Лавашов вошел в квартиру, арендованную для него конторой, и ноздрями втянул затхлый воздух и осевшую на желтых стенах пыль.
— Ну здравствуй, новый сарай, — поприветствовал Лавашов свое пристанище на ближайшие восемь месяцев и звонко чихнул.
Новый сарай ответил скрипом деревянных полов и шумом с улицы.
В Пресноводинск Лавашов приехал в командировку. Его фирма недавно снесла частный сектор и гаражный кооператив, а теперь должна была взять лопату и рассечь город высокоскоростной магистралью надвое, как червяка.
На чехословацкий письменный стол лег ноутбук, скромный гардероб Лавашова поместился на стуле и частично на подоконнике. Остальные вещи сами собой распределились по поверхностям в процессе обживания.
Кроме старой мебели и вываливающихся розеток был тут еще пузатый телевизор марки LG, покоившийся под кружевной салфеткой.
— Винтаж! — присвистнул Лавашов.
Этим же вечером он включил телек, чтобы тот работал фоном. Не любил мужчина тишину, в ней зарождались мрачные мысли. Лавашов начинал думать о том, что ему уже сорок, а он всё так же безнадежно холост, об обстановке в стране и мире, о том, что Брюс Уиллис больше не снимется в новых фильмах…
По всем каналам показывали только серую рябь. Лавашов нажал на кнопку девяносто девять раз — ничего. И только на сотый появилась картинка.
— О какая, — по́шло улыбнулся телезритель, заметив на экране привлекательную ведущую местных новостей.
Молодая, чуть старше двадцати, она отвечала всем параметрам вкуса Лавашова: в нужных местах стройная, в других, наоборот, объемная. Милая, естественная — в общем, мечта, до которой Лавашову никогда не добраться с его-то скромностью.
Сделав погромче, мужчина уселся за стол, включил лампу, ноутбук и, отхлебнув кефира из бутылки, принялся работать.
— Сегодня мэр города Пресноводинска Илья Колычев торжественно перерезал ленточку новой школы по адресу: Сырокопченова, 4а. Школа рассчитана на восемьсот учащихся, — вещала с экрана ведущая, когда Лавашов сверял спецификацию проекта.
Услышав краем уха информацию, он оторвал взгляд от ноутбука и взглянул в окно. В сумерках чернела общеобразовательная школа номер тринадцать, о которой говорилось в новостях. Судя по недавно перекрашенному козырьку и по количеству проделанных детьми дыр в заборе, работала она не один год.
Ну да, всё правильно. Лавашов со своей профдеформацией сразу обратил внимание на подпорченный вентфасад.
Бросившись к телевизору, он решил проверить, не ошибся ли адресом.
На экране была та самая школа, что и за его окнами, только выглядела она действительно новой, а пышные клены, высаженные по периметру, торчали хлипкими низкорослыми саженцами.
Дальше шел какой-то странный реклaмный ролик. Лавашову показалось, что он видел его сто лет назад. «Таких шоколадок уже, кажется, и не продают», — раздалось где-то у него в голове.
Снова на экране возникла ведущая.
— С вами Алиса Бакланова, мы продолжаем выпуск новостей. Горводоканал обещает провести полную замену оборудования в северной части города уже к две тысячи девятому году. Как сообщает глава департамента… — мурлыкала красотка-дикторша, а Лавашов всё никак не мог взять в толк, что происходит. Кажется, это были новости из позапрошлого десятилетия.
«Запись, что ли, какую показывают?» — подумал он про себя.
Прослушав информацию о водоканале и о предстоящих концертах в местной филармонии, он дождался момента, когда на экране возник телефонный номер студии. Текст предлагал позвонить в прямой эфир и обсудить острые социальные вопросы города.
Смеха ради Лавашов набрал номер на своем смартфоне и, ожидая ответа вроде «номер не существует», глупо улыбался. Но тут пошли гудки.
— А у нас первый звонок в эфире, — произнесла Бакланова. — Добрый вечер, представьтесь, пожалуйста, — послышался ее голос в динамике телефона Лавашова. От неожиданности мужчина чуть не метнул телефон в стену, но, вспомнив о цене гаджета, передумал.
— А-а-ал-ло, — поздоровался он, и голос его прозвучал в телевизоре.
— Представьтесь, пожалуйста, — повторила Бакланова.
— Дмитрий, вы хотите поговорить о том, возможно ли строительство новой магистрали на месте частной застройки?
— Нет. Не хочу. Я ее уже строю, — сообщил дрожащим голосом Лавашов. — Простите, а какой у вас сейчас год?
На секунду лицо ведущей стало пунцовым. Психов в прямом эфире ей только не хватало.
— У нас прервалась связь с Дмитрием, мы ждем новых звонков от наших телезрителей, — включила профессионала Бакланова, но тут снова раздался голос Лавашова:
— Так, Лёва, что там у вас? Отсоедините его, — прошипела ведущая сквозь натянутую улыбку.
— Алло, Алиса, это Дмитрий. Простите, я сам не понимаю, что происходит, но тут явно творится какая-то ерунда, — продолжал портить эфир Дима.
— Дорогие телезрители, у нас технические неполадки, приносим извинения.
Бакланова встала со стула и вышла из кадра. Дальше послышался противный женский мат и громкий стук в металлическую дверь.
— Лёва, вашу ж налево, я вас сейчас на британский флаг порву, открывай!
Наблюдая за происходящим, Лавашов потянулся к бутылке кефира и внимательно посмотрел на срок годности и на процент содержания алкоголя.
— Чё происходит-то? — снова появилась в кадре взбеленившаяся Бакланова. — Смешно вам, твари? Прикольчики, да?! — кричала она куда-то мимо камеры.
— Алиса, послушайте, кажется, у нас с вами тут временной мост выстроился, — совершенно серьезно сказал в трубку Лавашов.
— Какой еще, к чёрту, мост?! Единственный мост выстроился в деревне Верхняя Каменка, в семидесяти километрах от райцентра, — вернулась к своим новостям перепуганная до смерти Бакланова. — Выпустите меня, прошу! — выла она и стучала ногами по полу.
— Я... я не знаю как! Подождите!
Обойдя телевизор, Лавашов убедился, что с техникой всё в порядке. Правда, ни антенны, ни ТВ-приставки не было: прием шел буквально из ниоткуда. Вытащив штепсель из розетки и вернув его обратно, мужчина нажал на кнопку. Бакланова всё еще была в студии и, сидя за рабочим столом, хныкала, упершись в него лбом.
— Алиса, послушайте, какой у вас сейчас год? — повторил вопрос Лавашов.
— Две тысячи седьмой, — прогундосила Бакланова.
— Алиса, вы, главное, не паникуйте. Клянусь, я тут ни при чем! Ну, может, разве что в церковь не хожу и на Крещение не купаюсь, но в целом веду образцовую жизнь.
— Я похищена, да? — обреченно спросила Бакланова, всё еще не поднимая головы.
— Нет. Но вы, кажется, застряли во времени!
— Как это? — спросила Бакланова, подняв наконец зареванное лицо и осмотрев свою одежду. — Я вообще-то слежу за модой!
— Да при чем тут это? На дворе сейчас две тысячи двадцать четвертый.
— Да не издеваюсь я! — прикрикнул Лавашов, и это подействовало на Бакланову как пощечина. — Как называется ваш телеканал?
— Минуту, я сейчас в интернете гляну, что у вас там за сбои.
— Только не пропадайте, умоляю!
— Да я с телефона гляну, сейчас на громкую связь поставлю.
— Как это — с телефона? — удивилась Бакланова.
— Да тут нормально 4G ловит. Жаль, Wi-Fi нет, — тыкал Лавашов по сенсору.
— Ни хрена не поняла… — только и ответила Бакланова.
Проштудировав несколько сайтов, Лавашов почувствовал, как постепенно выпадает из реальности.
— У меня для вас плохие новости… — произнес он бесцветным голосом.
— Дожили. Ведущая новостей в прямом эфире слушает плохие новости от телезрителей, — вздохнула Бакланова. — Валяйте.
— В общем, телеканал ваш закрыли в две тысячи седьмом после пожара на студии. Тогда погибло пять человек. В том числе…
— В том числе телеведущая прямого эфира новостей «Пресноводинск 24» Алиса Бакланова.
Даже через выпуклый экран старого телевизора с низкокачественной картинкой было отчетливо видно, как покраснели глаза у Баклановой.
— Так это что, получается, я тут застряла навечно, что ли?..
Лавашову словно старых тряпок напихали в горло: ни слова сказать, ни вздохнуть нормально.
— Дмитрий, вы чего молчите? Вы тут? Дмитрий!
— Я здесь. И это… Можно уже на ты.
— Действительно, чего это я. Вежливый, блин, полтергейст. Вот ведь угораздило. Не могла я застрять в прогнозе погоды у Журавлева? У того хоть бутылка коньяка всегда под столом. Так и вечность скоротать можно… — рассуждала сама с собой Алиса.
— А что у вас там еще за новости? — решил отвлечь новую знакомую от мрачных мыслей Дима.
Собравшись кое-как и растерев слезы вместе с тушью по щекам, Бакланова зачитала остальные новости.
— Дачник из Пресноводинска вырастил самую большую в стране тыкву. Пятьдесят процентов жителей региона в этом году собираются провести предстоящий отпуск на море. В очередной раз побежден злостный ротавирус, и в очередной раз без единой жертвы. Налажен импорт продукции Пресноводинского Завода биметаллических радиаторов отопления, — девушка рассказывала, а на экране сами собой включались заготовленные сюжеты и старая реклама.
— Какие прекрасные новости, — с легкой тоской произнес Лавашов.
— А у вас там что творится в мире? — спросила Бакланова.
— Да так… Примерно то же самое. А у тебя семья есть? Муж, дети? — поспешил сменить тему Лавашов.
— Нет. Я хотела сначала карьеру сделать, мир посмотреть. Посмотрела, блин…
— Я тоже не женат. Хотя мир удалось немного глянуть.
— И как он тебе, мир этот?
— Красиво. Жаль только, что один смотрел, не с кем было моменты разделить.
— Да я знакомиться не умею. Стесняюсь.
— А «аська» на что? — удивилась Бакланова.
Лавашов немного посмеялся, а затем рассказал, как далеко шагнул интернет.
Они проболтали почти до самого утра. Лавашов рассказал о себе всё, что вспомнил. Да и Бакланова, не стесняясь, поведала свою историю.
— Знаешь, Дим, а мы ведь с тобой почти одногодки, получается, — закинув ноги на стол, сделала вывод Алиса.
— Ага. Жаль, что раньше не узнали друг друга. Может, подружились бы.
— Может, — задрала голову к потолку Бакланова, раскачиваясь на своем стуле.
— Слушай, а ты вообще никак выбраться не можешь из студии? — спросил Дима.
— Я пробовала, ты же видел. Ощущение, что дверь заварена. Может, прикипела от температуры. Пожар-то, видимо, всё же случился.
— Жаль… Может, удалось бы спастись. Я бы хотел тебе помочь, но машину времени так и не изобрели.
— Ну, может, ты тогда ее изобретешь? — грустно хихикнула Бакланова.
— Ага, только я больше по 3D-моделированию. Хотя, как знать, к чему приведет наука через пяток лет.
Утром Лавашов выпил литр кофе и отправился на работу. А вернувшись, понял, что перед уходом машинально выключил телевизор. Включив его, он судорожно начал перещелкивать каналы, пока не нашел «Баланс». Бакланова была на месте и плевала шариками из бумаги через шариковую ручку в потолок.
Лавашов набрал номер студии, поздоровался, и они снова пропали на несколько часов за беседой. Затем он поспал некоторое время, поработал, поужинал и вернулся к Баклановой, чтобы помочь ей хоть немного скоротать вечность.
— Слушай, а когда я выключаю телевизор, ты где?
— Не знаю, я не замечаю, что ты его выключаешь, как будто ты никуда не уходил. Вот бы взглянуть на тебя хотя бы разок...
— Да уж, мне везет больше — я вижу, какая ты красивая…
— Да ну тебя! Кому теперь эта красота нужна?
Так за разговорами прошла неделя. Лавашов каждый день стремился как можно скорее попасть домой, не тратя времени на долгие покупки в магазинах, на социальные сети, на звонки. Бакланова занимала всё его время, пока однажды он случайно не узнал, что ежедневно проходит мимо здания бывшего телеканала «Баланс».
Окна и двери были заколочены, вывеска наполовину содрана, на стенах все еще виднелась копоть после пожара. Перемахнув через глухие ворота во двор, Дима чуть не подарил собаке охранника левую ногу. Пес был на длинной цепи.
Пройдя вдоль стенки, Лавашов добрался до служебного входа, который, на удивление, был не заперт. Попав внутрь, он включил фонарик на телефоне. В помещении воняло человеческими экскрементами и гарью. На полу валялись давно истлевшие венки и ленточки «От коллег», «От друзей», а еще огарки растаявших свечей, какие-то обломки декораций, пустые бутылки и шприцы.
По лестнице Лавашов поднялся на второй этаж, где находилась студия. Дверь оказалась открытой. Внутри было очень мрачно и пусто: отсутствовал стол, не было освещения. В одном из углов Лавашов обнаружил наполовину расплавившуюся при пожаре камеру, прикипевшую к сильно деформированному штативу. Прибор был мертв, как и всё вокруг. Но, подойдя ближе, Лавашов заметил, что у камеры осталась целой линза, и направлена она была точно на то место, где стоял стол Баклановой.
Что-то кольнуло Лавашова в сердце. Странное наваждение потянуло его к полу, где он отыскал небольшую железяку и взял ее в руку. «Бей!» — раздалось у него в голове, и он ударил. «Спасена!» — снова раздалось где-то в сознании.
— Кто здесь? — послышался голос во мраке.
Выключив фонарь, Лавашов помчался прочь… Так он бежал до самого дома, а добравшись, не переводя дыхания, включил телевизор. Он нервно жал на кнопку, сменяя телеканалы: 98… 99… 100. Баклановой нигде не было. Повторив операцию раз десять, Лавашов улыбнулся, вытер подступившие слезы и завалился спать прямо в одежде. Спасена!
Проснулся Дима от звонкого детского смеха. Он открыл глаза и никак не мог понять, где находится. Какой-то незнакомый потолок, незнакомое постельное белье, незнакомая собака лает в незнакомой соседней комнате и там же смеется незнакомый ребенок.
Тут Лавашову на грудь легла женская рука. Осторожно повернув голову, он вскрикнул. Рядом лежала она — Бакланова. Только старше, чем он ее помнил.
— Я умер, что ли? — спросил Лавашов, когда Алиса открыла глаза.
— Дим, ты чего? — посмотрела на него испуганно Алиса.
— Ты же погибла… При пожаре… В две тысячи седьмом. Что происходит?!
— О как, — села в кровати Бакланова. — Я так понимаю, вернулся другой мой муж, который спас меня.
— Ну да. Ты спас меня. Больше некому. Правда, я не знаю как. А как?
— Я… Я не помню… Помню только, как забрел в здание бывшего телеканала и разбил там камеру.
Дима рассказал в подробностях свой поход на место пожара, а Алиса в свою очередь поведала, как вернулась в день пожара, но уже со знанием того, что вот-вот должно случиться страшное. Она помнила странный эфир, звонки телезрителя — всё это было как во сне. Бакланова всех предупредила и, действительно, пожар чуть было не случился, но обошлось. А потом она разыскала и самого Лавашова, только молодого выпускника института. Он ее истории, разумеется, не поверил, как и тому, что она хочет с ним познакомиться поближе.
— Как видишь, у нас все хорошо. Двое детей, собака, большой дом, — поцеловала она в щеку Диму.
Память Лавашова из двух реальностей начала постепенно смешиваться. Он вспомнил день свадьбы, медовый месяц, и пока на этом всё.
Они снова проболтали весь день, как тогда, во время прямого эфира. Бакланова посвятила Лавашова во всю их общую историю, рассказала о своем резком повышении, о том, как вышла на большое телевидение, о долларах, в которые она вложилась, помня рассказы Димы, звонившего в студию.
— Разве так бывает? — спросил Лавашов, гладя по волосам свою красивую и совершенно счастливую жену.
— У нас в Пресноводинске и не такое бывает. Один мужик такую большую тыкву вырастил неделю назад, я тебе сейчас покажу, — улыбнулась Бакланова и достала телефон.
