Ответ на пост «Космонавты резко отреагировали на возможное вручение Пересильд звезды Героя России»
По информации на госуслугах, первые 1000 человек, которые придут на премьеру фильма "Вызов", получат звание героя РФ...но это не точно...
По информации на госуслугах, первые 1000 человек, которые придут на премьеру фильма "Вызов", получат звание героя РФ...но это не точно...
Сегодня была ситуация... Такая. Очень неприятная. Родственнице стало плохо. Очень сильное кровотечение. Рядом были её родственники (пожилые).
Я всех очень грубо послал, пока они наводили суету. Вызвал скоряк. Грубо всех затыкал, когда скорая приехала, потому что не давали врачу слово сказать. Большая потеря крови, давление 80/50. Ещё раз всех нахуй послал и поехал следом за скорой. Не хотели отпускать, потому что "мы дома вылечим". Выяснил, что надо сегодня и, что надо завтра будет привезти.
Я к чему. На меня обида, что я послал тётку, которой 70 лет нахуй. Она пыталась навести суету.
Я пытался сделать как лучше, но теперь я враг народа, блядь. Бесит пиздец.
А если бы я вчера в гости не приехал???
Извините.
P.S. Тётушка в порядке, но сказали, что если бы ещё на пол часа промедлили, то был бы летальный случай
____________________________
Начальнику отдела исследований аномальных происшествий
Федорову В.А.
От оперативного агента
Змейковой М.А.
ЗАЯВЛЕНИЕ:
Уважаемый Вячеслав Александрович!
Я категорически не согласна с заключением штатного психолога Афанасьева, которое он вынес по итогам т.н. «обследования». У меня нет и не было никакого «посттравматического расстройства».
Да, мы с моим напарником столкнулись со сложной ситуацией во время расследования исчезновения людей в окрестностях посёлка «Счастливый». Да, мы провели несколько дней будучи запертыми в подвале и подвергаясь психологическому прессингу. Да, мой напарник бесследно исчез, а ключевых членов секты каннибалов не удалось задержать.
Подобные вещи являются неотъемлемой частью нашей работы. Нас отбирали в том числе и по уровню психологической устойчивости. К тому же, каждый агент прошёл курс подготовки к подобным ситуациям.
Я прошу отменить мой бессрочный «отпуск» и как можно скорее вернуть меня к оперативной работе.
С уважением
Змейкова М.А.
______________________
Начальнику отдела исследований аномальных происшествий
Федорову В.А.
От оперативного агента
Серёгина А.А.
СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА
Уважаемый Вячеслав Александрович! По вашей просьбе докладываю об итогах первой недели с моим новым напарником Змейковой. Никаких странностей или отклонений за это время мною замечено не было. В работе проявляет сосредоточенность и профессионализм. Несколько раз высказывала предположения, существенно продвинувшие расследование дела №74321
Приписка от руки: Вячеслав Александрович, серьёзно – нормальная девчонка. Смелая, весёлая, котлеты готовит бомбические. Честное слово – хоть женись.
_______________________________
Начальнику отдела исследований аномальных происшествий
Федорову В.А.
От руководителя отдела кадров
Степановой Н.А.
СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА
Вячеслав Александрович, ситуация не критичная, но довольно серьёзная. За эту неделю уже восемь сотрудников не вышли на работу. Все отписываются, что лежат с температурой. Когда звонишь – хрипят в трубку.
Не хочу быть гонцом с дурными вестями. Но, судя по всему, к нам опять пришла сезонная эпидемия гриппа. Пожалуйста сделайте рассылку по вашим отделу с памяткой о мерах предосторожности. Если все заболеют – кто будет работать?
____________________
Начальнику отдела исследований аномальных происшествий
Федорову В.А.
От начальника департамента АХО
Исаева М.А.
НЕФОРМАЛЬНОЕ ОБРАЩЕНИЕ
Слава, это просто пиздец! Извини, но другим словом это назвать никак не получается! Я уже всякое повидал. И воровство медицинских скальпелей, которые проносили через проходную в трусах без упаковки. И кражу кафельной плитки, которую отколупывали с пола общественной уборной. Но тут! Кто догадался спереть промышленную мясорубку с кухни нашей столовой?! Как?! Зачем?!
Бюджета на новую нет. С понедельника всё меню исключительно вегетарианское.
______________________
Начальнику отдела исследований аномальных происшествий
Федорову В.А.
От оперативного агента
Серёгина А.А.
НЕФОРМАЛЬНОЕ ОБРАЩЕНИЕ
Уважаемый Вячеслав Александрович! Хочу честно и заранее сообщить, что наши отношения с моей новой напарницей скорее всего выйдут за рамки профессиональных. Справедливости ради – она сама пригласила меня к себе домой на ужин. А я всего лишь живой человек. Причем мужчина.
________________________
Начальнику отдела исследований аномальных происшествий
Федорову В.А.
От заместителя начальника отдела внутренней безопасности
Горячева И.Б.
ЛИЧНАЯ ЗАПИСКА
Вячеслав, хочу по дружбе предупредить. Ничего серьёзного, но тут твои ребята (этот увалень Серёгин и контуженная Змейкова) пришли к шефу с целой папкой материалов на тебя. Дескать и когда мясорубка с кухни пропала твой пропуск где-то засветился. И что ты вроде как купил машину-рефрижератор. И эту машину твою видели у домов сотрудников, которые на больничном. И с ними якобы связаться теперь невозможно. И заключение штатного психолога Афанасьева вроде поддельное, а он сам тоже исчез. И вроде как утверждают, что родом ты из поселка Счастливый.
В общем, полный бред.
_______________
ПРИМЕЧАНИЕ: Местонахождение бывшего начальника отдела исследований аномальных происшествий Федорова В.А. остается неизвестным. Никаких следов, указывающих на его дальнейшие планы обнаружено не было. Дело всё ещё остаётся открытым. Им по-прежнему занимаются оперативные агенты Серёгин А.А. и Серёгина-Змейкова М.А.
Не знаю почему так сложилось, что родители моей мамы, были мне ближе, чем родители отца. Хотя зачем я себя обманываю, я знаю. Это случилось когда мне было лет пять или шесть, когда ты уже начинаешь понимать смысл сказанного. Когда приходишь в гости раз в неделю и бабушка по отцу начинает повторять одни и те же слова как заученную мантру: " Она не наша, она на нас не похожа. Значит нагулянная", а дедушка по отцу просто молчит. Моя мама обижается, берет меня за руку и мы просто уходим, а отец в сотый раз обещает поговорить со своей матерью. Поэтому задушевных бесед у меня с ними естественно не получалось. Из года в год росло мое безразличие к ним. Лишь в мое 18-летие наконец-то был вынесен вердикт о признании: "Наша, наша порода". Никаких эмоций правда у меня это не вызвало. На тот момент деда по отцу уже не было, а вести беседы с бабушкой не получилось, не стало вскорости и ее. Поэтому о семье отца знания мои очень скудны. Лишь то, что рассказывает отец и то если у него на это есть желание.
Вот так и получилось, что все свои школьные каникулы я проводила у родителей матери. Где я была любимецей деда и помощницей бабушки. Мне нравилось слушать истории о их жизни, то, что они рассказывали о своих родителях. Сейчас думаю, жаль, что я не записывала все это... Многое забылось, в памяти осталось лишь немногое с рассказанного.
Нам всегда интересно как познакомились наши родители, наши бабушки и дедушки, а бабушка мне рассказала как познакомились и создали семью мой прадед и прабабка. Происходило это в начале 1920-х годов. Далее рассказ от ее лица.
Было моей матери лет 13, гуляла она с подружками в поле, играли в разные догонялки, собирали цветы, плели венки. Видят скачут на лошадях несколько хлопцев. Остановились возле девчат, оказались с соседнего села, познакомились. Приглянулась отцу моему моя мама и он ей сказал: "Подрастешь, замуж тебя возьму". Не знаю как там и что потом складывалось, думаю изредка они встречались, может на какие праздники вместе гуляли. Когда маме исполнилось 16 лет ее отец собрался выдать ее замуж за парня из семьи побольше достатком. И вот сватовство уже идёт, молодые за столом, их родители, гости. Врывается в хату мой отец со словами: "Не отдавайте за нелюбимого, я буду ей любящим мужем". Гости сначала попритихли все, потом родители жениха ругаться начали, что это за безобразие тут творится. А отец лишь спросил у моей матери: "Любишь его?". И после утвердительного ответа, несостоявшиеся родственники с возмущениями покинули дом. Родителям мамы пришлось даже выплачивать им какие-то деньги за несостоявшуюся свадьбу. На вопрос мамы откуда отец узнал, что ее сватать пришли, папа ответил, что приехал их общий друг со словами: "Пока ты тут, твою скоро замуж выдадут". Долго раздумывать времени небыло и он помчался бороться за свою любовь. Вскоре родители поженились, прожили нелегкую жизнь, но она была в любви и согласии.
Вот уже перед нами въездная каменная стела, выполненная в виде креста. «Великий Новгород. Год основания 859. Город воинской славы», прочитал я. Наверху герб Новгорода – два медведя, держащие кресло, в изголовье которого стояли два то ли меча, то ли скипетра и подсвечник с тремя свечами.
– Красиво, – отметил Максимка.
– Точно, – согласился я.
Вскоре мы дошли до развилки дорог. Одна вела в сторону Луги, вторая – в восточную часть Новгорода, и третья, нужная нам, – в его историческую часть. Это всегда был оживлённый перекрёсток и сейчас приходилось лавировать между сотен столкнувшихся друг с другом машин.
– Совсем скоро я покажу тебе много интересного, – сказал я Максимке, когда мы вышли на более-менее свободный участок.
Но не зря же говорят: не говори «гоп», пока не перепрыгнешь. Из-за бензовоза медленным шагом вышел Чёрный человек и встал посреди дороги, преградив нам путь. Я встал как вкопанный. Снова этот неприятный холодок по всему телу. Что ему надо? Может взять и пристрелить его, чтобы не досаждал больше? Я больше не безоружен, пускай теперь он меня боится. Но что, если он атакует меня первее и быстрее? Раньше Черный человек не проявлял агрессии, но это не значит, что он на неё не способен.
Я стал ждать. Возможно, он покажет свои намерения или, что будет лучше всего, просто уйдёт. Максимка благоразумно помалкивал, и это радовало. Наконец Чёрный человек вытянул вперёд правую руку и покачал из стороны в сторону указательным пальцем. Обычно таким жестом детям что-либо запрещают, говорят «нельзя». И как это понимать? Он запрещает нам идти в Новгород? С какой стати? Затем Чёрный человек поднял левую руку и указал на дорогу, ведущую на Лугу.
– Нам туда не надо! – вырвалось у меня.
Чёрный человек повторил запрещающий жест и показал другой – согнул левую руку в локте и по дуге обогнул её правой.
– Обойти Новгород? – догадался я.
Незнакомец кивнул.
– Но зачем?
Что он, чёрт возьми, задумал? Что за шутки у него такие?
Вместо ответа Чёрный человек снова указал в сторону Луги. По этой дороге и правда можно обойти Новгород, только получится нехилый такой крюк километров в двадцать пять, на протяжении которого не будет ни одного населенного пункта.
Но, похоже, деваться некуда. Пререкаться с Чёрным человеком мне казалось занятием бессмысленным и опасным.
– Прости, Максимка, не покажу тебе я Новгород. Не в этот раз.
– Ничего страшного, – сказал мальчик. – Думаю, лучше его послушаться. Мне кажется, он желает нам добра.
– Надеюсь, ты прав.
И мы пошли. Когда, пройдя метров сто, я обернулся, Чёрный человек уже исчез. Рисковать и возвращаться не решился. Чёрт с ним, видать неспроста он нас в обход отправил, вряд ли хохмы ради. Хотел бы убить или навредить, давно бы уже это сделал.
Дорога на Лугу была практически пустынной. По ней всегда, насколько помню, редко ездили.
До наступления темноты хотелось дойти до деревни, ближайшей из которых теперь для нас были Борки, поэтому я перешёл со своего обычного прогулочного шага на ускоренный. Уставать стал быстрее, приходилось чуть ли не каждые пять минут делать остановки, чтобы восстановить дыхание и силы.
В голове на мгновенье промелькнула мысль, что если бы не мальчик, то… Развивать её не стал и постарался переключиться на что-нибудь другое. Ещё чего, Максимку я ни за что не брошу! И как такое только в голову могло прийти?..
Когда мы дошли до бензозаправки «Сургутнефтегаз», со стороны Новгорода раздался мощный взрыв. Совершенно не ожидав этого, я так испугался, что вскрикнул и подскочил на месте, едва не выронив Максимку. Следом, буквально через пару секунд, рвануло ещё, а затем ещё и ещё. Всего бабахнуло, если, я, конечно, не сбился со счёта, шестнадцать раз. В небо поднялся огромный столб чёрного как смоль дыма.
Что это за взрывы? У меня было две версии. Либо там хозяйничали выжившие, либо просто запустилась череда случайных событий. Допустим, кто-нибудь оставил на приборной панели бутылку с водой, солнечный луч, преломившись, нагрел находящийся в салоне баллончик со взрывоопасным веществом (да хоть бы и лак для волос), он взорвался, машина загорелась, взорвалась сама, а от неё и близстоящие автомобили. Дело закрыто, Ватсон! Но как, Шерлок? Элементарно, мой друг!
Конечно, понимаю, звучит довольно глупо, но всё же такое вполне могло произойти в действительности.
Только сейчас я вдруг осознал, что, отправив нас с обход Новгорода, Чёрный человек возможно спас нам жизнь. Наверняка что-то знал или предчувствовал. Кто же он всё-таки такой, хотелось бы знать?
– Повезло нам, да? – подал голос мальчик.
– Да уж. Сейчас там может быть опасно.
– Хорошо тогда, что так пошли.
Весь обходной путь занял у нас около четырёх с половиной часов. За всё время не произошло ничего интересного. Мы, как и прежде, разговаривали, любовались красотами природы, периодически делали коротенькие привалы, в один из которых немного подкрепились (правда Максим по-прежнему ел мало и без аппетита).
Хорошо, что сейчас лето и темнеть начинает поздно, а то пришлось бы ночевать в поле. Но это ещё ладно, не так страшно. Вот если бы Армагедец начался зимой, мне пришлось бы несладко. Отправился бы тогда я в Шимск? Не знаю. Возможно и нет. И тогда не спас бы Максимку, он бы окоченел на морозе. Тьфу, даже думать об этом не хочу!
Тем не менее, время поджимало. Уже натикало девять часов. Собрав все силы и волю в кулак, я совершил марш-бросок, и когда последний луч солнца перестал освещать землю, мы достигли Борков. Устал как не знаю кто. Хотелось только одного – принять горизонтальное положение и уже неважно на кровати или на полу.
Для ночлега мы выбрали первый попавшийся дом. На счастье, он оказался не заперт. Хорошо, что не пришлось ковыряться с замком.
В гостиной перед шикарной плазмой буквой П стоял огромных размеров диван, на котором, если его разложить, можно разместиться огромной компанией. Нас же было всего двое, поэтому Максимку я уложил с одной стороны, а сам, даже не разуваясь, плюхнулся напротив.
Пожелав мальчику спокойной ночи, я закрыл глаза и тут же провалился в сон, оставив все переживания сегодняшнего дня позади.
Ночью похоже прошёл дождь, а утро выдалось пасмурным, правда это совершенно не портило мне настроения. Шимск в паре часов ходу. Мы практически дошли. Совсем скоро будем у Генки. Как он примет Макса? Всё будет хорошо, не раскисай, сказал я себе.
Мы быстренько собрались и отправились дальше. Ноги после вчерашнего гудели, но в целом терпимо. На остаток пути меня точно хватит.
Следующая деревня называлась Борок. Всё-таки порой у людей фантазия работает скудно. И таких примеров немало. Задумавшись о происхождении названий населённых пунктов, я не сразу услышал едущую к нам со стороны Новгорода машину.
Выжившие? Ну наконец-то, неужели?!
Вот только… Терзало меня какое-то нехорошее предчувствие. Чутьё подсказывало, что люди эти едут к нам не с добрыми намерениями, и я решил к нему прислушаться.
– Сможешь притвориться мёртвым? – спросил я Максимку.
– Зачем?
Я объяснил ему свои опасения.
– Постараюсь, – сказал мальчик.
– Хорошо. Помни, что бы ни происходило – ни звука. Надеюсь, всё обойдётся.
Я ушёл с дороги и аккуратно положил Максимку на траву, а следом и рюкзак, чтобы не мешался. Как хорошо иметь при себе оружие, с ним чувствуешь себя гораздо спокойнее! Я взял в руку ружьё, предварительно заряженное ещё в Борках, но на случай, если те люди на машине не желают нам зла, держал его дулами к земле. Не хватало, чтобы подумали что-то не то…
Джип с визгом затормозил в нескольких метрах от меня. Из него вышли двое парней. На вид практически мои ровесники, может, чуть помладше и оба вооружены автоматами.
– Мужик, ты ружьишко-то брось, – сказал тот, что сидел за рулём. Худой, но коренастый и, похоже, главный в этом тандеме. – Давай поговорим как цивилизованные люди.
Выполнять их требование я пока не спешил.
– Скажите сначала, что вам надо.
– Говорю же, поговорить. Ты откуда и куда путь держишь?
Этот тон нравился мне всё меньше. Видно, что говорит парень с издёвкой. Да и вообще оба выглядели как какие-то бандиты-беспризорники.
– Послушайте, если задумали меня ограбить, то возьмите, что нужно и езжайте, куда ехали.
Второй парень, невысокого роста, плотного телосложения и с наголо выбритым черепом, вскинул автомат и направил на меня.
– Слышь, паря, ты что, глухой? Тебе Сивый сказал ружьё бросить. Быстро, на!
Рука непроизвольно разжалась сама собой. Ружьё упало и больно ударило по стопе. Я поморщился. Неприятно, но терпимо. Больше напрягало то, что я не знал, чего ждать от этих двоих.
– Успокойся, Кабан, – произнёс тот, что звался Сивым. – Он ещё нужен мне живым. Теперь, не делая резких движений, пни ружьё в мою сторону.
Я сделал и это.
- Прекрасно. А это у нас кто? – худой кивнул головой на Максима и облизнул губы.
– Мой сын. Он умер.
– Умер, говоришь? А если мы проверим? Кабан, выстрели-ка ему в ногу!
– Не надо! – крикнул я и захотел было заслонить собой мальчика, но тут же получил прикладом в живот. Согнувшись от удара, застонал сквозь зубы и упал на колени. Мне оставалось лишь беспомощно наблюдать, как лысый неторопливо, будто в замедленной съёмке, наводит на Максимку автомат. Я знал, что тело мальчика ничего не чувствует, и тем не менее боялся, что он может дёрнуться или издать какой-нибудь звук.
Прозвучал выстрел, эхом разнёсшийся среди деревьев и распугавший сидевшую на их ветвях стаю птиц.
– Ну надо же, даже крови нет! – удивился Сивый. Кровь из пулевого отверстия в ноге Максима и правда не шла. Я точно не знал, как обстоит дело с кровообращением у парализованных, но допускал, что такое вполне возможно. – Проверь на всякий случай у него дыхание.
Кабан осклабился, присел на корточки перед Максимом, схватил его за нос двумя пальцами и резко повернул по часовой стрелке.
– Да что же вы делаете, а? Оставьте его в покое! – взмолился я.
Не обратив на меня никакого внимания, лысый повернулся к своему приятелю, пожал плечами и сказал:
– Малец и правда мёртвый. Был бы жив, после такого орал бы как резаный.
Сивый скорчил недовольную гримасу.
– Жаль, жаль, очень жаль… У меня очень давно не было мальчиков… Что ж, придётся довольствоваться этим, – он кивнул на меня. – Но тоже неплохо.
Я сразу понял, о чём речь. И до меня наконец дошло, почему минутой ранее этот ублюдок облизнулся.
- Ах ты пидарас сраный! – выпалил я в сердцах.
- Но, но, но, попрошу! Я бисексуал. Вообще у меня широкий спектр охвата. Люблю постигать свою сексуальную природу и возможности. Единственное, что мне претит – это трахать трупы. Так что можешь быть спокоен, твой сын останется непорочным и после смерти, если, конечно, ты сам его не лишил девственности. А кстати, зачем ты таскаешь с собой его тело?
– Не твоего ума дело!
– Ладно, мне в общем-то всё равно. У каждого свои тараканы в голове, – Сивый стал расстегивать ремень на поясе. – А зовут тебя как? Молчишь? Ну тогда буду звать тебя Жанной, это была моя первая школьная любовь. Но она предпочла другого, увы и ах! Кабан, будь другом, положи его на живот и подержи пока я не закончу.
Я поднялся с колен и попытался ударить лысого, но он перехватил мою руку, заломил за спину, затем подножкой сбил с ног и повалил на землю.
– Вижу, смирно ты лежать не будешь, – прозвучал довольный голос Сивого. – Мне нравится, когда подо мной ёрзают. Только смотри не переусердствуй, а не то Кабан тебя живо утихомирит. Но все-таки предпочитаю, когда мой партнёр находится в сознании и стонет, – я не видел, но слышал, как бряцает пряжка его ремня и шуршит ткань снимаемых джинсов. – А ты у меня будешь стонать! Как сучка! Я это устрою. Не буду гарантировать, что тебе понравится, но это и неважно; главное, что понравится мне…
Перед глазами вдруг резко всё поплыло и затянулось белой дымкой. В мозг снова вонзились миллионы тонких острых игл, но едва я успел это почувствовать, как тут же потерял сознание…
Придя в себя, я первым делом прислушался к своим ощущениям. Память оперативно восстановила происходившие до отключки события. Удивительно, но мои штаны были на месте, задница не болела и не чувствовалось даже намека на посягательство. Выходит, мудак Сивый передумал меня насиловать. Какое облегчение! Разумеется, я был этому несказанно рад, однако меня волновал вопрос: почему?
Я встал на ноги, огляделся вокруг и обомлел. Кабан лежал на джипе, проломив собой лобовое стекло. В его груди зияла сквозная дыра размером с футбольный мяч. Сивый же сидел со спущенными штанами, прислоненный к бамперу, а на меня смотрел его затылок. Голову ублюдка кто-то вывернул на сто восемьдесят градусов.
От этого зрелища я почувствовал рвотные позывы. Через секунду желудок исторг наружу весь завтрак.
Кто мог это сделать? Нужно обладать невиданной силой, чтобы сотворить такое. Может, Максим что-нибудь видел…
Блин, Максимка…
С замиранием сердца подбежал к мальчику. Он неподвижно лежал с закрытыми глазами. Я принялся его тормошить.
– Нет, нет, нет, нееет! Ты не умер, не умер, ты ведь не умер!
Я схватил его в охапку и прижал к своей груди. Слёзы сами брызнули из глаз. Не помню, когда вообще последний раз плакал. Этого не могло быть, просто не могло! Когда мы уже практически дошли, когда до Шимска оставалось всего ничего…
– Дядь Саш, отпусти, ты же меня задушишь…
Я не поверил своим ушам, но хватку сразу же ослабил.
– Максимка, ты живой? – всхлипывая, спросил я.
– Я просто… просто… наверное, потерял сознание… Дядь Саш, мне было так страшно! А когда толстяк схватил меня за нос, я едва удержался, чтобы не закричать. У меня хорошо получилось притвориться мёртвым, да?
– Конечно, ты большой молодец! Просто умница!
– Ты сам в порядке?
– Да, всё нормально. Всё хорошо.
Я ещё долго не мог успокоиться и унять свой бешено пульсирующий кровяной насос. Мысль о том, что мальчик умер, начисто выбила меня из колеи. И какое же облегчение испытал, когда услышал его голос.
Наконец, когда буря в душе улеглась, я на всякий случай обработал йодом Максимкину рану на ноге.
– Ты сказал им, что я твой сын? – неожиданно спросил мальчик.
– Да, потому что ты мне как сын.
– А ты мне как папка.
Я улыбнулся и, скорее всего, покраснел. Слышать такое было безумно приятно. Уже совсем скоро мы сможем стать полноценной семьёй.
Ну а сейчас надо двигаться дальше. Остался последний рывок. Я всерьёз подумывал о том, чтобы взять джип отморозков, но стоило сесть за руль, как мне тут же перехотелось. Пересилить себя не получалось, страх сковывал напрочь. Совершенно очевидно, что в таком состоянии водить машину ни в коем случае нельзя.
Выбора не оставалось, пришлось идти пешком.
Остаток пути мы прошли без каких-либо происшествий. Вот уже и Генкин дом показался – большой, двухэтажный, из красного кирпича.
Брат, очевидно, заметивший нас издали, выбежал навстречу. Весь его вид говорил, что он безумно рад меня видеть.
– Санёк, наконец-то! Я раз сто пытался до тебя дозвониться, думал что-то случилось…, – Генка, поравнявшись со мной, хотел было меня обнять, но увидев у меня за спиной Максимку, нахмурился. – Сань, а это кто?
Ну вот и настал момент истины…
– Познакомься, это Максим. Максим, это дядя Гена, мой брат.
– Здравствуйте! – поздоровался мальчик.
– Сань, это прикол такой? Ты меня разыграть решил или что? – брат недоумённо уставился на меня и отступил на шаг вперёд.
– Ген, выслушай меня, пожалуйста! Я нашёл его в Любани, он единственный, кто там выжил, но у него парализовано всё тело. Понимаешь, я не мог его бросить, просто не мог. Мы с ним через столькое прошли… Пожалуйста, я тебя редко о чём просил… Мы должны его оставить. Если что, я буду сам о нём заботиться, но он нам не помешает, правда…
– Сань, Сань… У тебя всё в порядке? Ты себя слышишь вообще?
– Д-да, а что? – удивился я. – Что не так? Я же говорю, что сам буду…
– Санёк, чёрт тебя подери, ты умом тронулся, что ли? Ты зачем сюда мёртвого ребёнка притащил? Ты что, пёр его на себе от самой Любани?
Настал мой черёд смотреть на Генку, как на душевнобольного.
– Дядь Саш, о чём это он? – спросил Максимка.
– Ген, по-моему, это ты прикалываешься. Какой ещё мёртвый ребёнок? Максим живой, ты что, не видишь? Максим, скажи ему что-нибудь.
– Дядь Ген, я не мёртвый, я живой, самый что ни на есть, – сказал мальчик.
– Вот, слышал?
– Слышал что? Кроме нас с тобой здесь никто не разговаривает! Блин, Сань, ты меня писец как пугаешь…
Я ничего не мог понять. Всё происходящее напоминало какой-то сюр или плохой сон. Может я сплю? Может Сивый и Кабан меня убили и мозг, перед тем как окончательно оборвать все нейронные связи показывает мне подобную картину.
– Саня, Сань, объяснишь же ты, наконец, что происходит и зачем ты притащил сюда труп ребёнка? Давай, может, пойдём в беседку, и ты мне там всё расскажешь, да? Только оставь своего… Максима, да?.. здесь, ладно?
Расставаться с мальчиком я отказался. Генка спорить не стал, хотя было видно, что он остался этим недоволен.
В беседке я рассказал ему всё, что произошло со мной за минувшую неделю. Вспоминая события этих дней, до меня постепенно начало доходить, что, похоже, у меня действительно с рассудком не всё в порядке. Зубастая девочка, голоса Марины и Алисы в телефоне, Чёрный человек … Максим ведь тоже его видел.
Я повернул голову и взглянул на мальчика, которого посадил рядом с собой. Впервые за долгое время посмотрел на него незамутненным взором и… Так это правда? Я схватился за голову.
Значит всё это время я действительно таскал на себе Максимкин труп? Так вот почему он видел то, что видел я; вот почему еда постоянно вываливалась у него изо рта; вот почему он не закричал, когда толстый отморозок выкрутил ему нос. Я оживил его в своём сознании! С сам говорил за него!
Господи…
И эти постоянные головные боли... Всё началось сразу, как я очнулся после того, как наступил Армагедец.
Мой мир если и не рухнул, то уж точно как следует пошатнулся. Я так прикипел к Максимке, даже стал считать его своим сыном, а он оказался всего лишь плодом моего больного воображения.
Генка придвинулся ко мне поближе и слегка приобнял.
– Ничего, Сань, ничего. Всё будет хорошо, главное, что ты дошёл, и теперь мы вместе.
Я лишь кивнул и положил голову ему на плечо.
А затем увидел вдалеке, у большого раскидистого дуба, тёмную фигуру. Чёрный человек! Он неподвижно стоял и будто ждал, когда я его замечу.
– Смотри, вон там, видишь?! – подскочил я. – Там, у дерева!
Генка прищурился здоровым глазом и через секунду разинул от удивления рот.
– Ты же видишь его, да? – я обрадовался. – Это он, он преследовал меня всё это время!
Чёрный человек помахал нам рукой и скрылся за стволом дуба.
– Да, чёрт возьми, я видел его! Но кто это?
– Хотел бы и я знать… – невольно вспомнились раскуроченные трупы Сивого и Кабана, чудесное избавление от головной боли в машине, запрет на вход в Новгород и пробуждение в кровати после ночной прогулки. – Но что-то подсказывает, что это был мой ангел-хранитель.
Я сел обратно на скамью, откинулся на спинку и закрыл глаза.
На закате мы похоронили Максимку рядом с Мариной и Алисой. Стоя над их могилами, я чувствовал какое-то опустошение внутри.
Но вместе с тем я понимал, что жизнь продолжается. Мой путь завершён. Брат рядом. Теперь мы вместе.
Теперь всё будет хорошо!
Я стоял как вкопанный, не понимая, как такое может быть. В дверь же стучали, буквально только что. Я бы наверняка услышал шаги убегающего, но даже если нет, на траве бы всяко остались следы. Однако кроме моих, ведущих к дому, следов больше никаких не было.
Бред, просто какой-то бред! Может я уснул и вижу сон? Совсем некстати вспомнился мистер Крюгер, мать его ети. Надо успокоиться… Дыши, Саня, дыши…
Бумц! Бумц! Бумц!
От неожиданности я аж подпрыгнул. А уже через секунду зашёлся в истерическом хохоте. Смеялся, наверное, минуты две и никак не мог остановиться.
Боже, какой же я олух! Это ж надо, испугаться обыкновенного кашпо, подвешенного под козырьком крыльца. Порывы налетающего ветра качали горшок, который периодически стукался о стену дома.
Когда приступ смеха прошёл, я снял кашпо с его веревочного насеста и поставил на землю. Нечего людей пугать! А может он таким образом выражал протест в связи с нашим временным заселением? Ну извини, дружок, мы здесь только до утра, а потом сразу же уйдем. Обещаю не бедокурить и сохранить дом в первозданном виде.
Окончательно успокоившись, я набрал полную грудь воздуха и слегка поёжился. Хоть и середина лета, с заходом солнца температура резко падала и ночью становилось довольно зябко. А на мне сейчас лишь одна футболка, куртка-то осталась в доме. Кожа, что на открытых участках, что под одеждой, покрылась мелкими пупырышками.
Стоило бы, наверное, вернуться в дом, лечь под одеяло и, согревшись, наконец, заснуть, чтобы оставить этот день позади, но я всё стоял и смотрел наверх, на бескрайние просторы Вселенной. Как же хорошо и красиво за городом! Там, где свежий воздух, леса, поля, озёра, речушки; где, совершенно не напрягаясь, можно увидеть на небосводе мириады звёзд; где всё ощущается по-особенному!
Где природа по минимуму тронута человеком или не тронута вовсе.
Невольно я поймал себя на мысли, что Армагедец случился неспроста. Просто природе надоели её непослушные дети, и она решила от них избавиться. Конечно, избавиться не полностью. Ведь остались же в живых я, Генка, Максимка и ещё по меньшей мере несколько сотен, может тысяч человек по всему миру. Она дала нам второй шанс, нужно только воспользоваться им. Оправдать её доверие.
Выходит, что мы избранные? Наверное, да. По крайней мере, приятнее считать себя избранным, нежели результатом досадного просчёта, если предположить, что в живых природа не собиралась оставить никого из людей.
Погрузившись в размышления, я не сразу заметил слева от себя какое-то движение. Резко обернулся и увидел, как на соседнем участке промелькнула тень и скрылась за дровницей. Да твою ж мать, сколько можно-то, а?! Сначала горшок, теперь это! Опять показалось? Нет, мне определенно пора на боковую, налицо явное переутомление. Да и как бы не простудиться, сопли и кашель мне вот совсем ни к чему. Ещё Максимку заражу ненароком…
Хотя чего я распереживался? Это ведь мог быть всего-навсего зверь – лиса, например, или собака. В любом случае, нужно вернуться в дом.
Стоило только мне занести ногу, чтобы переступить порог крыльца, как со стороны соседского участка раздался звонкий детский смех. Увидеть себя в зеркале возможности не представлялось, но я был на сто процентов уверен, что стал белее мела. Кровь заледенела в жилах и уже отнюдь не от холода.
Только-только пошедшая на убыль луна как раз снова показалась из-за облаков и сейчас прекрасно освещала всю деревню. Я медленно повернул голову на звук и… не заметил ничего необычного. Дома (виден был даже дом на другом конце деревни), злосчастная дровница, за которой, как мне показалось, кто-то скрылся, шоссе – это всё понятно. Но, чёрт возьми, детский смех? Животные же не могут имитировать такие звуки! Или могут?
Я долго всматривался в дровницу, старался даже не моргать, чтобы ничего не упустить и с каждой секундой всё больше чувствовал себя дураком. Ну дровница и дровница, самая обычная постройка два на два метра, в котором люди хранили заготовленную для растопки печи древесину. Ничего в ней такого. И за ней никого нет.
«Ты переутомился, Сань, от недосыпа, от усталости тебе просто что-то почудилось, вот и всё. Иди уже спать!».
«А если сходить проверить?».
«На кой ляд?».
«Чтобы на душе было спокойно. Чтоб уж точно знать, что почудилось. И тогда без промедления лягу».
«Не боишься?».
«Страхово, конечно… С другой стороны, чего бояться? Вряд ли там затаился тигр или медведь…».
«Как будто только их стоит бояться…».
Этот внутренний монолог мог продолжаться ещё долго. В конце концов, я решил всё-таки сходить на разведку. Чисто для личного успокоения, чтобы уже раз и навсегда рассеять все сомнения. Согласен, в фильмах ужасов такое поведение героя – довольно распространенное и донельзя глупое клише, так ведь я и не в кино снимаюсь.
На крыльце в углу стояла швабра. Я открутил от неё щётку и вооружился черенком, чтобы не идти навстречу неизвестности с голыми руками. Безопасность превыше всего. Если там всё же окажется дикое животное, не хватало ещё, чтобы оно меня укусило. Прививку от столбняка мне здесь никто не сделает.
«В таком случае может и не стоит туда ходить, а?»
Нет уж, решил значит решил.
Я медленно, не сводя взгляда с дровницы, пошёл вперёд. Обеими руками крепко сжимал палку от швабры. Как ни странно, это придавало мне сил. Страх практически улетучился. Я был почти на сто процентов уверен, что ничего там не найду, но нужно убедиться.
Вот я уже у забора, если можно так назвать низенький частокол из полусгнивших, кое-как сколоченных досок. Такое впечатление, что сделали его чисто для видимости границы двух участков. Даже я со своим ростом метр семьдесят мог без особых усилий просто перешагнуть его, что, собственно, и сделал.
Меня и дровницу разделяло каких-то десять метров. Уже совсем скоро я окажусь в постели и наконец-то засну, осталось только их пройти и вернуться обратно.
Шаг, ещё шаг и ещё.
Вдруг из-за угла дровницы выглянула голова девочки. На вид ребёнку было лет восемь, не больше. Белокурые волосы красными бантиками собраны в два хвостика. С виду обычная вроде девочка, но мне показалось странным её лицо. Оно выглядело каким-то неживым, словно маска.
Ребёнок, не моргая и не двигаясь, смотрел как бы сквозь меня. Мало того, что зрелище само по себе жуткое, так ещё и не давал покоя вопрос: что она здесь делает и почему так странно себя ведёт?
Я уже открыл рот, чтобы заговорить с ней, но девочка меня опередила:
– Ку-ку! – произнесло дитя низким голосом, совершенно непохожим на тот смех, что она (а она ли?) издавала ранее. Уголки её рта резко взмыли вверх, растянувшись в ужасном оскале.
Сперва я даже не обратил внимания, но когда заметил, что вместо обычных зубов у неё длинные острые клыки, меня парализовал страх. Мне хотелось броситься наутёк, но банально не мог пошевелить даже пальцем ноги. Ещё и, как назло, боль в голове стала стремительно нарастать.
Словно этого и ждала, девочка вышла из своего укрытия. Её розовое платье с блёстками, сверкающими в свете луны, и голубые туфельки создавали невыразимое впечатление абсурдности происходящего. Она не спеша шла ко мне, ухмылялась и мерзко хихикала. Из её пасти (иначе теперь и не скажешь) по подбородку тонкими струйками стекала слюна.
Голова просто адски раскалывалась. Честно, мне уже было плевать на всё и вся – на девочку и на то, что она со мной сделает, на Максима, на брата – лишь бы только страдания прекратились. Глаза постепенно начало заволакивать белым туманом и, к своему облегчению, я почувствовал, что теряю сознание…
Очнувшись, я резко вскочил и кубарем полетел с кровати. Приземление на дощатый пол привело к ушибу локтя и мягких тканей, но такая боль оказалась мне по душе. Главное, что жив, и голова в порядке.
За окном уже вовсю светило солнце. Взгляд упал на наручные часы. 11:10. Долго же я спал…
Так, стоп! А как я вообще оказался в кровати? Совершенно не помню, чтобы, очухавшись, заходил в дом. Выходит, единственное разумное объяснение происходившему ночью – мне всё это приснилось. Ну да, а как ещё-то? Девочка-монстр? Стучащий горшок? Ну бред же!
Поднявшись с пола, я вышел из комнаты. В коридоре висело зеркало. Проходя мимо, увидел своё отражение и не поверил своим глазам. Оттуда на меня глядел какой-то помятый, с глазами-щёлочками и огромными кругами под ними, небритый мужик. Сейчас я больше походил на какого-то забулдыгу, нежели на менеджера страховой компании, коим являлся в прежней жизни.
Еще и… вот те нате! Это что, седой волос? И ещё один? И вот тут ещё! Ну что ж, с почином меня. В тридцать лет обзавестись таким «украшением»… Не то, чтобы я как-то запаривался насчёт внешности, просто сам факт. Ночные кошмары не проходят бесследно. Немного подумав, вырвал их к чертовой матери, чтобы не смущали.
Мальчик ещё спал. Ладно, пускай, пока приведу себя в порядок.
На участке я видел колодец. Самый обыкновенный, коих в деревнях навалом – в виде небольшого домика, с воротом, к которому на веревке или цепи привязано ведро. Хотелось верить, что вода в нем есть и хотя бы мало-мальски свежая.
Первая странность, которая бросилась в глаза, когда вышел на крыльцо – дверь оказалась не закрыта на щеколду. Точно помню, что запирал перед тем, как лечь спать.
А затем увидел щётку от швабры. Она валялась точно на том же месте, куда я её закинул во сне. Или это все-таки был не сон?
Что за хрень происходит? Глюки у меня начались, что ли? Может в воздухе содержится какое-то психотропное вещество и заставляет видеть то, чего нет? От него болит голова? Поскорее бы дойти уже до Генки…
А сейчас… Сейчас надо умыться.
Я обошёл дом, не без опасения покосившись на злосчастную дровницу. Боялся ли увидеть там зубастую девочку в розовом платье? Очень! Но какая-то неведомая сила все равно заставила меня туда посмотреть. Конечно же, там никого не было, да и быть не могло. Не бывает такого в реальности! Равно как и чёрного человека.
Что ж, девочки ни перед, ни за дровницей нет, но вот палка от всё той же швабры лежала на траве соседнего участка. Да как же так? Я еле сдержался, чтобы не заорать вовсю глотку. Мозг плавился в тщетных попытках понять, что реальность, а что нет.
Я бросился к колодцу. Воды полно, и это не могло не радовать. Спешно набрал целое ведро, и едва подавил в себе желание вылить его на себя целиком. Кое-какая запасная одежда у меня с собой имелась, но такой ледяной душ для неподготовленного человека мог обернуться весьма неприятными последствиями.
Опустив ведро на землю, я набрал в ладони воды и плеснул на лицо. Ух, бодрит, что надо! Голова сразу прояснилась, остатки сна и страха как рукой сняло. События минувшей ночи казались уже какими-то несущественными, совершенно не заслуживающими того, чтобы тратить на них свои нервы.
Я снял футболку и, довольно покрякивая, обмыл руки и торс. Вернувшись в дом, обтёрся, переоделся и стал будить Максимку. Некоторое время мальчик никак не желал вставать, но, когда я в шутку пригрозил, что уйду без него, всё-таки разлепил глаза. Чтобы он окончательно проснулся, ему тоже пришлось пройти через водные процедуры. Потом мы быстренько позавтракали и двинули в путь.
До Новгорода оставалось пройти ещё пять населённых пунктов. По моим прикидкам, на это у нас уйдёт три-четыре часа и ещё примерно столько же останется, чтобы посмотреть город. Если Максимке здесь понравится, можно будет остаться ещё на день и посмотреть город более досконально.
Ещё перед тем, как покинуть Мясной Бор, я хотел позвонить брату, узнать как он, всё ли у него нормально, но вспомнил, что разбил телефон. Зря я, конечно, поддался гневному порыву, без мобильника ведь теперь и в интернет не выйти. Да только не обыскивать же трупы в поисках незапароленного смартфона. Ничего, как-нибудь уж проживу пару дней без техники, ничего со мной не станется.
С другой стороны, ощущалось эдакое приятное чувство свободы. Генка не будет названивать и торопить, и я не смогу проболтаться ненароком, что иду не один. Главное, чтобы брат не накрутил себя и не подумал, что со мной что-то стряслось.
Мы шли (правильнее было бы сказать, я шёл, а Максимку нёс на закорках, но я даже в мыслях не хотел допускать, что мальчик – инвалид, поэтому он тоже шёл наравне со мной) и любовались окружающими нас видами. Леса, поля, всё красивое, зелёное, цветущее. Идиллию портили разве что изредка встречающиеся покорёженные машины, лежащие в кюветах, и трупы, но такая картина за время путешествия стала для нас, можно сказать, обыденностью.
Один раз дорогу нам перебежало семейство ёжиков – очевидно, мама, папа и три детёныша. Максимка обрадовался и завороженно смотрел на их передвижение. Как оказалось, он впервые в жизни видит этих зверей. Я, конечно, очень удивился, но ничего не сказал. Всё когда-то бывает в первый раз.
В деревне Тютицы мы обнаружили немало интересных домов, выкрашенных, наверное, во все цвета радуги и не только. Очевидно, жившие здесь люди презирали серость и однообразие, каждый пытался сделать свои хоромы особенными и выделяющимися среди остальных. Что ж, лично я считаю такой подход правильным, тем более что здесь прекрасно выдержан баланс – если рассматривать все здания в целом, то выглядит не аляповато, не скучно и приятно радует глаз.
Ни в Тютицах, ни в следующем за ними Подберезье живых людей мы тоже не встретили. Начинало казаться, что так продолжится до самого Шимска.
Только сейчас ко мне пришло осознание, что я уже больше недели не видел живого человека, если не считать Максима. Только трупы, трупы, трупы. Многие бы на моём месте, наверное, тронулись рассудком, благо психика у меня крепкая. Хотя, похоже, и она дала слабину, если уж стал видеть всякое…
На скамейке автобусной остановки я заметил безжизненное тело женщины лет пятидесяти. Голова запрокинута, рот и глаза приоткрыты. Если не знать, что перед тобой мертвец, можно подумать, что она просто заснула. Рядом стояла розовая коляска-люлька. Бабушка вышла с внуком или внучкой на прогулку. На их последнюю прогулку. Заглядывать в коляску желания не было никакого – все и так понятно. Даже если младенец выжил тогда, в тот роковой день, сегодня он уже точно мёртв. Если не голод его сгубил, так переохлаждение. Варианты более мучительной смерти я допускал, но старался о них не думать.
Мы быстро, лишь с небольшой остановкой, чтобы перевести дух, миновали Чечулино и Витку. Оставалось пройти только Трубичино и здравствуй, Великий Новгород.
Неподалёку, в одном из дворов, послышалось злобное рычание и жалобное повизгивание. Собаки грызутся из-за добычи, подумал я. Вполне вероятно, что оголодавшие животные уже включили в свой рацион умерших жителей посёлка. Попадаться им на глаза в мои планы не входило, но видимо сегодня удача решила на время повернуться к нам пятой точкой.
Очевидно, почуяв свежее мясо, псины с возбуждённым лаем бросились к нам. Они ещё не успели показаться в зоне видимости, а я уже понял, что дело запахло керосином. Все, что мне оставалось делать, это со всех ног бежать к ближайшему дому и молиться, чтобы входная дверь оказалась не заперта.
– Собачки плохие, да? – подал голос Максимка.
– Очень, – это всё, на что меня хватило. Боялся сбить дыхалку, да сейчас и не до разговоров совсем.
Лай становился все громче и ближе. Блин, ну почему я не догадался прихватить с собой оружие? Не думал, что может возникнуть подобная ситуация? Да, не думал. Решил, что не встречу никого, кому нужно будет дать отпор? Получается, что так. Дурак? Дурак! Но чего уж, теперь поздно об этом думать, самобичеванием потом займусь, быть бы живу.
Повезло, дом хозяева не закрыли. Я молнией влетел внутрь, едва не запнувшись о порог. Дверь захлопнул прямо перед носом у двух разъярённых овчарок и одного питбуля. Псины оглушительно гавкали, скребли когтями, но мы уже были вне зоны досягаемости.
Сердце стучало как бешеное. Адреналина я хапнул, конечно, с избытком. Зато Максим был на удивление спокоен. Видимо, не осознал всей серьезности ситуации, ну и хорошо.
Нам ничего не оставалось кроме как остаться здесь и ждать, когда собаки уйдут. Правда, особой надежды на то, что они уйдут настолько далеко, чтобы мы могли спокойно покинуть Трубичино, не было. «Пропитания» им в посёлке хватило бы на несколько недель, а торчать здесь так долго в мои планы не входило.
Псин следовало перебить. Перочинный нож – единственное оружие, которое я носил с собой, – для этой цели явно не подходил. Найти в доме какую-нибудь палку, ту же шварбу или лопату? Можно, конечно, но смогу ли я вступить в схватку сразу с тремя собаками, не понеся урона? Очень сомневаюсь. Из меня в принципе боец никудышный. В жизни никогда ни с кем ни дрался, оружие в руках держал только однажды, и то в детстве в тире.
Ничего, что-нибудь придумаем. Я посадил Максима на диван в прихожей, а сам отправился на разведку. Первым делом заглянул на кухню. Ножи различной длины и степени заточки, молоток для отбивания мяса, набор шампуров, чугунная сковородка – все эти предметы могли бы пойти в ход при бытовой ссоре, но в моем случае были практически бесполезны.
Следом я отправился в первую из двух комнат. Там не нашлось ничего интересного за исключением компьютера. Сперва даже обрадовался, думал, сейчас посмотрю, так сказать, что в мире творится. Выяснилось, что он не подключен к интернету. Не судьба...
Зато в следующей комнате я увидел занятную картину. На кровати, раздвинув ноги и являя мне все свое женское естество и округлые прелести, лежала голая девушка. Глядя на нее, я почувствовал шевеление ниже пояса и тут же мысленно обругал себя. Совершенно ненормально, когда у тебя встаёт на труп, пусть даже и такой аппетитной мадам. Рядом, но уже на полу, развалился такой же голый и такой же мёртвый парень. Армагедец застал эту парочку за соитием. Славная смерть, что и говорить. Хотел бы и я закончить жизнь так же.
Долгое время не в силах оторвать взгляд от тела девушки, я, разумеется, не сразу заметил висящее на стене двуствольное ружьё. А если есть ружьё, значит должны быть и патроны к нему. Если оно, конечно, не игрушечное…
Я подошёл к комоду и порылся в его ящиках. В самом нижнем я нашел то, что искал – целую, нераспечатанную коробку патронов. Вот оно, моё спасение!
Я несказанно воодушевился. Дело за малым. Сначала сделаю предупредительный выстрел. Если жизнь дорога, псины убегут. Правда далеко ли, да и где гарантии, что они не вернутся в самый неподходящий момент? Собаки, конечно, не виноваты, что голодные, но и на мне вины нет, нам с Максимом всего лишь нужно дойти до Новгорода. Если предупредительный выстрел не поможет, придётся положить их всех. Что поделаешь, я бы и рад решить вопрос мирным путём, дипломатически, да только разговариваем мы на разных языках, поэтому договориться явно не получится.
Я забрал ружьё и патроны и бросил последний взгляд на девушку. Ну до чего же хороша! Не медля больше ни секунды я выбежал из комнаты и направился в туалет, благо он находился внутри дома, а не снаружи, как это часто бывает. Следовало как можно скорее снять напряжение и положить конец крамольным мыслям. Нет уж, опускаться до некрофилии я не стану ни при каких обстоятельствах!
Покончив с одной проблемой, незамедлительно перешёл к решению следующей.
Я выглянул в окно. Собаки уже перестали атаковать дверь, правда и уходить не собирались. Легли в нескольких метрах перед домом и не спускали с него глаз. Решили взять измором? Ну я вам сейчас покажу!
– Максим?
– Да?
– Сейчас я немного постреляю, ты не бойся только.
– Будешь стрелять в собачек?
Сердце сжалось, но врать не имело смысла.
– Так надо, – сказал я, будто пытаясь оправдаться.
– Ты же сказал, что они очень плохие. Что они желают нам зла, да?
– Да.
– Надо значит надо. Давай сделаем это.
Я слегка улыбнулся и кивнул. Смышлёный парнишка. Если у меня когда-нибудь будет сын, я хотел бы, чтобы он был похож на Максимку. Хотя… Я ведь могу усыновить его! Как же я раньше до этого не додумался? Так, Александр, соберись, сейчас не время думать об этом, сначала надо разобраться с собаками, всё остальное обсудим позже.
Несмотря на то, что ружьё я держал в руках впервые, разобраться в его устройстве не составило большого труда. Спусковых крючков здесь было два. Логика подсказывала мне, что каждый отвечает за свой ствол, но так ли это на самом деле предстояло выяснить на практике, благо боезапаса пока что хватало. Предохранитель похоже автоматический. Главное в нужный момент не забыть, что он ставится после каждого выстрела.
Я распечатал коробку с патронами, надломил ружьё и снарядил оба ствола. В этот момент, держа в руках заряженное оружие, почему-то почувствовал себя героем какой-нибудь компьютерной стрелялки.
Подмигнув Максимке, я открыл окно. Собаки заметили меня, вскочили и с лаем бросились ко мне. Как и задумывал, сделал предупредительный выстрел в воздух. Животные, пронзительно взвизгнув, отбежали на почтительное расстояние, но тут же, хоть и с опаской, поковыляли обратно. Что ж, глупцы, вы не оставили мне выбора, пеняйте на себя!
Я подпустил собак поближе, прицелился в одну из них и выстрелил. Псина замертво рухнула на траву с развороченной дробью головой. Оставшиеся в живых снова бросились врассыпную, однако через мгновение вернулись. Армагедец на них так подействовал или они с рождения с дефективным инстинктом самосохранения? Да какая разница, эти животные угрожают мне и Максиму, а потому я снова зарядил ружьё и один за другим выжал оба спусковых крючка.
Да я, блин, снайпер! Вторую собаку постигла участь первой, а третьей, успевшей развернуться, чтобы драпануть, выстрелом перебило обе задние лапы. Жалобно скуля, она поползла прочь от дома. На минуту мне её стало даже жалко, но потом подумал, что меня бы она жалеть не стала.
– Дядь Саш, избавь её, пожалуйста, от страданий. Мне больно слышать, как она плачет.
– Конечно.
Тратить на неё патрон не хотелось. Я взял с кухни большой нож и вышел на улицу. Всё закончилось быстро, собака даже не сопротивлялась. Затем перетащил все три туши на задний двор, чтобы Максим не видел этого малоприятного зрелища.
Часы показывали 15:37. Экскурсию по Новгороду придётся отложить до завтра, хотя может оно и к лучшему. Сегодня ляжем пораньше, а завтра будем целый день гулять по городу. Да, так и сделаем.
Нож, ружьё и патроны к нему забрал с собой – пригодится. И в магазин теперь заходить необязательно. Надел рюкзак, повесил на плечо ружьё, взял Максимку на закорки – и снова в путь. Уходя из дома, мысленно поблагодарил хозяев дома за то, что те, несмотря на пикантное занятие, не заперли дом и спасли тем самым двух человек.
– Дядь Саш, ты точно не устал? – уже трижды за последние полчаса участливо поинтересовался Максим.
Я устал уже к тому моменту, как он спросил это в первый раз. Все-таки идти, неся на руках десятилетнего парализованного ребенка, а на спине битком набитый рюкзак, очень непросто. А мне, человеку нетренированному, так и подавно.
Конечно, Максимка, я устал. Но я не признался в этом тогда, не признаюсь и сейчас.
– Всё нормально.
– Сделаем привал? Тебе же тяжело, я вижу. Нам обоим нужно передохнуть.
Я обрадовался этим словам. Глупо, наверное, строить из себя Супермена, которому всё по плечу, но мне не хотелось показывать слабину перед мальчиком. А теперь, когда он сам предложил, оставалось только согласиться.
– Да, давай, – сделав вид, что обдумал его предложение, сказал я. – Немного передохнуть не помешает.
Стемнеет еще нескоро. Небольшой отдых мы могли себе позволить.
Я увидел впереди силуэт «Волги», одиноко стоящей у обочины, и направился к ней. По возможности мы устраивали привал в автомобилях – там можно было спокойно сесть, перекусить, переждать дождь, а если холодало, то и погреться. Правда по мере удаления от населённых пунктов машин попадалось все меньше, так что «Волга» оказалась как нельзя кстати.
Конечно же, на водительском кресле сидел человек. Немного запрокинув голову назад, он прислонился к стеклу двери. Глаза открыты. Создавалось впечатление, что он смотрит на меня с укоризной и задает немой вопрос: «Чего уставился? Иди куда шёл, приятель!». Сперва могло показаться, что он живой, но я уже научился отличать живых от мёртвых и водитель «Волги» совершенно точно покинул этот мир.
От этого взгляда мне стало не по себе. Хорошо хоть Максим не видит, зрелище совсем не для детей.
Я подошел к багажнику машины, аккуратно посадил мальчика на землю и прислонил его к заднему бамперу. Убедившись, что он не упадет, сказал:
– Скоро буду.
Но скоро не получилось. Сначала я долго возился с заклинившим замком ремня безопасности, которым был пристёгнут водитель «Волги», потом еле-еле выволок его из машины. Весил он явно за сотню кило, хотя на первый взгляд не казался таким грузным. Сбросив тело в кювет, я вернулся за Максимом и разместил его на заднем сидении.
– Большая машина, просторная! – с восхищением заметил мальчик.
– Ага, солидная, – согласился я. – Не то, что современные тесные легковушки.
Убедившись, что вокруг все спокойно, и Чёрного человека не видно поблизости, я сел рядом с ним. Порывшись в рюкзаке, достал оттуда пачку печенья.
– Будешь?
– Спасибо, я не голоден.
– Но ты уже очень давно не ел. Съешь хотя бы одну.
– Не хочется...
– Это из-за… родителей, да?
Мальчик легонько покачал головой.
– Но тебе нужно есть, иначе…
– Умру? Знаю, но я правда не хочу. Возможно позже…
Я вздохнул. Ну не буду же я насильно запихивать ему в рот печенье. Понятное дело, что он бы никак не смог этому воспрепятствовать, только я ведь не деспот какой-нибудь и отношений с ним портить не хотел. Но поесть ему надо, возможно к вечеру проголодается. Очень на это надеюсь.
А вот мой желудок своим урчанием дал ясно понять, что ему требуется топливо, поэтому все десять печений, что лежали в пачке, я решил съесть сам. Решил пока что не экономить – еды у нас еще много, да и с её пополнением в ближайшее время проблем никаких не предвиделось, а силы мне ещё понадобятся. Не сказал бы, что печенье какое-то суперпитательное, но, по крайней мере, на время голод удастся унять.
Я мысленно вернулся в тот день, когда все началось. Вернее сказать, началось для меня.
Это случилось девятого июля, ровно неделю назад. Я проснулся с жуткой головной болью и спустя некоторое время обнаружил, что проспал трое суток – все электронные часы в моей квартире показывали двенадцатое июля. Можно было бы подумать, что меня кто-то таким образом разыгрывает, но позже стало понятно, что никакой это не розыгрыш.
Почти все люди на планете умерли в одночасье. Лишь малой горстке повезло (повезло ли?) выжить. От чего, почему, как? Никто не знал. Что интересно, тела даже спустя несколько дней не подвергались процессу разложения, словно были забальзамированы. В интернете, который продолжал работать, одни говорили, что всему виной инопланетяне, другие – что природа разгневалась на человечество, третьи – что одна из стран применила какое-то новое биологическое оружие. Однако суть всех версий сводилась к одному – кто-то (или что-то) распылил по всей Земле невидимый и неосязаемый газ, который унес жизни миллиардов людей. Верилось с трудом, и вместе с тем каждая из них казалась логичной.
Почти все, кого я знал, погибли. Только мой брат Гена, живший в Шимске, пережил Армагедец (так я это назвал). По крайней мере, лишь он ответил на мой звонок.
Недолго думая, я решил, что отправлюсь в Шимск и буду жить вместе с братом. Генка совсем не возражал. Вместе-то веселее, тем более в сложившихся обстоятельствах. Я бы ему и по хозяйству помогал, и, возможно, помог бы пережить горечь утраты – незадолго до моего звонка он похоронил жену и дочь, которых тоже забрал Армагедец.
Сборы не заняли слишком много времени. По моим прикидкам пешком из Петербурга до Шимска я бы добрался примерно за неделю. Других вариантов не рассматривал. Садиться за руль машины я зарекся после ужасной аварии, случившейся по моей вине, едва не стоившей мне жизни (благо никто тогда больше не пострадал). К тому же дороги, по крайней мере, в больших населенных пунктах и на выездах из них, были забиты автомобилями с мертвыми водителями и пассажирами внутри. Велосипед и мотоцикл – тоже не вариант для меня. К своему стыду двухколесный транспорт к своим тридцати я освоить так и не сумел. Оставалось идти на своих двоих, что, впрочем, меня ни капли не смущало. Я любил пешие прогулки.
Питер я покинул, так никого из выживших не встретив. Разумеется, они были, не могло же из всего пятимиллионного города повезти только мне одному.
Конечно, Северная столица, заваленная трупами, представляла собой удручающее зрелище, прекрасное в своей кошмарности, если можно так выразиться. Подобное вообразить даже в кошмарном сне трудно, и тем не менее, это происходило наяву. Признаться, порой у меня иногда пробегали мысли – что, если все-таки я сплю? Но нет, реальность оказалась даже страшнее.
И ладно бы трупы; мертвые тела, пусть даже и в таком количестве, смутить меня не могли – в свое время в морге я на них насмотрелся вдоволь – словно этого было мало, за мной по пятам увязался Чёрный человек. Опять же, это я его так назвал. Кто он, да и человек ли это, мне неизвестно. Он никогда не подходил настолько близко, чтобы я смог его как следует разглядеть. Всегда держался на почтительном расстоянии, являя мне лишь свой полностью чёрный сутулый силуэт.
Чёрный человек преследовал меня до сих пор, и даже сейчас, в эту минуту, я хоть и не видел его, явственно ощущал его присутствие. Это чувство трудно объяснить. Он будто сверлил мне затылок своим взглядом. Становилось очень неуютно, неконтролируемая дрожь пробирала от макушки до пяток и, казалось, от этого взгляда нет спасения.
Хорошо, что со мной рядом был Максимка. Парализованный ниже шеи мальчик, подобранный мной в деревне Любань, быстро стал мне другом, напарником и братом по несчастью. Его родителей, дедушку и бабушку, равно как и всех односельчан, Армагедец не пощадил. Однако едва ли Максимке повезло больше, ведь до всего этого он был абсолютно здоровым ребенком. Для многих, если не для всех, Армагедец не прошел бесследно. На меня периодически накатывают сильные головные боли, Максим стал паралитиком, а у Генки перестал видеть один глаз. В интернете также многие жаловались на проблемы: у одного зубы выпали, у другого начался тремор рук, третий лишился слуха.
Максимку я не мог не забрать. Когда проходил мимо Любани по шоссе, он, видимо, услышал меня и что было мочи закричал, зовя на помощь. Бросить парнишку в таком состоянии мне бы не позволила совесть, поэтому я принял решение взять его с собой. Он совсем не возражал и даже обрадовался этому.
Для того, кто несколько дней не ел и не пил, пролежал в одном доме с мёртвыми родителями и мог двигать только головой, у Максимки было потрясающее самообладание. Он не плакал, не жаловался и стойко переносил все тяготы и лишения, неоднократно вознося хвалу высшим силам за то, что те послали ему меня. Спрашивать его, за что же высшие силы послали человечеству такое испытание, я, разумеется, не стал, хотя с удовольствием бы послушал ответ.
Чёрного человека Максимка тоже видел, и когда он мне сказал про это, у меня как будто камень с души свалился. Я-то думал, что возможно у меня повредился рассудок и начались галлюцинации, но ведь галлюцинации не бывают массовыми. На удивление Чёрный человек Максимку совсем не пугал. Мальчик даже выдвинул предположение, что он – добрый дух, который оберегает нас в пути. Но разве доброе существо будет выглядеть так?
– Дядь Саш, можно попить?
– Конечно.
Ну, хотя бы пить хочет, и то хорошо. Я открыл бутылку и поднёс горлышко к губам мальчика. Он сделал несколько маленьких глотков и благодарно кивнул.
– Ну что, посидим ещё немного и пойдём дальше?
– Да.
– Есть точно не хочешь?
– Точно, дядь Саш.
– Ну ладно, смотри, как только захочешь, не тяни – сразу говори.
Максим снова кивнул и легонько улыбнулся.
Я хотел улыбнуться в ответ, но вместо этого скривился и стиснул зубы, чтобы не закричать. Голову словно сдавило тисками, чудовищная боль иглами пронзила мой мозг. Раньше она нарастала постепенно. Всё начиналось с гула в ушах – предвестника надвигающейся «бури» – и у меня ещё оставалось несколько минут, чтобы принять анальгетики. Сейчас же всё, что я мог, это закрыть глаза, держаться руками за голову (ах, если бы это хоть как-то могло облегчить мои страдания) и надеяться, что боль скоро пройдет сама собой. К сожалению, Максим даже при всём желании никак не мог бы мне помочь. Он что-то говорил мне, наверное, пытался успокоить, но его голос долетал до моего сознания будто откуда-то издалека.
Боль отступила так же мгновенно, как и пришла. Не знаю, сколько продлились мои мучения – одну минуту, две, десять, полчаса – в любом случае мне это время показалось вечностью.
Выдавив из себя полный облегчения вздох, откинулся на сидение. Глаза застилали слёзы, выступившие сами собой от причиняемых мне страданий, и я поспешил вытереть их рукавом куртки.
Когда зрение вернулось ко мне в полной мере, я увидел снаружи Чёрного человека. Он стоял, согнувшись, и практически касался лицом (хотя можно ли назвать это лицом – ни глаз, ни носа, ни рта у него не было) стекла задней двери. От неожиданности я отпрянул от двери, едва не придавив собой Максима.
Чёрный человек вдруг резко выпрямился и на своих длинных тонких ногах в несколько прыжков скрылся в гуще деревьев, стоявших по краям от шоссе.
Сердце колотилось как бешеное. Еще ни разу за те несколько дней, что я в пути, Чёрный человек не подходил так близко. Чего он хотел? Посмотреть, находимся ли мы все ещё в машине? Или убить? Но тогда почему убежал? Да и вообще кто он такой, в конце концов? Одни вопросы и ни одного ответа…
– Дядь Саш, он, кажется, ушёл… – робко произнёс Максим.
– Да, вроде ушёл…
– Как думаешь, он ещё вернётся? Мне кажется, вернётся.
– Вот и я так думаю.
В кармане неожиданно запиликал мобильник. На дисплее высветилось имя и фотография брата.
– Посиди здесь, я скоро вернусь, – сказал я Максиму. Чуть было не добавил «никуда не уходи», но вовремя сообразил, как бы комично и глупо это звучало.
Я не хотел говорить при мальчике по одной простой причине – я до сих пор не рассказал о нём Генке. Знаю, что скорее всего, поступаю нехорошо, но подсознательно я боялся, что брат потребует бросить Максима, или вовсе не пустит меня к себе. Меня не покидала надежда уже постфактум убедить Генку оставить мальчика жить с нами.
Отойдя от машины метров на пять, я ответил на звонок.
– Ну что, лягушка-путешественница, ты где сейчас? – голос брата звучал необычайно весело. Это уже настораживало. Уж не распечатал ли он свой мини-бар, который его жена опечатала при жизни?
– Недавно прош… – я чуть было не проговорился и сделал вид, что закашлялся. – Кхе, извини, мошка в рот залетела. Недавно прошёл Трегубово. На ночь думаю остановиться где-нибудь, не доходя до Новгорода. В общем, если всё будет хорошо, через два дня уже встретимся.
– Хорошо, а то одному мне здесь как-то скучно. Эка нас с тобой, Санёк, угораздило, да? Все кругом помёрли, а мы живы. Странно… Почему именно мы? Причем не просто какие-то рандомные люди, а из одной семьи, братья. Есть в этом что-то… как же это?.. библейское, что ли? Может, мы для чего-то были избраны, как считаешь? Какой-то высший разум убил почти всех, но нас оставил. Почему?
– Не знаю, Ген. И, возможно, никогда не узнаю. Признайся, ты выпил?
– Ну выпил, и что с того? Нельзя, что ли? У меня, вообще-то, если ты вдруг забыл, жена и дочь умерли! Твои невестка и племянница, Сань!
– Спокойно, я всего лишь спросил.
– Что спокойно? Признавайся, сам-то ты выпил за их упокой, а?
Диалог начал принимать неожиданный оборот, и мне это не нравилось.
– Ген, успокойся. Ты же знаешь, что я не пью. Вообще.
– Ага, то есть смерть моей семьи, да и твоей, если уж на то пошло, – недостаточная причина для того, чтобы сделать над собой малюсенькое усилие и выпить пятьдесят грамм? А?
– Давай мы с тобой поговорим, когда ты протрезвеешь? У меня нет ни малейшего желания вести беседу, когда ты в таком состоя…
– Да пошёл ты на хер! И ко мне чтобы не смел приходить, понял! Можешь прямо сейчас разворачиваться и топать обратно в ритме вальса! Ещё брат называется…
Генка отключился.
Я ещё несколько секунд стоял с мобильником у уха и не мог поверить услышанному. Да, иногда брат бывал вспыльчивым, тем более, когда выпьет, но говорить такие вещи… На него это было совсем не похоже. Всё-таки алкоголь – это зло! Поэтому я уже давно и не притрагиваюсь к нему. Видел, что он может творить с хорошими людьми и в каких мерзких тварей превращает людей нехороших. Да и сам чуть не попал в переплёт, когда переборщил с горячительными напитками по малолетству…
Мне оставалось надеяться, что, когда Генка протрезвеет, этот эпизод благополучно выветрится у него из головы. В конце концов, мы с ним всегда были не разлей вода, и все обиды между нами очень быстро забывались.
Мобильник в руке неожиданно завибрировал. Странно, отметил я про себя, но мелодия в этот раз не заиграла.
Снова звонил Генка. Наверное, хочет извиниться. Я улыбнулся и нажал на зелёную клавишу. Поначалу из динамика не доносилось ни звука, но потом среди нарастающего треска помех я различил слова:
– Саша… Саша… Помоги нам… Приди… Спаси нас!
Начиная с затылка заканчивая пятками по телу пробежал табун мурашек. Какого чёрта? Это что, розыгрыш такой?
Голос в трубке принадлежал Марине – жене Генки. Но ведь… ведь он сказал, что Марина и Алиса – их дочь – умерли. Или наврал? Что происходит вообще?
– Саша… – помехи становились все сильнее, заглушая собой голос невестки. – Ты меня слышишь, Саш? Господи, скажи что-нибудь!
– Марина?
– Да, да! Мало времени, Саш! Пожалуйста, спаси… нас… пож… ста… исапс сан, Шас… Еерокс…
– Марина, объясни же, в чём дело? Что-то со связью, ты пропадаешь…
– Дядя Саша, это Алиса! Маме плохо, очень плохо. Здесь холодно и темно… И очень страшно! Нам больше некому помочь… Пожалуйста, скорее, иначе мы…
В трубке послышались гудки и каждый становился громче предыдущего. Когда я почувствовал, что мои барабанные перепонки вот-вот лопнут, я, не контролируя себя, швырнул мобильник в сторону леса. Врезавшись в ствол сосны, аппарат с глухим треском разлетелся на десятки мелких кусочков.
Ноги вдруг подкосились, и я упал на колени. Снова чёртова голова. Лоб будто надувался изнутри, давление вызывало неприятную боль и мешало собраться с мыслями.
Марина, Алиса… Несмотря на то, что связь периодически пропадала, я чётко слышал, что голоса принадлежат им. Так они всё-таки живы?
В одном только я не сомневался – происходит какая-то чертовщина! Глобальное вымирание людей, Чёрный человек, странное поведение брата, теперь ещё и этот странный звонок. Номер, с которого он поступил, принадлежал Генке, я точно видел. Неужели они меня так разыгрывают? Тогда это совсем, совсем не смешно! Если вдруг окажется, что это розыгрыш, непременно выскажу всё, что о них думаю! Нельзя так поступать с людьми!
Головная боль немного отступила, стало значительно легче. Я попытался встать. Ноги слушались плохо, но я все-таки с горем пополам поднялся и смог дойти до машины. Со стороны, наверное, можно было подумать, что меня разбил церебральный паралич. Хорошо, что никто не видел, разве что Чёрный человек… Блин, на кой ляд вообще про него вспомнил? Опять это противное чувство, что за тобой наблюдают, опять мурашки отплясывают чечётку… Бррр…
Я огляделся по сторонам, но никого, если не считать ворону, с глухим карканьем вспорхнувшую с ветки и улетевшую на север, не заметил.
На душе немного отлегло. Сейчас посижу ещё немного в машине и отправимся в путь. Плану своему решил не изменять – до заката дойдем до какой-нибудь деревни, там переночуем, а завтра покажу Максимке Новгород. Он говорил, что никогда там не был, а тут такая возможность. Ходи, где хочешь и сколько хочешь, и всё бесплатно.
Спешить нам особо некуда. Если Генка нас ждёт, то он в любом случае будет нас ждать. Если прогонит, значит так тому и быть. Мы с мальчиком можем поселиться вдвоём где угодно, выбирай не хочу. Что же касается того недавнего эпизода с Мариной и Алисой, во мне всё сильнее крепла уверенность, что это не более, чем галлюцинации, вызванные стрессом от близкой встречи с Чёрной человеком. Он ещё никогда не подходил так близко. Интересно, что он хотел, каковы были его мотивы? Надо бы разжиться оружием, мало ли что. Странно, что раньше об этом не подумал. В Новгороде наверняка найдется какой-нибудь оружейный магазин. Вот там-то и подыщу что-нибудь.
Я плюхнулся на заднее сиденье. Протяжно выпустил воздух из легких и запустил ладони в уже изрядно отросшие волосы. Появилось жгучее желание закурить. Довольно странно, учитывая, что единственный раз, когда брал в рот сигарету, случился в девятом классе. Кашлял, наверное, минуты три и никак не мог остановиться. С тех пор зарекся курить, а тут на тебе, опять потянуло.
– Макс, я вернулся. Все в порядке? Макс?
Мальчик смотрел в окно и как будто не слышал меня. Я снова позвал его по имени. Тишина. Почувствовав неладное, я тронул его за плечо и легонечко тряхнул. Его голова медленно повернулась ко мне. Некоторое время Максимка не моргая глядел как бы сквозь меня, затем, вздрогнув, расплылся в улыбке.
– А, дядь Саш! А я задумался что-то…
– О чём?
– Не помню, о чём-то… Смотрел как белка по деревьям скачет и задумался. Ну, как дела у твоего брата?
– Хорошо, ждёт нас, – соврал я. Будет очень неловко, если всё-таки окажется, что Гена не будет нам рад, но мне верилось в лучший исход.
– Это здорово! Поскорее бы с ним познакомиться! Он наверняка такой же хороший, как и ты.
– Думаю, он тебе понравится.
Меня до сих пор поражали оптимизм и жизнелюбие мальчика. Уже не в первый раз ловлю себя на мысли: «а как бы я себя вёл, окажись в таком же положении, что и он?». Скорее всего предался бы унынию, возможно, плакал сутки напролёт, пока не пересохнут слёзные железы и, в конце концов, умер от голода, ведь даже наложить на себя руки не получилось бы. Что уж и говорить, лишиться даже хотя бы одного пальца – уже значительное неудобство, а уж лишиться всего тела – не знаю, что может быть хуже…
А вот Максимка не унывал. Не знаю, как у него это получается. Стоило бы у него поучиться.
Вскоре, когда силы ко мне полностью вернулись, мы покинули так любезно приютившую нас «Волгу» и направились дальше на юг. В пути, чтобы не заскучать, я рассказывал мальчику всё, что помнил из школьного курса по истории – про греков, римлян, египтян, Древнюю Русь. Время за разговором прошло незаметно, и вот мы уже стояли у указательного знака с надписью «Мясной Бор».
Я принял решение на ночь остановиться здесь. Максимка возражать естественно не стал. Ему в общем-то было всё равно где, лишь бы его не бросили, чего я делать само собой не собирался.
Мы облюбовали небольшой домик на окраине деревни, обитый жёлтым сайдингом. Хиленький забор, небольшой огородик. Было видно, что здесь не живут постоянно, а приезжают в лучшем случае на выходные. Дом, как я и думал, пустовал. Хозяева, если и выжили, явно остались в городе и сюда в ближайшее время вряд ли наведаются.
Взломать замок входной двери труда не составило. В свое время Генка, промышлявший по малолетству мелкими кражами, научил меня орудовать ножом и отмычкой. Кто бы мог подумать, что мне, человеку законопослушному, когда-нибудь пригодится это знание.
Несмотря на неказистый внешний вид, внутри дом оказался довольно просторным и уютным. Две смежные комнаты, в каждой из которых стояло по двуспальной кровати, веранда с раскладным диваном и крохотная кухонька. Имелся ещё чердак, но туда я подниматься не стал.
Перед тем, как отправиться ко сну, мы поужинали бутербродами. Максимка согласился съесть один, но жевал он нехотя, через силу. У меня сложилось впечатление, что он ест не столько из чувства голода, а чтобы порадовать меня. Крошки хлеба и куски колбасы то и дело вываливались у него изо рта. Я боялся, что его, не ровен час, стошнит, но, к счастью, обошлось.
После ужина положил Максимку на одну из кроватей, укутал его одеялом, а сам сел рядом на стул дожидаться, когда он уснёт.
– А сегодня ты расскажешь мне какую-нибудь историю? – спросил он, глядя на меня своими щенячьими глазами.
– Я же и так тебе сегодня много историй рассказал, – усмехнулся я.
– Так то тогда, а теперь историю на ночь.
– Вот же хитрец! – я действительно последние два дня рассказывал ему сказки на ночь. Не то, чтобы в этот раз мне хотелось увильнуть от этой своей, так сказать, обязанности, но всё же надеялся, что мальчик заснёт просто так. – Ну и какую же ты хочешь?
– Какую-нибудь страшную!
Страшную? Будто мало ужасов творится кругом… Лично меня один только факт того, что сейчас на планете из восьми миллиардов в живых осталась всего лишь жалкая горстка людей, повергает в ужас. А уж если сюда присовокупить события дня почти минувшего… А ещё я боялся, что если расскажу Максимке чересчур страшную историю, то он может не заснуть вовсе.
– Ну что ж, ты сам попросил. Знаешь, кто такой Фредди Крюгер?
– Не-а.
– Тогда слушай.
И я стал пересказывать по памяти сюжет «Кошмара на улице Вязов». Очень скоро я сообразил, что история про инфернального обезображенного маньяка, вооружённого перчаткой с лезвиями и убивающего своих жертв во сне – не самый лучший выбор для ребёнка, собирающегося спать. Впрочем, Максимка, похоже, ничуть не напугался, так как заснул ещё до того, как Фредди Крюгер расправился со своей третьей жертвой.
Вздохнув с облегчением, я отправился в соседнюю комнату, снял обувь, куртку и лёг на кровать. Какое же блаженство принять горизонтальное положение после утомительного (причём как в физическом, так и в моральном плане) дня.
За окном уже почти стемнело, стали видны звёзды, и луна то и дело выходила из-за бегущих по небу облаков. Я закрыл глаза и уже приготовился погрузиться в царство Морфея, как вдруг в дверь едва слышно постучали.
Показалось? В деревне ведь никого, кроме нас нет. Или все же есть?
Я лежал, боясь пошевелиться. Даже дыхание задержал, чтобы пружинный матрас подо мной ненароком не скрипнул. На какое-то время наступила тишина, даже кузнечики на улице перестали стрекотать.
А затем стук раздался снова, и на этот раз гораздо громче. Теперь уже точно стало ясно, что мне не показалось. Кто-то явно знал, что мы находимся здесь. Хорошо, что я предусмотрительно закрыл дверь на щеколду. Иллюзия безопасности, но так всё же намного спокойнее.
Вдруг в голову пришла мысль – а что, если незваные гости вооружены? У меня с собой ничего кроме перочинного ножика и нет. Если переживу эту ночь, точно в Новгороде совершу набег на оружейный магазин.
Очень медленно, стараясь не издать ни звука, я встал с кровати и на цыпочках подошёл к окну. Отодвинув занавеску, посмотрел в сторону крыльца. Никого не видно. Странно. Уже ушли? Или спрятались.
Ох, не нравится мне всё это! Хорошо, что Максимка спит. Ещё не хватало, чтобы он стал паниковать.
Что же делать? Открывать или не стоит? Несмотря на то, что у меня поджилки тряслись, я попытался рассуждать логически.
Кем бы ни были незваные гости, если захотят проникнуть в дом, они это сделают. Допустим, выломать дверь у них, может, и не получится, но есть же окна – обычные, не стеклопакет. Разбить и перелезть – раз плюнуть. Так что лучше не доводить до такого. К тому же страх страхом, но вместе с тем меня распирало любопытство. Возможно, там выживший и, как знать, возможно, он не настроен враждебно и ему нужна помощь. Но почему тогда не подаёт голоса? Не посмотрю – не узнаю.
Стук раздался снова. Что ж, выбора, похоже, не остаётся. Надо пойти и посмотреть, кто там такой настырный и чего хочет.
Собравшись с духом, я прошёл на крыльцо, щёлкнул выключателем, отодвинул щеколду и настежь распахнул дверь, совершенно не подумав о том, что мог зашибить того, кто там стоит.
Опасался я зря. На улице никого не оказалось.
Мнение разработчика с опытом 15 лет.
Основная проблема всех курсов, школ и прочих кружков по интересам в том, что там не ставят конкретные задачи. Человек не сможет изучить язык программирования, если он делает это вне контекста.
Мы так устроены. Мы - люди. Алгоритмика и семантика языка изучаются только на "живых" примерах. Мы так же изучаем естественную речь: мы сразу же применяем свои знания на практике. Сначала ребенок учит "мама" и "папа", потом учит предметы, чтобы отвечать на вопросы, потом начинает говорить. Он не сможет научиться речи, если у него не будет цели ее применять.
С разработкой так же. Придумали себе задачу? Например, считать финансы - это отличный проект, который сможет задействовать все аспекты базовой разработки:
- Вместо "мама-папа" - базовая семантика языка (операторы, типы данных и тд)
- Вместо "Что это? - Кубик! - Правильно!" - базовые операции (работа с БД, работа с http и тд)
- Вместо "Что ты делаешь? - Я кушаю!" - базовые аспекты архитектуры (прочитать из БД и вывести в html)
- Вместо "Как день прошел? - Зае**сь!" - MVC-архитектура с элементами DDD и unit-тестами.
А теперь к сопутствующим аспектам.
Git - изучается за полчаса. 99.99% всех задач требуют лишь 4 команды: fetch, rebase, commit и push (pull - это отдельная тема для уверенных в себе пацанов, к коим я не принадлежу). Причем первые две вам не нужны, если вы работаете один.
Если у вас нет никого, кто может зайти в качестве ментора, то стоит поискать сайты, где люди проводят ревью. Да, такие есть. Т.е. вы пишете код, выкладываете его, и люди его обсирают обсуждают. Там же можно спросить всегда советов по реализации.
SO - Откровение разработчика, Святое Место всея и всех и просто ваш верный и надежный друг (я бы даже сказал: ваш кентяра, бротелло). Любите его, ибо он не редко может подкинуть идейку.
Если и этого мало, то идем на сайт фриланса. Регимся и ищем недорогие задачки. Выполнять их не нужно, естественно, но это даст вам для начала понимание того, что хотя "простые смертные" от специалистов, вроде вас.
Все. Пробуем искать работу джуна. На все про все у вас уйдет 2-4 месяца сидения за компом по вечерам. БЕСПЛАТНО.
Итого. Еще раз: научиться разработке на курсах и в школах невозможно. Курсы и школы организуются для другого. Действительно качественной разработке можно только самому научиться или с выделенным ментором, выполняя конкретные проекты.
P.S. В реальности в разработке надо знать ебическую уйму всякого дерьма, о котором даже senior со стажем не всегда подозревает. Ко мне приходят люди "у меня 10 лет опыта", которые нихуя не знают, вот, вообще - всех обучать приходится. Обучать "состоявшегося" гораздо сложнее.
Свет и шум. Жара и темнота. Холод и страх. За дверью все сплеталось воедино, в оглушительной какофонии, вливающейся в комнату, как прилив.
Мир окончательно погрузился в глубокие неестественные сумерки. Я видела его как будто глазами ребенка, впервые представившего, что же такое пространство. Реальный мир запутался в потустороннем, втиснутый, сжатый. Представьте, что между вами и зданием на той стороне улицы лежат бесконечные галактики, что через входную дверь без труда проходит целая планета… Парадоксальный союз невообразимого и реального.
Все, что я видела было реальным. Таким же, как гостиная Стэфани, в которой сидело мое тело – я никуда не переместилась, лишь расширила границы зрения. И полуправда, так тщательно выдаваемая за истину мозгом, больше мне не мешала.
Передо мной стояли города, знакомые и нет, плывущие в тумане. Тот мир не был необитаемым. Я не могла понять закономерностей, по которому он жил, но они несомненно существовали. Люди шли по тротуарам мимо невидимых для них существ – существ, не видящих и людей. Два мира существовали параллельно, занимая одно и то же пространство, спрятанные друг в друге.
Не знаю, что это была за дверь, что она символизировала, но со мной что-то произошло, когда она открылась. Во-первых, ушла злость. Когда сталкиваешься с чем-то настолько ошеломляющим, чувства отступают. Остается только смотреть, широко раскрыв глаза, и надеяться что-нибудь запомнить.
Во-вторых, я поняла, кто такая Грейс. Поняла душой, а не мозгом. Мы были так похожи, почти одним, разделенным в наших мирах.
И теперь, открыв дверь, я стерла границу.
Но хотела большего.
Я отпустила ручку, уперлась ладонями в стену… Легкий толчок и комната поддалась. Теперь я полностью ей управляла. Потолок поднялся, стены разошлись, оставив только пол и меня, посреди туманного моря.
Гул стих. Движение замедлилось. Мягкий напев поднялся над всем сущим, и я поняла – это она.
Амелия.
Обернувшись, я зажмурилась. Какая же она яркая. Грейс была со мной всегда и везде. Как было ново для нее то, что я считала привычным в повседневной жизни.
Как можно противиться чему-то подобному? Как можно найти слова, открыв для себя новый мир? Не думаю, что кто-то смог бы. Не сразу.
Но я должна была показать, что не сержусь на нее. Что вижу в ней саму себя. Это может показаться чрезмерным, но я выбрала всего один жест, символический и, совершенно определенно, никогда раньше ею не испытанный.
Подошла и заключила Грейс в объятия. Ничего более человеческого я не смогла бы сделать. И мы просто остались так стоять, соединяя наши миры, спрятанные по разные стороны зеркала.
Ее голос еще никогда не звучал так ясно.
Амелия, мне жаль.
– Грейс, где Джек? С ним все в порядке? – проговорила я, через слезы. – У меня миллион вопросов, но, думаю, времени осталось не много. Скажи, где он.
С ним все в порядке. Он где-то там.
Она указала на затянутое дымкой пространство.
Он ищет путь назад. Что еще остается делать, оказавшись неизвестно где.
– Он сможет вернуться?
Да. Сможет. Я заберу его.
Я доверилась ей и вздохнула с облегчением.
– Мой мир не для тебя…
Горейс смотрела мимо меня, в глубину туманного моря, и эмоции, отразившиеся на ее лице, захлестывали и меня.
Мне нравится, насколько материальны вещи в твоем мире. Это очень увлекает – переживать все через тебя.
– А каково в твоем мире?
Она подошла к краю платформы, окруженной ничем и всем.
Все вокруг лишь время, смешанное само с собой. Ни структуры, ни ритма. Ни начала, ни конца. Мы видим все и сразу… Представь, что ты запомнила каждое слово в невероятно длинной серии книг, а потом осознала, что страницы мелькают в случайном порядке.
Я просто слушала.
Вы были загадкой для нас. Ваш мир, люди, животные, вещи. Мы никогда вас не видели, только знали, что вы где-то есть, не имяея возможности исследовать. Сосредоточившись, мы могли чувствовать ваши эмоции, они притягивали некоторых из нас. Других пугали. А большинство испытывали и то и другое разом. А я… У меня никогда не было физической формы, только тоска по чему-то неописуемому.
Грейс казалась почти пристыженной, и я взяла ее за руку, пытаясь ободрить.
Я была рядом тогда на горе, когда ты тонула. Не видела ни тебя, ни твою мать, а если бы и смогла, то пришла бы в ужас. Но я чувствовала твой страх, чувствовала любовь твоей матери, и отчаянно хотела этих чувств, хотя и не могла их осознать. Не знаю, что произошло, но я просто последовала на твой зов, а потом уперлась в барьер, прошла его и соединилась с тобой.
Я слушала.
Ты оказалась ребенком. Мы были совершенно чужими друг другу. Меня так напугало произошедшее, что я замкнулась и спряталась. Даже не понимала, что делаю. Прежде чем я смогла прислушаться к окружающему миру и начать учиться, прошло много времени.
Тем не менее, все то, что я знала, из бессистемного вихря будущего и прошлого, проявлялось, то и дело, слабыми вспышками моего существования. Когда Джек стал задавать вопросы, я понемногу смогла сосредоточиться и взять контроль.
Я так и сделала и очень сожалею о том, чем это для тебя обернулось. Я была совершенно одна в чужом мире, отчаянно хотела в нем остаться и понятия не имела, как это сделать.
– Ты застряла на границе. И теперь я тоже. И Джек. С этим нужно кончать. Тебе не нужно разрешение, чтобы остаться, и я не разрешаю тебе уходить.
Грейс молчала. Похоже, я застала ее врасплох.
– Мы были вместе так долго, и теперь я вижу все намного яснее, – продолжала я. – Я знаю, что ты думаешь. Что будет проще сдаться и вернуться туда, откуда пришла.
Только так я могу все исправить.
– Это ничего не исправит, Грейс.Не могу поверить, что говорю это, но если ты попробуешь уйти, я не позволю. Я вытащу тебя обратно. Ты – часть моей жизни, наших жизней. Ты здесь и это все, что у нас есть.
На самом деле нет никакого способа объяснить связь между нами. Целая жизнь, полная боли и замешательства, заброшенности, страха, кульминацией которой стало осознание того, что мы не сильно отличались друг от друга. Я чувствовала себя в долгу перед ней, но все же понимала, что мы не были привязаны друг к другу. Просто мы так долго были вместе, что потеряли возможность окончательно разлучиться.
Те же мысли я прочла на ее лице.
Я думаю, есть способ, но нисколько не лучше, чем все то, что происходило до сих пор. Проблемы никуда не денутся. Что бы мы ни сделали, место, откуда я родом, всегда будет тянуть меня обратно.
– Мы будем тянуть сильнее.
Джек станет другим.
– Разберемся. Давай покончим с этим.
Грейс кивнула, и мы в последний раз взялись за руки.
Я бросила взгляд на волнующееся пространство. Как же много всего там было заключено… Жаль, что, когда уйду, я даже не вспомню того, что видела. Даже воспоминания о другом мире не могли существовать в моем.
Я закрыла глаза. Грейс отпустила мои руки.
Мы найдем тебя, Амелия. Оставайся на месте.
***
Открыв глаза, я обнаружила себя в гостиной доктора Стефани. Никаких следов другого мира, только я и диван. Будто кто-то включил свет, мгновенно разогнав сумерки. Я будто никогда и не покидала этого места. Некоторое время я просто сидела молча, а потом заплакала.
Впервые в жизни я была совершенно одна. Раньше мне было сложно заметить присутствие Грейс, но ее отсутствие оказалось оглушительным. Мой разум вдруг расширился и опустел.
Потребовалось время, чтобы успокоиться и осознать, что я так и не узнала, какой план придумала Грейс. Она просила подождать, и так и будет. Движимая любопытством, я попыталась вернуться в Красную комнату, но тщетно.
Несколько часов спустя вернулась Стефани. Встретив ее у входа, я начала было извиняться, но та в ответ рассмеялась.
– Честно говоря, мне полегчало. Конечно возможность поучаствовать в одном из самых новаторских откровений в истории человечества оказалась очень волнительной, – Стефани вздохнула, не скрывая разочарования, – но главное, что с тобой все в порядке.
Мой мобильный зазвонил. Неизвестный номер. При обычных обстоятельствах я не взяла бы трубку, но не теперь.
– Привет.
На том конце провода кто-то плакал. Я не узнала голос, но поняла, кто это.
– Джек?
Теперь он смеялся сквозь слезы, и я почувствовала такое счастье…
– Джек, я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, – ответил он чужим голосом.
Не хотелось портить момент, но я должна была спросить:
– Джек, ты… Я просто… твой голос… – начала я.
– Это только я. Здесь никого больше нет, только я. Я другой, но иду к тебе. И… я не один.
– Привет Амелия, – переполненный эмоциями мягкий женский голос зазвенел в динамиках. Я узнала ее.
Слезы полились сами собой. Они оба здесь!
– Слушай, думаю нам во многом придется разобраться, сказал Джек. – Будет не просто, но мы сможем.
– Возвращайся скорей.
– Амелия, мне так много нужно тебе сказать…
***
Мы больше не говорили. Слышать их, но не видеть, не иметь возможности прикоснуться – это слишком. Они обещали прибыть через два дня.
Для меня время тянулось так медленно, мучительно медленно, зато появилась возможность о многом подумать.
Думаю, я понимаю, как они вернулись. Стефани во многом помогла, снедаемая любопытством еще больше, чем я. Она нашла интригующую новостную статью.
Где-то за три часа до звонка Джека, произошла авиакатастрофа. Ужасное и печальное событие, унесшее жизни двенадцати человек. Спасателям пришлось долго добираться до месте крушения, а когда они, наконец, прибыли, нашли только девять тел.
Трое пропали. Женщина и двое мужчин.
Теперь я жду, когда они приедут. Я едва могу печатать, так сильно дрожат руки. Рада, что Джек решил поделиться нашей историей, но… Я не поверила бы ни единому слову, если бы сама не пережила.
Мне кажется, что история только начинается. Нужно наладить отношения с семьями тех, кто погиб в авиакатастрофе. Нужно выяснить, кто этот третий человек, не тот ли, что охотился за Грейс? Пока что это самый очевидный вариант. Нужно показать Грейс, насколько прекрасен наш мир, для человека, способного по-настоящему жить в нем. И мне нужно поговорить со своей матерью.
Независимо от того, что произойдет дальше, это последнее, что мы опубликуем. У нас все будет хорошо. Я никогда не была так уверена.
Казалось бы, здесь должна быть какая-то мораль, но это не тот случай. Если и можно вынести какой-то урок, дак это только то, что даже в трудные времена можно найти надежду. Ищите опору в себе и в людях, которые заботятся о вас.
А еще помните, что мы не одиноки, и есть другой мир, живущий параллельно с нашим. Я не знаю, что это значит для вас, но мне дает понимание, что все не случайно. Заставляет ценить время, и радоваться возможности переживать это секунду за секундой.
Никогда не умела заканчивать письма, так что пусть будет так:
От всего сердца,
Амелия.
~
Поддержать проект можно по кнопке под постом, все средства пойдут на валокордин и прочие успокоительные, чтобы не шарахаться от каждого звука =)
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Эта история была рассказана мне моей бабушкой много лет назад. Далее рассказ от ее лица.
Было это в 1930-х годах. Жили мы в селе, семья была большая. Отец, мать, братья, сестра и я. Как то заболел младший брат. Чем непонятно. Отец с матерью возили его в город, его смотрели врачи, выписывали лекарства, но безрезультатно. Мать готовилась к худшему. Как то с утра прибегает соседка и говорит: "Мне приснился странный сон про вашего сыночка. Старый мужичек сказал, что нужно чтобы твой муж пошел на пригорок, выкопал там три ямки и загадал в любом порядке. Ямка - будет жить, ямка - так и будет болеть и ямка - умрет. Но тебе не говорить, где какую ямку загадал. А тебе искупать сына и пойти вылить воду в любую из ямок. Куда выльешь, то с сыном и будет". Родители подумали и решили так и сделать. Отец пошел на пригорок, выкопал три ямки, загадал где какая. Мать искупала моего брата и понесла воду на пригорок. Стала над ямками и страшно ей и воду выливать надо. Заплакала и вылила в среднюю ямку. Пришла отцу рассказала, он ее обнял и говорит: "Угадала". Брат после этого постепенно пошел на поправку и выздоровел.
Мне история показалась невероятной. Но выдумщицей и сказочницой моя бабушка не была.
Сомневаюсь, что существовал способ принять и переварить все то, что произошло после нападения на дом Стефани. Теперь, насколько я могла понять, во мне поселился не только дух Грейс, но и Джек.
Это было нелегкое время, но и оно заслуживало благодарности. В последующие недели я была окружена покоем и поддержкой Стефани. Она вбила себе в голову, что может помочь мне преодолеть пропасть между нами с Грейс. Невероятно, насколько оживленнее она стала, поняв, что ее отец занимался действительно стоящим делом, что все это реально. Ее переполняло воодушевление. За пару недель она освоила все его выводы и начала добавлять собственный опыт.
– Думаю, мы сможем, – однажды сказала она мне.
– Напомни мне, что конкретно мы сможем?
– Все упирается в Грейс. Кто она? Откуда появилась? Нам негде больше искать ответы, кроме как в тебе.
Мы подробно обсуждали момент единения с Грейс. Не только то, как мы разговаривали, но и то, что я видела ее в белой комнате.
– Мы должны вернуть тебя туда и попробовать вернуть и ее. Она появилась при особых обстоятельствах, не только чтобы защитить тебя и Джека, но и ради защиты самой себя. Думаю, это было непросто.
В руках Стефани сжимала записи отца.
– Отец верил, что, кем бы ни была Грейс, она истощает носителя. Чем она активнее, тем больше берет. Носителя можно дополнить внешним источником, дабы компенсировать разницу. Проще говоря, мы можем “заряжать” тебя так, чтобы энергии хватило на вас обеих. По крайней мере, на время разговора.
– Какого рода энергии? – спросила я.
– Старое доброе электричество. Я не утверждаю, что это сработает, но с чего-то надо начинать.
Но меня сейчас занимало вовсе не общение с Грейс.
– Что делать, если все это бессмысленно? Кажется, что теперь уже ничего не изменится. Один вопрос, один ответ. Вдруг я приду к ней, а Грейс скажет: “Рада была видеть, но ничего не изменить”?
– Только ты можешь это выяснить, – ответила Стефани.– Кем бы она ни была, хочет она помочь или нет, нам остается только полагаться на тот факт, что у нее есть инстинкт самосохранения. Даже если на этом все, достаточно и этого.
Ее уверенность и воодушевление приободрили меня. И мы явно двигались в правильном направлении. Я знала, что нужно делать. Согласилась, что стоит сначала собраться с силами, но не послушалась.
Я осталась у нее. И со стороны могло показаться, что я и правда отдыхаю: телевизор включен, в руках книги, все такое. И мне в общем-то нравилось, что снова появился аппетит, ведь хорошее питание очень помогало в моем секретном деле.
Я была нетерпелива и горда. Тратила все время на то, чтобы найти Грейс. Ее дух, разум, что бы там ни было. Однажды уже получилось, значит получится снова. Я сосредоточилась на том, чтобы как можно больше углубить медитации.
Представьте, что вы играете в прятки в огромном особняке. Ваш соперник всегда знает где вы и может свободно перемещаться, куда захочет, и даже телепортироваться. А у вас завязаны глаза.
Вот на что это было похоже. Думаю, вы можете представить, как я была разочарована и сбита с толку.
Я знала, что веду себя эгоистично. И старалась не думать о том, насколько все было проще, когда Джек прикрывал мне спину.
О, Джек. Как много людей доходят до той стадии отношений, когда один партнер переселяется в душу другого? Не похоже на истории из книг о свиданиях, сдается мне, мы открывали новые горизонты.
Я знаю, что нужно учиться жить в моменте, но знаете, мне кажется, заслуживаю права временно игнорировать этот полезный совет. Я определенно торопила время, стараясь добраться до той части жизни, в которой наступает “долго и счастливо”. Фантазировала, как буду сидеть с Джеком в ресторане, просто разговаривая, как обычные люди. Разговаривая, а не забрасывая слова, как удочку, в самые темные уголки разума.
Часть меня беспокоилась, что он больше не захочет отношений. Вот вы бы захотели, после всего? А я? Не знаю, как вы там справляетесь с проблемами, которые даже не помещаются в голову, но я представить не могла, что пройду весь этот долгий путь только для того, чтобы в конечном итоге оказаться рядом с кем-то другим.
Представляете этот разговор? Этот новый кто-то спрашивает меня: “Расскажи о своих прошлых отношениях. Почему вы расстались?” Абсурд.
Я говорю все это только чтобы объяснить, как сильно люблю его. Он ринулся в этот бой ради меня, а я – ради него. И я хочу, чтобы вы не думали обо мне плохо, когда будут сказаны следующие слова.
Как бы сильно ни скучала по нему, с этим делом я хочу покончить сама. Если представить, что мы стоим перед огромной последней головоломкой, я хочу быть человеком, который сложит вместе все куски. А потом победно обернется и скажет: “я смогла”. Помощь на пути к этому? Конечно. Везение? Пусть. Но последний кусочек – мой. Вот чего я хочу.
И я могу это повторить. Да, это эгоистично. Да, это умаляет заслуги Джека и Стефани, ее отца и даже, в некотором смысле, моей матери, но что есть, то есть.
В итоге все сводится только ко мне и Грейс.
Но вот загвоздка: я не уверена, что смогу справиться сама. Неважно, насколько умиротворенной я себя чувствовала, как ясно могла видеть белую комнату или как долго изучала желтую дверь. Я никогда не могла заставить Грейс пройти через нее, как тогда, в первый раз. И не слышала их голосов.
Да и вообще, в большинстве случаев я даже не попадала в комнату, просто воображала ее себе. Есть разница. Я чувствовала, когда реально заходила туда. Что-то вроде крайне хрупкого осознанного сна наяву.
И один из способов определить это были звуки за дверью. Не голоса, которые я так искала, а звуки. Отчетливое гудение с другой стороны.
Стефани занялась своими экспериментами, а я – своими. Каждый день с момента пробуждения и до отбоя. Я пробовала гулять и иногда и правда оказывалась в белой комнате. А потом возвращалась в реальность, стоящей на улице, среди кричащих на меня людей, которых я даже не знала.
Вскоре я отмела идею с прогулками. Но все еще продолжала пытаться, только из дома. Так прошла пара недель без успехов, но и без проблем.
Пришло время сменить тактику. Полное расслабление не помогало, так что я решила сконцентрироваться на естественных ощущениях.
И совершенно естественно разозлилась.
Меня охватил не просто гнев, нет. Он лишь лежал на поверхности. Под ним скрывалось нечто куда более мощное, нечто, что я собирала всю свою жизнь.
Руками, ногтями, зубами я подняла из могилы… нет, не гнев. Ярость. Стены этой чертовой комнаты стояли памятниками моей жизни. Той, которую мне пришлось прожить стараниями неведомых сущностей, и той, которую мне не прожить уже никогда. Навязанная, чужая жизнь слилась с изломами в судьбах мамы, Джека, Стефани и доктора Манна.
Всем нам отпущено примерно равное время, относительно бесконечности вечности, и его очень, очень мало. То, как обстоятельства вынудили меня тратить мое время, то, как я плыла по воле волн без видимой цели… я не буду больше с этим мириться!
И я копнула еще глубже, вытаскивая наружу все. Вот она неудовлетворенность. Открывается слой за слоем под моими руками, нарывом зреет под поверхность. Она окрасила мои руки красным, и я подняла их в белую комнату.
О да, этот цвет подходит лучше. Пора перекрасить стены. Гнев вязкими потоками лился с моих рук и расползался по комнате. Одна за другой, стены четовой коробки менялись, пока все не залил багрянец. Желтая дверь светилась в красной раме, а я, впервые за несколько недель, преодолела давление и встала.
Звучит так просто, будто комната – просто воображаемая площадка для игр. Пусть это так и было временами, но нет. Фантазий больше не было. Меня окружила реальность, и с этих пор реальностью и осталось.
Какой бы ни была комната, где бы она не была, она расширилась. Дверь отодвинулась от меня. Теперь стало ясно, что это больше не то место, которое я придумала сама. Пусть я и создала его, но точно не в одиночку. Я вставала на ноги, борясь с тяжестью, давившей все сильнее, чем выше я поднималась.
Но это не имело значения. Это было делом Амелии из Красной комнаты, и хоть она появилась совсем недавно, все уже изменилось.
Конечно, я не приписываю это себе в заслуги, потому что кое-что поняла. Думаю вы тоже.
Разозлилась не только я. Не только я боролась против этой коробки. Даже если мне казалось, что я что-то делаю сама, Грейс всегда была рядом. Мы не могли говорить, и, возможно, я не хотела этого признавать вначале, но она шла, там же, где шла я. И если я спотыкалась, мы обе спотыкались.
Теперь я всегда могла подняться с колен. Однажды граница сдвинулась на шаг вперед. Потом еще раз. Потом шагов стало три. Каждый раз, когда я входила в комнату, она будто перезагружалась, и мне снова приходилось проходить весь путь, как уровни в игре. И я шла так далеко, как только могла, не спуская глаз с двери.
Но ничего не дается даром. Я заплатила цену, и реальный мир стал… тускнеть. Сначала незаметно. Я оглядывала гостиную, в которой обосновалась, и краем глаза замечала призрачные фигуры, проходящие через комнату. Но стоило сфокусироваться, как они исчезали.
Вскоре детали стали стираться. Предметы превратились в разноцветные плоскости, и чем глубже я уходила в Красную комнату, тем меньше деталей оставалось в реальности.
Я больше не различала звуки, точнее не могла понять, откуда они доносятся. В Красной комнате всегда царила мягкая тишина, сдобренная неутихающим гулом за стенами. Иногда мне казалось, что Стефани говорит со мной, пока я была внутри. Она уже знала, чем я занимаюсь, но я ее не видела. Не думаю, что вообще могу вспомнить ее в то время.
Я бросила все усилия на достижение цели, и успех был неизбежен. Но это все равно случилось куда раньше, чем я ожидала.
***
В тот день я снова решила попробовать что-то новое. Обычно я торопливо шагала вглубь комнаты, спотыкаясь, ведомая желанием протаранить желтую дверь головой. Но тогда я решила не спешить. Слушать, чувствовать и концентрироваться на каждом движении, сколько бы времени это не заняло.
Руки снова покраснели. Я замерла на зыбкой границе между спокойствием и гневом.
Вот оно.
Я была в комнате последний раз, хотя еще и не знала об этом. К тому моменту комната и реальный мир настолько смешались, что наложились друг на друга. С одной стороны возвышалась плоская красная стена, с другой – камин в доме Стефани. Пение птиц из реальности и глубокий гул из другого мира звучали в моих ушах разом, складываясь в мистическую мелодию.
Я не спешила вставать. Просто сидела, закрыв глаза, и медленно дышала. Красная комната стала более реальной, чем когда-либо. Я посмотрела на свои ладони. Провела по стене, стараясь почувствовать текстуру. Ощутила собственный выдох на своей коже.
А потом встала. Медленно и решительно, зная, что не упаду. И пошла вперед, аккуратно переставляя ноги.
Вот и все, Амелия. Грейс. Джек. Я иду.
Руки дрожали, но я мысленно собралась. Я шла все дальше, дальше того места, где остановилась в прошлый раз, до самой двери. Сжала ладонью холодную вибрирующую ручку.
Повернула и потянула на себя.
Там не было ничего. И там было все.
~
Поддержать проект можно по кнопке под постом, все средства пойдут на валокордин и прочие успокоительные, чтобы не шарахаться от каждого звука =)
Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Встретил в ТЦ довольно известного блогера, перекинулся с ним парой слов. Не мог понять почему он так медленно говорит. Потом дошло, смотрю YouTube всегда на скорости 1.25 -1.5
Здравствуйте.
Начать изучать испанский язык, он очень красивый, и хотел бы смотреть популярные фильмы на этом языке.
Как смотрят фильмы (типа, Титаник) испанцы или жители латинской Америки? Есть ли у них что-то официальное или неофициальное (типа, рутрекер) для скачивания фильмов? Спасибо
Вкину свои пять копеек. Ищите ЧАСТНЫЕ объявления на авито. У таких объявлений в профиле того, кто его дал - всего одна-две объявы и в вашем городе, а не сто в разных городах. Может быть это частный сервис, хорошим знаком будет, что они продают запчасти. Также фото должны быть только из этого объявления, а не сток или нагугленные в инете. Чаще всего частники на авито на 3-4 странице поиска, так как у них нет больших денег на оплату продвижения.
Звоните по телефону на авито, берет трубку девушка (простите, дорогие дамы, но все таки ремонт техники это больше мужское занятие) или явно на другом конце провода колл-центр? Кладите трубку или требуйте мастера. Колл-центр возможен только в случае если вы звоните в крутую сеть сервисных центров или это развод. В случае если на той стороне стационарный сервис - позвать мастера для них не проблема, у них нет отдельных помещений для приема звонков и мастерской в большинстве случаев.
Лучше всего технику привезти в сервис. Там можно посмотреть на сам сервис, поговорить с мастером и так далее. На выезде чаще всего развод, особенно с мелкой техникой (компьютеры, телефоны, кофемашины). Холодильник само собой не потащишь в сервис, стиралка еще куда ни шло. Тогда лучше звонить официалам или проверенным мастерам, искать того же частника с авито без колл-центра.
Не верить сайтам официальных сервисов. Если вам нужен официальный сервис - идите на сайт производителя, там ищите список сервисов в вашем регионе, в крайнем случае дилеров и уже у них узнавайте, где можно отремонтировать технику.
Интересуйтесь и уточняйте, за какую работу будет брать деньги мастер. Попросите оставить замененные запчасти у вас. Это не панацея, особенно если вы особо не разбираетесь в технике, но нормальный мастер не откажет вам в просьбе оставить замененные запчасти.
Само собой вас можно обмануть на любом этапе, ибо пока репутация в нашей стране особо не работает. Фирмы разводилы правят балом, меняют свои ООО и ИП каждые полгода, тратят огромные бюджеты на рекламу и никто с этим ничего не делает. Будем надеяться, что ситуация изменится
В стойле, как всегда, что-то меланхолично жевала Машка. Желтоватые, крупные зубы с хрустом гоняли что-то во рту. Задумчивые, чуть навыкате глаза смотрели из-под длинных ресниц, как казалось Гришке, куда-то сквозь него, сквозь стену старого коровника, в затянутый дождливой хмарью осенний лес. Мальчик неуверенно положил руку на старую ветку, которой была подпёрта снаружи дверка стойла.
- Машка? Машка, скотина этакая, ты чего там такое жрёшь? Подавишься ведь, дура!
Корова приподняла голову, взгляд бурёнки сфокусировался на Гришке. Мальчик не мог отделаться от мысли, что что-то в облике их с бабушкой общей любимицы было сегодня не так, что-то изменилось за ночь. Это мешало, как обычно, войти, беззаботно брякая дужкой ведёрка для молока, и приступить к ритуалу утренней дойки. Но делать нечего - перед тем, как вести Машку на поле, надо было опустошить отяжелевшее за ночь вымя.
Гришка собрался с духом, отставил в сторону импровизированный засов и вошёл внутрь. Машка стояла спокойно, не пытаясь, по обыкновению, ласково боднуть мальчика в плечо крепким мохнатым лбом или прихватить мягкими, тёплыми губами подол рубашки, выпрашивая вкусную горбушку подсолённого хлеба.
- Давай, Маш, подоимся - и на поле, хорошо? - чувствуя странную робость, прошептал Гришка, похлопывая корову по гулкому боку. Корова продолжала стоять неподвижно.
- Да что ж с тобой сегодня такое. Надо будет бабушку позвать, пусть посмотрит... - пробормотал мальчик.
Руки привычно легли на коровье вымя, и первые капли звонко разбились об эмалированное дно. Работа спорилась, Гришка и думать забыл о странном поведении коровы. Насвистывая весёлую мелодию, он повернул голову - и встретился глазами с Машкой, как-то неловко развернувшей рогатую башку в его сторону.
- Маш? Маш, ты чего? – пробежавший сквозняк холодной лапкой коснулся мгновенно вспотевшей спины. Тишина. Тишина? Мальчик внезапно понял, что именно показалось ему странным. Отсутствие привычных звуков. Его насторожила полная тишина в стойле, нарушаемая лишь тихим хрустом чего-то твёрдого в коровьем рту. Но… Гришка медленно отвёл глаза от мутных коровьих зрачков. Да, ему не показалось. Коровьи бока не двигались.
- Машка, умничка, хорошая моя… - Мальчик начал медленно подниматься на ноги, не отводя глаз от коровьей морды. Машка молча смотрела на него, не моргая, не двигая ни одним мускулом. Чтобы добраться до калитки, надо было пройти мимо коровьей морды, но Гришка вспомнил, как бабушка накануне в который уже раз наказывала ему заделать оградку стойла. Как-то Машка испугалась грозы и выбила копытом нижнюю жердину. Гришка всё обещал залатать прореху, но всегда находились дела поважнее, и внизу должна была остаться щель – в самый раз протиснуться щуплому пацану.
- Машенька… Это же я, помнишь? Маша, девочка, красавица…
Гришка уже пятился в угол стойла, к заветной щели, когда нижняя челюсть Машки вдруг как-то вяло отвисла, и из раскрытого коровьего рта на истоптанную копытами пожухлую травяную сечку выпало в ниточках вязкой слюны несколько небольших, розовато-серых предметов. Мальчик секунду неверяще всматривался в лежавшие на полу стойла... зубы? - и судорожно втянул воздух. Этот звук будто бы разбудил Машку: не то вздохнув, не то влажно всхлипнув, она, неловко перебирая копытами, начала разворачиваться к Гришке всем телом. Тот испуганной мышкой порскнул в узкую щель у самого пола – откуда только силы взялись!
Выкатившись из стойла, отряхивая со штанов налипший сор, он прислушивался к негромкому топоту, доносившемуся с той стороны загородки. «Надо позвать бабушку… Надо бабушку позвать…» - перепуганными птицами носились мысли в русой голове пацана. Но… Гришка вдруг вспомнил, что на рассвете, когда он крикнул в угол за печью, отгороженный от прочей избы цветастой занавеской, привычное: «Доброе утро, бабуль!» - ему никто не ответил.
Женщина 49 лет
— Знаете, говорят, любви все возрасты покорны, - начала клиентка, симпатичная брюнетка в деловом костюме. – Вот и я влюбилась недавно, но вот что с этой любовью делать, совершенно не понимаю. Я окончательно запуталась в том, что хорошо для него и что хорошо для меня.
— С чего у вас все началось?
— Вам может это показаться забавным, но он - сын моей подруги, можно сказать я видела, как он превратился из непослушного подростка во взрослого и сильного мужчину. Мы знаем друг друга уже много лет, если быть точнее, то чуть больше пятнадцати. Собственно, это произошло, когда я переехала в Питер – они с матерью жили тогда в соседней квартире. Слово за слово, и мы с Людой подружились, ходили друг к другу на ужин, советовались о том, как поступить в той или иной ситуации, ну и все такое. Муж ее бросил, так что ей было тяжело одной, как, впрочем, и мне тоже. Ее сын, Виктор, тоже частенько приходил ко мне: сначала поиграть на компьютере - в их семье его тогда не было, а потом, как-то раз попросил установить Автокад и с тех пор начался его путь в инженеры.
— Можно сказать, что вы помогли ему сделать первые шаги в профессию?
— Вроде того, - улыбнулась Светлана. – И он всегда старался что-то отдавать взамен: помогал мне по всяким хозяйственным вопросам, занимался мелким ремонтом, поздравлял с праздниками. Я считала, что это такой способ показать свою благодарность, так что никогда бы и не подумала, что за всем этим есть что-то еще.
— А потом, в какой-то момент, он признался вам в любви?
— Это произошло внезапно – я только переболела ковидом, чуть было не умерла. Но помогли врачи и забота соседей – они, как могли, старались облегчить мои страдания, за что я буду им благодарна по гроб жизни. И когда я только оправилась, Витя улучил момент и раскрыл душу: заявил, что все эти годы очень любил меня и теперь, когда едва не потерял, понял, что больше ждать нет смысла. Для меня, если честно, это было как гром среди ясного неба. Не сказать, что я не питала к нему теплых чувств, но к своим годам я так и не смогла создать семью, о чем хоть и сильно жалела, но давно уже перестала думать, и тут такое… В общем, я улыбнулась и сказала, что это в нем говорит алкоголь, мы тогда праздновали мой день рождения и возможно немного перебрали с вином. Он ответил, что понимает мою растерянность и ушел. Но на следующий день вернулся, на этот раз уже с цветами…
— Он взял вас своей настойчивостью.
— Уж чего у него не отнять так это упорства, - с нежностью в голосе произнесла Светлана. - Я действительно сдалась и нисколько не жалею об этом, хотя нет, не буду врать - мне было страшно: и за себя, и за него. За себя, потому что я не знала как на это отреагирует его мать – мне не хотелось терять единственную подругу из-за романа с ее сыном. Плюс к этому переживала из-за нашей разницы в возрасте: я понимаю, когда сходятся люди с разницей в пару-тройку лет, ну максимум пять, но не в почти двадцать! Когда мне будет шестьдесят, ему стукнет едва за сорок, а что будет когда я дойду до семидесяти?! Вот зрелище-то будет – я же практически ровесница его матери…
— А почему вы боялись за него?
— Примерно по тем же причинам: мне бы не хотелось, чтобы он ссорился с матерью – я ведь знаю, что она очень хотела бы увидеть внуков и нормальную крепкую семью, а связь его сына со мной вряд ли бы привела к такому. В добавок к этому, сегодня я выгляжу вполне себе привлекательно, но что будет лет через десять? Вряд ли я смогу дать то, что ему, вероятно, хотелось бы получить. Ну… вы понимаете, что я имею ввиду?
— Более чем, - кивнула я. – И вас разрывает на части между ощущением любви и страхом от того, к чему она приведет.
— Именно так, - грустно ответила клиентка. – И каждый поцелуй, каждая ночь, проведенная вместе, каждый его комплимент моей внешности: все это медленно, но верно наполняет чашу вины. Моей вины за то, что я не оттолкнула его прочь, когда еще была способна на это. Сейчас, я лишь получаю удовольствие от жизни - кажется, будто за спиной выросли крылья и все проблемы ни по чем. Я уже когда-то была влюблена и это совершенно прекрасное чувство снова вернулось, и я счастлива, очень счастлива…
— Но понимаете, что это счастье недолговечно. Вы говорили с ним об этом?
— Говорила, но он и слушать не желает. Твердит, что любит и хочет всегда быть со мной, даже когда я состарюсь. Он же еще так молод, и не понимает, о чем говорит – но я никак не могу его переубедить, или, может быть, просто не хочу этого делать. Признаюсь честно – у меня не получается заставить сердце замолчать и начать слушать только голос разума. Я совершенно запуталась в своих чувствах и желаниях. Потому и пришла к вам за советом – прошу, помогите мне решить, что делать дальше…
Вот знаете ситуацию, когда кидаешь ложку в мусорку и упаковку в раковину). Я весь месяц сплю по 4-6.5 часов. И сейчас чуть не вытер жопу рукой без бумаги...
В этом месяце превышено количество бесплатных уведомлений о переводе денег на карту. Чтобы получать оповещения без ограничений, подключите услугу "Уведомления об операциях".
@Sber, я правильно понимаю, что теперь должен платить даже не за СМС, а за ссаное уведомление в приложении?
Сегодня приемный день, был у приставов. В одном кабинете три пристава, у меня, как обычно, вопрос нестандартный, хоть законом и предусмотренный, но на практике приставами ни разу не реализованный, потому долгий. И у двух других приставов успело побывать по 3 человека.
У половины из них одинаковая проблема: долг оплатили, производство кончено, но арест с автомобиля не снят. И все диалоги, как по шаблону:
- Да, система сбоит, потому ГАИ не может получить от нас постановление в электронном виде.
- Тогда дайте бумажку!
- Не можем дать бумажку, у нас электронный документооборот.
Прежде чем написать следующую историю со Скорой (ждите завтра), я решила поговорить немного об особенностях обезболивания в условиях Скорой Помощи.
В стародавние времена, когда я только пришла работать на Скорую, с обезболиванием совсем беда была. Помню, как ругалась со старшим врачом из-за выставленного мне дефект, за обезболивание почечной колики. Почему-то считалось, что если колика возникла впервые, то её обезболивать не надо. Следовало так в приёмник везти. Чёрт! Если ты впервые проходишь через это, то должен вполне вкусить эту боль? Так получается? Я даже к заведующему нашей Скорой жаловаться ходила. И дефект сняли, так как заведующий встал на мою сторону. Теперь старший врач сам стал заведующим. Да ещё и экспертом, проверяющим карты вызов со Скорой из других городов. Он сам выставит дефект карте вызова, если на почечную колику ничего не сделают. Времена изменились, и теперь можно, и даже нужно обезболивать пациентов, если они жалуются на сильную боль при колике.
А онкологические больные? Они и их родственники (даже в основном родственники) буквально отсудили у Минздрава "право на адекватное обезболивание". Вот только адекватность обезболивания оценивает лечащий врач. Также как какие именно препараты, в какой дозировке и какой формы выпуска будет препарат. Вызывая Скорую помощь к онкологическому больному, надо помнить, что сотрудники Скорой связаны по рукам и ногам определёнными правилами. Они в обязательном порядке попросят выписки, подтверждающие заболевание больного. На слово никто не будет верить. Если есть документы, подтверждающие онкологию, и пациент просит обезболить, не стоит рассчитывать на наркотические или сильнодействующие препараты. Максимум - нестероидные анальгетики типа кеторолака. Это всегда пожалуйста. Но смысл от кеторолака, если пациент принимает Трамадол? Наркотические препараты поставят только в том случае, когда этот препарат только что выписан, а пациент (или родственник) не успел его выкупить, так как аптека закрылась. Например, ночь на дворе, а боли сильнейшие. Если препарат выписан давно, но "неожиданно закончился", вряд-ли медики будут использовать наркотик из своей укладки. Скажите спасибо нарикам за это. Ну и за многое другое. Но медик может что-нибудь посоветовать. Например, добавить к анальгетикам антигистаминный препарат (супрастин или тавегил). Считается, что это усиливает и продлевает действие обезболивающих. Я безмерно сочувствую больным с онкологией. К сожалению, очень редко такие пациенты могут уйти из жизни спокойно.
Обычную головную боль Скорая не обезболивает. Так уж получилось, что нет такого диагноза "головная боль" на Скорой. Но если кроме головной боли, есть тошнота, рвота, головокружение, то обезболить должны. Одно время я думала, что здесь будут интересны информационные посты, и написала целую серию про головную боль. Заодно углубилась в её изучение. Я как-то рассказывала про кластерную головную боль. А через пару месяцев попала на вызов на такую боль у мужчины. Он вызвал Скорую ночью. Сообщил свой диагноз и сказал, что проснулся от боли. Попытался найти таблетки, которые ему выписали. А их нет. И ночь на дворе. Я ему сделала кеторолак в вену и увезла в больницу. Он не обезболился совершенно. Необходимых препаратов на Скорой нет. Увы. Но я попыталась ему помочь хоть чем-то. Все ли будут так делать? Нет. Потом писала в карте вызова: "мужчина плачет от боли". Он действительно плакал, но одним глазом. Слезотечение было с больной стороны.
Да. Люди имеют право на адекватное обезболивание. Даже при остеохондрозе. С этим всегда была проблема. Нам категорически запрещали обезболивать эту патологию. Считалось, что если человека один раз обезболить, то он не будет лечиться, а станет бесконечно Скорую вызывать. Потом нам разрешили вводить обезболивающие препараты при условии, что будет ярко выраженный болевой синдром. В этом случае надо было ещё предложить пациенту проехать в приёмное отделение. А потом в карте вызова описать правильно "болевой синдром" - вынужденное положение, кожные покровы бледные, влажные, пульс частит. А раз пульс частит, то ЭКГ надо снять. Если такого пациента привезёшь в приёмник, то велика вероятность получить нагоняй от невролога "Нахрена привёз? Ты же знаешь, что мы таких в стационар не кладём". А потом невролог может позвонить к старшему врачу и наябедничать на тебя. Мол не так уж и болит у пациента. И никто не будет слушать, что сильно болело, пока не обезболили. Я думаю теперь понятно, почему некоторые медики отказываются обезболивать радикулиты и ишиасы. Не хочется заморачиваться. Я их не оправдываю. И к ним не присоединяюсь. Но я в курсе этих причин.
Вот такие у нас особенности обезболивания в условиях Скорой помощи. С одной стороны негласные запреты, определённые приказы и лень, а с другой - пациент, страдающий от боли, и совесть медика.
А предыдущие мои рассуждалочки здесь Рассуждалочки #37 : Ответ на комментарий
