем! Ты лошадей-то ихних видал? Да у меня Бобик, что в конуре живет, и то в два раза той лошади больше! В слонах машины измерять станем! В тех слонах, что в братской Индии и Африке водятся. Да в одном слоне ихних лошадей с десяток будет! Или того больше! Вот и пусть знают, собаки, что нахи машины ихних машин по силам шибче!
Согласен, лошадки быстрей слонов бегают, так у нас и дороги такие, что особо не разбегаешься. А уж коли слон коняшку догонит, как жопой на нее сядет - так и все, кранты коняшке! Только нужно двух коняшек сразу брать, чтобы половина жопы даром не пропадала.
На математику посмотри - там вообще ужас, что творится! Что дети в уравнениях ищут? "Икс"! Типа как буква такая мутная, непонятная, которой все непонятное обозначено. Чтобы никто не догадался! Так у нас для того, чтобы никто не догадался, своя есть буква специальная. Буква "Ы"! Исконно нашняя, отечественная! Так пущай дети в математике не "иксы" эти богопротивные, западом насквозь пропитанные, и наши "Ы" отыскивают!
Или вот число "Пи" взять. Ишь чего придумали! Не надо нам вот этого, ихнего "Пи". У нас своих "Пи" хватает - вон они, на тротуарах и газонах паркуются! Так откуда, скажи мне, в детях порядочность воспитываться будет, коли их со школьной скамью этими "Пи" пичкают?
Нужно и это "Пи" заменить на наше. Такое, чтобы от всей души было. Чтобы нутром чуялось. Во! У них пущай остается число "Пи", а у нас будет число "По"! Чтобы, коли супостаты в наши учебники взглянули, сразу поняли - нам на них глубоко по! И на ихнее мнение нам тоже глубоко по!
Может, хоть тогда им стыдно будет. Одумаются, нехристи окаянные, да придут прощения просить. Только пусть вину свою сперва загладят. Пущай Аляску взад покладут, откуда взяли, а там уж подумаем - прощать их, али пущай еще помучаются со своими "иксами" и Ньютонами.
Как ваше настроение? Тыкву уже начали вырезать?
Представляем вашему вниманию квиз по нашим рассказам, который был составлен нашей подписчицей Джейн Доу, за что ей большое спасибо ❤️
Вместе с вопросом в заголовке идет ссылка на сам рассказ, поэтому можно сначала прочитать, а потом уже ответить.
В конце, если ответить на большинство вопросов правильно, вас будет ждать небольшой сюрприз в виде картинок на тему Хэллоуина, которые были сгенерированы для рассказов или просто так, но никуда не вошли =) Можете даже попробовать угадать какая картинка для какого рассказа генерировалась, а можете поставить как обои на телефон например 😉
Ну меньше слов, быстрее читать и отвечать на вопросы
В закрытом канале вышел новый рассказ о девушке, которую считали ведьмой, но разве она таковой является?
А вам я предлагаю погрузиться в подборку из рассказов прошлых шабашей. Впереди 10 частей разных историй. Кто не читал - велкам, кто читал, тому предлагаю воспоминаниями размять мозги, ведь так они станут вкуснее =)
💀💀💀
Меня нашли в ночь на Хэллоуин 1993 года. Никто не мог понять откуда я взялась. Это моя история.
💀💀💀
Добро пожаловать в лагерь Хэллоуин!
💀💀💀
Ребенок с птичьими костями прошептал мне на ухо…
💀💀💀
Мой городок превратился в грядку с тыквами
💀💀💀
Вот поэтому я больше не работаю курьером
💀💀💀
Я думаю, один из завсегдатаев нашей закусочной – дьявол
💀💀💀
Прятки
💀💀💀
Мои соседи слишком серьезно относятся к Хэллоуину
💀💀💀
В местном супермаркете появились товары, которые не могут существовать (часть 1)
💀💀💀
В местном супермаркете появились несуществующие товары. Странная мелодия привлекает в наш городок необычных Гостей (часть 2)
💀💀💀
В местном супермаркете появились товары, которые не могут существовать. Я никогда еще не был так голоден (часть 3)
💀💀💀
Всем бууу =)
— Слушай, давай кухню поменяем, — обратился Макс к жене за завтраком. — Фасады вон у пола немного облупились, ручка у шкафа болтается, цвет меня уже тоже бесит… Как считаешь?
— Да я давно хотела предложить. У меня одна девочка знакомая — дизайнер, она подобрала нам несколько вариантов и даже 3D-модель сделала, вот. — Жена положила телефон на стол, так чтобы обоим было видно, и начала водить пальцем по экрану, показывая картинки. — Она с крутым производством работает, если заказать у них замер и монтаж, то за две недели напилят и установят.
— Ну супер, чё. Мне вот эта нравится, — взяв телефон в руки, муж вернулся к одной из картинок.
— Это самая дорогая модель.
— Ну и ладно, для себя же заказываем, — улыбнулся он и, положив телефон, схватил чашку с кофе.
— Ну я тогда заказываю?
— Ага. А со старой кухней что будем делать? На помойку? — провел он рукой по столу, за которым они завтракали.
— А давай в интернете выложим объявление: «Отдаем бесплатно, самовывоз». Заодно на грузчиках сэкономим.
— Да кому она нужна? — удивился Макс. — Это же надо, чтобы размер подходил, дизайн. Да и кухня уже не новая, — поковырял он ногтем угол, где только начинала отходить краска.
— Заберут, поверь. Я выложу, не парься, — улыбнулась жена и, закончив с едой, ушла собираться на работу.
— Ну-ну, вот увидишь, никто не придет.
За пару дней до приезда мастера по установке нового гарнитура супруга выложила объявление о самовывозе старой кухни. Не прошло и часа, как раздался звонок. Задорный мужской голос требовал отдать кухню именно ему и слёзно умолял дождаться, так как ему добираться аж с другого конца города.
— Только никому больше не отдавайте, я уже обуваюсь! — тревожно звучал голос в динамике.
— Ну вот видишь! А ты говорил, никому не нужна, — чуть ли не смеялась жена, держа телефон на расстоянии от уха.
— Да уж. Есть же чудаки…
Спустя полтора часа в дверь настойчиво позвонили.
— А вы что, один? — удивился Макс, глядя на усатого дядьку с огромным инструментальным ящиком в руках.
— Ну да, сейчас быстренько разберу и буду грузить.
— А как потом собирать без инструкции? Вы тоже кухнями занимаетесь?
— Не-е-е, я натяжные потолки устанавливаю. Ничего, разберемся, — оптимистично подмигнул он.
— Хах, ну смотрите, дело ваше, — удивляясь такому нездоровому энтузиазму, Макс впустил мужчину в квартиру.
— Ба, вот так богатство… И сколько за него хотите? — раздалось через секунду с кухни.
— Нисколько, главное — вывезите. До вечера управитесь?
— Я за час управлюсь, — уверенно заявил мужчина и вытер потное лицо. — Только как-то неудобно бесплатно-то, давайте, может, хотя бы тысяч за пять?
— Шу́тите? Забирайте так и не переживайте!
— Ну, хозяин — барин, — пожал мужчина плечами и, вооружившись шуруповертом, с жаром набросился на гарнитур.
— Видала чудака? — улыбнулся Макс, войдя в комнату, где сидела жена. — Радости полные штаны.
— А я тебе говорила!
Жужжание шуруповерта не умолкало минут сорок. Потом усатый начал носиться быстро, как пацан, из квартиры на улицу с деталями мебели под мышкой.
— Ну чудак, ну чудак, — повторял без конца Макс.
Выглянув в окно, он заметил, что дядька грузит его разобранную кухню в обычный универсал.
— Слушайте, так ведь там ручки отходят, фасад кое-где уже облупился, зачем оно вам? — спросил Макс, когда усатый выносил последнюю дверцу.
— Да ерунда всё это, — махнул тот рукой. — Подкручу, подмажу, подкрашу, подрежу — будет как новое.
Дверь захлопнулась, и наступила тишина, в которой Макс слышал собственные мысли: «Есть же чудаки».
Прошло полгода с тех пор, как семья поменяла кухню. История эта стерлась из памяти, как и любое другое малозначимое событие. Близился день рождения Макса, и его супруга всю голову сломала с выбором подарка.
— Нашла! Я нашла! — разбудила она его одним субботним утром.
— Ты чего толкаешься, я же сплю…
— Я нашла подарок для тебя!
— Здорово, покажешь потом…
— Это то, что ты давно хотел. Альбом этих твоих «Электрочайников».
— «Электросамоваров»? — Макс резко повернулся, моментально забыв про сон.
— Ну вот да, этих самых, про которых ты мне со свадьбы талдычишь. Есть один экземпляр, причем в нашем городе.
— Быть не может! — чуть ли не задохнулся от счастья Макс и, расцеловав жену, попросил у нее номер телефона продавца.
— Алло, я по поводу «Электросамоваров», еще не продали? — давясь слюнями от волнения, кричал Макс в трубку.
— Да нет, не продали. Уже тридцать лет пластинка валяется, приезжайте забирайте.
— Скоро будем! Только никому не отдавайте, могу вам аванс скинуть на карту!
— Не нужно. Приезжайте и забирайте.
Забыв про чистку зубов и не тратя времени на завтрак, Макс вытащил жену из квартиры ненакрашенной, за что чуть не получил развод и, нарушая скоростной режим, домчал до другого конца города за рекордные пятьдесят пять минут.
— Добрый день, вы не представляете, сколько лет я искал этот альбом! — чуть ли не ворвался в чужую квартиру Макс.
— Да ради бога, проходите забирайте, там целая коробка этого хлама, — удивился хозяин, пропуская Макса внутрь.
— Хлам? Да это же просто сокровище!
Не веря свои глазам, Макс копошился в коробке, где, помимо желанного винила, нашел и другие вещи, имеющие, по его мнению, невероятную ценность: открытки с автографами, футболки, выпущенные в год единственного тура группы, значки.
— Вам не жалко со всем этим расставаться?
— Нисколько. В антикварном за это ничего не дают. Я выкладывал на цифровых аукционах, но там всего пятнадцать просмотров за год.
— Да просто люди не понимают!
«Вот чудак», — думал про себя хозяин пластинки.
— Откуда у вас всё это? — не успокаивался возбужденный Макс.
— Так их барабанщик — муж моей двоюродный сестры, они всем тогда раздавали это добро.
— Быть не может, — шепотом произнёс Макс. — Никогда не думал, что буду так близок к звездам. Мы берем всё!
— А у вас есть на чём слушать-то? Хороший проигрыватель сейчас поискать нужно. Да и стоят они недешево. Есть ли смысл покупать ради одного альбома?
— Найдем, купим, одолжим, — махнул рукой Макс. — Сколько с нас?
— Да я не знаю… Ничего не нужно. Забирайте так, раз у вас это столько радости вызывает, — развёл мужчина руками. — Я цену поставил лишь потому, что сайт требовал.
— Ну как это… Так нельзя, давайте хотя бы за пять тысяч.
«Ну чудак, ну чудак», — повторял без конца про себя мужчина.
— Забирайте так, мне не жалко.
— Спасибо большое, сейчас всё заберем! Извините за наглость, а можно у вас водички попросить? Горло от волнения пересохло.
— Да, конечно, проходите на кухню, — мужчина показал Максу дверь.
Супруги вошли в маленькую кухоньку, где оба тут же впали в легкий ступор: на них смотрел их бывший гарнитур. У окна стоял стол, за которым они полгода назад обсуждали покупку новой мебели. Облезший угол был аккуратно подкрашен. Жена Макса машинально потянулась к ручке навесного шкафа, что постоянно болталась и, подергав за нее, убедилась, что та хорошо закреплена. Удивительно, но всё тут находилось на своих местах, да и сам гарнитур был удачно подогнан под габариты кухни и хорошо отреставрирован.
— У вас же раньше усы были, да? — спросил Макс, когда хозяин протянул ему стакан с водой.
— Были, да. А мы с вами знакомы?
— Не уверен, — соврал Макс, делая глоток. — Ну ладно, мы пойдем, спасибо еще раз!
«Ну чудаки», — подумал про себя в очередной раз хозяин квартиры, глядя в окно кухни на удаляющихся гостей.
Александр Райн
Могла ли я подумать, что выйду замуж за клоуна? Но однажды я – тридцатилетняя дама – обслуживала вечеринку по случаю восьмого дня рождения какого-то сопляка, когда его мама с дальнего края причудливого сада представила “мистера Хихиклса” под восторженные детские вопли.
Раскладывая закуски, я наблюдала, как мой будущий муж взмахом руки доставал из ниоткуда голубей и жонглировал за спиной. Вокруг него маленьким полукругом сидели дети, покатываясь со смеху.
После представления мистер Хихиклс подошел ко мне, представился “Джонни” и попросил чизбургер.
– Шоу что надо, – заметила я, шлепая котлету на булочку. Помню, еще подумала тогда, что он довольно симпатичный – ну конечно под всей этой краской на лице и радужным париком.
– Спасибо. – Он все еще не мог отдышаться после очередного “падения”. – Попробовал новый материал. Раньше у меня была сценка с сердитой перчаточной куклой, но дети почему-то возненавидели марионеток. Пойди разберись.
В отличии от сценического альтер эго, Джонни оказался застенчивым тихоней. Время от времени к столу подбегала стайка детей за колой и шоколадным тортом, они просили его, заодно, сыграть что-нибудь на бис. И каждый раз мистер Хихиклс оживал, тащил мелочь у них из-за ушей в промышленных масштабах или брызгал в лицо водой из цветка на лацкане пиджака каждому желающему. Думаю, этот поразительный энтузиазм и растопил мое сердце.
Перенесемся на шесть лет вперед, когда вся компания жениха (такие же клоуны) приехала на нашу свадьбу в одном мини купере. И вот вам рецепт напряженного брака: возьмите двух фрилансеров, смешайте с локдауном и добавьте щепотку просроченных платежей по ипотеке!
Джонни убрал все свое рабочее оборудование в свободную комнату в задней части дома. А однажды днем, проходя мимо по коридору, я услышала приглушенный разговор из-за двери.
Вместо того, чтобы стать одной из тех, кто не спускает ревнивого взора с супруга, я заставила себя пройти мимо.
Но потом это случилось снова. И снова, и снова, и снова. Я больше не могла замечать слона в комнате.
В конце концов, поддавшись искушению, я постучала в дверь однажды днем. С той стороны послышалась нервная возня, хлопнул ящик, и вот Джонни наконец распахнул дверь с улыбкой на лице (которая чересчур смахивала на оскал, чтобы быть настоящей).
– С кем ты разговаривал? – Я украдкой заглянула в комнату через его плечо. Повсюду штабелями громоздилась мебель и реквизит для фокусов.
Он хрустнул пальцами на правой руке, встряхнул запястьем, будто прогоняя боль и ответил:
– Да так, со старым коллегой.
Ого-го, красный флаг. А может даже куча красных платочков, связанных друг с другом и засунутых в рукав. Пару лет назад он как-то упоминал даму, с которой выступал дуэтом…
– Мм, и с которым?
– С Дэном. Ты с ним никогда не встречалась, он уехал в Австралию много лет назад.
От расплывчатых пространных ответов, у меня в животе неуклонно разрасталось щемящее чувство. И все же я поверила ему.
Несколько месяцев спустя, меня наняли шеф-поваром в ресторан Blue Chicago – один из самых популярных в нашем городе. Внезапно Рут и Джонни больше не стало нужно планировать каждую копейку. Внезапно у меня появились деньги, которыми можно было сорить.
А Джонни начал отчаянно извиваться во сне. Как будто на меня самосвал обрушивался каждый раз, когда я пыталась заснуть. Я уже подумывала о том, чтобы предложить ему проконсультироваться со специалистом, по поводу тревожности о деньгах.
Однажды вечером я нарезала на кухне помидоры, когда он вошел.
– Это что, новый нож?
Остановившись на середине нарезки, я подняла лезвие к свету и улыбнулась.
– Ага. Это Zwiling. Купила весь набор. – Я махнула на деревянную подставку на столешнице. – Решила побаловать себя, раз уж получила годовую премию.
О, чего там только не было: тесак, способный разрубить кость, нож для филетирования, для разделки мяса, для всего!
– И сколько это стоило? – спросил Джонни осуждающим тоном.
– Не волнуйся, нам по карману. – Я вернулась к нарезке. Постоянные допросы при каждой покупке начали раздражать.
– Рут, ты же знаешь, что аниматорам не сладко. У меня уже несколько недель не было выступлений, финансы поют романсы.
– Как бы подзаработать, может устроиться курьером?.. – пробормотала я под нос.
– О, ты хочешь, чтобы я бросил клоунство? В этом дело?? – Костяшки пальцев на его правой руке протестующе хрустнули.
– Никто не говорил “бросить”. Может просто устроишься на настоящую работу на какое-то время, чтобы…
– Настоящую? – В его голосе отчетливо слышалась обида.
Ну вот. Я случайно оскорбила страсть всей его жизни, даже не собираясь. Мне нравилось быть замужем за клоуном. Нравилось то, как лица детей загорались, когда мистер Хихиклс появлялся рядом. Но в тот момент я просто не сдержалась. Джонни надавил на больное. Этот спор назревал уже не один месяц.
Он выбежал из кухни. Я последовала за ним в коридор.
– Что, собираешься передать ей мои слова?
– Кому?
– Ты меня за дуру держишь? Твоей бывшей, вот кому. Как ее там звали. Бренди? Бонни?
Джонни переступил порог своей крепости одиночества, повернулся, ткнул пальцем в воздух и бросил:
– Истеричка.
– Да конечно. А с кем ты тогда все время там болтаешь? Профессиональная привычка напускать тумана?
Он вздохнул.
– Тебе никогда не понять некоторых аспектов моей жизни, Рут. Мир клоунов… непрост.
Считаю, что заслуживаю как минимум почетной грамоты за то, что смогла не закатить глаза.
– Если тебе с твоей таинственной дамой так нравится общество друг друга, дак может сбежите и прибьетесь к бродячему цирку?
Явно задетый, Джонни захлопнул дверь у меня перед носом.
Дни шли, а он фактически поселился в той комнате. Нам почти не удавалось провести время вместе из-за его добровольного заточения и моих долгих рабочих смен. Я извинилась за колкость о цирке, он извинился за реакцию на нож, но отношения остались натянутыми. Это чувствовалось, когда мы пересекались на лестнице или сталкивались в дверях ванной.
Между тем, из убежища Джонни начали раздаваться странные звуки. Шарканье. Стон мебели, скребущей по деревянному полу. Приглушенные споры. Ворчание, стоны. Но стоило мне подкрасться и прижать ухо к двери, все стихало.
В этом шкафу сто процентов прятался скелет. Неужели он притащил в наш дом свою “Бонни”?..
Как-то раз в субботу Джонни позвонили с просьбой заменить в последнюю минуту коллегу на празднике. Он наспех сгреб реквизит и пулей вылетел за дверь.
А я вышла из спальни на шум, чуть не наступив на его телефон. И сразу поспешила за мужем, чтобы его отдать.
Но на лестнице вдруг задумалась… вопреки здравому смыслу, я ввела пароль – дата нашей годовщины – и… не нашла абсолютно ничего подозрительного. Ни сообщений, ни фотографий, только нудные беседы с коллегами по цеху.
Пару секунд спустя, щелкнул замок входной двери. Притворившись, что все еще спешу вслед за Джонни, я отдала ему телефон.
Когда он ушел, я налила бокал вина и достала старые фотоальбомы. В одном из них наткнулась на снимок с первого выступления Джонни: он был запечатлен с перчаточной куколкой, похожей на тряпичную Энни, бьющей его дубинкой по голове. Группа детишек, чуть младше его самого хихикали вокруг.
В тот момент я возненавидела себя за то, что не доверяла мужу. Было ли его поведение подозрительным? Совершенно определенно. Поторопилась ли я с выводами? Да. Я вторглась в его личное пространство. И, самое худшее, – оскорбила дело его жизни.
Романтический жест показался отличным способом все уладить.
Учитывая, что еда – моя страсть, неудивительно, что я сделала ставку на романтический ужин. Но хотелось придумать что-то еще, кроме трапезы (хоть и шикарной)... широкий жест. Секретный ингредиент.
Я готовила карри из баранины на работе, когда меня осенило. Будет ли это слащаво? Определенно. И мне явно не дадут сцену в Вегасе. Но если я потренируюсь, возможно Джонни понравится.
Удивительно, сколько всего можно узнать на Ютуб. Я метеором носилась по городу, собирая материалы, а потом еще несколько дней тайно работала над своим “проектом”. А когда Джонни выходил из своего логова, прятала улики под столом или диванной подушкой.
В тот знаменательный вечер он поздно вернулся домой – проводил представление в детской больнице. Мой подарок лежал на столе, в красивой коробке.
Свет в столовой был приглушен, горели свечи.
– Что все это значит? – спросил Джонни, едва переступив порог.
– Я подумала, что было бы неплохо устроить романтический ужин. Я приготовила твою любимую ветчину, запеченную в меду.
– Хорошо, – ответил он ровным голосом. – Я пойду переоденусь.
Не совсем та реакция, на которую я рассчитывала.
И он снова исчез в той комнате, оставив меня наблюдать, как догорают свечи. Сколько времени нужно, чтобы снять клоунский костюм? Так и ветчина остынет.
Я вышла в коридор и сразу услышала голоса. Снова. Вот только на этот раз они явно ругались. Заподозрив неладное, я подкралась к двери (хотя вряд ли они бы меня услышали) и прижалась ухом к дереву.
– Нет же, это просто паршивый ужин… Это ведь ничего не значит… Конечно ты мне дорога.
Вот. Скотина. Он говорит с бывшей. И это после того, как я полдня готовила сраную ветчину!
Одержимая желанием поймать его с поличным, я ворвалась в комнату и…
…застыла на месте от открывшейся картины.
Он так и не снял клоунский костюм. Не смыл грим. Но интуиция меня подвела: он не говорил по телефону.
Он ругался с той маленькой перчаточной куклой, похожей на тряпичную Энни: рыжие кудряшки, французский берет на голове, румяные щечки и пальто на пуговицах.
Джонни вскочил со стула. Воздух затрещал от напряжения.
– Джонни? – проговорила я в полном недоумении. Свет отражался от черных бусинок глаз куклы. Я перевела взгляд на нее и спросила: – Что происходит?
– Рут, я, я… – Он несвязно бормотал почти десять секунд, а потом растянул рот, дернул кадыком и расслабил мышцы челюсти. – Мы тут говорили, я и мистер Хихиклс.
Погодите-ка. Что не так с его голосом. Почему он такой высокий?
Кукла на его правой ладони медленно повернулась ко мне.
– И нам плевать на то, что ты сказала о клоунах. Нет, сэр, нам на это совершенно наплевать.
Заикание и тревога ушли из его голоса. Теперь Джонни говорил совершенно иным тоном, будто строгий учитель, отчитывающий ученика.
Твою мать, он разговаривал со мной через марионетку.
– Джонни… ты что, все время общался здесь с этой чертовой куклой? – От этой мысли я чуть не расхохоталась в голос. Даже интрижку было бы легче пережить. – Тебе нужна помощь, – подытожила я, ущипнув себя за переносицу.
– Помощь? – Его рот сжался в суровую линию. – Как будто нам нужна твоя помощь. Ты хотела только Джонни, не мистера Хихиклса. Ее королевское величество не желало быть замужем за клоуном, так? Ей не нужен мужчина, приносящий детям радость, только дорогая кухня, чтобы готовить свои мерзкие французские блюда. А мы с мистером Хихиклсом ненавидим французскую кухню. Так ведь, мистер Хихиклс?
Кукла повернулась к Джонни. Он послушно кивнул.
– Именно так, Бон-Бон.
А когда кукла отвернулась, мой муж одними губами произнес: “прости”.
Бон-Бон? Черт, да он не в себе. Тут не помощь нужна, а серьезное психиатрическое обследование. Я кожей почувствовала сгущающуюся опасность.
– Джонни… – начала я.
– Он не Джонни! – взвизгнула Бон-Бон. – Он – мистер Хихиклс. Пора бы тебе это усвоить.
Клоун и кукла одновременно бросились на меня.
В ужасе, я выскочила в коридор и рванулась к входной двери. Бон-Бон с возбужденным кудахтаньем мелькнула где-то сбоку, руки мужа сомкнулись на моей талии и швырнули меня в стену, прямо в стеклянный шкаф. Я проломила полки, приставной столик и рухнула на пол.
– Пожалуйста, отпусти меня… – едва выдавила я.
– Ооо, ты не уйдешь! – Бон-Бон потерла руки, управляемые мизинцем и большим пальцем Джонни, появляясь перед моим лицом. – Ты была такой сукой с мистером Хихиклсом. – Она повернулась к кукловоду, всхлипывающему и не смотрящему в нашу сторону. – А ты же знаешь, что мы делаем с суками, мистер Хихиклс?
Не поднимая глаз, он покачал головой. Бон-Бон потянулась ручками к его правому уху и что-то зашептала, прикрывая рот.
На лице Джонни отразился ужас.
– Нет, Бон-Бон, мы не можем это сделать, – слабо сопротивлялся он. – Кто будет вытирать кровь?
Все еще задыхаясь, я поползла по коридору прочь от сумасшедшего клоуна. Вспышки боли отдавались по всему телу от сломанных ребер, стоило мне поднять руку. Я истекала кровью и вся была переломана.
– Ничего личного, малышка Рути, – ворковала кукла, отрезая меня от двери. – Но видишь ли, у вас ничего не вышло бы с мистером Хихиклсом. Ему нужна женщина, которая будет его ценить.
Я шарила руками по керамической плитке, пытаясь найти что-нибудь: кастрюлю, сковороду – что угодно, что можно было бы использовать как оружие.
Наконец я добралась до кухонного острова. Мой нож. Он остался наверху.
Не обращая внимания на боль и спазмы, я подтянулась к столешнице, попутно уронив на пол коробку с подарком.
Джонни схватил меня за плечо, развернул к себе и поднес куклу прямо к моему лицу. По его щекам текли слезы, но он все еще избегал встречаться со мной глазами.
Он так пытался сопротивляться. А мне оставалось только молиться, чтобы хотя бы часть того мужчины, за которого я вышла замуж все еще была где-то там.
– Джонни, я люблю тебя, – простонала я.
Мышцы на его шее напряглись. Он зажмурился, а Бон-Бон встала между нами и ударила его по лицу.
– Ты чего?? – Теперь в ее голосе появились нервные нотки. – Прикончи ее уже!
– Пожалуйста, не надо. – Я еле хрипела. – Джонни, я так сильно люблю тебя. Помнишь нашу первую встречу? Ты просто хотел съесть бургер и пофлиртовать со мной, но дети все просили и просили показать фокус… Это было так восхитительно – то, как ты заставлял их чувствовать себя особенными.
Его нижняя губа задрожала. Джонни отступил. Я осела на пол рядом с подарочной коробкой.
Бон-Бон пыталась ударить его, но Джонни схватил сам себя за предплечье и удержал ее.
– Нет, – выдавил он, сопротивляясь воле марионетки. – Я не позволю тебе сделать это.
Внезапно все его тело расслабилось. На мгновение мне показалось, что все кончено, что мы победили.
– Что же. – Кукла была серьезна как никогда. – Если ты такой трусишка, придется мне сделать это самой.
Джонни неохотно отпустил руку и потянулся к затылку. Я видела по лицу, что это больше не его шоу.
Мне оставалось только наблюдать, как он ударил сам себя лицом о столешницу, а затем об стену, с тошнотворным глухим стуком. От шока я потеряла способность двигаться, а ведь это был идеальный момент, чтобы взять нож.
Кусок окровавленного мяса с ухмылкой – вот кем он стал. Белый грим пересекали потоки крови из разбитого лба, превращая Джонни в ванильное мороженное, политое клубничным соусом. Красный нос отвалился, несколько зубов были выбиты, другие торчали под странными углами…
Существо прохрипело наполовину голосом Бон-Бон, наполовину моего мужа.
– Джонни мой, усекла?
Кукла раскачивалась, как змея, Джонни шел ко мне, шаркая ногами по полу. Мои ножи. Они на столешнице, так близко и так далеко… Рассудок Джонни и моя собственная жизнь стояли на кону. Оставалось только выбить клин клином. Другого выхода не было.
Я схватила коробку. Перед глазами плясали черные круги, зрение подводило. Разорвав упаковочную бумагу, я пошарила внутри в поисках прорези…
Рука скользнула на место.
И я подняла ее перед собой как щит.
На моей ладони сидел грубо сшитый игрушечный ягненок с розовым бантом и большими яркими глазами.
– Поздоровайся с Ягняшкой, – прохрипела я. Джонни остановился. Изуродованная улыбка сошла с его лица.
– Да-да, я Ягняшка. – Я призвала на помощь свой лучший “милый” голос. – И я пришла, чтобы сказать, что Рут воооот так вас любит. И Джонни и мистера Хихиклса!
– Ты что творишь, дурина? Я здесь главная! – закричала Бон-Бон.
– Не слушай ее, она всего-лишь часть тебя, прямо как я – часть Рут. И каждая частичка Рут любит каждую частичку тебя.
– Убей ее! – Бон-Бон раскачивалась взад и вперед. – Убей ее, убей ее, убей ее!
Взгляд Джонни метался между мной и куклой. А потом вдруг он решительно покачал головой и твердо сказал:
– Нет.
Когда Бон-Бон снова кинулась на него, он схватил руку за предплечье, завалил на столешницуу и прижал коленом сгиб локтя. А затем вытащил из подставки мой новый тесак. Беспомощная кукла визжала и дико извивалась.
Лезвие упало вниз по яростной сверкающей дуге. К тому времени, когда я подтянулась повыше, Джонни высвободил тесак и замахнулся снова. И снова. И снова.
На срезе отрубленной руки светились белые хрящи, пульсировали мышцы. Кровь лилась потоком на столешницу, раковину, стену…
Джонни покачиваясь отошел к двери и, наконец, эпично грохнулся на пол, как будто в одном из своих представлений.
Оставшаяся на прилавке рука – точнее Бон-Бон – дико задергалась.
Я туго перетянула ремнем культю Джонни, одновременно разговаривая со скорой помощью.
– Рут, – слабо позвал он, лежа ничком в луже собственной крови.
– Я здесь. Оставайся со мной.
Он перевел на меня взгляд остекленевших глаз, он прошептал:
– Ну и навели мы тут бардак…
И сквозь слезы, сквозь боль разбитого тела, я тихо рассмеялась.
Мой муж. Всегда останется клоуном…
~
Хочется почитать еще больше страшилок? Тогда вам сюда =)
Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Александр вставил ключ в замок и, надавив плечом на дверь, медленно провернул его. Механизм недовольно хрустнул, но всё же поддался.
Воздух в квартире был тёплым и затхлым, и как только хозяин открыл настежь все окна, стены вздохнули и словно ожили. Александр осмотрел квартиру: она была точно такой же, как тогда, когда он уходил. Ни один призрак не зашёл сюда, чтобы передвинуть мебель или отклеить обои.
Схватив со стола оставленную год назад впопыхах кружку, Александр заметил, что даже не допил чай ― так сильно он тогда был взволнован и спешил убраться прочь.
Сполоснув кружку и вскипятив чайник, он залил пакетик фирменной цейлонской пыли и уселся за стол. Раскрыв пасть дремавшего ноутбука, Александр включил его и открыл электронный блокнот, где принялся печатать свои первые за бесконечно долгий год строки:
«Я снова сижу здесь, в своей квартире, как и год назад. Но теперь я совершенно другой человек, хоть тело моё прежнее, а фамилия в паспорте не менялась. Этот год был самым важным за всю мою тридцатипятилетнюю историю на этом свете. Я пережил сотни приключений, увидел десятки стран, познакомился со множеством невероятных людей и культур. Правду говорят, что одна минута, одно слово, один миг способны перевернуть жизнь с ног на голову, и я рад, что со мной случилось именно это. Да, боль никуда не делась, напротив, она только усилилась. Я почти не сплю. Обезболивающее давно не помогает, но мне плевать!
У меня не было мотивации. Не было стремления покорить мир. Был только страх.
«Многие проходят через это, не стоит бояться. Лучше сделать всё как можно скорее и не запускать, иначе настанет момент, когда будет уже поздно», ― сказал мне тогда врач.
Я много думал об этих словах, пересекая джунгли Конго или медитируя среди горных вершин Тибета. Он был прав: себя нужно пересилить, нужно поверить в профессионализм врачей, в возможности современной медицины. Но я не смог и сбежал.
Да, я мог бы сделать операцию в любой точке мира, где побывал за этот год, и врачи там были намного опытнее. Но если бы я сделал это, то наверняка вернулся бы к своей прежней жизни. А я этого не хотел. Мне нравилось убегать. Я рад, что пережил эти приключения, но теперь я готов. Да! Я готов! Надеюсь, ещё не поздно. Надеюсь, что диагноз, поставленный год назад, не приобрёл новую форму, хотя я прекрасно знаю и сам, что это неправда. Боль указывает на обратное, да и зеркало не станет лгать».
Александр взял в дрожащую руку телефон и, найдя в разделе «Контакты» номер клиники, нажал «Вызов».
― Алло! Добрый день, ― голос молодой девушки всегда раздражал его своим наигранным позитивом и чёрствым добродушием.
― Добрый… Скажите, хирург Егоров ещё работает у вас?
― Да. Хотите записаться к нему на приём?
Александр тяжело вздохнул. В горле стоял тяжелый ком, который за год никуда не делся. Вспомнив долгую беседу с индийским садху, который доступно объяснил всю незначительность переживаний и мирской суеты, Александр кивнул, словно его кто-то видел, и произнёс:
― Хочу записаться на операцию.
― Хорошо, во вторник в три часа дня вам удобно? ― спросила девушка, громко щёлкая компьютерной мышкой.
― Д-д-да, удобно. Знаете, у меня очень запущенная стадия, я потерял год, думаю, вам нужно будет выделить под меня целый день.
― Решение принимает доктор. А какой у вас диагноз?
Александр ненадолго замолчал.
Он вспомнил, как это страшное слово «диагноз» несло его через смешанные леса Сибири, как гнало его через Атлантику, как помогало взбираться на действующий вулкан ― лишь бы не возвращаться снова в клинику.
― У меня пульпит, ― продралось через сухое горло и слетело с дрожащих губ.
― Год? Вы терпели год? Да там уже наверняка удаление, ― удивилась девушка.
― Удаление? ― Александр прикрыл рот рукой. Сердце его заныло и упало в область подошвы.
― Да, но вы не переживайте, Егоров вам его и удалит. Алло, алло вы тут?
Но Александр был уже не здесь. Он был на пути к Бразильским рекам, на пути к льдам Антарктиды, он был в одном шаге от Большого Каньона.
На столе осталась кружка с недопитым чаем, воздух в комнате становился тяжёлым, а металл дверного замка начинал медленно ржаветь.
Александр Райн
Не стоит бравировать смелостью, оказавшись на островке посреди горной реки. Мало ли кто может смотреть на вас из-под воды?
Автор: Keetah Spacecat. Перевод мой, вычитка Thediennoer (Sanyendis).
Реки бывают обманчиво-спокойными. Наверняка вы уже видели, как они сверкают на солнце. Иногда вода в них, гладкая, как стекло, настолько прозрачна, что можно увидеть дно.
Но только не в реке Саскуэханна.
Несколько футов от берега – и вода становится совсем тёмной, и чем дальше к середине реки, тем темнее.
Дело не только в плохой видимости – под спокойной гладью реки скрываются сильные подводные течения. Всё дело в скалах – вокруг них вода закручивается мощными вихревыми потоками. Кое-где камней на дне так много, что подходить туда, не надев спасательного жилета, по меньшей мере неразумно.
Но, возможно, всё было бы не так уж плохо, если бы не подводные ямы.
Нельзя недооценивать силу воды. За миллионы лет она проделала кучу отверстий в твёрдой породе на дне реки. Глубокие, отвесно уходящие вниз ямы, которые засасывают в себя всё, что проплывает рядом. Нам рассказывали о заблудившихся рыбаках, которые пытались спасти зацепившуюся леску, но их засасывало вниз, и они погибали. Из-за течения и плохой видимости извлечь тела практически невозможно.
И вот я оказался в маленькой лодке, плывущей над навеки оставшимися в тёмной подводной могиле костями.
Не знаю точно, правдивы эти истории или нет, но я всегда старался надевать спасательный жилет. Несколько моих друзей поступали так же, но всегда находилась парочка, считавшая это проявлением «слабости». Будто защитное снаряжение принижало их «мужественность». Мы тогда были маленькими и глупыми. Мы были детьми. Просто один мальчик сказал, что плавает достаточно хорошо, и мы двинулись в путь, не взяв запасных жилетов.
По правде говоря, не стоило нам этого делать.
Нас было четверо в лодке: Карл, Хосс, Бен и я. Лодка была большой, в ней поместился маленький дорожный холодильник и ящик со снастями. Мы собирались сами поймать себе что-нибудь на ужин. Из-за загрязнения окружающей среды часто речную рыбу есть не станешь, но мы любили порыбачить, выбравшись за город. К тому же нам просто нравилось болтать и дурачиться, представляя себя викингами или речными пиратами, пока лодка медленно дрейфовала вниз по течению.
Мы причалили к небольшой скале, поднимавшейся над водой прямо посреди реки. Тут хватало места, чтобы рыбачить, сколько душе угодно. Настоящий крошечный остров с площадкой посередине, на которую можно было уложить наши упакованные в дорогу обеды и устроиться с удочками вокруг.
Вскоре рыбалка была в разгаре. Лично я ловил сома, другие отдавали предпочтение язям и окунькам. Рыбы чувствовали себя в безопасности и охотно заглатывали наживку. Они, может, и рады были бы спрятаться, но не могли справиться с искушением при виде извивающегося прямо перед мордой червяка.
- Вот чёрт, моя леска застряла! – Хосс яростно выругался. Он без толку рванул удочку ещё пару раз – похоже, что крючок за что-то зацепился.
- Я потратил десять долларов на эту блесну! – он был очень зол, и его сложно за это винить. Для нас, детей, десять долларов были большими деньгами.
- Ты же не собираешься нырять, чтобы отцепить её? Ты никогда её там не найдёшь, - я попытался его предостеречь. – Десять долларов – не так уж много, зато жив останешься.
- Ха, да я в команде по плаванию, мне это раз плюнуть! – он начал снимать с себя брезентовый жилет, явно собираясь прыгнуть в воду и вернуть блесну.
- Хосс, не будь дураком, - предупредил Карл. – Если вода захочет тебя убить, не найдётся на свете человека, который смог бы с ней справиться.
- Заткнись! По крайней мере, я не трус, - Хосс встал и, оттолкнувшись от борта лодки, опустился в воду. – Я мигом.
Не успели мы и слова сказать, как он нырнул и скрылся из виду.
А мы ждали.
И ждали.
- Чёрт, мне это не нравится, – я начал волноваться. Прошло слишком много времени.
- Я ему помогу, – Карл снял куртку и обвязал верёвку вокруг пояса. Он передал другой конец нам с Беном:
- Если почувствуете рывок, тяните изо всех сил!
Мы оба кивнули и ухватились за верёвку, а храбрый мальчик нырнул в воду.
Пару секунд спустя мы почувствовали рывок такой силы, что едва сами не слетели в воду.
- Святые угодники! – мы упёрлись ногами в борт и потянули изо всех сил. Этого оказалось достаточно, чтобы край лодки начал медленно погружаться в воду, а одна из наших коробок со снастями упала в реку, погрузившись на дно в хороводе пузырьков.
- Нам надо выбраться на камни! – крикнул Бен. Хорошая идея. Если лодка перевернётся, мы все можем утонуть, несмотря на спасательные жилеты. Бен потянул изо всех сил, выбрав достаточно длины, чтобы я смог обвести верёвку вокруг скального уступа. Мы перебрались на островок и с новыми силами принялись тянуть.
Казалось, мы боролись с какой-то невидимой силой, которая хотела удержать наших друзей. Я не знал, удастся ли нам победить, но мы должны были попытаться. Мне казалось, что прошли часы, хотя на самом деле едва ли миновало больше минуты, прежде чем верёвка, наконец, сдвинулась с места, и оба мальчика, как пробки, рванули к поверхности. Мы вытащили их обоих на камни и, подхватив под руки, перенесли подальше от воды.
Карл выкашливал воду, а Хосс уже начал синеть. Бен изо всех сил лупил его по спине, пока его тоже не начало выворачивать. Оба мальчика лежали, задыхаясь, на камнях.
Тогда я посмотрел вниз.
И увидел на их голых ногах синяки в виде отпечатков ладоней.
---
Пожалуйста, не стесняйтесь оставлять комментарии о качестве перевода и о самих рассказах. Надо расти над собой, и без обратной связи тут никак не обойтись.
---
"Старая деревня" - цикл из чуть более чем дюжины рассказов, часть из которых я ранее выкладывал на Пикабу (пока меня в очередной раз не забанили, на этот раз навсегда). После переноса их можно найти у меня в профиле или на нашем канале в ТГ: Сказки старого дворфа (вообще, все работы сперва публикуются там; заглядывайте, нам будет приятно).
Ты проснулся в незнакомом городе, всё вокруг кажется немного странным, не таким, как должно быть. Исподволь, по крупицам, исчезает память о прошлой жизни. Ты меняешься, сам того не замечая, и вместе с тобой меняется город.
Автор: Samuel Miller. Перевод мой, вычитка Thediennoer (Sanyendis).
Я проснулся здесь несколько дней назад. Кажется, это какой-то город. Тут есть люди, но я не могу отделаться от мысли, что в их внешности есть что-то неправильное. Здания невероятно высокие, и, если глаза меня не обманывают, ни на одном из них нет настоящих окон. Придя в себя, я обнаружил рядом этот дневник и какие-то странные серые листки бумаги, ровно двенадцать целых и ещё четвертинка. Буду регулярно делать заметки.
Сегодня я попробовал поговорить с прохожими. Первый в ответ что-то пискнул очень высоким голосом, а потом сказал: «Покупайте только настоящую газировку!». Интересно, что он имел в виду? А другой, странный человечек с кожей серого цвета и чёрными, как у крысы, глазами, пробормотал что-то вроде «Чии-рфь». Постойте, кажется, я понял, что он пытался сказать. Тут повсюду вывески с этим словом: «Червь».
Сегодня я «купил» дом, если так можно сказать. Я подошёл к седой женщине с глазами-бусинками и красными пальцами и спросил, где можно найти место для ночлега. Она только хмыкнула, сказала: ‑ Деньги! – и протянула руку. Наверное, подумал я, ей нужны те серые бумажки, и протянул ей ровно две штуки. Женщина указала на одно из серых зданий неподалёку, на стене которого виднелась дверь. Я зашёл внутрь и поздоровался с серокожим безглазым мужчиной. Видеть человека без глаз было немного странно, но я просто пожал плечами. За столом в дальнем конце зала, в котором я очутился, сидел удивительно высокий, почти полностью седой человек с зеленоватым оттенком кожи. Он носил выцветшую красную униформу. Человек сказал слабым хрипловатым голосом: «Вот ключ от вашей комнаты, и запомните – пейте только настоящую газировку!». Он протянул бесформенный кусок красного металла. Мне так и не сказали, где именно находится моя комната, так что я просто пошёл по коридору. На дверях, мимо которых я проходил, вместо номеров были нарисованы какие-то странные символы, состоящие из треугольников, кругов и волнистых линий. Наконец я остановился у комнаты, обозначенной треугольником, каждый угол которого упирался в маленькие круги. Заглянув внутрь, я увидел грязную кровать, телевизор и комод, слепленный из бугристого картона. Включив телевизор, я щёлкал кнопками, пока не нашёл канал, на котором показывали красный круг и синюю букву «Х», а в кругу снова и снова повторялись одни и те же символы.
Проснувшись, я обнаружил в комнате небольшую серо-коричневую коробку. Я попытался её открыть, но она даже не стронулась с места. Тогда я вышел из комнаты. За стойкой сегодня сидела невысокая седая особа с конической головой и красными радужками глаз. И, похоже, она страдала той болезнью… Не помню, как она называется, от неё пальцы становятся очень длинными. Подождите-ка! Когда-то я знал, что это за болезнь. Если подумать, я вообще многого не помню. Кто был президентом США до того, как я оказался здесь? Не знаю. Как меня зовут? Как меня зовут?! Я не помню собственного имени! Ладно, не так уж это и важно. Сегодня, гуляя по городу, я заметил, что солнце неправильного цвета. Солнце коричневое! Солнце должно б… Какого цвета должно быть солнце? Чёрт, я и этого не помню. Когда я вернулся в комнату, коробка оказалась открыта, а на полу рядом лежала записка, написанная шариковой ручкой на древнем пергаменте: «Спасибо. Всегда помни, покупай только настоящую газировку». Хм. Интересно, почему я всё это забыл? Сегодня в комнате появилось четыре серокожих человека с длинными многосуставчатыми пальцами в красных плащах и шапках, украшенных какими-то символами. Когда я вскочил с кровати, они исчезли. Больше ничего важного сегодня не происходило.
Сегодня я видел двух серокожих людей с бугристой кожей. Первый – мужчина с крохотными глазками и руками, похожими на короткие ласты с пальцами. Его тело перетягивали ремни, на которых висел странный аппарат с бутылками, наполненными цветными жидкостями. Я подошёл и спросил, что это такое. Он ответил очень громким, рокочущим голосом, похожим на звук, с которым пытаются шептать с микрофон: «Это настоящая газировка. Покупайте только настоящую газировку». А второй ‑ седой человек среднего роста с глазами среднего размера – их цвет был чем-то средним между абсолютно белым и коричневым. Его лицо покрывала странная серая шелуха, и он всё время задавал себе вопросы: например, как пишется «привет», и сколько будет один плюс один. А ещё у него были невероятно длинные и толстые пальцы. Если он отвечал неправильно, то бил себя ровно четыре раза. Этот второй человек подошёл к первому, протянул ему несколько серых листков бумаги, взял бутылку фиолетовой газировки и выпил её одним глотком. На вопрос, где находится Китай, он неразборчиво пробормотал что-то, кажется, по-китайски, и снова ударил себя. Сегодня кто-то постучал в дверь. Я открыл и увидел четырёх седых людей в красных одеждах. У них у всех были чёрные глаза, а вместо зрачков – красные цифры. А ещё – серая кожа и гипертрофированные черты лица. Номер 1 пригласил меня пойти с ними. Номер 3 сказал, что я должен с ними пойти. Номер 2 сказал, что у меня неприятности. Номер 4 повторил, что я должен идти с ними. Я ответил – пошли.
Они вывели меня на улицу и подвели к невысокому седому мужчине с «Настоящей газировкой». Номер 2 попросил меня купить бутылку, и они все разом кивнули. Я отказался. Все четверо, продавец «Настоящей газировки» и все, кто нас слышал, тут же начали хмуриться и вибрировать. Я немедленно убежал. Я вернулся в комнату, схватил свои вещи и пошёл прочь. Они преследовали меня. Они всё повторяли: «Ты должен купить настоящую газировку. Ты должен». Я продолжал бежать. Город вокруг меня менялся. Здания двигались таким образом, чтобы я добрался до склада. Он был сделан из красного металла. Гофрированная сталь, если я правильно помню название. Я забежал внутрь. Никто за мной не последовал. Здание было странным: прямоугольное снаружи, а внутри – круглый зал. Вдоль стен стояло множество столов, залитых кровью, но по большей части кровью не красной, а чёрной. На столешницах валялись какие-то органы. Некоторые я узнал, но большая часть выглядела незнакомо.
Там лежали какие-то маленькие чёрные мясистые мешочки, гроздья больших серых желудков, связанных между собой, что-то, напоминающее лёгкое с растущими из него зубами и куриный череп, покрытый розовой мякотью. А в центре зала зияла огромная яма. В ней свился кольцами огромный червь. У него было множество невероятно длинных рук со множеством суставов. Серо-красное тело червя покрывали многочисленные наросты и шишки, а огромный хвост почти выпирал из ямы. Он поднял свою странную, почти человеческую голову. На его лице не было глаз, но он видел каждое моё движение. Червь раскрыл большое отверстие, наверное, рот, затянутый кожей, и издал звук, похожий на то, как пылесос втягивает скрепку, но на самой границе слышимости. Что это за длинное-предлинное слово я только что написал? Что такое скрепка? О, я всё понял! Это же Червь! Червь любит нас всех! Червь создал нас и поддерживает нашу жизнь. Червь – самый могущественный из всех. Червь – это всё. Червь – это всё. Червь заставляет нас любить. Он заставляет нас быть. Червь несёт самое важное послание. Покупайте Только Настоящую Газировку. Вот так.
Сгня я вс збыл. Н эт н стшно. Эт з-за ЧЕРВЯ! Я – ПОСЛАННИК! ВСЕ ДОЛЖНЫ НЕСТИ ЭТО ПОСЛАНИЕ! ПОКУПАЙТЕ ТОЛЬКО НАСТОЯЩУЮ ГАЗИРОВКУ! ПОКУПАЙТЕ ТОЛЬКО НАСТОЯЩУЮ ГАЗИРОВКУ! КОГДА ВСЕ ОБ ЭТОМ УЗНАЮТ, НАСТУПИТ ВСЕОБЩЕЕ ПРОЦВЕТАНИЕ! ВСЕ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ! ВСЕ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ! ПОКУПАЙТЕ ТОЛЬКО НАСТОЯЩУЮ ГАЗИРОВКУ!
---
Пожалуйста, не стесняйтесь оставлять комментарии о качестве перевода и
о самих рассказах. Надо расти над собой, и без обратной связи тут
никак не обойтись.
---
Этот рассказ входит в цикл "The Boxes". Пока мы с Sanyendis переводили эту историю, мне на ум невольно приходили ассоциации с фильмом "В финале Джон умрёт" (кстати, рекомендую к просмотру; можно даже почитать книгу, по мотивам которой был снят фильм, оно стоит потраченного времени): творится какое-то безумие, ничего не понятно, но очень интересно. Кстати, ещё два рассказа из этой серии уже переведены и выложены у нас на канале: Сказки старого дворфа.
Юлька всех бесила в своем офисе. Пока остальные работники во время отпусков из культур видели только овощные, поездку к врачу считали путешествием, а послеобеденный сон — пиком разврата, Юлька постоянно куда-то моталась отдыхать. Вот вчера, например, вернулась с горнолыжного курорта. От пафосных фотографий со снежных вершин, что она сгружала в интернет самосвалами, тошнило всех, даже директора, который в отпуске обычно просто переходил на работу из дома.
— Не, я не понимаю, откуда бабки? Получаем примерно одинаково, вон же долбаный мотивационный график на стене, — показала Ленка на бесящие всех столбики с цифрами, когда Юля убежала на обед в столовку.
— Муж или родители, — прозвучал очевидный ответ.
— Она не замужем, родители пенсионеры, — не успокаивалась Ленка.
— Может, свои фотографии интимные продает? — предположил единственный мужчина в офисе по имени Анатолий.
— Ага, в журнал «Худею без сигарет и диет», — съязвила Лена.
Другими идеями Анатолий не располагал.
— Так у вас же летом отпуск вместе начинается, она сто процентов куда-нибудь на моря́ двинет, вот и напросись с ней. Узнаешь секрет, потом и нам расскажешь, — предложила самая старая работница фирмы по фамилии Зяблик. Женщина эта была кладезем мудрых и никому не интересных советов.
— Знаете, я так и сделаю. Только боюсь, что она даст заднюю. Такие секреты не раскрывают направо и налево, — уверенно ответила Лена. Весь офис одобрительно поддакнул, подняв ей таким образом настроение.
***
— Буду рада. Я как раз один классный курорт нашла, оттянемся по полной! — загорелись глаза у Юльки, когда она услышала предложение от коллеги, которое та нарочно озвучила при всех.
— Вот и договорились, — хитро улыбнулась Ленка, будучи уверена, что Юля в последний момент откажется.
Прошло полгода. За рабочими процессами и стрессами все уже давно забыли об уговоре. Когда до отпуска оставалась неделя, Ленка начала строить планы: записалась на удаление бородавок на ноге, выбирала стиральный порошок по акции для своего домашнего «Эвереста» из скопившегося грязного белья, составляла список сериалов.
— Я новый купальник присмотрела, а ты? — подошла к ней как-то во время работы Юлька.
— Купальник?
— Ну да, для нашей поездки на море, — заулыбалась Юля.
— А-а-а, точно, море… Тут такое дело… Я прикинула, у меня от зарплаты останется тысяч десять, не больше, надо будет как-то растянуть до конца отпуска…
— Супер! У меня вообще пять остается!
— В смысле? — сложив обе брови в знак вопроса, спросила Лена.
— Ну в прямом. У меня всего пятерка останется, остальное надо раскидать по долгам, — словно не говоря ничего удивительного, пожала плечами Юля.
— И как мы без денег поедем?
— Я всегда так. Не переживай, это моя головная боль. Главное — собери только самые необходимые вещи. Нужно быть налегке.
— Юль, я… Ну, я это… — начала мяться Лена, но, увидев, как за ними в наступившей тишине наблюдают остальные коллеги, твёрдо заявила: — Буду готова. В конце концов, у тебя же всё схвачено.
— Не то слово, — подмигнула Юлька. — Будем пить, гулять до рассвета, веселиться, объедаться шашлыками, фруктами, загорим, как египетские царицы, и привезем тако-о-ой багаж воспоминаний, что до следующего отпуска хватит.
Заряженная таким боевым настроем Ленка улыбнулась в ответ. План звучал просто потрясающе. Если всё действительно будет так, как сказала Юля, то грех отказываться. Отдых должен быть царским — не зря же Ленка весь год пахала! А сериалы и бородавки никуда не денутся, к сожалению…
За день до выезда Юлька прислала короткую инструкцию с местом встречи и временем для отправления в страну удовольствий. Геолокация сильно расходилась с адресом городского вокзала и вообще настораживала, как и время отбытия: «Заброшенная газовая заправка, суббота, 4:30 утра».
«Сама ввязалась», — отчитывала себя Лена, запихивая чемодан в такси. Ей казалось, что коллега просто решила над ней подшутить, потому что кто-то в офисе проболтался. Но та по телефону обещала отдать зуб, если врет.
Прибыв в условленное место за полчаса, Лена увидела странное скопление сильно бородатых людей в свитерах с высоким воротом. За их спинами возвышались странные черные чехлы.
«Террористы какие-то», — испугалась девушка и уже хотела попросить водителя дать по газам, когда вдруг дверь распахнулась, и ее силком вытащили наружу.
— Молодец, что пораньше приехала, будет время подучить, — протянула Юлька какие-то листы. За ее спиной Лена увидела точно такой же чехол, а еще походный рюкзак размером с саму Юлю.
— Что еще за «Лесное солнышко»? — подозрительно взглянула на разбитый на четверостишия текст Лена. — Какая-то сектантская молитва? Кто все эти люди?
— «Солнышко лесное», — поправила Юлька. — Песня такая, а это, — показала она на бородачей, — барды. Едут на фестиваль в том же направлении, что и мы. Я три месяца назад нашла их сообщество и записала нас. Главное — сойти за своих, — показала Юлька на гитару. — А там и накормят, и напоят. Ехать всего каких-то двенадцать часов, потом пересядем в другой автобус, к дантистам.
— И что, бесплатно?
— Абсолютно, — разрубила Юлька воздух рукой. — Ты не жертвуешь ничем.
— Отлично, — успокоилась Лена. Кажется, у Юли на самом деле было всё схвачено.
Первые пятнадцать минут действительно показались просто чудесными. Люди разной степени волосатости (как мужчины, так и женщины) были добры, общительны и весьма щедры. По автобусу пускались фляги с разными настойками и тяжелыми горячительными напитками, руками ломался хлеб, толстыми кружка́ми нарезалась колбаса. Лена вежливо отказывалась, а вот Юля иногда пригубляла, ела, смеялась и чувствовала себя достаточно комфортно. Потом чехлы, которые, как Лена поначалу считала, скрывают оружие массового поражения, открылись, и наружу показались гитары.
— Ну что, начнём? — предложил один из бородачей и провёл рукой по струнам.
«Лучше бы у них были гранатометы», — поняла Лена спустя сорок минут.
Не прошло и двух часов, как она знала наизусть «Солнышко лесное», «Ты у меня одна», «Если друг оказался вдруг…» и весь остальной репертуар, который, как и фляги со спиртным, бесконечно кружил в этой петле Мебиуса, из которой не было выхода, а в форточку Лена не пролезала. Она пробовала. Дважды.
В итоге Лена и сама не поняла, как её захлестнуло в этот круговорот. Она всего лишь понюхала пробку из-под грушевой настойки, а уже через десять минут пускала слезу, громко завывая: «Ми-и-и-лая моя…». Через пять часов ее срубило, еще через пять, когда настало время покидать транспорт, началось тяжелое алкогольно-песенное похмелье. Удивительно, но Юля, как и остальные пассажиры, выходила из автобуса бодрой и отдохнувшей.
— Эх, душевно было, жаль даже расставаться, — с тоской сказала она. — Сейчас найдём другую группу, которая едет в Сочи на слёт дантистов, а там по пути соскочим.
Лену мутило, в голове всё еще эхом звучало «Ваше благородие, госпожа удача…». Девушка была бесконечно рада, что остаток пути они проедут в тишине и покое среди совершенно нормальных людей. Не успела она зайти в автобус и занять место, как ей тут же сунули в руки снимок чьих-то зубов и спросили, что она об этом думает.
— Это отвратительно, — ответила Лена, чувствуя, как желудок перемещается к горлу.
— Я тоже так считаю, — согласился мужчина. — Уже нагноение началось, вот тут, — ткнул он пальцем. — Явно каналы плохо прочистили, надо попробовать найти рентген. А вот, смотрите, тут какой свищ!
Лена проигнорировала и отвернулась к окну. К сожалению, в автобусе собрались исключительно фанаты своей профессии, и три часа до курорта Лена с Юлей расплачивались за поездку не деньгами, но остатками своего психологического богатства, слушая, как люди с жаром обсуждают зубы. И снова были фляги с алкоголем, а еще драки. Образованные джентльмены в деловых костюмах уважали коллег и никогда не целились кулаком в область рта, разбивая друг другу исключительно носы.
Во время остановки в одном из небольших курортных городков Лена и Юля сошли.
— Я бы всё сейчас отдала за то, чтобы завалиться в постель, — призналась Ленка.
— Ничего, скоро будем на месте, — «обрадовала» в ответ Юля. — Навигатор показывает всего два километра пешком. Ой, какие тут чайки громкие, кричат так, словно чем-то болеют, — высматривала она птиц в небе, даже не подозревая, что это за спиной кричит от безысходности измученная Лена.
«Вот здорово, похоже, гостиница прямо у пляжа», — обрадовалась Ленка, когда они вышли на первую линию у моря. За спиной остался отель пять звезд, затем четыре. Лена была готова даже на ползвезды или карликовую планету, но Юля упорно тащила ее в черную дыру. Миновав главный пляж, девушки вошли в какие-то колючие кусты, где Лена потеряла один сланец и всякое желание продолжать этот абсурд.
— Куда ты меня тащишь? — взвыла она наконец.
— В отель «Миллиард звезд», — гордо сообщила Юля и наконец вывела свой маленький отряд к дикому пляжу.
— Палатка? Ты серьёзно? — не веря своим глазам, покосилась Лена на коллегу, когда та попросила ее помочь.
— Конечно, с нашими финансами только так, но мы же, наоборот, в плюсе. Сама прикинь, — затянула романтичную лабуду Юля, — вот же оно, море, прямо перед нами! И доплачивать не нужно. А то сидели бы там в четырех стенах и сопли кондиционером морозили. А еще я никогда не понимала прикола бассейна в отеле, придумают же ерунду.
Лена чуть не зарыдала. Именно о такой «ерунде» она и мечтала, но, видимо, Юлька была права: с их финансами это так и останется мечтой.
— Слушай, а что же мы будем есть?
— Сегодня бутербродами поужинаем, которые нам барды собрали, а завтра пойдем работу искать.
— Чё? — Ленка в сердцах бросила рюкзак. — Да мы же только что в отпуск ушли, какая еще работа?!
— Ну я, например, каждое лето официанткой устраиваюсь, там кормят на халяву. Ты можешь зазывать людей на «банане» покататься, перспективы тоже неплохие. Весь день развлекуха, — совершенно серьезно сказала Юля, заканчивая с палаткой. — Кстати, пока ты спала в автобусе, меня пару песен научили играть. Ну что, споем? — расчехлила она гитару, и снова раздались крики больных чаек.
На закате Юля развела костер своим походным огнивом, и девушки пожарили хлеб. Лена была не в настроении болтать, и они обе просто смотрели на огонь и слушали, как море облизывает волнами песчаный берег. Издалека доносилась музыка и радостные вопли людей, отдыхающих в летних кафе и клубах.
Девушки легли спать рано. Но Лена, проворочавшись в спальном мешке несколько часов, так и не смогла уснуть и выбралась наружу. На земле тлели остатки костра, а на небе горели миллиарды звезд, о которых говорила Юля. И это действительно было прекрасно. Ленка даже забыла обо всех неудобствах и просто наслаждалась звуками и запахами природы.
Утром она прошерстила все сайты по найму и радостно констатировала грустную новость:
—Вакансий нет.
— Ну ты даешь, кто же на море так работу ищет, — усмехнулась Юлька и повела коллегу в сторону курортной цивилизации, предварительно укрыв их палатку ветками.
Через час они обе уже разносили шашлык на пластиковых тарелках в одном из кафе пляжного парка развлечений.
— Безудержное веселье до рассвета, говоришь? — прошипела Ленка, столкнувшись с Юлей у мангала.
— Ну я же обещала шашлык! А еще я договорилась, что днём нам можно на пару часов ходить на пляж. Как раз хватит, чтобы позагорать и искупаться, ну а ночи все наши.
— Знаешь, я тебя, кажется, ненавижу.
— Прости, Лен, некогда. Вон тот мужик, по-моему, собирается на чай оставить, с меня бутылка вина, если получится, — подмигнула Юлька и забрала двойную порцию люля-кебаб у шашлычника.
Ленка в кафе продержалась недолго, часов пять, и перешла в зазывалы на «банан». Девушек туда охотно принимали. К тому же весь день можно было провести у воды и особо не напрягаться. В обед к ней прибегала Юлька с полными тарелками мяса, а Лена взамен разрешала ей покататься. Вечером девчонки плескались у берега, сидели у костра или ходили танцевать, если оставались силы. Через две недели нужно было отчаливать обратно. На этот раз девушки всё же скинулись деньгами и купили самые дешевые билеты в плацкарт на верхние боковые полки.
На работу Ленка вышла совершенно уставшая.
— Вот это я понимаю — загар! — не без зависти в голосе заметила одна из девушек, когда Лена вошла в офис утром. Юльки еще не было, она задерживалась где-то на проходной.
— Ерунда, — заметила Лена, — сгорела вся.
— Ну со всеми бывает. Как отдохнули-то? Видели у Юльки ваши фотки с моря: шикарные виды, пустынный пляж…
— Да, только дикий, заход там был не ахти, — недовольно буркнула девушка. — Зато и правда — людей никого. Не знаю, как Юлька это место нашла…
— А питались чем?
— Да целыми днями шашлыки эти. Я на мясо и овощи гриль теперь, наверное, год смотреть не смогу.
— Ого, ну вы мажорки.
— Да какое там! — махнула рукой Лена. — Были бы мажорками, из бассейна не вылезали бы, а так весь день то на «банане», то на катере, то на подушке, мать её, попрыгушке — для привлечения внимания.
Тут уж коллегам стало не до работы, и все уставились на рассказчицу.
— А еще чего делали?
— Ну… это… — засмущалась таким вниманием девушка. — На дискотеки ходили, на каруселях катались.
— Дорого?
— Да нет, Юлька там в парке со всеми перезнакомилась, уже как своя была, и нас бесплатно пускали.
— Счастливые… — повисло в воздухе.
— Ну так, наверное, да, — неуверенно произнесла Ленка, прокручивая в голове весь отпуск. Вспоминала ночные прогулки, песни у костра, шум прибоя и то, как они с Юлькой вещи от дождя спасали ранним утром.
— Ну так в чём секрет-то? — спросила наконец Зяблик.
— Секрет? Да нет никакого секрета. Просто при желании можно отдохнуть и без денег, а все проблемы не так существенны. Вот и всё. Да, не пятизвездочный отель… — Лена говорила, а сама вспоминала их маленький отель на миллиард звезд. — Никаких тебе SPA и такси, иногда надо и поработать, зато весело.
— Что же это за веселье такое? Больше похоже на каторгу, — усмехнулся Анатолий, и все остальные поддержали его ироничным смешком.
Тут в кабинет наконец-то зашла Юлька и с порога подлетела к Ленке.
— Слушай, нас на выходных зовут в поход. Ну эти, барды из автобуса. Поедешь?
— Ну да, почему нет! — с радостью согласилась Ленка.
— Ой как интересно! А я сто лет в походах не была, — раздался голос одной из сотрудниц.
— Так поехали с нами! — предложила Лена. — Юль, ты же не против?
— Я? — удивилась та. — Откуда у меня такие полномочия — быть против?
— Не, девчонки, я пас. Сложно оно всё как-то. В походы деньги нужны, а еще палатка там, теплые вещи, а у меня даже рюкзака нет. Да и лес — никаких удобств. В другой раз.
— Ну, как знаешь. Другого раза может и не быть.
Александр Райн
Мой перевод. Автор: Keetah Spacecat
Фермер поставил своим коровам уколы антибиотика, но что-то пошло не по плану. Совсем не по плану...
Приятного чтения!
[Пятница, █ мая 20██ года]
[Вы обратились в Министерство сельского хозяйства США. Благодарим за звонок. Пожалуйста, оставьте своё имя и номер телефона, и с вами свяжется первый освободившийся оператор *ГУДОК*]
- Алло? Это Майк █████, мой номер ███████. Я вчера заказал антибиотики для молочных коров, и мне кажется, что-то с этой партией не так. У моих девочек появились высыпания, вроде фурункулов, там, где ставили уколы. Не могли бы вы прислать кого-нибудь взглянуть на них? Если эта партия бракованная, боюсь даже представить, что будет с коровками, особенно с теми, что ждут теляток. Пожалуйста, перезвоните, как только сможете, заранее спасибо.
*щёлк*
___________
[Пятница, █ мая 20██ года]
[Вы обратились в Министерство сельского хозяйства США. Благодарим за звонок. Пожалуйста, оставьте своё имя и номер телефона, и с вами свяжется первый освободившийся оператор *ГУДОК*]
- Привет, это снова Майк █████. Извините, что снова звоню, вы там, наверное, до чёртиков заняты. Только, похоже, моим коровкам становится хуже. Хорошо, что я только десять успел обработать, а потом отделил их от остальных. Эти нарывы, они стали похожи на волдыри от ожогов. Может, мне ветеринара вызвать? Пожалуйста, перезвоните! Повторюсь, мой номер: ███████.
*щёлк*
___________
[Суббота, █ мая 20██ года]
[Вы обратились в Министерство сельского хозяйства США. Благодарим за звонок. Пожалуйста, оставьте своё имя и номер телефона, и с вами свяжется первый освободившийся оператор *ГУДОК*]
- Это опять Майк. Мне так никто и не перезвонил, так что я взял и вызвал ветеринара. Он посмотрел и сказал, что это может быть что-то вроде аллергической реакции. Дал мне какую-то мазь и сказал, что всё с ними будет в порядке. Извините, что я вам так названиваю, но я очень волновался за моих девочек. Уверен, вы меня поймёте.
*щёлк*
___________
[Понедельник, █ мая 20██ года]
[Вы обратились в Министерство сельского хозяйства США. Благодарим за звонок. Пожалуйста, оставьте своё имя и номер телефона, и с вами свяжется первый освободившийся оператор *ГУДОК*]
- Здравствуйте, это Майк █████. Думаю, эта партия антибиотиков всё же была бракованной. Док сказал, что это может быть аллергия, но я тут видел кой-чего, что на аллергию не спишешь. Что за аллергия такая, чтобы от неё у животного выпадала вся шерсть? Чёрт возьми, да мои девочки стали гладкими, как речная галька, в жизни такого не видел! Хотел я их подоить… нет-нет, пить это молоко я бы не стал, просто чтобы им стало чуток легче, понимаете? Захожу, а они все просто стоят там, без единого волоска на теле. Страшнее ничего и представить нельзя. Ну, по крайней мере, кушали они хорошо. Я был бы признателен, если бы вы мне перезвонили и хотя бы дали понять, что кто-то занимается этим делом. Мой номер: ███████.
*щёлк*
___________
[Среда, █ мая 20██ года]
[Вы обратились в Министерство сельского хозяйства США. Благодарим за звонок. Пожалуйста, оставьте своё имя и номер телефона, и с вами свяжется первый освободившийся оператор *ГУДОК*]
- Это снова Майк █████. Слушайте… я знаю, вы там заняты и всё такое, но я подумал, что стоит снова вам позвонить. Дело в том, что мои коровы начали раздуваться. То есть, понимаете, их не просто СЛЕГКА пучит, они стали шарообразными! Настолько, что животы достают до самой чёртовой земли. Не похоже, чтобы у них что-то болело, да и аппетит отменный. Я снова позвонил ветеринару, но док понятия не имеет, что, чёрт возьми, тут происходит. Вы не могли бы мне хотя бы перезвонить? А? Пожалуйста?
*щёлк*
___________
[Суббота, █ мая 20██ года]
[Вы обратились в Министерство сельского хозяйства США. Благодарим за звонок. Пожалуйста, оставьте своё имя и номер телефона, и с вами свяжется первый освободившийся оператор *ГУДОК*]
- СЛУШАЙТЕ, ЧЁРТ БЫ ВАС ПОБРАЛ, ВАМ БЫ ЛУЧШЕ ПРИСЛАТЬ СЮДА ХОТЬ КОГО-НИБУДЬ! ЭТИ ЧЁРТОВЫ КОРОВЫ ПРЕВРАТИЛИСЬ В КОКОНЫ И ПРИКЛЕИЛИСЬ К СТЕНКАМ КОРОВНИКА! Они уже и на коров-то не похожи, просто мешки из плоти. Ещё проглядывает кое-где, ну, копыто там, глаз или ухо, но в остальном это просто большие, прилипшие к стене бурдюки. Чёрт, они ещё и мычат иногда. Пришлите кого-нибудь, срочно, пока не случилось чего похуже!
*щёлк*
___________
[Воскресенье, █ мая 20██ года]
[Вы обратились в Министерство сельского хозяйства США. Благодарим за звонок. Пожалуйста, оставьте своё имя и номер телефона, и с вами свяжется первый освободившийся оператор *ГУДОК*]
- Даже если вы приедете, лучше от этого никому уже не станет. Знаете, что стало с теми коконами, в которые превратились коровы? А? Они, блядь, вскрылись сегодня ночью. Утром я зашёл их проведать, а там повсюду кровь и ошмётки. За домом есть лес, так туда тянулись какие-то странные следы. Я ничего не слышал. Мои девочки, по крайней мере, отмучились, но вам, ребята, стоит всё же приехать и разобраться с этим дерьмом.
*щёлк*
___________
[Вторник, █ мая 20██ года]
[Вы обратились в Министерство сельского хозяйства США. Благодарим за звонок. Пожалуйста, оставьте своё имя и номер телефона, и с вами свяжется первый освободившийся оператор *ГУДОК*]
- Это Майк █████. Остальные мои красавицы тоже лысеют и раздуваются, как и те, первые. Хрен знает, что это такое, но вот что, скажу я вам, я собираюсь сделать. Я всажу каждой по пуле, прямо в голову. Я остановлю это, пока оно не началось, а потом продам ферму и уйду на пенсию. Что бы за хрень тут ни происходила, я уйду, пока ещё можно. В наших краях нынче почти не видать диких животных, и я не собираюсь здесь оставаться, чтобы самому стать чьей-то закуской. Удачи вам с этим дельцем, ребята.
*щёлк*
---
Помимо цикла "Старая Деревня", некоторые рассказы из которого я уже выкладывал на вомбате, у Keetah Spacecat есть несколько коротких самостоятельных историй, и это - одна из них. Ранее мы с Thediennoer выкладывали этот перевод только на нашем канале в ТГ - Сказки старого дворфа (кстати, заглядывайте, мы будем рады; все новые работы сперва публикуем там).
---
Пожалуйста, не стесняйтесь оставлять комментарии о качестве перевода и о самих рассказах. Надо расти над собой, и без обратной связи тут никак.
Мой перевод. Автор: Keetah Spacecat.
Тяжело болеть в деревне, когда перевалы заметает снег, а в округе на многие мили не найти врача. И если жар не удаётся сбить, остаётся только лежать и гадать, реальна ли женщина, присевшая на краешек твоей кровати.
Приятного чтения!
Страшно болеть в деревне.
Мало того, что ты плохо себя чувствуешь, так ещё и врача поблизости нет. Ближайшая больница находилась примерно в полутора часах езды, так что добраться туда за помощью, случись что, было очень непросто. Быстро попасть к врачу можно было на вертолёте, но и он мог прибыть слишком поздно. Часто оставалось только терпеть и надеяться на выздоровление. Либо терпеть, либо превозмогать болезнь и как-то добираться до цивилизации.
Первую прививку от гриппа я сделал, уже будучи совсем взрослым. Конечно, мне ставили прививки от кори и оспы, обычный набор вакцин, который получают все дети. Но прививка от гриппа считалась лишней тратой денег. Когда моя мать умерла от рака, семейный бюджет был опустошён, и прививка от гриппа казалась чем-то малозначимым по сравнению с едой и одеждой. Наша маленькая бедная семья не могла позволить себе такую роскошь, даже если она и была необходима.
Поэтому каждый год я сильно болел. Позже, когда я вырос, то узнал, что это могло негативно сказаться на работе мозга, но это случится много лет спустя. Было очень странно лежать в постели, мучаясь одновременно от жара и озноба. Я почти чувствовал, как мой мозг закипает, а всё вокруг, казалось, кружилось и плавилось.
Ужасно. Но выбора не было, с наступлением холодов мне оставалось только страдать. Зимой, когда долину заносило снегом, не было ни малейшего шанса добраться до больницы. Невозможно было ни войти, ни выйти.
Это случилось однажды зимой, когда мне было около четырнадцати. Должно быть, я подхватил что-то в школе и чувствовал себя ужасно. Я не мог есть, а в какой-то момент сил не хватало, даже чтобы выпить воды. Температура поднялась до 41 °, а отец мог только прикладывать лёд и обтирать меня прохладной тряпкой.
Должно быть, я терял сознание. У меня был не только жар, но и обезвоживание, организм пожирал сам себя. Я чувствовал какое-то странное гудящее онемение в теле. Язык распух, я был готов поклясться, что чувствую во рту какие-то твёрдые предметы, и перекатывал их между зубами. Прикусив одну из этих штук, я почувствовал вкус крови.
Во время короткого облегчения я и увидел это.
Я лежал в постели и смотрел в потолок. Не было сил ни читать, ни слушать радио, и было довольно скучно. Кажется, я уже выучил наизусть все трещины и потёки краски на потолке. Я моргнул и вдруг почувствовал, как кровать прогнулась, будто кто-то сел рядом.
Приподняв голову, я с удивлением увидел рядом свою мать. Она казалась совершенно здоровой, совсем как до того, как рак забрал её жизнь. На ней было красивое голубое платье, и она ласково смотрела на меня. На мгновение мне показалось, что я снова стал маленьким, а мама пришла, чтобы ухаживать за мной, пока я болею. Чувствовал ли я будущее в прошлом? Или будущее – это моё прошлое? Я попытался что-то сказать, но не смог. Тело ниже шеи меня не слушалось, я не мог пошевелиться, как ни пытался. Мама улыбнулась.
Она заговорила, но из её рта вылетали лишь обрывки слов и бессмысленные фразы. Слова перекатывались и кувыркались в воздухе, я видел, как они разлетаются, словно паутина, и цепляются за потолок и стены. Они были чёрными, и на них было больно задерживать взгляд. Я заплакал, мне хотелось, чтобы мама замолчала, хотя мне её ужасно не хватало.
Я закричал, и слова остановились, разбившись вдребезги. Они падали вокруг меня, как битое стекло, острые и зазубренные. Мама просто сидела и улыбалась, не обращая внимания на шум. Тогда я понял, что это не моя мать.
От неё исходили холод и ужас, а рядом с мамой я всегда чувствовал тепло и радость. Её глаза за очками были тёмными и блестящими. Чем дольше я смотрел на неё, тем сильнее искажались её черты. Чем сильнее я пытался сосредоточиться, тем более расплывчатым становился её образ, и наконец я был больше не в силах смотреть на неё прямо.
Я лежал, не в состоянии пошевелиться, совершенно беспомощный. Видимо, тварь поняла, что дело сделано, и мне оставалось только ждать своей участи. Я пытался кричать, но отец не приходил. Коридор и окна почернели, я оказался совершенно отрезан от мира. Казалось, что звук заперли вместе с нами, и ничто не может вырваться из этого пузыря статичности и черноты.
Она протянула ко мне руку, пальцы на ней были увенчаны острыми, накрашенными ногтями. Рука тянулась и тянулась, пока не схватила меня за плечо. Я чувствовал, как ногти впиваются в кожу, но мог только хрипеть. Я был не в силах бороться, а рука всё сжималась. Я почувствовал запах крови, когда не-мать наклонилась, чтобы прошептать мне на ухо:
[Мы все сгниём] – прошептало существо.
[Просто некоторые сгниют раньше других]
Оно улыбнулось мне, и всё вокруг начала затягивать чернота. В ушах звенело всё громче и громче, пока я полностью не утратил слух. И зрение. И осязание. Я словно провалился в застывшую черноту, в которой не было ничего, никаких раздражителей. Я закричал, но звуку некуда было деваться.
Потом я снова пришёл в себя в своей кровати. Отец сидел рядом и казался взволнованным. Но он смотрел не на меня, а на моё плечо.
На нём виднелись пять аккуратных следов от ногтей.
---
Вычитка: Sanyendis (Thedien Noer).
Все новые рассказы мы сперва выкладываем на нашем канале в ТГ: Сказки старого дворфа. Заглядывайте, мы будем рады.
Буровая установка была настоящим оазисом для бездомных. Заброшенная нефтяная вышка стояла в трех километрах от побережья Техаса, превращенная в приют для заблудших душ. Это было противозаконно, но власти, казалось, плевать на нас хотели.
С глаз долой, из сердца вон. Разве не такова общая позиция большинства по отношению к бездомным?
Я не знаю точно, как долго существовала Буровая до того, как я там оказался, но когда приехал, она превратилась в настоящий город на воде. Несколько человек ходили на лодках на материк и обратно. Некоторые из долгожителей организовали городской совет. Здесь были магазины, поликлиника и бензиновый генератор для зарядки мобильных телефонов.
Некоторые из местных благотворительных организаций и продовольственных магазинов пару раз в месяц привозили пресную воду и сухие продукты. Каждый брал понемногу, но основную часть приберегали для тех, кто не мог ездить на работу на материк.
Самым впечатляющим достижением был сад. Годами люди таскали землю по несколько ведер, пока на старой вертолетной площадке не появились десятки грядок. Официально за садом никто не следил, но пожилая женщина по имени Грета гордилась тем, что постоянно ухаживает за ним.
Я прожил там семь лет. После того как я остался на улице, Буровая стала первым местом, где я почувствовал себя как дома. Перебежки из переулков в приют и обратно в переулки измотали меня до предела. Я уже почти сдался, когда Фредди рассказал мне о Буровой.
– Я отправляюсь на побережье, Тим, – сказал он мне однажды. На десяток лет старше, Фредди был моим хорошим другом. Если бы не он, я бы не пережил свои первые годы на улице. – У меня есть старый друг, который говорит, что на старой нефтяной вышке полно места. Один парень на побережье за несколько баксов отвезет меня туда. Тебе тоже стоит приехать.
– Нефтяная вышка? – спросил я с недоверием. – Какого черта ты хочешь жить на заброшенной нефтяной вышке? Звучит слишком рискованно.
Фредди рассмеялся и похлопал меня по спине.
– Это как плавучий город. Только никаких копов, норовящих до тебя докопаться. Никаких бизнесменов, прогоняющих тебя из своих магазинов. Просто кучка таких же людей, как мы, собравшихся вместе, чтобы поддержать друг друга. А что тебе терять? Из магазина тебя вышвырнули за так, а перспектива спать на улице уже потеряла свой лоск.
Через два дня мы автостопом добрались до побережья.
***
После приезда мы с Фредди были потрясены. Когда он рассказывал мне о Буровой, я представлял грязную приземистую площадку, заваленную мусором и отходами. Все оказалось совсем не так. Если не считать вездесущей ржавчины, Буровую содержали в идеальной чистоте. Никто не спал под открытым небом. Каждый сантиметр внутреннего пространства был отдан под спальное место и хранение продуктов.
Добрая женщина по имени Джанет по прибытии выдала нам спальные мешки и одеяла и отвела в старую котельную, где было свободное место для ночлега. Она сказала, что мы можем оставить свои вещи в котельной, но мы с Фредди засомневались.
– Не хочу, чтобы кто-нибудь стащил мой скарб, – коротко произнес Фредди. – Оставлять вещи без присмотра – хороший способ остаться ни с чем.
– Вы увидите, что наше сообщество весьма уважительно относится к личной собственности, – мягко сказала Джанет. Из заднего кармана она достала два желтых листа бумаги, исписанных от руки, и протянула их нам. – Это правила, принятые на Буровой. Мы придерживаемся политики трех страйков. Если нарушите правила три раза, то будете изгнаны навсегда.
Мы оба начали читать этот список правил.
Правило 1. Никакого воровства. Отказ возвращать долги считается воровством.
Правило 2. Никаких драк.
Правило 3. Никаких наркотиков.
Правило 4. Пить разрешается в меру.
Правило 5. Если вы не жертвуете продукты питания или товары сообществу, вы должны ежедневно работать, чтобы поддерживать Буровую в рабочем состоянии.
Правило 6. Не входить в машинное отделение под буровым модулем.
– Ничего сверхестественного, – сказал я и протянул список обратно Джанет. – Кто решает, были ли нарушены правила?
– Оставь себе. У нас есть неофициальный совет, который собирается каждую субботу вечером в столовой. В него входят наши старожилы. Они выслушивают жалобы и решают, было ли нарушено то или иное правило. Если инцидент серьезный, то Совет собирается в тот же день.
Мы поблагодарили ее и отправились заселяться.
***
В течение следующих нескольких лет мы с Фредди прекрасно вписались в сообщество Буровой. Численность населения оставалась примерно на том же уровне. Изредка появлялись новые люди. Жители время от времени переезжали.
Мы с Фредди проводили на Буровой большую часть времени. До того как потерять работу и дом, Фредди занимался строительством и сваркой. Совет был рад узнать о его опыте и спросил, не захочет ли он поучаствовать в помощи по обслуживанию вышки. Он согласился, но попросил, чтобы мне разрешили стать его помощником.
Это была отличная жизнь.
Но она стала куда менее приятной, когда мы первый раз увидели изгнание.
На Совете судили одного человека за нарушение правил. Третье по счету. Судили худого старика с длинной бородой. Старика, с глазами красными от слез.
– Меня зовут Альберт Мартин, – сказал он дрожащим голосом. – Меня обвиняют в краже трех банок супа у соседа. Кто-то нашел пустые банки под моей раскладушкой. Меня подставили! Кто-то знал, что у меня уже два страйка, и повесил на меня это дело. Помилуйте! Мне некуда идти!
Толпа заволновалась, окружая плачущего старика. До нас доносились противоречивые мнения. Одни считали, что улик недостаточно, другие говорили, что Альберт – известный нарушитель правил и, скорее всего, виновен.
– Альберт Мартин, – сказал один из членов совета. – Это уже третье нарушение, и мы не можем мириться с воровством на Буровой. Многие здесь полагаются на пожертвования и еду, которые мы получаем. Ты будешь изгнан и не вернешься сюда.
– Нет! – завопил Альберт. Он вытащил ржавый клинок с обмотанной тканью рукояткой и направил его на Совет. – Мне некуда идти! Я не крал эту чертову еду! Это подстава!
Пока старик бесновался, размахивая ножом, Фредди похлопал меня по плечу и пригласил следовать за ним. Он бесшумно прокрался по проходу к несчастному. Двигаясь удивительно быстро для своего возраста, Фредди бросился вперед и обхватил Альберта за шею.
– Забери нож! – крикнул мне Фредди, и я вырвал лезвие из руки старика.
– Отведите его в машинное отделение! – потребовала женщина из совета. – Он останется там, пока не отправится на берег.
Мы с Фредди вынесли сопротивляющегося человека из столовой и спустились по лестнице в механический отсек. За нами шел человек, он достал из кармана ключ и отпер дверь. Мы закинули старика внутрь, захлопнули люк, и заперли его.
– Вы убили меня, ублюдки! – вопил Альберт из-за металлической двери. Он забарабанил в дверь и навалился худосочным телом на толстый металл. – Вы меня слышите? Вы меня убили! Они не отвезут меня на берег! Эти чертовы твари убьют меня!
Мы с Фредди повернулись, чтобы уйти, но вопли старика, полные страха и агонии, эхом отражались в моей голове.
О каких тварях он говорил?
Я узнаю об этом много лет спустя, когда Фредди будет признан виновным в третьем нарушении и окажется в машинном отделении.
***
Фредди был хорошим работником, всеобщим любимчиком, но в последние годы жизни он стал чрезмерно увлекаться алкоголем. Какое-то время ему удавалось держать себя в руках, но со временем он становился все злее, когда был пьян. Тогда-то и начались неприятности.
Первым его страйком стала обычная драка. Фредди сидел на своей койке, пил самогон и громко вещал в любые свободные уши. Человек, спавший в дальнем от нас углу, попросил его замолчать, чтобы он мог поспать. Фредди без предупреждения ударил парня кулаком и сказал, чтобы он заткнулся.
Второй страйк произошел, когда Фредди в пьяном виде рылся в чужих вещах в поисках сигарет. Он нашел полпачки смятого "Марлоборо" и уже закрывал сумку, когда вошел хозяин. Фредди вернул сигареты, но ущерб был нанесен.
А потом женщина и ее муж попросили Фредди устранить течь в одном из двухъярусных домиков. Он настаивал на том, что протечка уже устранена, но они никак не соглашались. Почувствовав себя оскорбленным, Фредди толкнул мужа и сказал ему отвалить. Когда мужчина стал умолять его прийти и посмотреть на протечку, Фредди ударил его кулаком. Третий страйк.
На этом его судьба была решена. Совет приказал двум крепким мужчинам оттащить Фредди в машинное отделение, чтобы дождаться отплывающего судна.
Вечером, вернувшись на свою койку, я увидел, что все вещи Фредди остались лежать на его кровати. Я собрал нехитрый скарб в мешок, чтобы отнести в машинное отделение, и направился к лестнице, ведущей на нижний уровень Буровой.
У двери в машинное отделение стоял на страже человек из Совета, Карл. Фредди колотил в дверь и умолял выпустить его. Но Карл не поддавался с каменным выражением лица.
– Тим, остановись, – сказал мне мужчина. – С Фредди все решено. Мы просто ждем лодку.
– Я знаю, – сказал я, поднимая рюкзак, набитый вещами моего друга. – Просто хотел занести его вещи, чтобы он мог забрать их с собой. Не хочу, чтобы он уехал ни с чем.
– Оставь там, – отрезал Карл. – Я прослежу, чтобы он забрал рюкзак до того, как...
Внезапно воздух наполнился мучительными криками. Мы каждый раз слышали отголоски криков на верхних уровнях, когда кого-то запирали в ожидании изгнания, но из-за толстой обшивки пола практически ничего было не разобрать. Но вблизи я услышал страх в голосе своего друга.
– Что это, черт возьми? – завопил Фредди. – Выпустите меня отсюда! Оно убьет меня! Откройте эту чертову дверь!
– Уходи. – Карл махнул в сторону лестницы.
– С ним кто-то есть! – крикнул я. – Выпусти его!
– Вот как мы поступим, Тим, – голос Карла понизился до яростного шипения, – если не хочешь присоединиться к нему, ты просто сейчас уйдешь.
Я видел ключи от комнаты у него на поясе. Не знаю, что на меня нашло, но я швырнул рюкзак Карлу в лицо и бросился вперед за ключами. Он на мгновение растерялся, но быстро пришел в себя и начал бороться. Но после двух точных ударов в голову, растянулся на полу.
Я снял ключи с его пояса и отпер дверь.
Дверь открылась с протяжным скрипом. Я хотел окликнуть Фредди, но слова застряли в глотке.
Над моим другом стояло долговязое существо, покрытое влажной чешуйчатой кожей. Жаберные щели на его шее открывались и закрывались, а фиолетовые глаза пялились на меня с выпуклой головы. Как только наши глаза встретились, тварь раззявила массивные челюсти и с шипением схватила обмякшую фигуру Фредди за голову.
А потом отвернулась и потащило моего друга к отверстию рядом с буром. За ними тянулась багровая полоса. Фредди был еще жив. Он протянул ко мне руку, моля о помощи. Раздался сухой треск. Безжизненное тело Фредди скользнуло в дыру.
А потом тварь протянула ко мне когтистую руку, издевательски имитируя последний жест Фредди. После чего открыла рот и издала этот звук… смех. Закончив насмехаться, существо отступило назад и провалилось сквозь дыру в плещущиеся внизу волны.
***
Я уехал в ту же ночь. Убрался так далеко от побережья, как только смог.
Проведя несколько дней в приюте в Хьюстоне, я и вовсе покинул штат. Сейчас я живу в Омахе. Работы на ферме много, и мне удалось снять комнату в паршивом крохотном домике. Зеленые пастбища позволяют мне чувствовать себя в безопасности, но когда я пытаюсь заснуть по ночам, в моей голове все еще звучит рев океана.
Я никому не рассказывал о том, что видел. Власти не поверили бы мне. А может, они и знали. Всем плевать на бездомных.
С глаз долой - из сердца вон. Верно?
~
Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты
Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Раньше ведь как было? Вот тебе телевизер, а в нем - две передачи. Первая и вторая. И, коли хошь какую фильму посмотреть, нужно было сперва карандашом в программке время обвести, а потом - сидеть и ждать, чтобы не пропустить. И никто там тебя ждать не будет! В какое время написано - в такое время все и начнется!
А ежели Съезд Советов начинается - то по любой передаче только Съезд и будет! Куда хошь ручку у телевизера крути - все одно, только Съезд показывать будут!
Потом видики-шмидики пошли. Так тебе, чтобы фильму посмотреть, нужно было сперва в ларек сходить, чтобы кассету взять, а потом - смотри, сколько тебе угодно. Хоть до посинения засмотрись! Правда, больше двух фильмов на кассету не помещалось, бывало и такое, что вторая фильма не до конца влезала. Зато над теми двумя фильмами, что на кассете были, становился полным хозяином! Когда хошь втыкай в видик и смотри эти фильмы. Хошь - вперед мотай, хошь - назад. Хошь - вообще на паузу поставь, пусть они там, в фильме, замрут и дергаются.
Только в последние годы ты эти кассеты хрен где возьмешь! Нету их! Дефицитом стали. Зато, говорят, такая штука появилась - Интырнет. Ты деньги плати с карточки... да нет, не той, что продуктовая, по которой водку раньше брали, а с той, что Сберкасса выдает, на которую пенсия приходит. Вот ты с той карточки плати - и смотри любую фильму, какую заблагорассудится. Хоть круглые сутки смотри - и никаких повторов тебе не будет!
Поставил я себе компьютер, Интырнет провел и решил фильму какую-нибудь посмотреть. Только не их тех, где мордобои сплошные, а что-то такое, настоящее. Про их нравы. Как они там живут в своей Америке? Как на заводах, фабриках люди работают? У нас же при Советской власти и про токарей, и про высотников фильмы снимали. И все там было - и любовь, и соцреализьм!
Кладовую специальную с фильмами теми нашел. У них это "сайт" называется. И вот тебе сразу - про то фильма, как начальник секретаршу наказывает. Дюже мне интересно стало, как у них там, в Америке, секретарш наказывают? У нас-то на фабрике, пока ее не закрыли, могли и на партсобрание вызывать и там как всыпать по первое число! Толика, царствие ему небесное, помнишь? Так он после тех собраний по неделе трезвый, как стеклышко ходил!
Включил я ту фильму и смотрю. Начальник сидит в кабинете - суровый такой, дюже сурьезный. И девица к нему заходит - стало быть, секретарша. Так тот сразу по столу кулаком - как хвать! И давай ее отчитывать. Не знаю уж, в чем она провинилась - они ж там не по-нашнему говорят, а по-своему, по-ихнему. Ничего непонятно! Может, с обеда опоздала, или документ какой важный потеряла - то мне неведомо.
Покричал он еще так немного, по столу кулаком постучал, а потом как схватил девица, как на стол ее уложил, да как давай наказывать!
Нет, у нас на фабрике тоже всякое бывало. Бывало, начальник тоже так же наказать грозился. Но он же только грозился! До дела-то так ни разу и не дошло! А тут - знай себе наказывает! И на столе, и на кресле и на полу даже!
Секретарша вопит:
- Ах ты гад! - кричит. - Ах ты гад!
Не, ему все нипочем - наказывает, только шум стоит! Ох, жестокие у них нравы! Одно слово - капитализьм!
Девицу жало - молодая совсем. Что главное - непонятно, какая вина на ней? Они ж на нашнем не бельмеса не разумеют, а я - ихний не понимаю!
Да что б она ни учинила - разве это повод так человека наказывать? Влепи ты ей выговор, на крайняк - премии лиши. Ну уволь, наконец! Но чтобы вот так вот... зверство какое-то!
Сорок минут этот гад девицу так наказывал - я даже борщ хлебать позабыл, совсем остыл он у меня.
Правильно я делал, что в Америку никогда не хотел! Сейчас еще больше желание пропало! С их-то нравами!
Одно плохо - непонятно, чем фильма закончилась. Наказал он ее так - и все, и титры пошли. Никакого тебе, понимаешь, урока, никакого поучительно зерна. Без глубокой мысли фильма.
Хотя... оно и понятно. Капитализьм! Откуда у них глубокие мысли возьмутся, коли так над людьми издеваются? Сталина на них нет!
Еще больше рассказов в моих сборниках "За нами - Земля!" и "Марсианская защита"
Мой перевод. Автор: Sam Miller
Белое. Чёрное. Белое. Чёрное. Я делаю очередной шаг, вхожу в дверной проём и оказываюсь… где-то.
- Эй, что происходит? Где я? – Я оглядываюсь по сторонам и вижу вокруг множество неясных фигур. Смотрю вниз – я стою на твёрдой белой плите, похожей на каменную. Тут очень-очень холодно, руки покрываются мурашками, а зубы стучат почти по-мультяшному. Я поднимаю руку, чтобы коснуться плеча стоящей рядом фигуры. Оно твёрдое, как камень.
Фигура поворачивается ко мне, и я могу наконец-то рассмотреть её как следует. У существа длинное рыло, заканчивающееся оскаленной пастью. Зубы напоминают человеческие, но слабо поблёскивают серебром, словно зубной протез, влажный от слюны или покрытый ртутью. Над рылом нависает блестящий шлем. Присмотревшись, я понимаю, что это часть головы существа: из отверстий, предназначенных для глаз, тянутся густые, длинные пряди волос, а на месте шеи – что-то, смахивающее на мясистый сустав. Его тело длинное и трубчатое; из решётки на груди раздаётся почтительный голос:
- Приветствую тебя, о Король! Я буду служить тебе до конца! – длинномордое существо кланяется, его длинные ноги, напоминающие лапки сверчка, сгибаются в подобии реверанса.
- Эм… Х… Хорошо. Как тебя зовут?
- О, вы не знаете? Но, сэр, я же всегда стоял по левую руку от вас!
- Простите, мой… мой рыцарь.
Я отворачиваюсь, чувствуя себя неловко из-за того, что задал такой бестактный вопрос. Положив руки на твёрдый круглый предмет, стоящий передо мной, я смотрю на расстилающееся впереди чёрно-белое поле. Среди замерших в тени фигур выделяется яркое пятно – это женщина, кутающаяся в подобие жёлтого сарафана. Пьедестал, на котором лежат мои руки, вздрагивает, и я смотрю вниз.
Мои глаза слегка расширяются от удивления. Я медленно опускаю голову, рассматривая крохотное существо, стоящее передо мной. На его круглой голове переливается белым и золотым пара твёрдых хитиновых надкрыльев, как у жука. Оно оборачивается ко мне, и я вижу самое очаровательное личико, какое только мог себе представить! Огромные глаза с маленькими зрачками, чудесные малюсенькие мандибулы, изогнутые в подобии улыбки. Чуть краснея от смущения, я приветливо улыбаюсь крохе.
- Ваше величество! – восклицает это милое существо, удивлённое тем, что я обратил на него внимание.
Я негромко хихикаю и поглаживаю существо по жёсткому экзоскелету, покрывающему его голову. В хитиновых коготках существо сжимает малюсенькую алебарду. До меня доносится низкое, громовое мычание и звук тикающих часов. Милый кроха, стоящий передо мной, вытягивается по струнке; бесчисленные ножки, скрывавшиеся под основанием его приземистого конического туловища, выпрямляются. Существо быстро переползает вперёд, останавливается и, пыхтя и отдуваясь, снова опирается на алебарду.
Подняв глаза, я замечаю их. Две размытые дряблые фигуры, нависающие над головой. В окружающей их колышущейся пелене видны мигающие зелёные огни. Мельтешат длинные тонкие усики мельтешат, то касаясь чёрно-белого поля, то задевая полускрытые тенями фигуры вокруг. Откуда-то слева доносится пронзительный звук, напоминающий паровозный гудок, и кто-то кричит:
- Приготовиться! Враг приближается!
В нашу сторону ползёт существо, внешне полностью идентичное прелестному крохе, которого я заметил ранее, но его блестящий экзоскелет совершенно чёрный, как и у тех движущихся в вышине существ. Малыши сближаются и, едва завидев друг друга, начинают размахивать алебардами. Наверное, в мире не найти других настолько плохих бойцов. Они как попало машут оружием в разные стороны, не причиняя друг другу ни малейшего вреда.
- Какая прелесть!
- Кха, смотреть тошно на это дурачество! А ну, расступись, мелюзга, дайте пройти! – рычит странное длинномордое существо, стоявшее рядом со мной. Оно пытается протолкаться вперёд, распихивая соседей древком своего длинного острого копья, но никто не двигается, и тогда существо взмывает в воздух и проносится над головами. Его длинные ноги, похожие на сверчковые, позволяют ему прыгать невероятно далеко, и рыцарь опускается прямо на нашего очаровательного врага, и его копьё без труда находит щель между надкрыльями на затылке малыша.
Всё тонет в доносящемся откуда-то сверху грохоте, переплетающемся с возгласами стоящих вокруг существ. Женщина в сарафане на другом конце поля удивлённо приоткрывает рот. У меня на глаза наворачиваются слёзы при мысли о том, что такая милая зверушка была жестоко расчленена, а потом растоптана в синюю кашицу ударами сверчковых лап, поддерживающих коническое туловище моего рыцаря.
Я не знаю, сколько прошло времени. Этот кошмар мог продолжаться несколько часов, дней или недель, а я просто стою на месте. Я вижу, как всё больше маленьких очаровательных пехотинцев, сжимающих в своих крохотных милых ручках алебарды, ползут вперёд с горящими глазами, дико размахивая оружием, а потом превращаются в синеватое месиво под ударами конических торсов других существ. Я вижу приземистых червеобразных существ с твёрдой и потрескавшейся, как кирпич, кожей, с клоакой, окружённой концентрическими рядами зубов, которые говорят через решётку на голове. Они свободно скользят взад и вперёд, и на плитах, по которым они проползли, остаются скользкие лужицы слизи. Я вижу веретенообразные конструкции, сжимающие в стальных когтях перекрученные посохи. Из напоминающих дымоходы труб, венчающих их тела, возносятся молитвы тем, кто нависает над нашими головами. Они называют их обоих Богом. Это кажется мне странным, ведь если их двое, разве это не два разных бога? Кажется, я не двигаюсь с места целую вечность. Женщина в сарафане тоже стоит неподвижно уже много веков.
Почти все крохотные солдатики погибли, окрасив плитки пола в пурпурно-синий цвет своими бедными очаровательными кишками. У меня на душе становится грустно при мысли о том, что таким милашкам приходится погибать от рук червей, непонятных конструкций и странных, смахивающих на лошадей, тварей. Женщина, стоящая рядом со мной, с оглушительным боевым кличем клацает гигантскими мандибулами, а затем бросается вперёд, чтобы вонзить своё жало в мягкую щель между каменными плитами вражеской червячной башни. Это Королева. Бело-чёрная оса. Мандибулы, украшающие её многоглазую морду, выдаются далеко вперёд, и только толстое склизкое брюшко замедляет движение её невероятно ловких и сильных ног. Прекрасная и смертоносная: неудержимая королева-воин, она с лёгкостью убивает этих очаровательных малышей, и это мешает мне наслаждаться её красотой.
Наконец осталось в живых лишь несколько наших пехотинцев. Они загнаны в тупик и могут только бестолково размахивать своими маленькими алебардами, задевая друг друга. Вражеская Королева, такая же прекрасная и смертоносная, как и наша, приближается ко мне. Чувствуя внезапную боль в ногах, я, едва ковыляя, делаю несколько шагов в сторону. Она летит ко мне, её серое брюшко отвисает до самой земли, и меня охватывает ужас. Я поднимаю голову. Зелёных мигающих огней стало ещё больше, над нами танцует целое облако машущих усиков, некоторые из них касаются моей кожи. Я отползаю ещё на несколько шагов. Я отчаянно озираюсь по сторонам в поисках спасения. От волнения пот струился бы уже по спине, если бы здесь не было так холодно.
Я снова чувствую боль в ногах. Ещё несколько шагов в сторону. Чёрная королева подлетает вплотную, её огромная, покрытая хитиновой бронёй туша нависает надо мной. Я чувствую, как её длинные густые волосы касаются моего лица, мандибулы клацают над самым ухом. Мысли разбегаются, я пытаюсь пошевелить ногами. Что-то движется под кожей, моя нога сама по себе отрывается от плиты, на которой я стою. Раздаётся громкий треск, я опрокидываюсь на спину, кувырком лечу назад и падаю в мокрую и туманную пустоту.
- О нет, я сбил своего короля с доски!
- Ну так найди его!
- Чёрт, нигде не вижу, наверное, куда-то закатился.
- Сейчас принесу нового. Но учти, я выиграл! Просто чтобы ты знал.
- Ещё разок?
Цикл "The Boxes", к которому принадлежит этот рассказ, включает чуть более десятка историй. Сэм Миллер - весьма своеобразный автор. Не все его произведения читаются легко, но если вам, как и мне, по душе флёр безумия и фантасмагоричные декорации, окружающие героев, то это именно то, что надо. Часть рассказов мы с супругой уже выкладывали у себя в ТГ: Сказки старого дворфа. Заглядывайте, нам будет приятно.
