За окном понедельник, сыро и дождь, захотелось добавить красок...

Картинка про летнее дачное: про костер под дождем, про обгоревший на солнце нос и про вечернюю песню лягушек, цикад, жуков и птиц. Жуки петь не умеют, но очень мелодично трещат, и живописно вливаются в общую летнюю песню.

В Среднеахтубинском районе Волгоградской области зацвели лотосы (цвести они будут до начала сентября).

Благодарю за внимание!

Всем трудящимся, пост поддержки. Уже вечером можно жарить шашлычки, ну а я уже )))

Лето. Жара. Куда так топят?

Лежим на пляже одного из озёр нашей области. Искупавшись в прохладной воде озера, плюхнулась на живот на тёплое покрывало. Зажмурилась от удовольствия. Расслабилась. Лежу и чувствую, что плавлюсь под солнечными лучами, как сыр в микроволновке.

Теплый ветер приносит обрывки звуков. Вот дети смеются, плескаясь в воде. Вот собака пару раз тявкнула. Вот звук ударов о мяч и возгласы - кто-то в волейбол играет. Эти звуки как волны - их приносит ветер и уносит обратно. Вслед за волной звуков наступает звенящая тишина. И лишь где-то высоко в небе щебечет невидимая птица.

Слушая звуки, плавясь от солнца, погружаюсь в дремоту. Звонкий детский голос вырывает меня из сна:

- Тётенька, тётенька! А что Вы делаете? - девочка лет пяти стоит возле женщины, которая расположилась неподалёку от нас. Женщина улыбается и отвечает:

- Книжку читаю.

Какую именно книгу читает женщина я не расслышала. Разговор проходящих мимо людей заглушил ответ женщины. Я вновь улеглась, умиляясь наивности и открытости детей. Новый порыв ветра принёс продолжение беседы:

- Тётенька. А тётенька! У Вас случайно нет какой-нибудь дочечки? Чтобы поиграть с ней можно было.

- Есть такая, - смеётся женщина и показывает в сторону - вон она играет.

- Спасибо! - девочка убегает в сторону, в которую указала женщина.

Уже целенаправленно слежу взглядом за девочкой. Она подбегает к "дочечке":

- Пойдём играть! Мне твоя мама разрешила! - и девочки убегают в траву взявшись за руки.

Да. Я не удержалась и сфотографировала девочек. Фотография поможет запомнить этот солнечный день. Наша жизнь в основном состоит из маленьких событий. "Нужно, чтобы каждый день, будь он даже серым и пасмурным, случалось что-нибудь прекрасное. Вечером я часто спрашиваю себя: что прекрасного было у тебя сегодня? И должен заметить: каким бы тягостным ни был день, все же маленький солнечный зайчик всегда показывается.

© Эрих Мария Ремарк. "Приют Грез"

Жара второй день плюс дофига. Идем купаться)))

Спуск метров 700. Дорога не очень- но и не совсем плохая. Серединка наполовинку)))

Дошли. И вот она- Большая Вода)))

Вода еще чистая, не зацвела. В августе будет зелень. А пока-красота.

Забавно- прибой как на море. кто говорит-ветер, кто течение.  Но бывали дни. когда вода вообще неподвижна. Так что скорее всего какой-то переменный фактор.

Берег пологий, вход галечник, как в Абхазии. Я без тапок захожу, жена в кораллках (прозрачные тапки  силиконовые с твердой подошвой).

Вода как в море в нежаркий день. Входить в воду комфортно без подготовки, мне долго плавать было холодновато- но я вообще теплолюбивый. Жена  минут сорок  плавала- не замерзла вообще. 

Большая Вода- эт здорово.

Народ есть- но разместились вольготно, на приличном расстоянии друг от друга.  Все дружелюбные, пьяных нет, что особенно приятно.

Довольны)))

Канал автора: https://t.me/drawmaniac

канал автора: https://t.me/drawmaniac

 Однажды Олег Митяев получил письмо от любимой женщины, в котором прочитал такие слова:

"У нас ничего не получается, и скорей бы лето, а это целая маленькая жизнь".

Прочитав послание и расстроившись его содержанием, Олег сразу настроился на сочинение песни, в основу текста которой решил положить броскую фразу о лете. Так появилась композиция с названием "Лето - это маленькая жизнь", которая в следующем 1996 году вошла в одноимённый альбом. Митяев посвятил песню актрисе Марине Есипенко, которая спустя несколько лет стала его женой. 

.

.

Олег Митяев мечтал о крепком и единственном браке, но Марина Есипенко стала третьей женой музыканта.

Он действительно в юности считал, что женится только один раз и проживëт со своей супругой всю жизнь. Он женился в 23 года на прекрасной девушке Светлане, которая родила ему старшего сына, Сергея. Но постепенно из отношений ушли и острота чувств, и притягательная душевная близость в отношениях.

И тут он встретил Марину. Он пришел к жене с покаянием: "Влюбился настолько сильно, что ничего не могу поделать."  Олег Митяев ушëл, но никогда не бросал своего сына, поддерживал его морально и материально. Сергей не чувствовал себя обделëнным отцовской любовью и заботой.

Он снова женился, Марина казалась ему воплощением мечты. Она была необыкновенно красива. В семье появились теперь уже два сына, Филипп и Савва. Во второй раз Олег Митяев развëлся, чтобы заключить фиктивный брак с девушкой, пообещавшей ему прописку, а затем и приобретение квартиры в Москве.

С квартирой в Москве не сложилось, он вернулся в родной Челябинск, женился на Марине во второй раз. Позже они вместе переехали в Москву, купили квартиру. Но сохранить семью так и не смогли. Страсть ушла, и остались жить рядом два чужих человека.

Развод был тяжëлым и мучительным для всех. Но ему опять удивительным образом удалось сохранить нормальные отношения с детьми. Он заботился о них и всегда принимал участие в воспитании.

Олег Митяев шëл мимо театра Вахтангова и увидел на афише фотографию молодой женщины. Позже он напишет об этом песню "Она была актрисою, а он - простой полярник…".  А пока ему предстояло снова сказать жене, что он влюбился.

Когда-то давно в руки Марины Есипенко, той самой актрисы Театра имени Вахтангова, попала кассета с записями песен Олега Митяева. Она слушала его песни, которые совсем не надоедали. Каждый день звучал рядом его голос. Он пел о самом главном в жизни: о большой любви, о настоящих чувствах, о дороге и о счастье. Марина Есипенко в то время жила в гражданском браке с Никитой Джигурдой.

Когда их знакомство состоялось, Марина покорила его своей непосредственностью, задором, умением видеть во всëм только хорошее. Постепенно их жизни переплетались, и пришло осознание, что дальше жить друг без друга они не могут.

"Олег был женат, когда мы начинали встречаться. Мы скрывались с ним. Олег был моим спасением от всего, что было со мной до него. Я настолько влюбилась, что мне было без разницы своë будущее. Мне вот словно дали какой-то кислородный баллон. Я хотела этого счастья. Именно от Олега я поняла, что хочу ребенка. Я даже была готова бросить ради него театр", - призналась Есипенко.

Вот такая непростая история одной из лучших песен Олега Митяева.

Источник 

Источник 2

Текст

  Инга. Меня так звали… Зачем я с ним? Да потому что он похож на шкаф! Загребает дверцами в себя и мне уже уютно. Только на время… Пока он рядом. Неровно дышит в ухо. Вгоняет в транс… А может, я сама себя обманываю, а? Может, хватит себе же самой врать! Да... Обманываю… Честно! Но это мне самой надо. Мне нужно чем-то заполнить эту жадную пустоту. Раковая опухоль души… На самом деле… Ведь и ему-то я не верю. Нисколько! Что ему от меня надо, это ясно… То, что и всем мужикам. Ничего нового. И почему я такая дура рядом с ним? Сама с собой-то я не дура… Или дура? Просто эти огромные, как дверцы шкафа, руки. Он забирает меня в себя и остальное перестает быть важным. Запах… (Может, в этом дело.) Затхлый шкафной аромат пятидесятилетнего мальчика. Табак и вчерашний перегар. И еще что-то… Это и есть – любовь?...

  Жену он не бросит ради меня. Женщину, которую он сам изуродовал. Это ясно. И ни-че-го у нас не будет. А если вот так помечтать? Будет?! Сейчас вот хорошо. А через десять лет… Мне будет тридцать три… А ему? Ведь кактусовое времечко всеми своими колючками и по нему проедется… Оставит след не только на коже лица. По сути, и сейчас он достаточно жалок. Ищет, придурок, подтверждения собственной значимости. Мачо! И рядом раздвигающая ножки малолеточка. Удобно. Иначе, зачем ему я? Впрочем… А… Я сама-то зачем себе нужна?

  Инга подошла к большому настенному зеркалу. Из той самой старинной породы зеркал, когда амальгаму для этих дверей в другой мир варили из ртути. «Когда-то мама видела через него свою иллюзию. А теперь вот – я». В руке у девушки была темно-бардовая роза. Память о вчерашнем свидании. На миг показалось, что в потустороннем отражении стоит дряхлая старуха с увядшим цветком.

   «Наверное я красивая… Не модель, это ясно. Но есть что-то во мне, раз даже девушки смотрят. И, конечно, всегда чувствую, когда проходящие мужчины оборачиваются… Знаю-знаю, куда они смотрят… А что в моей заднице такого, вот уж интересно? Впрочем, пусть смотрят. Нафига я купила такие джинсы-то? Сама-то на себя уже давно насмотрелась. Надо и другим позволить». Девушка сняла футболку, это все, что на ней было.

   «В отражении я такая хрупкая и нескладная… Все-таки, ничего особенного. Грудь бы побольше… Да еще бедра подкачать. А как это делают, интересно? Наверно нужны всякие специально обученные тренажеры. Мелкая такая девка с грустными глазами. И в чем же я живу? Куда я вмещаюсь, раз все такое маленькое? Как меня еще не сломали эти чудовищные руки – двери. Как меня еще шкафом этим не раздавило… Сколько сейчас? Вчера утром 46 килограммов было. А у него, вместе с этим пузиком пивным… Может и все 100 будет. Шкафчик… Все равно, спасибо ему… Теперь уже ничего не боюсь… Научилась смотреть в потолок! И уже не тошнит от его любимого минета. Научилась в нужное время не дышать. А что только не сделаешь, ради душного уюта? Ради иллюзии, что пустоты больше нет… Удовольствие? Если честно, да… Удовольствие… Но какое-то не сексуальное… Спокойная радость жертвы. Я – мазохистка?!

  Он, что … один такой … особенный? Нет, конечно… Ласковый, когда хочет. Имеет, когда способен. При деньгах и «BMW». Я его не люблю, это точно. Просто он – мой футляр от пустоты. А он меня… может, любит, а? Хоть немножечко… Он что-то такое знает… Они знают что-то, эти шкафы… Иначе, от куда такая уверенность взялась в собственной правоте. Ни в чем не сомневается! А если поломать эту уверенность, что будет? Что я теряю вообще…»

Зазвонил телефон.

- Солнышко, здравствуй… Я сегодня подъеду на пару часов. Вчера, киска моя, было все просто здорово! А как у тебя сегодня… В смысле … настроение?

- Нормально… А ты… ты уверен, что ЭТО произойдет?

- Что произойдет? … Котик… Ты меня больше не любишь? А знаешь… Я сделаю тебе сегодня сюрприз… Подарочек! А что именно – не скажу. Только… потом…

- А если я не хочу?

- Как так?! Ты не хочешь подарочка? Да я все равно приеду… Помогу… С тобой что-то не так…

- Да все нормально со мной.

- Не обманывай своего папочку, не надо. Сказал, что приеду, значит – иди под душ. Будешь чистенькая, сладенькая… Да и дурь всю смоет… Давай, до встречи! Целую!

  Короткие гудки. А пустота уже тут как тут: «Выбирай, чей ты ужин. Его или… мой!» Инга всегда чувствовала, пугаясь, этот потусторонний равнодушный взгляд. Даже надсмехается эта вечная подруга как-то очень уж безразлично… Девушка забралась с ногами в кресло и обняла колени руками. На противоположной стене – фотка в рамке.

  «Это что, правда – я? Нифига себе! Смешная мелкая девчонка на таком огромном велосипеде. Надо же, синяк на лодыжке тоже сфоткался. Здравствуй, синячок! А помнишь, как мы с тобой встретились? Да, да… Джинсы в цепь затянуло. А потом медленно, медленно сдвинулось небо. Тело стало легким. И больно-то сначала не было, просто надвинулась сверху усыпанная сосновыми шишками тропинка. На самом деле, меня, наверное, просто сдуло порывом ветра. А я ведь и не поняла тогда, что счастлива. Просто, летела как птица. А потом… Села на обочину и расхохоталась! … Так давно я не каталась на велике. То дождь, то дела всякие… Да не помню я того момента, когда я попалась в эту ловушку-пустоту. Не помню… А гитара? Подарок отца…»

   Велик так и жил своей грустной жизнью в коридоре. Удрученный ненужностью, предательством хозяйки. Полный безумными воспоминаниями: о солнце и вязком песке, о падающих вниз облаках, это - летом …О летящих навстречу желтых стрелах листвы прошлой осенью. Вот и сейчас солнце за окном улыбается, ему неловко за грядущее. Скоро, совсем скоро холодные дожди и зима… Инга открыла велосумку и достала обрезанные перчатки. Шорты и любимая футболка тоже отыскались удивительно быстро.

  Быстрее из душного, пропахшего мусоропроводом и соседями подъезда! Быстрей!!! Вперед из подземелья…

  Солнце и ветер встретили Ингу, как лучшую подружку. Коснулись щек ласковым теплом и слегка сбили прическу. «Привет! Здравствуйте, мои любимые. Я снова с вами! В предчувствии воли в груди заколотилась проснувшаяся птица. На свободу, подальше от пыльных шкафов! Здравствуй, маленький милый кусочек лета, я – твоя…»

  Инга почувствовала радость в мышцах и полетела. Мелькнул двор, арка в доме напротив. До парка – пятнадцать минут, не больше. Единственная задержка на пути – набитая автомобилями дорога…

  Девушку внезапно, как тогда однажды, давным давно, сдуло ветром… И боли не было… Просто полет, замедленный и неотвратимый. Боль взорвалась где-то в левой части груди. Чуть позже… И вот уже нечем дышать… Грудная клетка выпустила томившуюся там птицу. А потом огромное мудрое небо навсегда застыло в глазах опустевшего тела.

  Вокруг начали собираться люди. Не дожидаясь прибытия автоинспекции, похожий на шкаф водитель «бэхи» визгливо оправдывался в кругу прохожих: «Да нормально я ехал! Нормально… Она сама… Дура… Как вылетит прямо под колеса… Бес?! Кто бес?! Почему это я - бес?...»

На заднем сиденье лежала перевязанная лентой коробка. Уже не нужный подарок…

PS Сегодня видел, как сотрудники "Скорой Помощи" что-то грузили в последний путь. Мотоциклистом было это тело.

Дело было летом. Потому что а когда мне ещё на пляж ходить? Вот, иду. 

А иду, что интересно, не одна, с подругой. Она тоже, скажу сразу, не особо устойчива в смысле характера и чувств.

Вот идём. Вокруг солнце, травка. Кустики тоже, не без этого. А идти немного полем. В сторону нефтебазы, потом налево и ещё полкилометра. Далеко то есть от заселенных кварталов. И вот идём полем налево от нефтебазы. Проходим мимо кустика, и случайно заглядываемся на какой-то там особо красивый листочек. Или, может, мы бабочку увидели: дуры же молодые, нет чтоб об интегральном исчислении думать! Тогда такого конфуза не случилось бы. 

Вот смотрим мы на бабочку, и подруга начинает тихо подвывать. Я, конечно, сначала удивилась такому несоответствию её поведения красоте природы. Пригляделась, что за бабочка там такая кошмарная, чтоб аж прям выть. 

А я немного того, подслеповата. Зрение то есть у меня не очень. И я, значит, наклоняюсь к кусту, чтоб рассмотреть, шагаю к кусту поближе… Под ногу попадает какой-то предмет, я на этот неуместный предмет чуть не свалилась. Но ничего, на ногах устояла. 

А подруга уже и причитать начала. Наклонилась я посмотреть, что нарушило мое равновесие, а там, натурально, мужик лежит. И ноги из кустов выставил, зараза. 

Мужик выглядел подозрительно, не поспоришь: синие скрюченные пальцы, синие губы, опять же — не отреагировал на мои инсинуации. Я ж ему как бы ногу отдавила. А он лежит и ни мур-мур.

— Да, — говорю я подруге, — я в каком-то смысле даже понимаю твою несдержанность, этот гражданин, похоже, помер. 

— Помер! — начала закатывать глаза подруга, не забывая при этом выть по его усопшей душе. — Вот прям мертвец? — всё ещё не верила она и тоже наклонилась пониже, чтоб, значит, поточнее разглядеть. Осмелела и потрогала синие пальцы. Тело не реагировало. 

— Да, — задумчиво сказала она, — Крови, конечно, не видно, но на живого не похож. Может, у него сердце прихватило? 

— Какая нам разница, — сказала я. — Давай кому-то звонить и сообщать о таком неприятном инциденте. 

Позвонили. Там у нефтебазы телефон висит. Как раз напротив куста с покойником. 

— Вы точно знаете, что человек мертвый? — уточнили на том конце. — А если не уверены, чего звоните? Вы, — говорят, — сперва пульс у него проверьте, чтоб мы не зря мотались по городу, у нас и живым скорых не хватает. А этот подождёт. Вы, главное, никуда не уходите. 

Пульс я, конечно, проверять не стала. Так и сказала, мол, остерегаюсь посторонние трупы пальцами хватать. А пусть просто поскорее приезжают, потому как нам в чистом поле с покойником некомфортно. 

Дама отключилась. 

Подруга, конечно, немного пришла в себя и перестала издавать истеричные звуки. И теперь мыслила здраво.

— Я, — говорит, — боюсь присутствовать в чистом поле рядом с этим покойником. Я вообще опасаюсь подобных личностей. Давай, говорит, — отойдем в сторонку, и оттуда поглядим, как его спасать будут. 

Мы отошли в сторонку и простояли там минут десять. Никто не ехал. Нога покойника четко виднелась на фоне зелёной травки.

— А откуда они узнают, что это именно мы нашли этого неживого гражданина? — снова здраво рассудила подруга. — Пойдем отсюда вовсе. Они, может, через час приедут. Потому как если он уже помер — какая разница, сколько ему лежать, тут никакой спешки нет. Они и не будут спешить. А ежели он живой — то почему у него руки синие и не дышит? 

Пока она так рассуждала, она неосторожно повернула голову в сторону куста и снова изобразила ужас и потерю сознания. Я её подхватила под руку и тоже посмотрела в сторону куста: наш покойник уже встал и, покачиваясь, плелся в сторону города. А навстречу ему по проселку неслась «скорая».

— Пошли, — сказала я, — они встретятся без нас. А если не встретятся — то тем более нам пора уходить: что мы им скажем по поводу отсутствия покойника? Где мы возьмём другого? Нас оштрафуют. Пошли лучше на пляж, там народу много, мы там затеряемся и ответственности за ложного покойника нести не будем. 

Мы поскорее убрались с места действия. Дальнейшая судьба мертвеца нам неизвестная. И нашли ли медики кого-то ещё под кустом, тоже не выясняли.