Супруга уехала дня на четыре, наконец-то объединил две колонки в режиме вечеринки. Перееду в другую квартиру, оставлю соседей с Кипеловым и Агатой Кристи. Заебали топотом над головой.

Режим с 7ми до 23 часов.

Кто-то из читателей Пикабу похоже ещё находится в счастливом неведении насчёт происходящего с ОСАГО на мотоциклы и прочие "неприятные" категории ТС. Ну так мне тоже есть что сказать:

Эпизод один: Ингосстрах

Весна 2021 года, 4й раз страхую мотоцикл, 3е по счёту продление. Для понимания ситуации - ни в первый раз ни в предыдущие страховой не требовался осмотр или что-то подобное. 1 штраф за прошлый сезон. 0 ДТП за последние 5 лет. Это мотоциклист? Это, мать его, неправильный мотоциклист! В ДТП не попадает, штрафов нет - берите его скорей! Но нет - продление в личном кабинете не работает. Идём в офис и наблюдаем отказ в страховании не являющийся официальным отказом - вариант 1: идите в офис. Сигнальный проезд, 17, кажется. 2 сотрудника, работа 5-2 с 9 до 18, по записи не работают, осмотр ТС занимает 1 час. Надо объяснять почему это отказ? Ну, раз надо: пройти это нереально. Надо брать отпуск за свой счёт на несколько дней и приезжать туда с ночёвки.

Хорошо, на месте говорю: нет возможности ехать в другой конец Москвы, на улицу гляньте снег ещё местами, готов показать ТС по адресу такому-то вечером. Не договорились? Ну оформляем значит без осмотра. Девушка-оператор хлопает ресничками говорит что у неё "программа не пускает". Это финт номер два: оператор не может помочь из-за непреодолимых сложностей. Сложности почему-то ложатся на ваши плечи, отказ не выдаётся. Чё полицию вызывать фиксировать чтоль?

Ах да, Е-ГАРАНТ говно. Сессия морозится на 40 минут, но когда данные перекидываются в страховую она их не берёт. Ну, например, у них в базе модели нет. Ох уж эти злобные программы, ух!

Эпизод два: осень.

В конце сентября того года знакомый обновил себе мотоцикл. Это была славная поездка москва-Питер-Москва за сутки с дождём, но дальше - лучше. Диагностическая карта была получена без проблем, а вот страховые.. я теперь знаю куда больше вариантов отказа в страховании не являющийся официальным отказом:

- вашей модели нет в списке

- нет мы не можем её добавить, езжайте в головной офис

- не работает или не пропускает программа

- кончились бланки

- введите вот этот код подтверждения (вставлять в поле нельзя)

- не происходит переход на оплату

- переход на оплату происходит, но данные карты "неверные"

- переход происходит, данные верные, нет преехода на 3DS

- прееход есть, 3DS есть, деньги списываются и сразу возвращаются типа платёж не прошёл

Эпизод три: СК Согласие, наше время

ожидание:

реальность:

Видите кнопку? И я тоже не вижу. Знакомьтесь, вот так выглядит отказ в страховании не являющийся официальным отказом в исполнении СК Согласие. У вас тупо нет кнопки "продлить". Но можно же оформить новый полис, да? Нет.

У вас просто не будет перехода на оплату. Чистка кеша или другой браузер конечно тоже не помогают. Ладно, составим обращение в техподдержку, вдруг это недоразумение и я конечно в это верю (sarcasm). Обращение составлено, проходит неделя и...

Просто тупо нет обращения. Не приходило номера, в системе не зарегистрировано. Хорошо, составляю новое, получаю наконец номер обращения. Спустя ещё 11 дней звоню, ищем номер обращения, девушка спрашивает с этого ли номера я звонил, говорю да... и связь обрывается. И почему-то с этого номера получаю бесконечное ожидание.

Ну как бесконечное, я не могу тратить весь рабочий день на музыку - попробовал по 10 минут пару раз. Хм, а если с другой симки?

Ой, моментально дозвонился до оператора. Какое совпадение. Что говорит оператор? Оператор говорит Мууууу что сроки рассмотрения заявки 6 рабочих дней. Хм, как раз 6 дней прошло. Извините, заявка уже в работе, нам очень жаль (что так удачно вышло что вы у нас ничего не оформляете а мы не даём вам ни единого документа которым вы могли бы подтвердить что получили отказ).

Полис я ещё после первых проблем успешно оформил в Тинькофф, спасибо им за это. Я сделал именно то, чего добивались от меня СК Согласие - застраховался не у них. И это очень плохо, ведь с каждым годом таких "не-отказов" становится всё больше. Вся идея с обязательным страхованием ответственности от государства успешно идёт по пизде, пока государство успешно делает вид что не замечает этого. Ау, у нас 21й век, у меня транспорт в Госуслугах, ГИБДД и налоговая знают любой чих по этому мотоциклу - все данные известны, осмотр в СК не обязателен. Можно сделать оформление полиса через госуслуги? Технически - никаких препятствий. Но почему-то не делаем.

И дело даже не в том что "сраные хрустики страдают". Ладно, я адекватный, я найду где сделать полис. Другой адекватный, третий. Но чем больше беготни и таких не-отказов, тем больше на дороге становится водителей, которые устали бороться, которые забили и ездят без ОСАГО. А в паре с малым количеством патрулей и штрафами с камер за ОСАГО это будет тупо скрытие номеров. Скажите, мы действительно ЭТОГО хотим добиться? И ладно бы мотоциклисты, их капля в море по сравнению с авто. Но я чем дальше тем больше вижу и у авто проблемы со страховкой для старых машин или не слишком опытных водителей. Это - реальная проблема и этот пост - лишь ещё одна капля для поднятия резонанса. Спасибо за внимание.

Пытаюсь найти пост и отблагодарить ТС, но не находится.

Спасибо большое за это

Вчера заплатил, сегодня получил. Сам не аудилофил, но пиздатые наушники, дед мороз уровнем больше принёс, но удобством меньше.

Пока мы с котом одни дома, дня на четыре, думаю что не сниму. Архипиздатые, честно.

#comment_233225269

Как-то мы с мужем обсуждали идею налога на собак и пришли к выводу, что было бы отлично, если б его пустили в ход в купе с целой системой, а именно(это лишь поверхностный набросок, но всё же):
1) проходишь обучение, где тебе подробно рассказывают основы по содержанию собаки. Получаешь разрешение на содержание, для чего предоставляешь данные, что ты в состоянии обеспечить нормальные условия для жизни животного.
2) Заводишь собаку, регистрируешь её, заводишь паспорт, делаешь прививки по графику (у нас в СПб, если кто не знал, есть госпрограмма - ежегодная вакцинация бесплатна при наличии паспорта с питерской пропиской, только при первом посещении, когда ставишь чип и заводишь собачий паспорт - платишь около тысячи, далее - бесплатно).
3) проходишь курс ОКД, получаешь об этом пометку в паспорте и в базе данных.
4) на основе первых трех пунктов - получаешь ветеринарный полис на собаку, по которому ты имеешь право на бесплатную мед.помощь в горветклиниках, типа как ОМС у людей работает. На это как раз и идет твой налог на собаку.
А то многие не парятся с прививками - один собачник меня журил, мол, чтож я псинку свою прививками пичкаю, вот он своему по 50гр беленькой наливал ежедневно с хлебушком и пёс здоровее всех здоровых был.
Про дрессировку я вообще молчу, банально, ездила к брату нашего пса, тот в свои два года ни одной команды не знает. А ездила я как раз из-за того, что тот хозяев покусал( так а хули они хотели-то?), при этом, у них прежде уже были собаки.
В идеале, по-скольку, все собаки зарегистрированы, ввести систему, как в Испании насчёт фекалий.
Но при этом, на налог и штрафы организовать повсеместно урны для уборки фекалий и пакеты при них. Организовать собачьи площадки, как прописано в СанПиН(в досягаемости 500м от места жительства, т.е, примерно как с детскими площадками сейчас). Кстати, последние два пункта больше относятся к теме благоустройства городской среды.
И тогда было бы всё по-честному и оправданно, а то требований и законов много, а условий для их исполнения, как обычно, с гулькин х.., ой, клюв. И это была бы хорошая, адекватная мотивация для товарищей собачников соблюдать правила.
Вот только жаль, что всё это - лишь мечты и утопия.

Никакой информативной нагрузки данный пост не содержит, просто хочется поделиться с вами несколькими забавными моментами из моей практики. Любые совпадения НЕ случайны, никаких вымышленных персонажей, только реальные истории.

Однажды ко мне обратился человек за программой тренировок и планом питания, в надежде за месяц похудеть да подкачаться. Обратился он ко мне через общего знакомого, поэтому выпросил скидку. Оба плана обошлись в 2К деревянных. Затем он спросил смогу ли отправить ему в Севастополь. Меня это немного смутило, потому что какая мне разница где ты находишься, если я тебе отправлю по электронной почте.

В итоге оказалось, человек решил, что за 2К я буду ему месяц готовить еду и отправлять в Севастополь из Екатеринбурга. А я, шарлатан, вордовский документ ему отправил. Пара-пара-пам…

Многие из вас видели скрин с перепиской, как некая Полина (с синдромом Туретта) обратилась к некоему Игорю весьма своеобразным образом. «З*лупа конская, что ты вообще возомнил о себе? Игорь, проконсультируйте меня по питанию». Данный скрин разлетелся по многим пабликам, но мало кто знает, что тот самый Игорь – это я. Решил не отставать, и поддержал диалог в стиле той самой Полины. Скрин прикладываю.

Мало кто знает, что у этой переписки было и продолжение. Полина хотела у меня проконсультироваться по поводу похудения, и когда узнала, что это бесплатно, в своей же манере продолжила беседу. «Гнида, давай я с твоей помощью похудею, на халяву хлорка творог». Я скинул ей ссылку на пост с описанием как считать калории, но Полина, продолжая держать марку, сказала, что «эта гипотеза х*йня», что «нах*й мне нужны твои исследования», что она изливает мне душу, а я, «топор е*аный, а не Молот» не хочу устроить ей похудательный марафон. Скрин прикладываю.

А однажды ко мне на тренировку пришла очень огромная женщина, которая постоянно говорила, что хочет меня укусить потому что даю ей не те упражнения, которые она хочет делать. Когда я ей сказал, что будем работать в диапазоне 12-15 повторений, она сказала, что «член у тебя 12-15, а я буду делать 30, так жир горит лучше». Про эту историю я даже видяшку снял, смотрим по ссылке [1].

Пишите в комментариях, какие забавные истории происходили с вами на вашей работе?!

Всем хорошего настроения!

Источник: https://vk.com/sportivnye_sovety?w=wall-143335632_50461

Были посты типа Икеа свалила и теперь хрен нам, а не гарантия. Мне сегодня заменили кресло по гарантии.

После года использования сильно продавилась сидушка. На фото не особо видно. Поменял на другое с доплатой.

_____

Только весь охуенный сервис икеи разбивается о тупорылось доставщиков яндекса!

Сначала они должны были приехать пару дней назад, но там у них было другое время и другой адрес почему-то. В итоге перенесли доставку на сегодня.
Сегодня доставка должна быть с 9 до 18 часов, за час должен курьер позвонить. В 10 приходит смс: доставка будет через 48 минут с ссылка на трек. Ок, я домой еду. Потом время по треку меняется в течение дня. В итоге в 13 позвонил курьер со словами "Я после 10 минут буду". Это он через минут приедет хотел сказать.
Просто пиздец с доставкой у икеи короче, а так молодцы.

Не зря при подключении к ростелекому указал вируальный номер телефона, который обычно выключен. А то задолбали бы со своими "пиздатыми" предложениями.

На вопрос в чате мол "А че звонили?" отвечают, что хз, это не мы.

Какая-то ебанутая контора в этом плане. К качеству интернета пока нет претензий.

______________________________

Поэтому просто написал в чат чтобы отключили вообще все уведомления. Посмотрим...

Главы: 1 • 2 • 3 • 4

~

Семейство восседало за моим обеденным столом, словно за своим собственным. Они ели, смеялись и беззаботно проживали минуты вечернего спокойствия. Но веселье сразу угасло, стоило мне появиться в дверях. Они сидели там, уставившись на меня, будто как на самую неуместную в мире вещь. Будто это я была здесь не дома.

Томас нарушил мертвенное молчание:

– Эбигейл, вот и ты. Хочешь рассказать нам всем, что произошло в подвале, да?

Подыгрывай, Ева. Не нагнетай. Жди помощь.

Но какого черта они все выглядят так спокойно?

– Я… Я искала инструменты и заблудилась в темноте. Это… я просто вспомнила кое-что страшное, и… воображение взяло надо мной верх. Но сейчас все в порядке.

Томас слегка кивнул: “Молодец”. Дети тоже кивнули. Но Пейдж просто уставилась на меня, прищурившись.

Резкий порыв ветра ударил по дому. Окна жалобно зазвенели. Лампы мигнули. Семейство подскочило на стульях от неожиданности. Томас глянул в окно, печально качая головой.

– Эти бури все сильнее год от года. Надеюсь, электричество не отключится. – Жестом он пригласил меня сесть. Поколебавшись мгновение, я заняла пустой стул.

Пейдж стиснула рукоятку зазубренного ножа для мяса.

– Ваша тетя скоро съезжает, дети. – Нож вонзился в стейк, выпуская струйки крови когда-то живого существа.

Дженни – девочка, прятавшаяся в подвале, – сидела напротив, молча глядя на меня. Но она больше не казалась мрачной. Нет, она была довольной. Я уставилась на нее в ответ, ища признаки наигранности, но ничего не заметила.

– Эбби? – позвал Томас.

Я перевела взгляд на него.

Он моргнул, как видно, ожидая ответа на вопрос, которого я даже не слышала.

– Ты хотела рассказать, почему решила переехать, – подтолкнул он.

– А.. – Я откашлялась. – Я… думаю, мне нужно сейчас побыть одной… Кажется, это самое подходящее время.

Дети синхронно кивнули.

– Ну, нам точно будет тебя не хватать. – Томас продолжил. – Но, думаю, мы все согласимся, что пора что-то менять.

Я снова сумела выдавить из себя улыбку. Сколько еще получится вытерпеть?

– Итак. – Томас отвернулся от меня, теперь обращаясь к дочери. – Как дела в школе?

– Я… Я не знаю.

– Ух ты, не знаешь! Первый раз такое слышу, – игриво поддразнил ее Томас.

Дженни улыбнулась еще шире, слегка пожав плечами.

Томас наклонился вперед:

– Расскажи мне о чем-нибудь ОДНОМ, что сегодня произошло. Только об одном, вот и все, чего я прошу.

Что происходит?

Сохраняй спокойствие, Ева. Он просто издевается над тобой.

Дженни рассмеялась:

– Хорошо, ммм… там… сегодня в классе была собака.

– Собака? – переспросил Томас.– Что собака делала в классе?

– Это… это была собака-поводырь, – застенчиво заерзала девочка на стуле.

Томас посыпал солью свой стейк.

– Собака-поводырь? Это как?

– Ну, это собака… и она помогает слепым людям ходить, – просияла Дженни.

– Ух ты. Собака-профессионал.

– Как это? – вклинилась я.

Томас приподнял бровь:

– Профессионал?

– Угу.

– Это тот, кому платят за работу.

– О… не думаю, что собаке платят.

– Ну, как-то должны.

– Может быть, угощениями? – предположила Дженни. Так искренне.

Томас усмехнулся и взглянул на меня глазами, полными родительской гордости: “Разве она не прелесть?” На мгновение я почти забыла, что за ужас творился вокруг. Как будто сидела за обычным семейным ужином, но потом…

– …Как там твоя городская подруга? – Пейдж уничтожила мираж, словно почувствовав мою слабость. Меня резко выкинуло в долбаную реальность.

– Что?

Она неторопливо отправила в рот еще один кусок стейка.

– Твоя подруга из города все еще предлагает свободную комнату?

Я озадаченно покачала головой, не зная, что ответить.

Пейдж вздохнула.

– Твоя подруга Чарли.

У меня в животе внутренности скрутило в скользкий комок.

– О… Не знаю, если… если она еще живет там. – Подыгрывать становилось все труднее.

– Хмммм, – вступил Томас, поливая соусом картофельное пюре. – Мы что-нибудь придумаем. Не спеши, ты всегда можешь задержаться здесь, если нужно. Еще неделя для нас вполне приемлемо.

Пейдж неодобрительно зыркнула на него.

Вау, целая неделя, чтобы съехать из собственного дома.

– Спасибо, Томас. Очень щедро. – Черт, прозвучало саркастичнее, чем я хотела.

Пейдж фыркнула и вскочила из-за стола. Подошла к шкафу. Схватила с полки бутылку любимого красного вина Чарли. Внимательно оглядела полки, чуть замешкавшись. Взяла штопор. Села. Воткнула штопор в пробку…

…Очередной безжалостный порыв ледяного ветра сотряс дом. Свет замигал, лампы с треском включались и выключались, пока…

Темнота.

Электричество все-таки вырубилось. Если бы не оранжевое свечение пламени в камине, нас укрыла бы кромешная тьма.

Томас раздраженно выдохнул:

– Ну здорово. Пойду принесу свечи. – Он поднялся из-за стола и вышел прочь.

Это мой шанс? Что делать? Входная дверь заперта. На окнах решетки. Эбигейл, королева муравьев, бродит по подвалу. Черт. Я свои мысли-то с трудом могла расслышать – Пейдж с мерзким скрипом вкручивала гребаный штопор, не сводя с меня глаз. Сука делала это нарочно. Наконец, она выдернула пробку и наклонила бутылку над бокалом. И лила, лила вино до тех пор, пока стакан не наполнился до краев. До краев? Изящно.

Но… в неровном свете я заметила подвеску на шее Пейдж.

Подвеску Чарли на шее Пейдж. Машинально я потянулась к заднему карману джинсов. Пусто. Поток эмоций захлестнул меня. Горе. Страх. Растерянность. Ярость. Из стучащих висков, чувства жаркой волной разошлись по всему моему телу, по рукам, ногам, каждой мельчайшей клеточке, словно неконтролируемый лесной пожар.

До сих пор я гнала от себя мысли о том, что произошло внизу. Чарли не пряталась. Чарли не держали в плену. Чарли была мертва. Да, видимо, так оно и было. Эбигейл говорила, что Чарли жива, но я же видела тот гребаный молоток. Весь в крови. А теперь Пейдж–ЕБАНАЯ–Фостер сидела передо мной, надев медальон Чарли как свой собственный.

– Где ты это взяла? – выпалила я.

– М-м? – Пейдж спокойно смотрела на меня, лениво потягивая вино.

– Медальон, где ты его взяла?

– В магазине.

Я встала. Дети напряженно выпрямились. Пейдж уставилась на меня в замешательстве. Шаг вперед.

Погоди-ка, что я здесь делаю? Какой был план?

– …Эбигейл? – занервничала Пейдж.

Она все что-то говорила, но я будто вылетела из реальности. Вся во власти прошлого. Воспоминания разыгрывались в голове, словно фильм. Странные, маленькие моменты, которые навсегда впечатываются в память. Как Чарли, бывало, фыркала, когда смеялась, а потом смеялась еще больше от смущения. Как освещалось радостью ее лицо, когда мы видели собаку, подставляющую улыбающуюся морду встречному ветру из окна машины. Как она обнимала меня сзади и утыкалась подбородком в шею ночью. Все это пролетало у меня в голове, а потом…

…Даже не поняв, что делаю, одной рукой я схватила Пейдж, а другой – штопор. Оттащила ее от стола, с грохотом уронив стул.

Время почти остановилось. Я поднесла штопор к горлу матери, и дети закричали. Камин потрескивал. Снаружи завывал ветер. Но Пейдж… она молчала. Впервые в жизни ей, черт возьми, нечего было сказать. Ни единого гребаного слова. Только музыка испуганного быстрого дыхания.

– Ух, сейчас… – Томас вошел в столовую, подсвечивая путь телефоном.

Я развернула Пейдж лицом к нему:

– Где Чарли?

– Дети, идите в свои комнаты. Заприте двери.

Ни звука. Дети просто сидели, парализованные страхом.

– СЕЙЧАС ЖЕ! – прогремел Томас. Они выбежали из кухни. – Эбигейл… – Теперь он говорил так спокойно, как только мог. – Ты должна отпустить ее…

– Что, блять, случилось с ЧАРЛИ?

Он глубоко вдохнул. Выдохнул.

– Она живет в городе. Ты сама нам рассказывала, Эбби…

– Томас, хватит. Я не Эбби. С меня хватит этого дерьма. Просто скажи, где Чарли или…

– …Т-Томас, пожалуйста, – пролепетала Пейдж сдавленно.

– Пейдж, не волнуйся. Она ничего тебе не сделает. Эбби, послушай меня. Чарли в порядке. Мы можем позвонить ей прямо сейчас, она все объяснит… Эбби, это не твоя вина. Это все лекарства. Я знаю, что доза для тебя слишком маленькая. Вот что происходит. Ты просто в ломке, разум играет с тобой… Твой куратор уже едет. Тебе помогут и… – Он поднял телефон. – Видишь? Я только что позвонил им…

– ТОМАС! – Я закричала так громко, что даже дом вздрогнул. – Томас. Выслушай меня. И слушай внимательно. Если ты сейчас же не скажешь мне, где Чарли, все кончится очень, ОЧЕНЬ плохо.

Штопор впился в кожу Пейдж. Она вздрогнула.

– Т-Томас, просто скажи ей. – От страха ее начало трясти.

Томас шагнул чуть ближе к нам:

– Эбби, послушай меня. Ты должна успокоиться. Сосредоточься на ощущениях. Сосредоточься на…

..Погоди-ка, как он узнал об этом?

– …Сосредоточься на…

Зрение: светлые патлы Пейдж. Ошарашенное лицо Томаса. Красные отблески камина.

Звук: стук сердца. Испуганное дыхание. Вой ветра.

Запах: красное вино. Кровь. Отчаяние.

Прикосновение: ладонь крепко сжимает штопор…

Внезапная резкая боль пронзила мое правое бедро. Все тело сжалось в отчаянной судороге. Я отшатнулась, отпустила Пейдж и взглянула вниз. Твою мать. Она вонзила мне в ногу нож…

…Но мои руки… ладонь была пуста. Штопор исчез. Пейдж рухнула на пол как подкошенная. С окровавленным ножом в руке.

Она лежала на полу, задыхаясь, захлебываясь. Что только что произошло? Мои глаза метались, как загнанные кролики, я все пыталась понять…

Вот он. Штопор. По самую рукоятку вбит в горло Пейдж. Я… Я не хотела… Все должно было быть… Тонкая струйка крови стекала из раны на пол. Мать медленно открывала и закрывала рот, словно рыба выброшенная на сушу. Будто она пыталась говорить. Пыталась дышать.

– Пейдж… – ошеломленно прошептал Томас. Я спотыкаясь попятилась на кухню.

Очнувшись от оцепенения, он рухнул на ее тело. Обхватил голову, держал за шею, пытаясь остановить кровотечение…

– Пейдж… – Он пристально смотрел ей в глаза, но она уже ничего не видела. Зрачки метались из стороны в сторону. Пустые. Отчаяние нарастало. Он надавил сильнее, но кровь все бежала.

У меня голова шла кругом. Прихрамывая на раненую ногу, я вышла в коридор. Пейдж не человек. Она не настоящая. Это все не по-настоящему. Но казалось таким реальным… Реальнее, чем все, что когда-либо происходило со мной. Все воспоминания, хорошие или плохие, все, что я когда-либо чувствовала, не имело больше значения – все утонуло в настоящем.

Шатаясь, я вошла в залитую лунным светом прихожую. Входная дверь. Заперто. Не удивлена. Блять… Нужно выбираться отсюда. Я взглянула на ногу: кровь пропитала джинсы. Разберемся с этим потом. Сначала нужно выйти на улицу.

…Молоток. Можно попробовать выбить им замок.

– Пейдж… – рыдал Томас в кухне. – Я здесь, я здесь, Пейдж. Я с тобой.

Сосредоточься, Ева.

Стремглав я бросилась в гостиную, добралась до тихого уголка, схватила молоток и рванула обратно в прихожую. Так же, как пару бесконечно далеких дней назад вытаскивала гвозди, воткнула раздвоенный конец в дверную раму и дернула на себя. Дерово ощетинилось выломанными щепками. Я все тянула, тянула…

Жуткий крик разорвал воздух. Животный. Исполненный невообразимым горем. Яростью. Томас. Я точно знала, что это значит:

Пейдж умерла.

– Нет… нет… НЕТ! – Издав странный гортанный стон, он замолчал. Стук. Кулак впечатался в пол. Удар был таким сильным, что я услышала треск половицы.Снова крики. Удары. Грохот. Теперь он ломал вещи, разносил мою кухню на куски. Полный ярости.

Я все сильнее давила на дверь, но бесполезно. Никакого эффекта.

– ЭБИГЕЙЛ! – завопил он. Жаждущий убивать.

К черту дверь. Не выпуская молоток, я побежала наверх. Томас ворвался в прихожую как раз тогда, когда я исчезала на площадке второго этажа.

Правая нога окончательно онемела, я держалась за стену, подволакивая ее, и брела по коридору. Позади по лестнице грохотали ШАГИ. Как нарастающая дробь барабанов войны.

Первая дверь. Попробовала открыть – заперто. Следующая. Заперто. В конце коридора… спальня Эбигейл. К черту. Я ворвалась внутрь и захлопнула дверь. Прижалась к ней спиной. Оглядела комнату в поисках места, куда могла бы спрятаться…

Эбигейл. Эбигейл стояла в дальнем углу своей спальни, спиной ко мне, опустив голову. Дрожала… рыдала… всхлипывала… и все хныкала:

– Я не знала… Прости… прости… – Снова и снова. Простить за что?

Дверь распахнулась. Томас снес меня как товарный поезд. Толкнул к забранному решеткой окну, впечатал предплечье в мое горло, угрожая раздавить гортань. В полном молчании. Смотрел мне в глаза. Яростно. Печально.

Хватая ртом воздух, я покосилась в дальний угол. Эбигейл исчезла. Была ли она вообще? Перевела глаза на Томаса.

До этого мне казалось, что он просто играет, но теперь… Он и правда верил, что это его дом. Что я его сестра…

– …Мы так много сделали для тебя, – прорычал он, брызгая слюной мне в лицо. – Мы дали тебе ВСЕ! – Свободной рукой он схватил меня за волосы и ударил головой об стену. Пульсирующая боль. – Мы ПРИНЯЛИ тебя в НАШ дом. – Он снова ударил меня. Сильнее. Каждый удар все сильнее и сильнее. Боль охватила меня. Зрение затуманилось. Вот оно. Сейчас я умру. Сейчас…

Лучше врежь этому придурку.

Собрав остатки сил, я ударила его в живот левым коленом. Томас отшатнулся, хватая ртом воздух, и упал на колени.

Я все никак не могла отдышаться, сознание понемногу возвращалось…

…он поднял налитые кровью глаза, приготовился к прыжку…

…моя рука с молотком взлетела вверх. Тошнотворный ТРЕСК взорвал комнату, когда раздвоенный конец молотка впился в челюсть Томаса.

Все еще стоя на коленях, он не отводил от меня пораженного, полного неверия взгляда. Он не ожидал, что я способна на такое. Я тоже.

Несколько мгновений я смотрела на него, а потом… ударила ногой в живот и рванула молоток к себе. Металл разорвал красивое лицо с тошнотворным влажным хлюпаньем. Идеальные зубы рассыпались по полу, утопая в кровавой каше.

Томас рухнул. Кровь стекала по его челюсти, по шее. Жуткая рваная рана на щеке с болтающимся лоскутом плоти… Невыносимо.

Но я снова медленно подняла молоток, приготовилась…

…Томас зарыдал. Жалобные, нарастающие всхлипы заполнили спальню Эбигейл как ядовитый газ. Он прижал ладони к лицу, словно пытаясь собрать себя воедино. Кровь сочилась сквозь пальцы, в полный боли скулеж просачивалось все больше паники, отчаяния…

– Пожалуйста… пожалуйста не надо… Эбби, пожалуйста… – еле внятно бормотал он, пуская кровавые струйки слизи на пол.

…А я все стояла с поднятым молотком. Готовилась довести дело до конца, но… не могла. Несмотря на весь страх, всю ненависть, я не могла заставить себя добить его. С Пейдж все вышло случайно, я не убивала ее. Я не убийца. Я опустила руку. Окровавленный молоток выскользнул из ослабевшей ладони и упал на пол.

Медленно я поплелась обратно в коридор, вышла, толкнула дверь…

…глаза Томаса вспыхнули, уцелевшая половина лица исказилась в жуткой ухмылке:

– Куда ты идешь, Ева?

Рывком захлопнув дверь, я всем телом навалилась на нее. Какого хрена?? Почему он меня так назвал??

Придержи эту мысль.

Я схватила красный стул в коридоре и подставила его под дверную ручку.

Сосредоточься.

Но ПОЧЕМУ, черт возьми, он мне улыбался?

Остановись, Ева. Сосредоточься.

Помощь не придет, они бы уже были здесь…

Выйди на улицу, доберись до соседей.

Но входная дверь заперта. На окнах решетки. Может, есть какой-то способ…

Чердак. Круглое окно на чердаке. Там не может быть решеток. Иди туда, найди способ спуститься. Прыгай хоть в сугроб, если придется.

Я рванула к чердачной лестнице, опустила люк и, морщась от каждого движения, полезла наверх. Из спальни Эбигейл не доносилось ни звука. Ни стона, ни шагов, ничего. Только тишина. Угрожающая тишина.

Наконец наверху. Я побежала по узкому коридору.

Не обращай внимания на боль. Беги.

Голова кружилась, я спотыкаясь шла вперед. Угловая комната. Дверь. Круглое окно… С трудом подтянувшись, я выволокла непослушное тело наружу. Так узко. Извиваясь, почти прошла…

…чужая рука схватила меня за лодыжку и втащила обратно внутрь. Я упала, врезавшись подбородком в неоструганные доски пола, и развернулась как раз вовремя, чтобы увидеть расчерченное алым, изорванное лицо Томаса, блеснувшее в лунном свете.

Как он добрался сюда так быстро?

Он навалился на меня, вцепился руками в горло и начал СЖИМАТЬ.

– МЫ ПОСТРОИЛИ ЭТОТ ДОМ! – гремел он, голосом полным безумия, словно сумасшедший апостол, брызгая кровью мне в лицо.

Я била его руками, хваталась за запястья, пытаясь сопротивляться, но тщетно. Он сжал еще сильнее. Горло превратилось в сплошной комок. Я не могла дышать. Я угасала. Тени наползали, выбирались из уголков глаз, сужая зрение до точек в конце туннеля… Все превращалось в ничто.

– Мы посеяли лес. – Он понизил голос до шипящего шепота.

Ну здорово. Я умру под россказни маньяка-психопата. На самом краю зрения что-то блеснуло. Скосив глаза, я увидела их: универсальные цепи для шин. Спасибо, Чарли. В последнем рывке угасающей жизни я потянулась, пропустила пальцы сквозь звенья…

–...Мы дали жизнь…

Цепи ВРЕЗАЛИСЬ в висок гребаного Томаса. Его голова дернулась. Поток красной горячей крови хлынул на меня, на пол, на стены, на картину с черепахой…

Медленно он вновь повернулся ко мне. Пустые глаза. Сознание покинуло их. Кровь текла из трещины в виске, через дергающееся веко, прямо в голубой глаз, и капала мне на щеку. Хватка ослабла.

– Мы были… здесь до… еще до… – Его речь оборвалась, превратившись в бессвязное бормотание.

Не выпуская из рук цепи для шин, я оттолкнула его от себя и поднялась. Томас тоже попытался, но не смог. Упал на колени, сознание вспышками все еще мигало в пустом взгляде, неотрывно обращенном ко мне. Все продолжал что-то бормотать. Пытался подняться только для того, чтобы снова упасть. Я обошла его и встала за спиной.

– Где… Чарли? – спросила, задыхаясь. Лишь бессвязный поток слогов и звуков в ответ.

Хватит. Я глубоко вдохнула и на выдохе захлестнула цепи вокруг его шеи. Потянула. Он махал руками, хватал цепи пальцами, пытаясь сорвать их. Бесполезно. Слабо. Я потянула сильнее и уперлась коленом ему в спину. Надавила. Томас ахнул. Захрипел. Я потянула сильнее. Он закашлялся, разбрызгивая кровь. Он почти не мог бороться, слабея с каждым движением…

– СТОЙ!

Я обернулась.

В дверях стояла Чарли, смотря на меня широко раскрытыми от ужаса глазами. В полнейшем шоке я отпустила Томаса и отшатнулась. Он упал лицом в пол, задыхаясь, едва живой.

– Чарли…

Но она не подняла глаз. Она смотрела вниз, всем существом впитывая вид полумертвого мужчины. А потом… перевела взгляд на меня.

Вихрь вопросов захлестнул меня так стремительно, что я даже не могла говорить. Но ведь ее телефон в подвале? Почему она в порядке? Как она осталась жива?..

И все это время мы обе хранили молчание. Я видела, как нарастает в ней страх… но она боялась не Томаса.

Она боялась меня.

– Чарли, подожди, – наконец смогла выдавить я. Опустила цепи и шагнула к ней.

Но она отшатнулась, быстро глянув на окровавленный металл в моей руке. Я бросила цепи и снова шагнула к ней. Чарли снова отступила, качая головой, едва сдерживая слезы. Опустошенная.

Входная дверь внизу распахнулась. Тяжелые шаги загрохотали вверх по лестнице. Сирены.

– Чарли, я все объясню, я могу… – Я запнулась, голос дрогнул. Она в последний раз посмотрела мне в глаза, отвернулась и исчезла за дверью.

– Она здесь, наверху!

– Подожди. – Я перешагнула через Томаса, вышла в коридор…

…двое полицейских схватили меня за руки, прижали лицом к стене – клочья изоляции резали кожу, как наждак. На запястьях защелкнулись наручники. Меня как куклу дернули назад. Я не сопротивлялась, не говорила, просто тупо смотрела вперед, пока они тащили меня через весь чердак. От потери крови сознание то и дело отключалось...

Несколько санитаров ворвались на чердак навстречу нам. На втором этаже я скользнула безучастным взглядом по стене: шахта кухонного лифта снова была скрыта под обоями, будто ее и не существовало вовсе. Мы завернули за угол. Из-за приоткрытой двери спальни на меня смотрела Дженни. Лицо полно безутешного ужаса.

Вниз по лестнице. В прихожую. К входной двери. Меня, безвольную и онемевшую, тащили вперед.

Переступив порог, я оглянулась…

Картина. На стене в прихожей. Ровно на месте круглой дыры в гипсокартоне. Томас с семейством на фоне дома: он сам, Пейдж, трое детей. Стоят перед входом, счастливые, улыбающиеся. А наверху, на чердаке, смутная фигура в круглом окошке. Одинокая. Вечно в ловушке.

Погода утихла. Буря закончилась, снег таял. Солнце всходило вдалеке над горами, раскалывая небо пополам на ночь и утро. Вокруг дома – целое столпотворение. Пожарные машины. Полицейские машины. Скорая помощь. Соседи толпятся на улице, а среди них и Харприт с Мигелем. Я все озиралась в поисках Чарли, но не могла ее найти.

Полицейские протащили меня по подъездной дорожке, вдоль желтых лент, сквозь толпу, на улицу…

…там на опушке леса. Снова закрывая лицо ладонями, будто играет в прятки. Эбигейл. Но вдруг она начала разводить руки в стороны. Открывать лицо. И вот показалась полностью. В свете раннего утра ее тусклые глаза наполнились жизнью. Впалые щеки расправились, зарумянились. Она взглянула сияющими глазами прямо в мою охваченную ужасом душу и улыбнулась. Безмятежная. Довольная и спокойная. Благодарная. За что? А потом она просто развернулась и ушла в темный лес. Подальше от толпы. От хаоса. От дома.

И прежде, чем я успела осознать, что это значит, меня швырнули на заднее сиденье полицейского фургона и захлопнули дверь.

Темнота.

***

Все называют меня Эбигейл.

Но я – Ева. Я родилась 3 октября 1987 года в 2:56 утра. Я живу на 3719 Херитэйдж Лэйн. Моего партнера, любовь всей всей моей жизни, зовут Чарли Бастиен. Мы ремонтируем старые дома и продаем их. Мы встречаемся последние семь лет. Меня зовут Ева Палмер, но все вокруг продолжают утверждать, что я Эбигейл Фостер.

Все официальные документы говорят теперь, что мой дом принадлежит семейству. И они живут там много лет. Все мои соседи это подтверждают. Даже Харприт и Мигель. Никто больше не узнает меня, в том числе и Чарли. Я ничуть не изменилась внешне, но все продолжают считать меня другим человеком.

И теперь, вопреки всякой логике и справедливости, я заперта в психиатрической лечебнице. Я – преступник, обвиняемый в убийстве и покушении на убийство. Запертый в комнатушке размером не больше гардеробной. Белые стены. Скрипучая кровать. Холодный, флуоресцентный свет. Не знаю, сколько времени я уже тут. Может, месяцы. А может, годы.

Местный главврач говорит, что я половину жизни провела в психбольницах, то попадая с обострением, то выходя обратно в мир. Они уверены, что я живу во власти психотических заблуждений. Что моя версия событий – та, которой я поделилась с вами, – лишь тщательно сконструированная галлюцинация, замешанная на крошках реальности.

Полное.

Гребаное.

Дерьмо.

Собачье.

Я прочитала достаточно, чтобы понимать, что галлюцинации и психотический бред так не работают. Не для непрерывных историй с определенными концами. Это были не галлюцинации. Не иллюзии. Каким-то образом Томас Фостер скомкал реальность вокруг меня, словно перетертую проволоку.

И я почти уверена, что его сестра Эбигейл помогла ему. Я все еще пытаюсь собрать события воедино и думаю, что она уничтожила настоящую меня в обмен на свободу. Что она подменила меня.

А что до остальных членов его семьи… не знаю, замешаны ли они или находились в каком-то подобии плена, или что-то среднее… Я все еще пытаюсь это осознать.

Чарли… По словам так называемых “официальных лиц”, Чарли была просто моим куратором. Работала волонтером на полставки последние шесть месяцев. Может, сейчас это и так. Может, для нее все так и есть в этой версии реальности…

Сначала я подумала, что надо мной просто решили злобно подшутить. Врачи и все остальные… Но ни соседи, ни друзья, ни мои собственные родители… никто больше не узнает меня. Как будто Томас Фостер вытолкнул меня в параллельный мир.

Мне не к кому обратиться. Чарли? Я пыталась связаться с ней десятки раз. Электронные письма, звонки и даже обычные письма… она не ответила. Ни разу.

***

Единственное, что здесь есть хорошего, – библиотека. Поймите меня правильно, я уверена, что здесь и правда могут помочь людям, которые нуждаются в помощи, но меня это не касается. Не я психопат, а Томас. Тем не менее, если бы в этом заведении не было библиотеки, велика вероятность, что я и правда сошла бы с ума. Есть даже компьютеры с интернетом. Медленным, но все же. В библиотеке я день за днем провожу исследования. Пишу свою версию событий, собираю осколки воедино. Дневник Эбигейл до сих пор при мне, так что многое я нахожу и в нем. Пытаюсь выяснить, кто такой Томас и как его остановить. Я не могу рассказать вам все, пока не раскрою дело. Но просто подождите. Весь мир скоро узнает, что Томас Фостер сделал со мной.

Как бы то ни было, мне не особо важно, верите вы мне или нет. Даже если бы я собрала все доказательства мира, для некоторых они все еще звучали бы неубедительно. Я просто хочу убедить тех немногих, кто мне еще не безразличен. А об остальных подумаю потом.

Но я все еще надеюсь. Несмотря ни на что. Пока я могу оставаться в своем уме, пока могу подыгрывать врачам. Если вдруг у меня не выбьют почву из под ног, я наконец-то смогу выбраться на волю. И тогда поговорю с Чарли лично. Объясню, что произошло. Найду способ вернуть прежнюю жизнь.

По крайней мере, еще неделю назад все виделось именно так.

***

Я лежала на кровати…

…муравей. На белом оштукатуренном потолке бесцельно бродил кругами одинокий муравей.

– Эбигейл? – Чей-то голос вывел меня из оцепенения. Я обернулась.

В дверях в окружении двух охранников стояла медсестра.

– У вас посетитель.

***

Холодный мерцающий свет флуоресцентных ламп заливал комнату свиданий. Выцветший кирпич стен. Россыпь столов. И по охраннику, вытянувшемуся в каждом дверном проеме.

Дверь открылась с механическим жужжанием, впуская…

Томаса Фостера. Отца. Моего предполагаемого брата. Липкий холод пробежал у меня по спине. Он посмотрел мне в глаза, криво улыбаясь: половину лица покрывали шрамы, но разорванная в клочья челюсть на удивление хорошо заросла. Яркие, живые глаза.

Я уставилась на руки, прикованные наручниками к столу. Почему-то ожидала, что пришла Чарли. Не знаю почему. Надежда делает свое дело.

Томас расположился напротив меня.

Долгое молчание разбавляло лишь жужжание ламп. Из глубины больницы донесся истерический смех, вскоре переросший в горестное рыдание.

– Эбигейл? – Томас первым нарушил тишину.

Я не подняла голову, пробегая глазами вдоль цепей наручников который раз.

Он прочистил горло:

– Это… нормально, если ты не готова говорить. Я понимаю. Просто пришел кое-чем поделиться. – Томас притормозил, ожидая встречного вопроса. Я молчала. Не дождавшись, он продолжил: – Это прозвучит странно, но… ты помнишь Уолтера?

Не-а.

– Уолтер, моя любимая черепаха… помнишь, ты рисовала его портрет мне на пятый день рождения. Он до сих пор висит у меня в кабинете наверху. – Томас шумно выдохнул. – Мне было шесть или семь, когда Уолтер умер. Даже это может казаться концом света, когда ты еще ребенок… Все пытались заставить меня не грустить. Ну, кроме папы. Он сказал, что к концу дня я должен прийти в себя. Мама говорила, что это нормально: “Томми, домашние животные умирают. Это просто часть жизни”. – Томас вздохнул, поерзал на стуле. – Не знаю, помнишь ли ты, но… только рядом с тобой мне и правда стало тогда чуть лучше.

Я подняла глаза. Но теперь он смотрел на стол.

– Ты просто села рядом, обняла меня за плечи и позволила поплакать. И все. Никаких нравоучений. Никаких ультиматумов. Ты просто тихонько сидела рядом и разрешала мне чувствовать себя дерьмово. Потому что нормально иногда чувствовать себя дерьмово, даже если просто умерла глупая черепаха. – Он шмыгнул носом, с внезапно повлажневшими глазами. – Боже, Эбби. Не знаю. Я много думал о тебе в последнее время и…

Томас посмотрел прямо на меня.

– Не страшно, если ты не хочешь говорить. Я понимаю. Просто хочу, чтобы ты знала… – Он сделал паузу, тщательно обдумывая следующие слова. – Я много работал над собой, и несмотря на все… на твой рецидив, мои травмы, смерть Пейдж… Я вернулся в церковь. Не знаю, в курсе ли ты, что я терял веру, но… – Томас снова замолчал, выжидая реакции. Я молчала. – Я говорил с врачами, они отмечают у тебя большой прогресс… Сказали, что, если будешь продолжать в том же духе, продолжать совершенствоваться, следуя их указаниям… Если не произойдет ничего неожиданного… Ты сможешь выйти на испытательный срок раньше, чем думаешь.

Я молчала.

– Послушай, – продолжил он. – Я много думал и пришел к выводу, что ты себя не контролировала. Ты была не в себе. Поэтому ты здесь, поэтому тебя лечат… Я просто хотел, чтобы ты знала… Эбби? – Он слегка наклонился. – Эбби, ты не могла бы на меня посмотреть?

Я медленно подняла голову и тупо уставилась на него.

Он ответил угрюмым взглядом.

– Я прощаю тебя.

Слова повисли в воздухе, как гнилостное зловоние, но я осталась бесстрастной. Снова отвела взгляд. Томас все продолжал мяться, ожидая ответа, но черта с два бы что получил. Я не собиралась играть в его игру. Больше нет.

Протянулось несколько напряженных секунд. Наконец, он сдался и медленно кивнул.

– Понимаю. Мы поговорим, когда ты будешь готова. – Томас встал, повернулся, собираясь уйти, но вдруг замер. – О… Чуть не забыл. – Он сунул руку в карман и вытащил коричневый конверт. – Охранники сказали, что тебе можно это оставить. – Конверт упал на стол. – Я знаю, что это много значило для тебя и Чарли.

И вот тогда я посмотрела ему в глаза. Лицо Томаса дернулось на краткий миг. Но маска дружелюбия снова упала, как забрало. Он грустно улыбнулся, развернулся и ушел. Только шаги звучали в тишине. Дверь с жужжанием закрылась.

Я сидела уставившись на конверт. Знала, что внутри, но не могла заставить себя посмотреть. Секунды тянулись, каждая как вечность… Я потянулась к конверту. Открыла…

…щемящая печаль заполнила каждую частичку моего существа.

Медальон Чарли. Как я и думала, там был медальон Чарли.

Я вытащила маленький металлический овал, откинула крышку…

Да. Так и есть. Мое фото. То самое, которые сняла Чарли в первые месяцы наших отношений. То самое, что висело в галерее в дождливый серый день с Сиэтле. То самое, на котором я больше похожа на смазанное пятно и закрываю лицо от камеры ладонью.

Единственное существующее фото Евы Палмер.

−•− ••− −•• •− •• −•• • − ••−•• −••• •• −−• • •−−− •−••

~

Оригинал (с) Polterkites

⠀

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Смутные времена настали. Злые гейропейцы, понукаемые омерзительными пиндосами перестали поставлять в Светлую Россию свои железки. А я, как многие не знали, а большинство и знать не хотело, занимаюсь как раз изготовлением всяких железяк. И вот, значит, окрестные производства начали потихоньку переходить на китайскую продукцию. В качестве примера у меня есть типография, коферазвесочное производство, упаковочное и вчера ещё пластиколитейное присоединилось к стройному хору страдающих от китайского барахла.

Берём "кофейников". У них стоит итальянская линия. Уже 7 лет фасует кофе, зарабатывает деньги, не ломается, не требует особого обслуживания. Купили ей в пару китайскую линию. Денег заплатили, смонтировали, запустили - не работает.

Вот тут делаются эти капсулы для капсульной кофеварки. Как вы знаете, сверху каждая капсула запаяна фольгой. Хорошо, но китайская штука паяет не по всему кругу. Оставляет непропаяные места. Следовательно, капсула не герметична, следовательно, её можно выбросить просто. Техподдержка? Вы о чём? Дядюшка Ляо может и не против помочь, но не имеет представителей в РФ и тем более не имеет обученных ремонтников, чтобы приехали и настроили уже чёртов аппарат... Сейчас ведутся эксперименты: то кольца эти блестящие другие сделаем, то сам нагревательный элемент изменим...

Вот вчера очередную итерацию родили, сегодня попробовали:

Напомню, что человек УЖЕ заплатил китайцам несколько миллионов, а теперь платит мне за эти эксперименты, т.к. я тоже не спец по запаиванию капсул, а обычный металлист широкого профиля.

Вот полиграфисты соседние. У них машины MAN-Roland. Раньше покупали упоры в Европе и машина работала на комплекте упоров примерно 3 года. Теперь раз в год покупают в Китае... Цена, причём не в три раза меньше, а всего в полтора. А теперь уже и вовсе как немецкие раньше. Но увы. Китайцы скопировали изделие кое-как, поэтому оно как поддельные ёлочные игрушки - не радует. А именно цепляет (и портит) барабан, а также удерживает бумагу не там, где надо. Всего на 0,5мм - но таки не там! Хотя деталь - проста как мычание.

Казалось бы - делай такую же, благо одна смена этих упоров - 130 штук. Цена одной штуки - 50 евро. Но увы. У меня нет литейки... А делать это фрезеровкой - ценник будет оголтелый.

Есть контора, занимающаяся упаковкой ножей, вилок и т.п. пластикового для нужд кейтеринга. Китайская машина опять же. Ну вот как они это проектируют, что длины регулировки не хватает для натяжения плёнки? И опять - человек заплатил пару лямов за станок, а теперь платит мне за доработку.

Вчера вот человек приехал с пластиколитейного производства. Через всю Москву мчал. Потому что прессформы, которые он заказал у китайцев-производителей литьевого оборудования... ща внимание... не подходят к оборудованию этого же производителя. Не намного. Всего на 2мм... Но когда это железное и то железное - получается, эти 2мм впихуть никак не возможно. Пришлось расфрезеровывать на глаз отверстия для крепежа. Опять же: заплатил китайцам, теперь заплатил мне.

Ну вот как эту жесть можно объяснить? Ну видно же, что сама форма делалась на ЧПУ-фрезере. Как случилось так, что "дырки" не совпали? Почему у меня хранится архив ВСЕХ чертежей и 3d-моделей, которые я разрабатывал и изготавливал и даже если человек приходит через 3 года и говорит "а поооомнишь штуку? а сколько там межцентровое расстояние?", я ему отвечаю, "да, конечно, помню, там 147,5мм".

Вощем, ребят, китайцы имеют истинно безграничные технические возможности... но увыблять, настолько же безграничный долбоебизм и похуизм. Деньги получили, а дальше можешь хоть обугрожаться им судом, плохими отзывами и т.п. - да пох ваще. С Дону выдачи нет. А из Китая хрен дождёшься чего-либо, кроме соболезнований...

С одной стороны - мне бы радоваться. Чем хуже производствам с т.з. логистики из Европы и Китая - тем лучше мне. Эти все железки я буду делать. Но блять... увы, расходку-то я тоже покупаЛ импортную. Печаль, короче...

Главы: 1 • 2 • 3

Новые переводы в понедельник, среду и пятницу, заходите на огонек

~

Томас и Пейдж уставились на меня, будто ничего не происходило.

Будто они не слышали как телефон Чарли надрывается в подвале. Оскара этим господам. Но у меня не было ни времени, ни желания оценивать их потрясающую игру по достоинству. Если Чарли каким-либо образом оказалась в подвале, она может пострадать там. Если не хуже. Мне нужно спуститься вниз, позвонить в полицию и найти ее. НЕМЕДЛЕННО.

Сунув в карман телефон Пейдж, я стремительно пошла прочь из кухни.

– Ева, куда ты идешь? – Чертов Томас.

Не обращая на него внимания, я пересекла комнату, схватила фонарик с дивана…

– Ева, поговори с нами. – Этот ублюдок схватил меня за руку!

– Не смей, блять, прикасаться ко мне! – Я вырвалась и отшатнулась от мужчины. Тишина. Они уставились на меня широко раскрытыми испуганными глазами. Правильно. Вам следует меня бояться.

– Ева, что случилось? – Боже, да его голос даже срывался. Вот это представление. Браво.

Сжав фонарик в руке, как дубинку, я попятилась к двери в подвал. Скользнула внутрь и захлопнула ее за собой. Темнота. Двумя руками я вцепилась в ручку, чтобы не дать Томасу пойти за мной… но он и не собирался. Еще пару мгновений простояла, прислушиваясь, но никто не шел к двери. Только вдалеке звучали приглушенные голоса. Я прижала ухо к двери.

– …Что если она найдет… – Голос Пейдж едва доносился, и я не смогла разобрать остальное.

– …Теперь это не имеет никакого значения… – Чуть слышно пробормотал Томас в ответ.

О чем они говорили? Да какая разница. Может, они вообще гребаные сатанисты. Найди Чарли.

Убедившись, что за мной никто не идет, я наощупь отошла назад, развернулась и спустилась вниз. У подножия лестницы достала телефон Пейдж и набрала 911. Два гудка…

– Оператор девять-один-один. Что у вас случилось? – Молодой женский голос поприветствовал меня.

– Вторжение в дом.

– Если можете, выйдите на улицу или забарикадируйтесь в комнате.

– Хорошо. – Только сначала найду Чарли.

– Имя?

– Ева. Ева Палмер.

– Ева, вы ранены?

– Нет.

– Злоумышленник все еще в доме?

– Да. Их больше одного.

– Можете описать их?

– Мужчина, женщина и… – Я запнулась. – Вы можете просто прислать помощь?

– И?..

– Трое детей…

– Трое детей?

– Да, э-э-э, это семья.

– И они вам угрожали?

– Да. Ну не дети, а родители. – Технически это ложь. Подайте на меня в суд.

– Они вооружены?

– Возможно. Я думаю, что они держат в заложниках мою девушку или навредили ей. На чердаке еще одна женщина. Она может быть сестрой того парня, я не знаю. Просто пришлите помощь. Быстрее.

– Адрес?

– 3719 Херитэйдж лэйн.

– Мэ-эм… к вам уже направлена машина.

– Отлично, спасибо.

– Нет, я имею в виду, что кто-то с этого адреса уже вызвал наряд на беспорядки.

– Беспорядки?

– Да. 51-50. Это были вы?

– Нет… – Дайте угадаю. Их вызвал Томас. Никчемный кусок дерьма.

– Мэ-эм?

Блять. Я что сказала это вслух?

– Ева… Оставайтесь на линии до прибытия полиции. Из-за шторма наряд может приехать позже…

…И тут я заметила кровь. Дорожку из крошечных алых капель, тянущуюся по бетонному полу. Я опустила телефон, чтобы посветить…

…БАМ! Внезапный грохот наверху. Скрежет, будто по полу тащат что-то тяжелое. Топот шагов отовсюду… Будто десятки людей мечутся по комнате. Клубы пыли со свистом вылетали из-под половиц надо мной. Что там, черт возьми, происходит?

Сосредоточься, Ева.

Я захлопнула телефон. Полиция едет, и это главное. Даже если Томас первым вызвал их, что он скажет? “На самом деле это мой дом, видите, я тут поставил кресло-качалку”? Ну, удачи, приятель.

Кровавый след завел меня в длинный узкий коридор. Симметричные двери с двух сторон. Пронумерованные. Похоже на тюрьму. Или психбольницу. Какого хрена? С фонариком в руке я двинулась дальше. Брызги крови вели строго вперед, мимо нескольких дверей, и поворачивали в одну из открытых комнат. Затхлый закуток с кирпичными стенами.

Я пошла дальше, через всю комнатушку, туда, где кровь забрызгала кучу разношерстного хлама. Свет фонарика выхватил заваленный грудой мусора дверной проем. Быстро, как могла, я сгребала вещи и доски в сторону. Наверху скрежет и шаги становились все громче, все интенсивнее. Гул ударов чего-то массивного… Наконец, я добралась до двери.

Длинная, очень длинная потрепанная лестница уходила вниз в темноту. Подвал внутри подвала. Ну конечно. Внезапно шум наверху оборвался.

Тишина.

Два быстрых шороха раздались позади меня. Я быстро развернулась, осветив вход в комнатку. Пусто. Обеспокоенная, снова вернулась к лестнице и набрала номер Чарли. Два гудка…

…в темноте у подножия лестницы зазвучал знакомый рингтон. Хорошо. Жуткий под-подвал, встречай меня.

На последней ступеньке дорожка капель оборвалась. Как не было. Все началось здесь? Или закончилось? Я сошла с лестницы в огромную темную комнату. Мелодия звонка Чарли отражалась тут от стен, доносясь со всех сторон. Я пыталась уловить, где находится источник звука, и никак не могла. Свет фонарика по дуге обшаривал комнату, похожую на заброшенную шахту. Или пещеру.

Деревянные балки силились удержать на своих плечах тонны земли. Все помещение было завалено картинами: стопками и стопками картин. Ни одной из них не досталось места на стене, картины просто валялись на земляном полу, стояли приставленные к стенам, кучами громоздились по углам.

Рингтон Чарли смолк, лишь эхо последних звуков на мгновение задержалось в неподвижном затхлом воздухе. Тишина. Я набрала ее номер снова, но звонок не прошел. Нет связи.

– Чарли?.. – крикнула я. Нет ответа.

Преисполненная решимости, я двинулась дальше. Может быть, в этой рукотворной пещере найдется хоть что-то, что сможет придать смысл происходящему безумию. Но меня окружали лишь картины, и все они были похожи друг на друга. Этот дом в разных ипостасях: наполовину построенный, со свежим ремонтом, заброшенный, сгоревший дотла… На одном из полотен красовались только изображения окон и двери, сплошь усеянных крошечными черными точками. Муравьи?

Кто нарисовал это? Эбигейл? Это ее картина появилась над камином? А та, с улыбающейся черепахой на чердаке? Это тоже ее?

Осторожно пробираясь вперед, я наткнулась на картину с изображенными на ней людьми. Присела на корточки, вгляделась… Идеальная семья, как из старой рекламы семейных завтраков: отец – почти точная копия Томаса, вплоть до идеальной улыбки, мать и двое детей. Мальчик и девочка. Мальчик с глазами Томаса. Девочка с печатью печали на лице. Видимо, это портрет его семьи. Той, что жила здесь раньше. Томас, его сестра Эбигейл и их родители. Они выглядели настолько серьезно и традиционно, что по сравнению с ними семейство наверху смотрелось почти карикатурно. Почти.

Я уже собиралась уйти, но… На этой картине юный Томас выглядел неуместно, будто его пририсовали позже другой рукой. Не совсем верные пропорции. Руки чуть длиннее чем нужно, рот чуть шире. Даже краска выглядела чужеродно. Я мазнула кончиком пальца по лицу мальчика. Он был нарисован другой краской. Дешевый акрил… Влажный. Пораженная, я отдернула руку, оставив смазанное пятно на месте его челюсти…

…мимолетный блеск привлек мое внимание. Я резко развернулась, но увидела лишь старую масляную лампу. Она стояла на тесном письменном столе, заваленном стопками ежедневников, обитых темной кожей. А над столом, вдоль горизонтальной балки, оливково-зеленой краской была выведена фраза:

ТОМАС ФОСТЕР НЕ МОЙ БРАТ

Так… Я подошла с другой стороны. На дне лампы все еще оставалось масло. Рядом лежала упаковка старых спичек. Зажгла одну и поднесла к фитилю… тусклое мерцающее пламя ожило. Я снова огляделась, всем существом впитывая атмосферу комнаты в ее сюрреалистичности. На бесчисленных стопках картин дрожали искаженные тени. В дальнем углу валялся матрас, заросший плесенью и густо покрытый пылью. К нему, наверное, не прикасались годами. Эбигейл жила здесь, внизу? Над матрасом из дыры в потолке свисала веревочная лестница. Это может быть связано с кухонным лифтом?

Отвернувшись обратно к столу, я схватила первый попавшийся ежедневник. Быть может, там найдутся хоть какие-то подсказки?.. Но нет. Абсолютно все страницы были исписаны от края до края лишь одной и той же фразой:

Томас Фостер не мой брат. Томас Фостер не мой брат. Томас Фостер не…

Бесполезно. Я отбросила дневник в сторону и схватила другой:

Ты – часть дома. Ты – часть дома. Ты…

Бесполезно. Следующий:

Ты не та, кто они говорят. Ты не та, кто они говорят…

Ничего внятного. Ничего, кроме бессмысленного бреда душевно больного человека. Я готова была поспорить, что в следующем дневнике обнаружилось бы что-то вроде: “Нескончаемая работа без отдыха и развлечения делает Эбби скучной малой”. Но… почему она писала, что Томас ей не брат? Я уже собиралась идти дальше, когда вдруг заметила одинокий темно-красный отблеск в основании самой дальней стопки…

На каждой странице в дневнике оживала юная Эбигейл. Описывала переезд в новый дом. Говорила о том, как хочет стать художником. Как чувствовала себя не в своей тарелке, будто не собой…

Я все переворачивала пожелтевшие страницы, мельком улавливая кусочки трагической истории Эбигейл. И все искала хоть какую-то зацепку.

Она писала о том, как дети в школе издевались над ней за то, что она была слишком высокой. Что они дразнили ее “грязной Эбби”.

Писала, что однажды побрила голову. А родители в наказание заперли ее на чердаке и держали там, пока волосы снова не отрасли. Что они отправляли ей еду на кухонном лифте. Что в первую ночь на чердаке она проснулась вся облепленная муравьями. С ног до головы.

Писала о том, как ужасно расти единственным ребенком в семье…

Единственным ребенком?

А потом… потом на страницах дневника появилась история Тома. Как он стал ее “не братом”. О том, что однажды днем он вышел из леса. Что он жил здесь еще до того,как стены дома встали на этой земле. До того, как семена упали в почву и выросли деревья. Что он пытался свести Эбби с ума, но никто ей не верил. Как он пытался превратить ее в…

…что-то мелькнуло на границе зрения. Я поняла глаза.

Муравьи.

Над столом цепочка муравьев бежала пунктиром по надписи “Томас”, выползая из трещины в букве “О”.

Ну ладно. Сунув маленькую книжицу в карман, я пошла за муравьями, исчезающими за очередной стопкой рам для картин. Муравьи завернули за угол и убегали вдаль по сужающемуся прохду, уходящему в темноту. Я подняла фонарик, включила…

…Женщина.

Женщина стояла в самом конце тупика, спиной ко мне. Слишком высокая для Чарли. Грязно-белый больничный халат, прямо как на чердаке. Вот только почему-то казалось, что она стоит там уже годами, приросшая к земле, будто ставшая частью дома. Неподвижная. Безвольно свесив руки.

Сжимая левой ладонью… маленький молоток. Тот самый, которым я вытаскивала гвозди над камином. Но теперь головка была покрыта чем-то красным. Кровь…

…Затем ее начало трясти. Странное беззвучное дрожание, нечто среднее между плачем и смехом. Я отступила… неуловимым движением, будто сменился кадр, она повернула ко мне голову. Бледное лицо. Впалые щеки. Веки опущены.

Цепочка муравьев с бешенной скоростью взлетела по ноге женщины… запетляла по спине… плечам… и закружилась вокруг шеи на манер инфернального колье. Ее рот раззявился в болезненной зубастой гримасе, а затем… муравьи хлынули на ее лицо. Ныряли в нос, рвались в рот, извивались, отчаянно барахтаясь в трещинах меж больных зубов, пробирались под десны… Но она оставалась неподвижной.

Зрелище было настолько жутким, непостижимым, что я не могла поверить в реальность происходящего.

А затем муравьи начали исчезать. Потоками они убегали внутрь женщины, пока… пока не остался лишь один. Извивающееся черное тельце, застрявшее между ее кроваво-красными деснами. Ерзающее. Рвущееся… И проскользнувшее, наконец, меж зубов с едва слышным щелчком…

Эбигейл резко открыла глаза. Холодные. Синие. Широко распахнутые. Озадаченные. Она перевела взгляд на залитый кровью молоток в своей руке… Лицо наполнилось ужасающей смесью шока и невообразимой вины…

– Меня зовут не… – зашептала она…

Я отступила.

– Меня зовут не Ева. – Женщина развернулась и шагнула ко мне – внезапное, рваное движение, будто ее дергал за веревочки незримый кукловод. Еще один неровный шаг вперед, и рука с молотком взлетела вверх, готовая нанести удар…

Пора убираться. Я рванула прочь из комнаты. Эбигейл погналась со мной – шатающаяся смертоносная марионетка. Вверх по лестнице, через крошечную кладовку, в узкий коридор… Я бежала. Быстрее, чем когда-либо бегала за всю свою чертову жизнь. А за моей спиной босые ноги шлепали по бетону. Так близко.

– ПОДОЖДИ, – выдохнула Эбигейл позади.

И не думая останавливаться, я скользнула за угол. Двери по обе стороны узкого коридора мелькали мимо. Пронумерованные двери. Погодите-ка, разве я здесь уже не пробегала?

Впереди: тупик.

Надо мной: зловещий гул, вернувшийся с удвоенной силой.

Позади: шаги. Все ближе.

Выбора не осталось. Я протиснулась в ближайшую комнату, захлопнула дверь, потянулась к…

…замка не было. Блять. Судорожно я оглядывалась в поисках оружия, чего-нибудь, чем можно подпереть дверь, или места, где можно спрятаться… Но ничего не было.

Стоп.

В дальнем углу. Шкаф с раздвижной дверью. Ни минуты больше не раздумывая. я ворвалась внутрь, захлопнула дверь и всем телом заклинила створку. Грохот наверху не умолкал. Сердце вторило ему короткими, захлебывающимися толчками.

Блять-блять-блять-блять. Заткнись нахуй, Ева. Успокойся. Просто успокойся, черт тебя дери! Она всего лишь человек.

…да, вот только у нее молоток, вот только целый рой муравьев заполз ей в голову, вот только она, видимо, собирается…

ПРЕКРАТИ!

Просто… перестань. Во-первых, выключи фонарик. Он тебя выдает. Светишься как рекламный щит.

Так странно. Мой внутренний голос вдруг стал звучать разочарованно и устало, почти как голос Чарли. Не знаю, хорошо ли это, но… фонарик я выключила.

Выключила?

Да.

Хорошо. А теперь дыши. Медленно вдохни носом… задержи… выдохни ртом.

Я вдохнула носом… задержала воздух… выдохнула ртом.

Помогло?

Сердце все еще колотилось, чуть не разрываясь.

Давай еще раз, придурошная.

Ладно, наверное, мой внутренний голос звучал куда злее, чем Чарли. Но мне и правда помогало. Пульс замедлялся. Сосредоточившись на дыхании, я выглянула сквозь щель между дверцами шкафа в темную комнату. Шум наверху стал просто невыносимо громким. Что-то грохотало так, что сотрясался дом. А затем… дверь в комнатку распахнулась.

Мгновенная тишина.

С окровавленным молотком в руке она появилась в проеме. Эбигейл.

Глубоко пожалев о выбранном укрытии, я втянула побольше воздуха и затаила дыхание. Веди себя тихо.

Эбигейл вошла в комнату, согнувшись, чтобы не задеть головой косяк. Черт, какая же она высокая. Молоток подрагивал в поднятой руке. Она зашаркала глубже.

– Я… Прости… – Женщина замолчала, кружа по комнате, как зверь по клетке. – Прости за Чарли, – всхлипнула Эбигейл. – Она еще жива, но Томас сказал, что только так я смогу уйти…

Какого черта она говорит? Что случилось с Чарли? Это ее кровь на молотке? Вопросы молнией проносились в моей голове, но я игнорировала их, чтобы не потерять самообладание. Уйти отсюда. Сбежать. Выжить. А со всем остальным разобраться позже. Главное, не издавать звуков. Задержать дыхание и не выдавать себя. Легкие сжимались все сильней, спазмы иглами скалывали горло.

Целую вечность Эбигейл бродила по комнате. А потом резко развернулась, вздохнула и побрела прочь. Один. Болезненно. Медленный. Шаг. За. Другим.

Каждая клеточка моего существа вопила: не дыши!

Не вздумай, блять, дышать! Потерпи. Просто потерпи еще чуть-чуть…

С хрипом я втянула порцию живительного воздуха. Эбигейл замерла в дверном проеме. Оглянулась через плечо… И уставилась прямо на шкаф.

А потом наклонила голову. Прямо как та темная фигура у подножия лестницы в первую ночь. И вернулась в комнату. Из грязного уха вниз потекла тонкая дорожка муравьев.

Боже мой.

Эбигейл шагнула ко мне. Еще раз. И еще.

– Ева, ты здесь? – Теперь в ее шепоте сквозило едва сдерживаемое волнение, будто ей не терпелось увидеть реакцию на гадкую шутку. – Ева, не волнуйся. Мы поможем друг другу. Ты поможешь мне уйти. А я… я помогу тебе найти Чарли. – Губы женщины дрожали. Она стояла перед шкафом, глядя на меня через щель. Глаза пустые, как у куклы. Холодное дыхание касалось моего лица. Такое холодное.

Медленно она протянула руку и запустила длинные пальцы в щель между дверцами. Я откинулась назад так далеко, как только могла, но зазубренные желтые ногти царапнули мою щеку.

– Все в порядке, Ева, – снова зашептала она. Муравьи струились по ее руке, по пальцам, по жутко отросшим ногтям… прямо на мое лицо.

Муравьи ползали по мне, крохотные лапки били по коже молоточками… Все ближе ко рту…

С меня хватит.

Быстрым движением я ударила по руке, выворачивая ей пальцы до хруста. Резко распахнула раздвижную дверь…

Эбби дернулась в сторону с жутким криком – искалеченная рука все еще осталась зажата в капкане. Попалась. Она выпустила молоток, и тот откатился к двери.

Метнувшись через всю комнатушку, я подхватила его и продолжила бежать, на ходу отплевываясь от муравьев. Оставляя позади Эбигейл, пытающуюся освободить покореженную руку. Удачи, черт возьми.

Двери по обе стороны сливались в одно расплывчатое пятно. Я неслась по коридору, отчаянно пытаясь найти лестницу. Нужно убраться отсюда. Приглушенные крики начали приближаться… Она освободилась. Черт.

Эбигейл догоняла меня, и на этот раз я ее разозлила. Где-то в глубине моего существа копошилось отчаянное желание размозжить ей череп, но я не думала, что на самом деле способна на это. Даже если от этого будет зависеть выживание. Да и я не была уверена, что она вообще… человек. Оставалось только бежать.

И я бежала. Пока не наткнулась на лестницу. Все еще запятнанную кровавым следом. Прости, Чарли. Но если я сейчас же не уйду, нам обеим конец.

Я рванула вверх по лестнице, пока Эбигейл не успела еще достать меня. Пока она не успела вцепиться в мои ноги, схватить за лодыжки и затащить обратно в темноту. Сопротивляющуюся, кричащую, в отчаянии смотрящую, как прямоугольник двери исчезает в темноте. Уже почти свободна…

Я выбежала в гостиную, в панике захлопнула дверь, навалилась на нее плечом, ожидая, что сейчас дерево содрогнется под градом ударов… но все было спокойно. Никаких шагов. Никаких криков. Тишина. Оглушительная тишина.

– Что случилось? – Томас озадаченно окликнул меня сзади.

Я не обернулась, настолько поглощенная задачей держать дверь, что даже забыла о существовании этого чертового семейства. Они, конечно, тоже жуткие, но у них хотя бы муравьи не выползают из ушей. Во всяком случае, пока.

За моей спиной раздались шаги Томаса. Я не оглядывалась. И держала дверь.

Внезапно он оттолкнул меня

– Что это? – Он ошеломленно моргнул, не сводя глаз с моих колен.

Не сразу, но я поняла, на что смотрел Томас. Не на меня. На окровавленный молоток в моей руке. Он наклонился и выхватил его.

– Где ты это взяла? – Молоток взмыл вверх, вот только… на нем не было крови. Безупречно чистый металл головки отражал огонь камина. Необъяснимо чистый. Мужчина швырнул молоток через всю комнату. С громким стуком он шлепнулся на пол и проскользил до самой стены, до самого тихого уголка. Я была слишком потрясена, чтобы говорить. Слишком измучена, чтобы сопротивляться. Как будто вся вселенная медленно переворачивалась с ног на голову.

– Ты снова себе навредила? – В его голосе плескалось столько страдания… беспокойства. Томас ощупал мою шею, плечи, ища следы повреждений.

– Томас? – Пейдж крикнула ему с другого конца комнаты.

Он проигнорировал ее, пытаясь понять, все ли со мной хорошо.

– Поговори со мной… что произошло внизу?

– ТОМАС! – рявкнула Пейдж так громко, что он подпрыгнул от неожиданности. Оглянулся. Она смерила его злобным взглядом. – Уведи ее наверх. Ты пугаешь детей.

Дети рядком сидели перед камином, глядя на меня испуганными глазами. И в этот момент до меня дошло.

Все выглядело иначе.

Совершенно иначе. Мебель. Ковер на полу. Свечи на столиках. Картины на стенах. Все. Дом выглядел как фотография из каталога идеальных интерьеров. Я попыталась заговорить, но изо рта вырвался лишь тихий хрип. Что за черт здесь происходит?

Вздохнув, Томас с силой взял меня за руку и вытолкал в прихожую.

– Не знаю, что там произошло, но выслушай меня. – Он посмотрел мне в глаза, смертельно серьезный. – Ты должна взять себя в руки или я позвоню в отделение. Ты понимаешь, Эбби? Нельзя, чтобы дети видели, как их тетя бегает по дому как сумасшедшая.

Я непонимающе уставилась на него. Эбби? Тетя? И вот такой у него был план? Он собирался убедить меня, что я его сестра? Эта тупая херня могла сработать с двенадцатилетней девчонкой, но не со мной. Недостаточно поставить свою мебель, чтобы заставить меня поверить, что я совершенно другой человек. Я прочистила горло.

– Что ты сделал с моим домом?

Проигнорировав вопрос, он грустно улыбнулся:

– Ты моя сестра. Я готов на все, чтобы помочь тебе, но не могу рисковать своей семьей. Ты понимаешь?

Всего на мгновение… я и правда задумалась, не сошла ли с ума. Может быть, я и правда его сестра? Но в этом не было никакого смысла. Галлюцинации так не работают. Безумие так не работает… правда?

Кроме того, все, что происходило до этой минуты, технически вписывалось в рамки правдоподобной действительности. Странно и безумно дерьмово, но все же не невозможно. Может быть, кто-то им помог? Может быть, они перетащили мебель из своего грузовика, пока я была внизу? Может, они накачали меня галлюциногенами после падения с чердака. Может…

…может, Эбигейл писала правду в дневнике. Может, Томас и правда жил здесь еще до того, как построили дом, до того, как выросли деревья. Может, он вышел из леса…

Ева, это бред. Он всего лишь человек. Психопат. Но все еще человек.

Я собралась.

Подыгрывай, пока не приедет полиция. Или пока не получится сбежать. Найди помощь, вернись и спаси Чарли. Не нагнетай обстановку. Пока что.

Улыбнувшись ему в ответ, я мягко кивнула.

– Отлично. А теперь, – продолжил он, – мы собираемся ужинать, и я хотел бы, чтобы ты к нам присоединилась. Покажи детям, что все в порядке. Скажи, что их тетя просто кое-что искала в подвале и заблудилась. Договорились?

– Да.

– Мы любим тебя, Эбби. Ты часть этой семьи. – Он протянул руку и нежно погладил меня по плечу. Я вздрогнула, но Томас будто и не заметил. Ну, или ему было все равно. – Ты пройдешь через это, – продолжил он. – С тобой случалось и худшее.

– Спасибо, Томас…

Тепло улыбнувшись, он отправился на кухню. Я смотрела ему вслед, не двигаясь с места, пока он не исчез за углом, а затем…

…бросилась к входной двери, схватилась за ручку…

Заперто.

Окно… решетка? В соседней комнате тоже. На всех окнах стояли решетки. Мой дом превратился в тюрьму. Как они смогли сделать все это так быстро?

– Эбби? Готова ужинать?

Я остановилась. Глубоко вздохнула. Возьми себя в руки, Ева. Ты в меньшинстве. Подыгрывай, пока не придет помощь. А если никто не появится, сделай все, чтобы найти Чарли.

Даже если придется сжечь этот гребаный дом дотла.

~

Оригинал (с) Polterkites

⠀

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

⠀

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Никогда раньше не писал посты на Пикабу, но в данном случае моя подгоревшая жопа не может позволить мне промолчать. Живу я в пригороде Питера и для того, чтобы добраться до дома мне нужно проехать на конечку метро и пересесть на ненавистный, вечно переполненный автобус.
Вечер субботы (примерно 10 часов вечера) в этот раз не отличался от обычных будней. Я спокойно дождался автобуса и сел на место, ожидая отправки, потому как водитель обычно ждёт полной загрузки своей адской колесницы. Новые поезда все прибывали, народ забивался в автобус под завязку, но тут наступает момент Х и перед самым закрытием дверей в автобус, как чёрт, влетает какой то дед(лет 55-60) со своей кодлой, состоящей из бабки и внука. Не успев отдышаться, он сразу начинает предъявлять мне, мол вот молодежь пошла, место ребенку уступить не могут. Далее примерный диалог, если его можно так назвать (Я - я, ебанутый дед -Д):
Д: уступи ребенку место ( мальчику на вид было лет 10)
Я: не понял, повтори
Д: ты сидишь на месте для детей
Я чуть отодвигаюсь, показывая ему наклейки на стекле автобуса, где указано, что это места для инвалидов и !внимание! животных (было написано для собак поводырей.
В этот переломный момент последняя ветхая шестерня в его черепной коробке с треском лопается и он начинает называть меня животным (ну поняли прикол да, типо место для собак повадырей, сижу там я, получается я животное). После непродолжительной паузы я сказал ему, мол слышь дед, отъебись от меня, и хотел было уже уткнуться в телефон, как эстафету перехватила какая то сраная левая бабка (или тетка, хер их разберёшь, возрастом где то между 45 и 70 годиков). С ней у меня не было желания бодаться, поэтому я просто предложил поскандалить ей дома со своим сыном, братом, сватом, вообще похуй с кем, но только не со мной в автобусе. Ее ответ не оставил долго ждать, поэтому она просто начала меня передразнивать. Вот прям реально как в детской саду, с искажением голоса и разными гримасами.
После этого началось какое то мясо. На меня начал пиздеть ещё какой то левый мужик, говорил, что я охуел и прочее. Подключился второй, начал читать мне мораль, что мне все аукнется, я спросил у него нахера он мне все это говорит, на что он ответил, что говорит с самим собой. За ними свои 5 копеек вставил ещё какой то хер вообще с другого конца автобуса. Этот дед лезет прямо мне в лицо, повторяя что ли мне щас ебало свернёт, хотя сука еле на ногах стоит, плесень ветхая блять. Справа над ухом начали пиздеть бабки, говорили, что таких как я надо лишать гражданства, и вообще видимо я так и с матерью говорю. В общем этот цирк уродов продолжался ещё минут 10, пока они окончательно не затихли.
Морали нет. Я считаю, что если вам кто то в грубой форме начинает что то высказывать, вы можете с чистой совестью послать его нахуй. Потому как, если бы этот дед вежливо попросил меня уступить место ему или его внуку, я бы без проблем это сделал.

Главы: 1

Новые переводы в понедельник, среду и пятницу, заходите на огонек

~

Семейство уютно расположилось у камина в гостиной.

– Посмотрим, кто кого перетерпит, – сказал Томас. Его жена ответила легким кивком.

Все еще до конца не оправившись от испуга, я в одиночестве побрела в прихожую. Почему они совершенно не беспокоятся о пропавшем ребенке? Что за хрень произошла в подвале? И, что намного более важно, куда запропастилась Чарли? Она должна была приехать домой еще час назад. Я вытащила телефон из кармана…

…парадная дверь распахнулась. Чарли вошла в дом.

– Я опоздала. На дорогах просто жесть. И становится все хуже. – Она нервно отряхивала снег с плечей. – Что там за грузовик стоит?

– Какой грузовик?

– Грузовик припаркован в конце…

Как будто отвечая на ее вопрос, в прихожую вышел отец семейства.

Чарли озадаченно взглянула на него.

– Это Томас, – вмешалась я. – Он вырос в этом доме. Приехал показать семье это место, и…

– …И теперь наша дочь решила поиграть в прятки в подвале, – продолжил Томас извиняющимся тоном.

– О, правда? Мой брат тоже так делал. – Чарли протянула руку для рукопожатия. – Меня зовут Чарли. Чарли Бастиен.

И они обменялись крепким рукопожатием.

Чарли всегда была моей противоположностью по части эмоций. Расслабленная в любой ситуации. Уверенная в себе. Общительная, доверчивая и прямая. И отлично устанавливала границы.

– Есть тут какие-нибудь потайные комнаты или страшные истории о привидениях, о которых нам стоит знать?

Томас смущенно кашлянул.

– В этом доме нет привидений, – улыбнулся он. – Но в любом случае… не будем портить вам вечер. Она сдастся в любую минуту, ни разу еще не было, чтобы Дженни продержалась долго. Мы, наверное, подождем в грузовике, чтобы вам не мешать.

Чарли усмехнулась:

– Сидеть в грузовике? Может, лучше присоединитесь к нам за ужином?

– Я… Думаю, мы будем в порядке. Мы плотно пообедали.

– Только пообедали? Давайте, оставайтесь. Ева всегда готовит на целый полк.

Томас ответил холодной улыбкой, всем видом показывая, что не хочет навязываться.

Часть меня хотела схватить Чарли за руку, сказать ей, что не нужно его уговаривать, но… промолчала. Она не видела, как он шептал в пустом подвале. И на самом деле… может быть, я просто слишком близко приняла это к сердцу? И поэтому отношусь к нему предвзято?

– Хорошо, – смягчился он. – Но только если это не создаст проблем.

– Иначе я бы и не предлагала.

***

Дрова в камине потрескивали. Снаружи завывал ветер. Старый дом скрипел и стонал, заполняя тишину. Все мы, кроме пропавшей девочки, сидели теперь за обеденным столом.

– Быть может, ребенок пойдет на запах еды и сдастся, – сказала Чарли, потянувшись за штопором.

Тихо посмеиваясь под нос, Томас взял вилку…

– …Томас! – прошипела Пейдж, его жена.

Он тут же отложил вилку и откашлялся:

– Не возражаете, если мы прочитаем короткую молитву перед едой?

Чарли быстро взглянула на меня.

– Не хочу создавать неудобств, в конце концов, это ваш дом.

– Все в порядке, – отозвалась я.

Он благодарно улыбнулся. Семейство склонило головы и закрыло глаза.

Я никогда не видела в молитвах ничего такого. Может быть, потому, что выросла в религиозной семье. Я все еще ценю постулаты, которые слышала с детства, но помню, что за каждым из них стоит что-то, заставлявшее меня раз от раза сомневаться в том, кто я есть.

Пейдж начала:

– Мы хотели бы поблагодарить Еву и Чарли, хозяев этого дома за то, что они пригласили нас разделить с ними трапезу…

…Учитывая, насколько традиционной была эта семья, я ожидала, что молитву будет читать Томас.

Но он просто сидел, тупо глядя широко раскрытыми глазами на скатерть перед собой. Такой отстраненный, почти неуместный. Был ли он вообще религиозен? Там, в подвале, он же даже чертыхался…

–...Мы бы хотели поблагодарить Бога за наше здоровье, нашу семью и наших друзей. Мы благодарим тебя за то, что позволил нам начать все сначала в перипетиях жизни. Аминь.

– Аминь. – Слова сами вырвались. Старый рефлекс, внезапно возродившийся из пепла. Чарли снова быстро глянула на меня. На этот раз с легкой ухмылкой. Я смущенно отвела глаза.

– Итак, вы переезжаете, да? – Пробка вылетела из горлышка с задорным хлопком. Чарли налила себе вина. – Что вас к этому побудило?

– Нужно было начать все сначала.

– Куда?

– О, на юг штата…

– Это жаркое, кстати, очень вкусное, – вмешалась Пейдж, глядя на Чарли. – Очень, очень вкусное.

– Не меня надо благодарить, Ева сегодня шеф. – Чарли подняла бутылку. – Вина?

Томас покачал головой.

– Мы не пьем.

– Очень мудрое решение. – Чарли взглянула на мальчиков, сидящих напротив: – Слушайте своих умных родителей, детки.

Пейдж улыбнулась, открыла было рот, чтобы что-то сказать…

…ДУ-ДУ-ДУ-ДУУУУН

Техно-кавер на пятую симфонию Бетховена взорвал столовую. Чарли вытащила телефон:

– Пардон. – Она отключила звук, но тут же подняла телефон и показала мне уведомление. – Вот черт.

ОПАСНЫЕ УСЛОВИЯ ВОЖДЕНИЯ ВДОЛЬ СЪЕЗДА НОМЕР ПЯТЬ.

РЕКОМЕНДУЕТСЯ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЗИМНИЕ ШИНЫ.

– М-м? – Томас.

– Дороги становятся все хуже. – Чарли убрала телефон. – Девочка скоро выйдет, да?

– Конечно. Ей просто нужно дать немного пространства.

– Ну, похоже, сегодня она собирается прятаться до последнего. У вас, ребята, есть зимняя резина?

– О, я и раньше водил траки круглый год. С нами все будет в порядке.

Чарли схватила солонку:

– На чердаке есть цепи для шин.

– Не нужно, все будет хорошо, – настаивал Томас.

Пейдж взглянула на него с беспокойством в глазах:

– Уверен, что стоит рисковать?

Усердно пережевывая жаркое, отец семейства лишь слегка пожал плечами.

И Пейдж тут же сменила тему, игнорируя безразличие мужа:

– Вы женаты?

– ...Мы?

Она кивнула.

– Нет. – Чарли едва сдерживала смех.

Пейдж снова кивнула, как бы говоря: “Чего и следовало ожидать”.

– Вы религиозны? – Теперь она смотрела прямо на меня.

– Что? Я? Нет. Не совсем. Точнее, раньше была.

– Я спрашиваю только потому, что заметила библию в гостиной.

– О, это… Подарок от моих родителей. Мы вместе ходили в церковь.

Натянуто улыбаясь, Пейдж воткнула вилку в кусок мяса и принялась пилить его ножом.

– А что насчет них?

– Кого? – Этот разговор все больше походил на допрос.

– Ваших родителей. Они все еще посещают церковь?

– Да.

– Конфессия?

– Лютеране.

– И они в курсе? – Глаза женщины метнулись от меня к Чарли и обратно.

– В курсе чего?

Пейдж взглянула на своих детей, будто от следующих слов их невинные души навсегда рисковали быть испорчены.

– Знают ли они о вас и вашей подруге и вашем… образе жизни?

– Знают. – Образе жизни?

– И они принимают это?

Это был очень, очень неловкий диалог, и я уже хотела ответить…

– А что насчет ваших? – Чарли, моя спасительница, снова вмешалась.

– …М-м? – Пейдж перевела на нее взгляд.

– Ваших родителей. Они знают о вашем образе жизни?

Пейдж нахмурила брови.

– Не понимаю, к чему вы клоните, – сказала она многозначительно.

– Пейдж, – прервал жену Томас. – Достаточно.

Мать долго сверлила взглядом Чарли, но и та не отводила взгляда. Пейдж сдалась первая и вернулась к еде.

Вся моя жизнь – поэма об избегании конфликтов. И я выдохнула с облегчением, когда Томас прервал разговор. Но Чарли, о, Чарли – нет. Она закусила удила, готовая к гребаной битве. Если бы меня не было за столом, она не замолчала бы, пока Мария Магдалина не зарыдала.

– Мне просто было любопытно, – пробормотала Пейдж.

Мощный порыв ветра ударил в окна. Огни замигали.

Томас обернулся через плечо.

– Надеюсь, электричество не пропадет. Когда я жил здесь, обрывы случались постоянно. – Бедняга изо всех сил старался сменить тему.

Остаток трапезы мы провели в томительном молчании.

***

Стол был убран. Кухня чиста.

Я наклонилась, подбрасывая растопку в камин. Снаружи бушевала метель, ветер швырял комья снега во всех направлениях.

Томас уже несколько раз спускался в подвал, но Дженни так и не было видно. Я все еще с трудом могла принять, почему он и Пейдж спокойно относились к этому. Хотя “спокойно” не то слово. Скорее, апатично.

– Ева? – Томас вошел в гостиную.

– Да?

– Вы не знаете, есть тут мотель поблизости?

– Хм, нет, если честно. Вряд ли здесь найдется что-то похожее.

В воздухе повисло ожидание, будто он хотел услышать от меня еще что-нибудь. И я продолжила.

– Ну… в худшем случае вы можете переночевать здесь. – И пожалела о своих словах в ту же минуту, как только они слетели с языка.

Но ведь их дочь все еще была где-то в доме. Что мне оставалось? Отправить их в метель, неизвестно куда, без ребенка?

– Вы уверены? Мы бы не хотели навязываться. Мы можем переночевать в траке. Вы так много сделали для нас.

– Нет… все в порядке.

– Что ж. Тогда спасибо вам, Ева. Уверен, что Дженни скоро появится, но, если вдруг все затянется… Это очень много значит для нас. Мы готовы вам все компенсировать.

– Все в порядке.

***

Естественно, Дженни так и не вышла. И примерно через час семейство наконец-то отправилось спать. Мальчики удалились в гостевую комнату наверху. Томас и Пейдж – в две соседние спальни. Они были женаты, но не спали в одной комнате. Упс. Мне почти стало жаль их.

Оставшись наедине, мы с Чарли сидели укутавшись в одно одеяло на диване в гостиной. Камин наполнял комнату мягким теплом. Чарли подхватила бутылку вина с кофейного столика, отметив молоток и кучку гнутых гвоздей.

– Вынула гвозди, – объяснила я.

– Над камином? – Она посмотрела на пустую стену.

– Да.

– Что-о? Я же собиралась повесить там наше распятие.

– Прекрати. – Я не смогла удержаться от улыбки.

Чарли откинулась на спинку дивана, вкручивая штопор в пробку.

– Ты немного на взводе сегодня. Что-то случилось? Ну, кроме наших новых соседей.

– Я просто… что-то в них не так.

– Соглашусь. Но разве не со всеми нами что-то не так?

Вино полилось в стакан.

– Знаю, просто…

– Мне нужны подробности.

– До того, как ты приехала, мы с Томасом были в подвале, искали девочку и…

Чарли поставила бутылку и теперь внимательно смотрела на меня. Раньше она любила повторять, что я слишком остро реагирую, но в последнее время активно работала над умением сопереживать и слушать. И эти усилия я очень ценила.

– Я была в винном погребе. Услышала шаги, а когда оглянулась, увидела отца… Томаса… он стоял в проеме. Спиной ко мне. Перекрывая выход. Я раза три окликнула его, но он так и не ответил… стоял и шептался с кем-то по имени Эбби. Так вроде бы звали его сестру? Но в коридоре никого не было. А потом он просто… очнулся.

– То есть он стоял в дверном проеме и шептал? Может быть, разговаривал с дочерью?

– Нет… ее зовут Дженни. Не знаю. – Я вздохнула, капитулируя. – Может, я просто снова остро реагирую? Что ты о них думаешь?

– О семейке?

– Да.

Чарли щедро отхлебнула вина:

– Для меня, если отбросить фанатичность, – она протянула мне бокал вина, – они выглядят вполне непримечательными. По крайней мере, не думаю, что они собираются убить нас во сне.

Когда она наклонилась, я заметила, как у нее на шее что-то блеснуло. Что-то, чего до этого там не было. Я пригляделась. Новая подвеска: тонкая серебряная цепочка с овальным медальоном.

– Что это?

– Подвеска.

Я закатила глаза. Чарли, развернувшись ко мне, раскрыла медальон и подняла повыше.

Фотография внутри. Моя фотография. Размытое фото, где я прячу лицо за поднятой рукой. Я сразу вспомнила этот момент.

Когда мы только начали встречаться, Чарли все шутила, что количество моих фото уходит в минус. Я стеснялась камеры. И все еще стесняюсь. И однажды Чарли с 35-миллиметровым "Пентаксом" в руках подкралась ко мне сзади, но я в последнюю минуту заметила ее и закрыла лицо рукой. Почти получилось.

Чарли защелкнула медальон.

– Единственное существующее фото Евы Палмер.

– Где ты его взяла?

– Сегодня в городе. Немного сопливо, да?

– Нет… Я думаю, это мило.

Чарли никогда не была особо сентиментальной, но я та еще размазня. Так что медальон оказался очень приятным сюрпризом.

Наши глаза встретились, мы долго не отрывали друг от друга взгляда, а потом…

…Томас вошел в гостиную. Пошатываясь и протирая глаза. Посмотрел вниз и застыл, увидев нас. Удивленный.

– Привет, – сказала Чарли.

– …не возражаете, если я присяду?

– Располагайтесь, – смягчилась я.

Зевая во весь рот, он добрел до кресла у камина и тяжело опустился в него, сонно оглядывая комнату. Мерцающие тени плясали у него на лице. Глаза наполнялись воспоминаниями.

Долгое тягостное молчание повисло между нами. И он наконец заговорил.

– Мои родители… нас заставляли стоять вон в том углу. – Томас указал на другой конец комнаты. – Называли его тихим уголком. – Посмеиваясь, он откинулся на спинку кресла. Заметил на столике бутылку вина… – Можно?

– Дерзай, – отозвалась Чарли.

Наклонившись вперед, он схватил мой стакан и щедро плеснул вина. Вот тебе и “мы не пьем”.

– Проблемы со сном?

Бутылка стукнула о столешницу. Томас кивнул и сделал глоток.

– Ваша девочка скоро выйдет, – заверила его Чарли.

Он снова кивнул, отстраненно.

– Они даже не наши. – Теперь глаза Томаса были прикованы к огню. – Дети бездельника-шурина моей жены. Мы их усыновили.

Неловкое молчание.

– Это… вы молодцы. – Осторожно вставила я.

– Ну, меня никто особо и не спрашивал. – Он пожал плечами, отпил еще вина и отвернулся от огня. – Простите за комментарии жены за столом. – Мрачная улыбка вползла на его лицо. – Я никогда не был так одержим личной жизнью других людей. И почти уверен, что у Иисуса есть поводы для беспокойства поважнее.

Мы с Чарли кивнули, благодаря его за усилия. Как минимум, было видно, что он хотел как лучше.

Залпом проглотив остатки вина, он поставил бокал на стол.

– В любом случае, я зря вас побеспокоил. – Томас уже начал вставать…

– …Раньше этим вечером, – начала я, – вы хотели что-то мне сказать.

Мужчина озадаченно уставился на меня.

– Прежде, чем ваша дочь начала “игру”, вы спросили, не замечала ли я что-нибудь…

– О. – Осознание осветило его лицо. – Это просто глупость. – Он махнул рукой. – Не обращайте внимания.

Томас развернулся, собираясь уйти…

– …Погодите, – вклинилась Чарли, – теперь и мне интересно.

Он вздохнул:

– Просто… Странные вещи происходили здесь, когда я был ребенком. Вот и все.

– Какие странные вещи? – Чарли никогда не верила в привидения, но обожала страшные истории. Как и я.

– Ну, я… Не думаю, что здесь водятся привидения, – Томас сделал паузу, раздумывая, стоит ли продолжать. Снова сел. Глубоко вздохнул. – Мы жили здесь уже где-то три года, когда моя сестра начала верить, что дом… менялся. Она просыпалась и не узнавала собственную комнату. Говорила странные вещи, что стены другого цвета, например. Что мебель сдвигалась со своих мест… Но только она могла видеть это. Для всех остальных, включая и меня, этот дом был ровно таким же, как и всегда. – Он сделал паузу, потирая костяшками квадратный подбородок. – Мама и папа говорили ей, что это просто кошмары, бред, но потом… она начала забывать лица. Люди, которых она знала всю жизнь, вдруг стали чужими. – Томас вздохнул с сожалением. – Родители никогда не водили ее к врачам – они в такое не верили. Только в молитву. Мы пытались лечить ее полгода или около того, а потом она просто… исчезла.

Томас замолчал на время. Его глаза метались туда-сюда по дальней стене.

– Однажды зимой она просто исчезла посреди ночи. Полиция искала ее три дня. И не нашла никаких следов. – Он снова покачал головой. – Но где-то через неделю появился свидетель. Он сказал, что видел в ту ночь молодую девушку у реки, стоявшую на мосту Кеттл. Полиция решила, что она просто спрыгнула. Дело закрыто, верно? Родители приняли это, но я просто… – Он нахмурился, тщательно выбирая слова. – Это прозвучит странно, но я все задаюсь вопросом, была ли она когда-нибудь вообще….

Снова повисла тишина.

– Несмотря на все поиски, команды водолазов так ничего и не нашли, и я просто… – Томас снова замолчал, а затем посмотрел на нас: – Вот и все. – закончил он с мрачной окончательностью, глазами извиняясь за невеселый рассказ.

– Мне очень жаль. – Чарли отозвалась первой.

Он слегка пожал плечами и отвернулся к огню.

– Я думал, что вернувшись сюда смогу почувствовать завершенность, но… – Томас замолчал. Приглушенный вой ветра, скрипы и стоны старого дома заполнили тишину.

Я не знала, что сказать.

Томас поднял глаза на пустую стену над каминной полкой. Его лицо слегка дернулось.

– …В любом случае, я должен вернуться в комнату. – Он поднялся. – Спокойной ночи.

– …Спокойной ночи.

Он вышел из гостиной и поднялся наверх.

Чарли выждала, когда мужчина точно уйдет:

– Какого хрена это было?

И правда.

***

Вскоре после и мы отправились в постель. Чарли хватило и пяти минут, но после истории Томаса я долго лежала без сна, уставившись в оштукатуренный потолок. Зачем он привел сюда семью, учитывая то, что здесь происходило? Как он мог спать, когда его дочь бродила неизвестно где? Эти вопросы не шли у меня из головы. Но наконец, через пару часов, я все же провалилась в сон.

***

Лязг вдалеке разбудил меня.

Я села. Прислушалась. Тиканье часов. Дыхание Чарли. Ладно, все хорошо. Я встала с дивана, вытянула руки и яростно потрясла ладонями. Наверное, история отца задела меня за живое.

Как бы то ни было, мне нужен был стакан воды.

***

Потягивая тепловатую воду из-под крана внизу на кухне, я все размышляла о сюрреалистичности происходящего. Когда глупая девчонка наконец появится?

На той стороне гостиной дверь в подвала зияла черным пустым проемом. Открыта. Может быть, она наконец-то сдалась?

Я поставила высокий стакан, подошла к подвалу и посмотрела вниз с верхней ступеньки. Непроглядная тьма. Нет, спасибо. Я уже собиралась закрыть дверь…

…маленький силуэт проявился во тьме у подножия лестницы. Неподвижный. Размером с ребенка. Окутанная тенями пропавшая Дженни.

Присев на корточки, чтобы казаться менее угрожающей, будто выманиваю приблудного кота, я позвала почти шепотом:

– Привет, Дженни… Твои родители очень волнуются. Как думаешь, может, сейчас самое время вернуться наверх?

Она наклонила голову, но осталась стоять как статуя. Теперь я видела огоньки в ее глазах – маленькие пятнышки отраженного лунного света. Молчание длилось и длилось, пока…Пока я кое-что не поняла.

Она не моргала.

Прошло уже десять… а может, и двадцать секунд, а они ни разу не моргнула. Ни разу. Какого черта?

А затем… словно уловив момент осознания, фигура медленно начала распрямляться. Нет, это был не ребенок. Оно просто сидело, скрючившись. Но теперь, стоя в полный рост у подножия лестницы, человек в моем подвале был под два метра ростом.

Одним стремительным движением я вскочила и захлопнула дверь. И бегом побежала наверх в спальню.

Нет, блядь, спасибо.

***

– Чарли. – Я тряхнула ее за плечо. – Проснись!

– Что? – сонно пробормотала она.

– В подвале кто-то есть.

Чарли сонно моргнула.

– Ну да, ребенок.

– Нет. Взрослый.

– С чего ты взяла? – Она покачала головой и неохотно села в кровати.

– Видела. На лестнице. Оно было большим.

Чарли вздохнула. Я понимала: она хотела бы мне поверить, но просто устала. В ее защиту скажу, что я частенько ужасно волновалась о вещах, которые на поверку оказывались пустяками.

– Было темно? – Чарли пыталась казаться терпеливой. Тщетно.

– Да, но…

– …Ева. Я устала и все еще немного пьяна. Мы можем поговорить об этом утром?

– Чарли, я знаю, что видела.

– Знаю. Я верю тебе, но недостаточно, чтобы идти осматривать подвал в три ночи.

– Я… – Я не хотела просто забывать об этом, но терпение Чарли было на исходе. Она едва соображала. – Ладно… – отступила я. Может, она права. Может, это была лишь игра света. Может, моя паранойя снова взяла надо мной верх, но…

Чарли легла обратно и снова задремала. Я села рядом, не спуская глаз с приоткрытой двери…

А потом наконец заснула.

***

Теплый солнечный луч пробился сквозь шторы, лаская мое лицо. Я открыла глаза. Чарли рядом не было.

Потянувшись, я выползла из кровати, зевая. Странности вчерашнего дня казались незначительными в ярком свете утра. Будто тающие воспоминания о ночном кошмаре.

В коридоре воздух был пропитан манящими ароматами: яичница, кофе, бекон. Единственное, что Чарли умела готовить.

***

Я спустилась вниз и побрела на кухню, но моей девушки нигде не было видно. Зато у плиты стоял Томас, напевая веселую мелодию, и поджаривал яичницу. Все семейство, кроме пропавшего ребенка, расположилось за обеденным столом. В растерянности я остановилась на пороге.

Томас поприветствовал меня улыбкой:

– Доброе утро, Ева! Какую яичницу предпочитаешь?

– Где Чарли?

– Кто?

– Моя девушка.

– А. Она сказала, что вроде бы хочет забрать генератор из города. Для подвала.

Я не удержалась от скептического выражения. Молча уйти и ничего мне не сказать? Совсем не в духе Чарли.

– Она не хотела тебя будить, – продолжил Томас. – Все в порядке?

– Да… нормально, – ответила я.

Но на деле во мне бурлила тревога. Отступив за угол, я вытащила телефон. Надо ей позвонить. Разблокировала экран…

Никакой реакции.

Я снова вдавила кнопку включения. И снова никакой реакции. Аккумулятор разрядился? Вернувшись в спальню, я подключила телефон к кабелю. Никакой реакции. Продула зарядное гнездо... Нет. Сброс к заводским настройкам… Нет. Но я определенно заряжала телефон ночью! Неужели Чарли отключила его и поставила свой? Возможно…

Как бы то ни было, я оставила телефон на зарядке на случай, если он все же решит заработать снова. И спустилась вниз.

Томас уже присоединился к жене и детям за столом.

– Можно одолжить ваш телефон?

С полным ртом яичницы он взглянул на меня. Сглотнул. И ответил:

– У меня нет телефона.

Недоуменно моргнув, я обратилась к Пейдж:

– А ваш?

Она только покачала головой.

– У нас нет телефонов.

Современная семья из пяти человек и ни одного телефона. Пожалуй, из всех странностей последних дней это поражало больше всего. Что здесь происходит? Расстроенная и сбитая с толку, я побрела в прихожую. Придется позвонить от соседей.

И на полпути через гостиную вдруг затормозила…

…над камином, ровно в том месте, откуда вчера я вытаскивала гвозди, висела картина. Незнакомая картина. Большое полотно, изображающее кромку деревьев – узкая полоска луга перед темной зеленой стеной леса. Смутно знакомый пейзаж. Картина выглядела старой, почти угрожающей…

Я бросила взгляд на кофейный столик. Молоток исчез. Неужели Чарли решила так надо мной подшутить? Может быть, но… это было слишком даже для нее.

С упавшим сердцем я добралась до входной двери. Нужно звонить Чарли. Сейчас же.

Я накинула пальто и вышла из дома. И на пути к подъездной дорожке наступила каблуком сапога на что-то с жалобным хрустом. Подняла ногу, чтобы посмотреть… В снегу блеснул маленький яркий овал…

Медальон Чарли.

~

Оригинал (с) Polterkites

⠀

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

⠀

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

О, воспоминания о ненавистной "художке"...

Упоёролась мать, что раз ей родители запретили идти в художественный техникум, то надо обязательно научить художествам меня. Ещё масла в огонь подлила ИЗОшница из школы, которая про всех детей могла часами говорить какие они талантливые, просто забивая на реальность (я до сих пор уверен, что она дула между уроками - уж очень укуренной была всё время, плюс вся такая хиппарка седая). Пофиг, что не то что таланта, склонности даже не было и близко, в приказном порядке был отбуксирован в 4 классе туда, на 4 же года каторги по 5 дней в неделю (в первый класс художки брали с 3 по 6 классы школоло). И повезло мне оказаться в классе, где преподавала мразь, каких ещё поискать...

1) Она не учила нас. Вообще. Просто ставила натюрморт, и такая "рисуйте". У кого-то в классе старший брат учился там же у другого препода, и этот парнишка нам и говорил, что вот надо эскиз сперва, карандашом, потом гуашью, и так далее. То же самое с рисунком, композицией (было 5 предметов в художке - "натюрморт" рисовать в краске что-то, "рисунок" то же самое только карандашом, "композиция" рисовать не с натуры, а по заданной теме из головы, лепка и история).

Лепка, которую вели сразу у нескольких классов по субботам, и вели наотыбись - из 3х часов занятия (да-да, вы представляете 3 часа непрерывного урока у четвероклассников?) преподша могла на 2 часа просто свалить по делам. Я в итоге половину занятий сидел в раздевалке с ещё парой мелких, потому что старшие (а там были в основном 9ти- и 10тиклассники) давали нам пизды просто так. Заставлять жрать глину для лепки, пока не начнёт тошнить - одна из их любимых забав. Жалобы? "Они таланты, а вы бездари, придумываете всякую хрень про действительно стоящих людей, вы просто мусор!!!". Потом стал тупо прогуливать.

2) Старая сука преподша умела кое-как в акварель, считалась художником, муж её был кем-то в районном образовании и пристроил её учить детей. Он же делал ей персональные выставки на любой чих, на которых народ был только на открытии (кого согнали по работе).

И поэтому она всегда уничижительно отзывалась о гуаши, которой предписывалось рисовать на 1-3 классах художки (до туши/акварели/масла/акрила учеников допускали только в 4 классе обучения - типо гуашь хоть жри, она не токсичная, а остальное всё вредное).

И все 3 года она чмырила нас, что мы настолько тупые, что с нормальными материалами работать нам рано, только переводить будем. О какой самооценке, обучении и самосовершенствовании может идти речь в таком случае?

3) Этот блядина заставляла нас делать наброски один день в неделю. Потому что так написано в учебном плане у других преподов. То есть по очереди все в классе вставали в центр, позу принял, тебя 10 минут быстро рисуют кто что успел, потом следующий. В классе 30 человек было поначалу, это реально занимало время с начала занятий до закрытия художки вечером. А так как ей было скучно сидеть с нами, она уходила куда-нибудь - на улицу книжку читать, домой дела делать. Могла от скуки взять и ёбнуть стоящего по спине, или дунуть в ухо из горна (мне так попало, я этим ухом не слышал потом пару дней).

Сами наброски были не нужны, она их не рассматривала, считала сколько учеников пришло, вот столько бумажек надо ей сдать в конце, иначе будет чмырить всю неделю "неучей". Как мы потом узнали, она их использовала как растопку на даче.

4) Летом нам надо было отбыть месяц "пленееров". Когда выезжали с преподом на природу и типо рисовали. Стоит ли говорить, что там было то же самое? Она загорала, мы делали вид, что рисуем. Кто постарше, просто бухал в тихую.

5) Год заканчивался "просмотром". Когда все работы каждого ученика выкладывались, комиссия из директора, завуча, преподши класса, и преподши истории (да-да, будет позже, у нас была история отдельно в художке О_о). Среди кучи накаляканного нами говна выбиралось пара любимчиков, которых будут облизывать весь год (впаривая кучу занятий дополнительно, пророча поступление в художественный вуз итд), и несколько тех, кого будут чмырить активнее остальных. Уже потом, через десяток лет, я узнал, что в любимчиках были те, у кого богатые родители, а гнобили только детей из бедных семей, даже если они объективно хорошо рисовали.

6) На 4й год обучения эта пизда слегла в больницу на операцию... И наш класс тупо расформировали. "Ничо не знаем, преподавать некому, у других всё занято, нам похуй что с вашими дитятами дальше будет, нам похуй что вы оплатили обучение". Моя мать была в ахуе. Я хз как, но она умудрилась пропихнуть меня к другому преподу, она так и не рассказала, но по намёкам я понял, что за немалую взятку директору. И вот тогда я понял, что такое "обучение в художке". Это был мировой мужик. Он умудрился расположить к себе с первого дня. Он (о чудо!!!) обучал!!!!!!! Как рисовать, с чего начинать, про перспективу (не только что это ,а как использовать, как влияет на цвета итд), про взаимосвязь цветов, цветовой круг, отражения и рефлексы, принципы набросков и зачем они вообще нужны для художника (да, у него мы наброски делали только дома, 10 штук в неделю всего!), как собирать сцену для придуманного рисунка и многое другое... Чёрт, если бы учился у него все эти годы, то быть может, был бы сейчас именно художником. Я у него научился рисовать за полгода лучше, чем за 3 года у старой суки до этого!

Но увы, этого было не просто "недостаточно", этого было ничтожно мало. Потому что те, кто с ним занимался 4й год, могли уже сдавать практические экзамены в топовые вузы художников на высший бал. И меня мягко попросили не особо отнимать время преподавателя - мне всё равно ничего не светит на этом попроще, а им через год поступать надо было уже, а там конкурс 50 человек на место считался "чот мало в этом году". И как бы не было обидно, пришлось согласиться, так как самому надо было начинать готовиться к вузу (а я тогда точно определился, что пойду "программистом").

И при всём при этом не было никакого "чмырения" в новом классе, я за этот год сдружился с ними так, что со многими до сих пор общаюсь.

7) Да, напоследок - уроки истории. Точнее, "истории древнего мира", "истории возрождения", "общей истории искусств". Аж 3 предмета, в разные годы. 3 блядских предмета, заключавшихся в показе нам слайдов с картинами великих художников/архитекторов/скульпторов, краткой справке о их жизни, и ТУПО ЗАУЧИВАНИИ НАЗВАНИЯ КАРТИН. По этому недоразумению был даже экзамен... который заключался в тупо произнести названия 10 показанных картин. Всё. Эта параша тратила по 40 минут нашего времени раз в неделю все 4 года. Зачем - до сих пор не понятно. Может, так "сверху" сказали, а может, надо было пристроить кого-то из "своих" (как в бухгалтерии этого прекрасного учреждения было 5 человек бухгалтерш на окладе, например...)

Стоит ли говорить, что рисовать я так нормально и не научился, зато получил прекрасную прививку против этого дела, чуть-чуть смягчённую настоящим Художником и Учителем?..

Я к нему заходил потом, через несколько лет. Он сильно поседел и сдал, ему было лет 70 тогда. Не ожидал, но он вспомнил меня, и пару моих работ, которые ему понравились. Невероятно. Очень жаль, но этого прекрасного человека не стало в 2020 году, ковид.

Прошло 17 лет, как закончил там учиться, но до сих пор вспоминаю те дни то с ненавистью к рисовке, то с нежностью к последнему году...

П.С. Вроде выговорился, стало полегче. Надеюсь, никто не узнает себя в этом описании.

Хеллоу, амигос.

Наверняка всем похрен, но тем не менее, раз уж начал отчитываться, надод продолжить...

В прошлом году началась опупея с привозом с помойки мелкого (ну меньше тонны) плоскошлифовального станка ПШ-30540 в состоянии "бляяяя..."

В начале этого года, проект по восстановлению чуток тормозил, однако же, завершился. Да. Сейчас на нём установлено всё, что я хотел, он работает, даже уже заработал пару рублей. Единственно, пока стоИт не на месте - но это временные трудности.

Короче, вот он. ПШ-30540 "Грязнуля".

Давайте сразу для контраста, и для тех, кто только что присоединился к новостям из гаража, как это выглядело три месяца назад:

Ну и давайте по порядочку прямо. Этот станок - суть творческое переосмысление тульскими "мастерами-станкостроителями" английского народного станка Johnes-Shipman. По заводу в 71 году он был выпущен без системы аспирации и\или подачи СОЖ. Поясню. Плоская шлифовка это тоже самое как драть железяку на точиле, только точило очень точное. А вот пыли столько же. Пыль - мельчайшая, абразивная и из частичек металла. За час шлифовки набирается примерно 2 столовые ложки этой дряни. И ещё какое-то количество разлетается по вселенной, оседая на лёгких оператора и тяжёлых тупых предметах. Короче, аспирация (т.е. вытяжка +фильтрация) весьма нужны. Для этого был установлен тангенциальный вентилятор:

Который хватает воздух из шланга и выплёвывает его в мешок. Мешок специальный. Толстенный, но при этом воздухопроницаемый. Т.е. пыль остаётся внутри, а воздух выходит наружу. И вентилятор и мешок - часть ювелирной полировальной установки. Тоже, кстати, вовремя разобранной на винтики. :)

Шланг крепится на сосуна с помощью воронки из нержи, которую я спаял бронзой. Ну просто ради угара.

Шланг от воронки идёт в сосало, сделанное также из нержи. Я ваще предпочитаю всё из неё, потому что красить не надо и блестит. Если бы сороки могли проникнуть в моё логово, они бы все блестяшки утащили... но им не суждено.

В результате работы, капюшон (это такой пыле-грязеуловитель на пути искр и грязьки) остаётся практически чистым. Что весьма хорошо.

Для запуска системы аспирации выполнил дополнительный пульт. Ессесно из нержи. И лазером награвировал надписи. Потому, что могу. Ессесно, не забыл и про резерв. Мало ли что мне ещё придё в голову подключить к станку? Есть, например, мысли по автоматизации его главного движения.

В качестве освещения, по причине отсутствия денег на тот момент (январь, чо. полмесяца никаких заказов) примастырил обычную домашнюю лампу. Но на большой жалезный кронштейн. Крон, правда сварил из чернины и покрасил порошком. Нержу жалко было. Работает сборка, кстати, весьма окейно. Также поставил систему подачи смазочно-охлаждающей жидкости типа "туман". На этом классе станков она по штату не делается, но с СОЖем куда лучше обрабатывать детальки. СОЖка китайская, ессесно. Но занимает ультрамало места и справляется очень хорошо, при малом расходе жидкости. Что важно, т.к. никакого слива на данном станке не предусмотрено, т.к. я не придумал, как это реализовать. Если чо - делитесь мыслями.

Если заговорили про китайщину, нельзя не отметить цифровую линейку. Она не особо точная и годится разве что для грубого выставления камня на деталь. В целом, если кто будет морочиться - смысла в ней примерно ноль... Типа как синие писалки и брызговики "Спарцо" на Жигулях.

Гораздо более точным является обычный механический индикатор часового типа. Надо будет ещё докупить такой же, только микронный. Собсна, работает он так же как и электронный показометр - крепится на любую неподвижнуя часть станка и упирается в подвижную. Удобнее всего крепить его с помощью магнитной стоечки. Но у меня он пока на нержавеющей.

Ну и по мелочи. Почему-то фиксация винта вертикального перемещения шпинделя по заводу производится ссука болтом. Но мы не из таких. И на тридэпринторе исполнил маховичок. Жаль, канеш, что он пластиковый, а не хромированный чугун... Но блин. Какой есть.

Ну и чуток результатов.

Не особо красиво, согласен. Но довольно ровно. Плоскость держит примерно меньше сотки, линейные размеры около сотки. А по красоте - надо разбираться с камнями. Я пока неофит в этом всём.

Ну и для любителей торцевой сетки:

Такие дела, пацаны и девчонки. Но жизнь без секса, это как жизнь с сексом, только без секса. Поэтому, встречайте обновку. Поперечно-строгальный станок 7А311. Этот не с помойки, поэтому сразу красивый и рабочий. Но, не далее как вчера были уже заказаны ништяки и тюнячка. В планах как минимум поставить вместо унылого кубика здоровенный стол и расколдовать ему поперечную подачу миллиметров на 100-150. А там, может и вылет получится как-то нарулить на побольше. А то мастерская небольшая - всё что хочется ставить некуда. :)

#comment_228600801