Я кошка по имени Клео, Клёпа, Тёпа, Топотушка, Тёпыч и много как еще, и я заболела. Хозяйка не сразу поняла, что со мной что то не так… Я потихоньку, постепенно, начала худеть. Стала меньше играть и больше спать. Чуть меньше стала есть. Ну так, вроде и ничего страшного, не молода уж, тринадцатый год пошел как никак… Дают годы то о себе знать. Но я еще могла побегать порой за веревочкой как молодая, я любила эти игры с хозяйкой. Соня всё пыталась влезть в наши игры, но получала от меня лапой по морде, и, отпрыгнув, просто наблюдала за нами. Завидовала, я знаю. Ну а как иначе, я же старшая, значит главная и во всем первая. И нечего лезть. Дурноватая она конечно кошка. Как пойдем гулять, я как умная, интеллигентная дама, пройдусь по округе рядом с хозяйкой, все осмотрю, и лежу себе на лавочке, греюсь. Эта же дурищща все несется куда то, орет. Ненормальная в общем.
Так вот, о чем я… Заболела я. Стало как то нехорошо мне. И однажды меня завернули в плед и повезли куда то. Я притихла, в плед зарылась, и размышляла, куда ж на этот раз. Вроде не лето, на речку - вряд ли. Как то не по себе стало. Оказалось в больницу приехали. А там эти запахи странные, кошка какая то лохматая, и, блин, собаки. Мне б годков пять скинуть, всех бы разогнала. А так сижу в пледике, только по сторонам зыркаю. Страшно. И началось… Капельницы, уколы, таблетки, сиропчики. То кровь возьмут, паразиты, то узи какое то сделают. Хорошо что не пришлось туда часто ездить, все хозяйка дома делала. Я ей почти все разрешаю, только таблетки не даю в себя запихать. Дерусь тогда, как какая то кошка дворовая, аж стыдно потом. Ну это я не по злобе, просто не люблю и все тут. Имею же я право, или как? Так хозяйка исхитрилась таблетки и сиропы в мои любимые кошачьи консервы крошить-заливать. Я то не дура, все вижу и знаю. Но ем. Уж очень я консервы уважаю. Взбрыкнула я тут как то, от сухариков отказалась, и от своих, и от лечебных. Как то не хочется их кушать и все тут… Так мне сразу и мясо, и рыбку побежали и купили. Я вся прямо разомлела. Теперь по 10 раз в день кушать прошу, вкусно же. А хозяйка то старается как, и рыбку от косточек почистит, и на кусочки все порежет, и подогреет. Хорошая она у меня. Но жалко ее, плачет она часто почему то последнее время. Думает я не вижу и не слышу. А я знаете ли кошка, а не хухры-мухры, я чувствую все. Вон, подходит, улыбается, гладит меня, целует и разговаривает. А я вижу в глазах страх, боль и тоска. Я стараюсь как могу, и мордочкой ей о щеку потрусь, и поиграю с ней, и слушаю ее внимательно. Рассказывает мне каждый день, как скоро летом гулять будем постоянно, как я буду на солнышке нежиться. Как буду птичек да бабочек гонять. А сама плачет. Не пойму почему, ведь это же здорово, я так его люблю, это лето. Я даже, стесняюсь рассказать, прошлым летом вдруг поняла что можно ходить не в лоток, а прямо на улице в туалет. Прикол, да? И стала каждый день бегать за этим делом в клубнику ихнюю. Думала получу по попенции, а хозяйка только смотрит и ржет. Ну и я не стесняюсь, каждый день терплю до прогулки, и как только выходим, сразу несусь куда надо.
Вон уже и солнышко теплее греет в окно, значит скоро оно, лето. Зачем плакать то? Не понимаю. Я вроде и чувствую себя лучше, кушаю хорошо, не тошнит совсем, как раньше . Правда вот что то ноги задние как то слушаться меня перестают. Шатаются, заплетаются. Запрыгнуть высоко уже не получается. Но я хожу, по дому гуляю каждый день, все и всех проверяю. Значит нормально все, и все это временно.
Это был обычный мой день. Я как всегда обошла весь дом несколько раз, покушала вкусняшек. Но чувствовала я себя как то необычно. Лежала себе, грелась на солнышке как всегда. И слышала что то внутри себя странное. Как будто кто то, куда то меня зовет. Хотелось вскочить, и бежать не знаю куда. Но было как то страшно. Так я и лежала, прислушиваясь. И в один момент что то щелкнуло внутри. Да так, что я перепугалась жутко. Вскочила, побежала, упала. Ничего не понимаю, что происходит, страшно. Хозяйка тут же подхватила меня на руки, стала целовать, успокаивать. И плакать. Сквозь какой то туман ощущала я ее поцелуи, слышала ее голос, чувствовала ее слезы на своих щеках, носике.. Громче ее слов был тот голос, который меня звал куда то далеко, где уже не будет так плохо и страшно как сейчас. Я лежала у хозяйки на руках, не понимала что происходит, и не знала что мне делать. Ведь я так ее люблю, я всегда с нею, как я пойду куда то без нее? Она все так же что то говорила мне, что любит, и что бы я не боялась, что скоро все будет хорошо. Гладила и успокаивал меня. Но мне все равно было страшно, стало как то трудно дышать…И я решилась… Резким прыжком я выпрыгнула из ее рук. И мне стало так легко и хорошо, как не было уже давным - давно. Я потянулась всем телом, я уже не ощущала страха. И была какой то удивительно молодой. Ничего не болело, дышалось свободно, и чувствовалась давно забытая сила во всем теле. Чудно… Увидела рядом Соню. Эта дурында стояла и таращилась с испугом на меня во все глаза, и выглядела надо сказать, еще глупее чем обычно. А хозяйка сидела рядом, что то сжимала в обьятиях и плакала навзрыд. Звала меня по имени, своей девочкой родной, просила у меня прощения, говорила что не сможет без меня дальше жить. Но постойте, как это без меня, почему без меня, вот она я. Со мной все хорошо, даже очень. Я же уже поправилась совсем!
Я подошла к ней, и потерлась о ее руки, пыталась заглянуть ей в глаза. Стоп. Почему она меня не замечает? Почему не берет на руки, как всегда? Такого просто не может быть, потому что не может быть. Так мы и сидели, Соня с испугом таращилась то на меня, то на хозяйку, хозяйка сидя на полу горько плакала над чем то, а я смотрела на них обеих и ничего не понимала. Я чувствовала что у хозяйки горе, но не понимала как ей помочь. Обычно, в такие моменты я подходила к ней, она всегда брала меня на руки, разговаривала со мной, и успокаивалась. Сейчас все было не так. И тут я, приглядевшись, увидела у нее на руках…..себя… Каааак? Я же вот она, сижу рядом с ней на диване. Что это?! Что происходит вообще???
И тогда вдруг появился какой то разноцветный свет прямо передо мной. Похоже на летнюю радугу. Он уходил куда то вверх. И меня потянуло туда с непреодолимой силой. Я увидела, как по этой радуге, куда то вверх, идут кошки, собаки, какие то люди. Разные. Много. Я тоже было пошла, но снова услышав как плачет хозяйка повернула назад, к ней. Она положила бывшую меня на диван, свернулась возле меня калачиком, и обнявши меня горько плакала. Я сидела рядом и не могла ничего сделать. Я пыталась и потереться об нее, и лапкой лицо трогала, и мяукала ей. Не слышит совсем, и как будто не видит меня. Так мы просидели пять часов. Уже стемнело, и дедушка несколько раз заходил, говорил пора ее отпустить, меня то есть. А хозяйка все обнимала меня и плакала… Я все уже поняла. Где то, в глубине своей кошачьей души, я всегда знала, что настанет день, и я уйду куда то. Мы все об этом знаем. И вот он настал. Я в последний раз, прощаясь, ткнулась носом хозяйке в мокрое от слез лицо, застыв так на несколько минут, и развернувшись пошла по радуге. Долго поднималась куда то вверх, вместе с другими кошками и котятами. И наконец мы все добрались до бескрайней летней поляны. Здесь было очень много кошек. Они были везде, на траве, на деревьях, лежали на креслах и лежанках, сидели на окошках в домах. Было тепло, солнечно, везде зеленая трава, под цвет моих глаз. Я сразу увидела свой дом. Он был такой же, как тот, внизу, в начале радуги, где остались хозяйка и дурында Соня. В доме все было точно так же, только не было хозяйки . не было и Соньки. Но мне тут очень хорошо и спокойно. Тут о чем не подумаешь, все появляется само собой. Хочешь кушать – только подумай что именно и вуаля, миска перед тобой. Хочешь с молоком, хочешь с мясом. Много птичек и бабочек – гоняй, не хочу. Только без хозяйки грустно. Я знаю точно, я чувствую, что когда то мы встретимся с ней тут. И тогда она снова обнимет меня, и мы расскажем друг другу как мы скучали… Но еще не сейчас.
На балконе в доме звонко звенел какой то колокольчик. Запрыгнув на балконное окно, как я это делала там, внизу, я увидела не обычную улицу, как всегда… Я увидела свою хозяйку в комнате. Меня там уже не было. А она все плакала…. Я ничем не могла помочь…
Это потом уже мне тут обьяснили, что каждый раз, когда звенит колокольчик, значит там, на земле, о тебе вспоминают. И можно запрыгнуть на окно и видеть тех, кто думает о тебе.
Мой звенит почти постоянно….
Я не могу тебя нарисовать!
Хоть помню точно мордочку, привычки.
И как со мной любила поиграть,
И как тебя с ума сводили птички.
Я не могу...Бессилен карандаш...
Тоска и горечь горло перехватят.
Как холодно теперь...Не передашь.
И пальцы слепо пустоту погладят.
Вслед кто-то скажет - что за пустяки?
За пустяки порой огромна плата -
Не замурлычешь больше от руки,
И ничего тебе уже не надо.
Я не могу тебя нарисовать!
Лишь вспомню яму меж корней деревьев,
И вмиг осиротевшую кровать,
И крик бессильный мой:"Не верю!"...
Я не могу тебя нарисовать...
И сейчас все ещё не отпустило..
