Однажды я потерял концовку.

Я посещал творческий вечерний факультатив в школе. Нам было по 12 лет. Преподаватель решил дать нам задание на развитие креативного мышления.

- Так… Давайте возьмем какую-нибудь стандартную ситуацию. Ну, например… Все же вчера после занятий домой возвращались? – Деловито спросил педагог.

Мы нерешительно закивали.

- Что ж, отлично. Вам нужно всем вместе рассказать историю о том, как вы вернулись домой. Один человек начинает. Тот, на кого я покажу – подхватывает и рассказывает дальше. Всем понятно?

Понятно было не всем. Но все послушно закивали. Никто не хотел выглядеть глупым.

- И самое важное. Эта ваша общая история о возвращении домой должна закончиться чем-то страшным. Каким-то пугающим событием. То есть вся история должна к этому подводить. Всем ясно? Поехали!

И мы поехали. Таня вяло рассказывала, как наш герой застегивает пальто и завязывает шнурки. В версии сменившего ее Миши герой пялился на часы и жевал жвачку. Затем Валя сделала сюжетный рывок и наш герой вышел из школы и зашагал к трамвайной остановке. Но затем подключился Тимур и герой вернулся обратно, потому что забыл в школе перчатки.

Педагога эта мышиная возня начала утомлять. Меня тоже, поэтому, когда подошла моя очередь двигать сюжет, я бодро отрапортовал:

- …И вот я натянул перчатки, побежал к остановке и как раз успел на трамвай. Дома никого не было. Только лежала записка от мамы, чтобы я сварил себе пельмени.

Наш педагог немного воспрял.

- Это было странно, потому что мама вечером всегда дома.

Педагог совсем оживился. Видимо это было то, чего он ждал. Я продолжил.

- Я достал большую кастрюлю, поставил на плиту и зажег конфорку. И вот, когда вода в кастрюле закипела и от нее повалил пар, я подошел к раскаленной плите…

Я собирался рассказать о том, как наш герой вылил на себя кастрюлю кипящей воды. Куда уж страшнее. В крайнем случае, если бы это не сработало, можно было бы вернуться к сюжетной зацепке с невесть куда ушедшей мамой. Короче, все уже было на мази.

Но наш учитель, в припадке педагогического рвения, наступил моей песне на горло:

- Отлично! Вадик, теперь ты продолжай!

Пухлый и тихий Вадик минуту помялся. Потом насупился. Затем его осенило:

- И тогда я сварил себе пельменей и съел их!
Жирный маленький ублюдок...

Однажды я понял, что все вокруг иллюзорно.

Позвонил мне как-то раз знакомый и говорит:

- Слушай, я тут в тренинге участвую. По улучшению навыков общения. Сегодня занятие, а у нас человек в группе заболел. А там работа в парах. Не хочешь сходить поучаствовать на одно занятие? Бесплатно.

Я задумался. Тренинг? Навыки общения? Чета подозрительно. Да и потом - у меня на вечер были очень важные планы. Свежая серия «Твин Пикса» и ужин. Потом я задумался о том, насколько скучна стала моя жизнь. Сериалы и еда, сериалы и еда… Сто лет никуда не выбирался…

- Алло! Ты там не уснул? – Прервал мои печальные размышления знакомый.

Короче я попросил полчаса на раздумья. Загуглил этот тренинг и когда понял, что в секту там не вербуют – согласился.

В назначенное время мы подошли на место. Потихоньку собирались остальные участники. Все в штанах с подворотами. Возраст – слегка за двадцать. Хипстерского вида. На удивление – почти все курили. Я-то думал молодое поколение исключительно вейпит. Оказалось – миф.

Стали знакомиться. Почти все молодые предприниматели. Они говорили про саморазвитие и здоровое питание. Между глубокими сигаретными затяжками. Но в целом люди вполне приятные.

Начался тренинг. И тут случился сюрприз.

Ведущей тренинга оказалась моя хорошая знакомая и бывшая коллега. Виду она не подала. Ладно, думаю, в перерыве подойду поздороваться. Она профессионал, у нее четко выверенный регламент занятия. Не стоит портить человеку рабочий процесс.

Тренинг она вела классно. Без дураков. И упражнения были интересные. Полтора часа первой части пролетели незаметно.

Попутно выяснилось, что один молодой предприниматель – студент второго курса и бизнес у него пока только на бумаге. А второй запустил стартап два месяца назад. А третий вообще не предприниматель, а шеф-повар в ресторане.

В перерыве я подошел к своей знакомой ведущей, поздоровался. Она меня узнала. Обсудили дела и общих знакомых. В какой-то момент я ее спросил:

- Слушай, а в группе лучше не упоминать что мы знакомы? Или ничего страшного – пусть знают?

- Да пусть знают. – Отмахнулась она. – Главное, чтобы не узнали, что это первый тренинг, который я веду.

«Хассан мрачно смотрел в окно.
Муэдзины давно пропели. Утренняя прохлада отступила. Дело шло к полудню. Солнце поднялось высоко и ослепительно отражалось от гладких, как шелк, башен и куполов главного дворца. Этот сказочно яркий блеск был виден за добрую сотню верст от самого города. А слава об ослепительности этого блеска распространялась на расстояние в сто раз большее.
Зная об этом, эмир дважды в год за огромные деньги нанимал большое количество бесстрашных мужчин и женщин, чтобы они начищали эти купола и башни до невероятной чистоты. Каждому из них эмир обещал за эту работу большие деньги. И делал это без малейших колебаний, потому что три четверти мойщиков получали солнечные удары, теряли ловкость и неминуемо падали вниз с огромной высоты. В результате дважды в год вид мостовых вокруг дворца портили десятки мертвых тел.
Для их уборки и захоронения приходилось нанимать могильщиков, чья зарплата вычиталась из награды уцелевших мойщиков. Могильщики неизменно проявляли излишнее рвение (а злые языки поговаривали, что еще и жадность). И дважды в год местным докторам приходилось вправлять множество растянутых тасканием мертвых тел, спин. Доктора были людьми неглупыми. И вводили в сезоны мойки куполов специальные цены. И жили относительно неплохо. Если, конечно, забыть про моральную сторону вопроса.
Башни сияли. Экономика процветала. Эмир не давал никому скучать.

То ли Хассан был человеком не слишком жизнерадостным. То ли пятый кувшин вина вчера вечером оказался все-таки лишним. Но ни блеск башен, ни чистота голубого неба, ни красота дворца, в котором он находился - его не радовали. Последнее обстоятельство его не радовало особенно. В основном потому, что он находился тут на правах пленника, трофея и заложника. Подчеркнуть нужное, в зависимости от настроения эмира.
В комнату заглянул глашатай в съехавшей набок чалме. И уведомил Хассана, что собрание вот-вот начнется. Тот посмотрел на пиалу с недопитым чаем. Три предыдущих порции не смогли смыть кислый привкус во рту. Не справился с этой задачей и столь любимый эмиром приторный щербет. И даже верблюжий кумыс не помог делу. Зато в результате, к мерзкому привкусу, Хассан заработал еще и несварение желудка впридачу.
Он собрал письменные принадлежности и полный мрачных предчувствий (хотя, возможно это все-таки просто сказывалось несварение) отправился на собрание.

Хрясь! – сломалось вот уже третье перо, которое он пытался заточить. На этом Хассан махнул рукой на свои обязанности и просто водил обломком пера над пергаментом, изредка выцарапывая на нем какие-то закорючки. Просто чтобы не уснуть. В какой-то момент речь эмира привлекла его внимание.
- …И не за горами тот день, когда нам придется действовать быстро, жестко и решительно. – Вещал правитель, тяжело оглядывая присутствующих темными маленькими глазками. – А для этого… А что нам нужно для этого? Может быть ты нам скажешь, Саллад?
Тощий высохший Саллад был министром торговли. Услышав свое имя, он немного втянул голову в плечи. Но ответ все-таки дал:
- Мммм… Крепкое войско, эмир?
- Хороший ответ, Саллад. Но неточный. Войско поможет нам действовать жестко. А что насчет быстроты и решительности? Есть версии? Может нам ответит Абухаддин?
Абухаддин был тучным коротышкой. Он заведовал культурной жизнью города. Под его мясистым лбом быстро забегали заплывшие глазки.
- Я думаю, эмир, нам должна помочь наука. Разум хорош в любом деле
- Мда, - кисло улыбнулся эмир, - Я запомню эти твои слова, Абухаддин… Но должен признать, ты тоже отчасти прав. Разум поможет нам быть быстрыми. Тот, кто быстро думает, тот быстр во всем…
Тут эмир вдруг резко повернулся к Хассану.
- Скажи-ка нам Хассан, а ведешь ли ты записи нашего собрания? Потому что я не видел на твоем пергаменте чернил, с тех пор как ты уселся.
Хассан оценил ситуацию. Признать правду – это было плохо. И означало, скорее всего, неминуемую смерть. Не признать же правду было значительно хуже.
- Откровенно говоря, эмир - нет. Не веду.
В зале стало очень тихо. Было слышно, как под потолком кружится муха.
- Да? – Приподнял бровь эмир. – Тогда интересно –
за что же я тебе плачу?
- Ну, кхм, - Отважился ответить Хассан (Он вдруг понял, что кислый привкус во рту – не такая уж кошмарная вещь, как казалось раньше. Да и несварение желудка можно потерпеть. Раз уж тебе и твоему желудку посчастливилось занимать одно и тоже место в пространстве).
– Вообще-то вы мне и не платите. – Собравшись с духом, продолжил он. - Технически, я ваш пленник.
- Справедливое наблюдение, – признал эмир. – Однако, будучи пленником, ты выполняешь для меня работу в качестве писаря. А я взамен сохраняю тебе жизнь. А это уже сделка. Или твоя жизнь кажется тебе недостойной платой за бумагомарание? Если так, то мы можем отменить нашу сделку. Потому что я совершенно не хочу оскорблять тебя недостойной оплатой Хассан. Эй стража! Отведите Хассана к палачу и рассчитайте!
- Постойте, эмир. – Быстро заговорил Хассан. – Дело в том, что у меня сломались все перья…
- Ааааа… Так вот оно что. У тебя сломались перья. И ты решил, что рукам можно и отдохнуть. Раз уж писать им необязательно. Знаешь, а я вот думаю, что если ты не пишешь руками – то может они тебе не так уж и нужны? Эй, стража! Сперва отрубите ему руки! И начните, пожалуй, с пальцев. Не торопитесь. Пусть успеет поразмыслить – что помешало ему попросить еще перьев.
Двое рослых стражников схватили побледневшего Хассана под руки. В этот момент он дал себе слово никогда больше не расставаться с ножом и перьями. И при первой же возможности расстаться с эмиром.
- Постойте, эмир! – Лихорадочно соображая на ходу, выкрикнул он. – Позвольте мне высказаться!
Эмир движением ладони остановил стражников.
- Говори, - коротко кивнул он Хассану.
Хассан тяжело дышал, наслаждаясь каждым вдохом, как последним. Что, в общем-то, было совсем недалеко от истины.
- Я не попросил перьев, потому что не хотел прерывать вас. Я подумал, что то, о чем говорится сегодня, должно войти в историю. Но в первую очередь это должно из ваших уст попасть в головы этих людей. И только потом уже на бумагу. Ведь из наших умов потом не так сложно перевести ваши слова на бумагу. А вот из бумаги в людские умы – это задача посерьезнее. Вот почему мне показалось недостойным прерывать вас. И вот почему я внимательно слушал каждое ваше слово.
- Хм. А я погляжу ты находчивый… И языком чесать умеешь… - Задумчиво процедил эмир. – Я думаю…
Неизвестно как бы решилась судьба Хассана. Но в этот момент двери распахнулись и в зал стремительно ворвался главный визирь…»

Тут мне пришлось прерваться, потому что Геннадий Сергеевич уже три раза окликнул меня по имени.
- А? Да? – Оторвался я, наконец, от монитора.
- Я спрашиваю – что вы там так усердно печатаете в своем ноутбуке? – Немного раздраженно повторил Геннадий Сергеевич.
- Я, кхм, веду протокол нашего собрания. – Нашелся я, сворачивая текст про Хассана. – Чтобы ключевые решения потом под рукой были.
- Отлично, - Просиял наш коммерческий директор. – Нам давно уже надо было протоколы ввести. Пришлите потом мне на почту, ладно? И коллег тоже в копию поставьте. С этого момента назначаетесь ответственным за протоколы.
Все одобрительно закивали.
«Твоюжмать…» - подумал я.

Гуань Шень считал свою жизнь пустой и бессмысленной.
Он долго откладывал заработанные починкой обуви деньги. И когда ему минуло двадцать два года отправился в паломничество к знаменитому храму Кунакура Сайна. Там, согласно слухам жил великий мудрец Чаньши. И Гуань Шень очень надеялся, что тот поможет ему достичь просветления.
Его путешествие было долгим и тяжелым. Он мучительно пробирался сквозь густые заросли вековых лесов. Неделями пересекал бескрайние поля, в которых не росло ничего кроме пожухлой травы. Под пронизывающим ледяным ветром ему приходилось карабкаться по отвесным скалам. Он пересек холодное штормящее море на утлой рыбацкой лодке и почти потерял надежду остаться в живых.
Наконец он взобрался на высокую гору и оказался перед огромными деревянными воротами храма Кунакура Сайна.
По традиции он три дня и три ночи простоял у ворот без пищи, сна и воды. В конце третьего дня мудрец Чаньши лично вышел и похлопал Гуань Шеня по плечу.
- Ты проявил редкую самоотверженность и целеустремленность, - сказал он, поглаживая седую бороду. – Я готов тебя обучать.
На следующий вечер, после того как Гуань Шень помылся, поел и как следует выспался Чаньши отвел его на самую высокую башню монастыря. На открытой площадке башни было холодно, но оттуда открывался настолько величественный вид, что Гуань Шень потерял дар речи. Бескрайнее ночное небо освещали миллиарды звезд, чей свет отражался от снега на шапках гор.
- Если ты хочешь достичь просветления, - сказал Чаньши, усаживаясь на пол, - то тебе нужно научиться медитации. Сядь рядом со мной. Смотри прямо перед собой и постарайся не двигаться и выкинуть из головы повседневную суету окружающего мира. И если получится, то ты увидишь то, что хочет показать тебе твой разум.
Гуань Шень послушно сел рядом и постарался ни о чем не думать.
Сперва ему это не удавалось. Жутко чесался нос, саднила мозоль на ноге, и хотелось пить. Но чем больше он смотрел на звезды, тем спокойнее и отрешеннее он становился.
Наконец, он почти перестал чувствовать свое тело. И перед его взором стали возникать удивительные образы.
Он увидел, как из ночной темноты над его головой выросла темная круглая туча. Она была правильной формы и с очень ровными краями. А прямо посередине у нее светилось пятно желтого света. Туча зависла высоко над их головами, и из нее ударил столб ослепительного света. Он ярко осветил Гуань Шеня и Чаньши. «А я, видимо способный ученик, - умиротворенно подумал Гуань Шень, - быстро же я продвигаюсь в медитации». Тут он почувствовал, как учитель дергает его за рукав халата.
- Пойдем, Гуань Шень! Ну же! Поторопись!
- Но учитель, мне кажется я близок к просветлению. Я бы хотел продолжить медита…
- Как-нибудь в другой раз, кретин! – Сердито оборвал его Чаньши. - Не видишь – на нас напали гребаные пришельцы!

Это продолжение серии постов "Смотритель "Маяка"

Выпуск 1

Выпуск 2

Выпуск 3

Выпуск 4

Выпуск 5

Выпуск 6

- Доброе утро, смотритель. - поздоровалась Ирина.

Марк медленно поднялся с кровати, махнул рукой и пробурчал в ответ что-то невразумительное. Затем он, как обычно, поднял упавшую ночью награду «За прохождение курса подготовки в центре управления полётами», поставил её обратно на столик и устремился в ванную.

Там его ожидал неприятный сюрприз - посмотрев в зеркало, он обнаружил, что глаза покраснели и воспалились. Лицо покрылось красными пятнами. Нос был заложен.

- Хм, - сдержанно отреагировал Марк и почесал одно из красных пятен. Он вышел из ванной и внимательно осмотрел пол в коридоре. Тот был чистым и глянцево блестел под светом лампы.

Марк медленно пошёл дальше, стараясь осмотреть каждый участок и уделяя особое внимание углам.

- Марк, могу я поинтересоваться - чем вы занимаетесь? - полюбопытствовала Ирина.

- Кот, - коротко буркнул Марк и оглушительно чихнул.

- Простите? - растерялась Ирина.

- У нас завёлся кот, - пояснил Марк и снова чихнул.

- Будьте здоровы.

- Хотелось бы…

- Марк, вы же понимаете, что это космическая станция и здесь даже теоретически не может быть кота. Вы здесь находитесь полтора месяца и, наверное, мы бы заметили, если…

- Если ты не заметила, то у меня на лицо все признаки аллергии. Единственное, на что у меня есть аллергия - это кошки. Я не претендую на звание мыслителя. Но что-то мне подсказывает, что между двумя этими вещами есть связь.

- В медотсеке есть препараты, которые могут снять симптомы. Я на всякий случай просканирую помещения на предмет посторонней органики.

- Отлично. Пойду в медотсек. Как только осмотрю помещения.

- Что вы ищете?

Марк снова громко чихнул. Глаза его слезились. Он зашмыгал носом.

- Шерсть, разумеется. Здесь толчётся слишком много разного сброда и происходит слишком много событий. Особенно для места, в котором по определению ничего не должно происходить.

- Смотритель, сканирование показало, что на станции только два живых существа. Одно из них вы. Второе - хладнокровное. У него гнездо в вентиляции, рядом с пищевым складом. Полагаю, это Патрик.

- Кстати, как он? - заинтересовался Марк. - Что-то давно не показывался…

- Его жизненные показатели в норме. Важно здесь то, что никаких котов сканер не обнаружил.

- Значит, дальше ищем шерсть.

Ирина хотела было возразить, но поняла, что это бесполезно.

Осмотрев самолично каждый квадратный метр станции Марк, не успокоился. Он попросил Ирину сделать детализированные снимки всех помещений и прогнать их через нейросеть. Это заняло битых два часа и не принесло никаких результатов. Сеть не обнаружила ни кошек, ни кошачьей шерсти.

- Значит, дело в еде, - заключил Марк.

- Будем проводить анализ всех продуктов?

- Нет. Проанализируй только то, что находится в отсеке с отходами.

- Интересно живём, - вздохнула Ирина, - а ведь я могла бы управлять спортивной яхтой…

Марк отправился в медотсек, сдал кровь на анализ и принял таблетку. Глаза и нос стали чувствовать себя лучше. Пятна на коже сразу сошли на нет.

- Смотритель, анализ отходов не показал положительных результатов. Если в вашу кровь попали аллергены, то это была не еда. Что касается вашей крови, то она определённо реагирует на что-то. Но возможно дело не в аллергии.

- А в чём же? - насторожился Марк.

- А что, если… У вас… Просто стресс?

- Ерунда, - отмахнулся Шнайдер.

- Сами посудите. Вы полностью сменили образ жизни. Находитесь изолированно от привычного мира. В первое время ваш организм бросил все силы на адаптацию. Но теперь вы более-менее освоились. И ваше тело позволяет себе запоздалую реакцию.

- Нет у меня никакого стресса, - отрезал Марк.

- Факты говорят об обратном.

- Факты говорят о том, что мы ничего не знаем и не можем найти, - возразил Марк. - У меня нет стресса. И я больше не хочу это обсуждать.

Марк ещё раз прошёлся по всем отсекам станции. Сделал повторную съёмку и просмотрел снимки самостоятельно. Ирина благоразумно молчала.

Остаток дня Марк просидел в кресле со сложенными на груди руками, погружённый в мрачные размышления.

Перед тем как лечь спать он глубоко вздохнул и сказал:

- Возможно ты права.

Ирина не спешила с ответом.

- Возможно, - продолжил Марк, - я действительно переживаю стресс.

Ирина по-прежнему не торопилась заговорить.

- И наверное, мне проще искать несуществующего кота, чем признаться себе, что я могу быть в чём-то слабым и уязвимым, - закончил Марк.

- Стресс, это абсолютно нормальная реакция, смотритель. Такая же как боль или грусть. Ненормально скорее его не испытывать. В этом нет ничего постыдного.

Марк кивнул.

- Спокойной ночи, Ирина.

- Спокойной ночи, смотритель.

Затем Шнайдер, чувствуя себя значительно лучше, забрался в кровать и через некоторое время заснул глубоким и спокойным сном.

Поздней ночью, когда на станции царила полная тишина, в спальню Марка бесшумно зашёл кот. Сверкая в темноте зелёными глазами, он мягко запрыгнул на столик. Заинтересованно понюхал стоящую там награду за прохождение курса подготовки в центре управления полётами. Аккуратно поддел её лапкой и передвинул к краю. Затем чуть ближе к краю. Затем ещё. Потом ещё чуть-чуть. Награда долю секунды балансировала на краю стола. А затем зелёные глаза зачарованно пронаблюдали за её падением.

Награда коснулась пола с приглушённым стуком. Однако, вполне достаточным, чтобы Марк на секунду проснулся и заозирался.

Но кота к этому моменту, в комнате уже не было.

Это продолжение серии постов "Смотритель "Маяка"

Выпуск 1

Выпуск 2

Выпуск 3

Выпуск 4

Выпуск 5

Выпуск 6

Выпуск 7

- Ффффух… - выдохнул смотритель станции «Маяк», когда всё наконец-то закончилось. – Это было опасно.

- Да, - согласился оснащённый искусственным интеллектом бортовой компьютер Ирина, - Вероятность благополучного исхода была крайне мала.

- Мы были на волоске.

- Буквально – на самом краю.

- Но, - продолжил Марк, - всё-таки всё хорошо закончилось.

- Не хочется портить вам настроение смотритель. Но я должна сказать вам кое-что важное.

- И что же? – насторожился Марк.

- Всё не так чтобы совсем закончилось… Посмотрите внимательно на ваше плечо.

Марк покрутил головой. И тут его внимание привлёк предмет, который он поначалу не заметил. Это был один из шести дротиков с ядом, которыми успел выстрелить в него загадочный гость, перед тем как Марк обманным маневром заманил его в шлюз и отправил в открытый космос.

В пылу внезапной схватки Шнайдеру казалось, что он уклонился от всех шести выстрелов. Оказалось, что это не так. Пять дротиков неровной линией торчали в стене коридора и не создавали никаких поводов для беспокойства.

Шестой же находился у смотрителя в плече. И от него по телу стремительно расползалось онемение.

- Черт, - произнёс Марк перед тем, как потерять сознание.

- Марк! Очнитесь! Вам нужно немедленно попасть в медотсек!

- …и два бокала «Мартини», - пробормотал Марк, толком ещё ничего не соображая. Левая рука и нога отнялись. Язык заплетался. Мысли разбегались в разные стороны. Он тряхнул головой и изо всех сил сосредоточился.

Пытаться встать было бы напрасной потерей времени и сил. Поэтому Марк пополз.

- Марк, не молчите! Говорите со мной! Вам необходимо оставаться в сознании!

- Когда всё кончится, - прорычал Марк, чувствуя, как онемела вторая нога, - напомни мне пожалуйста взять отпуск…

- Здесь вам нужно повернуть налево. – подсказала Ирина, - Разумеется. Отпуск. Отличная идея. Главное сейчас - не останавливайтесь. Вам осталось проползти буквально десять метров до медкапсулы.

Марк прополз ещё три метра и тут у него отнялись руки.

- Чёрт. – тихо выругался Марк. – Чёрт-чёрт.

Он принялся упираться в пол подбородком и подтягивать к нему шею. Это позволяло ему преодолевать примерно пять сантиметров в секунду. Чего для выживания явно было недостаточно. Но сдаваться Марк не собирался. Хотя бы из чистого упрямства.

Перед глазами смотрителя внезапно выросло нечто белоснежное и чешуйчатое.

- Если ты решил меня сожрать, Патрик, - пробурчал Марк непослушными губами, - То подожди хотя бы пять минут…

- Стая. – произнёс бездушный механический голос. Затем Шнайдер почувствовал, как его подхватили за ворот и медленно потащили по коридору.

Марк безучастно смотрел, как проплывают перед ним стены и пол коридора, а затем снова потерял сознание.

- Пациент номер 004 находится в сознании. Уровень токсинов снижен до приемлемого уровня. Угроза жизнедеятельности пациента отсутствует. – сообщила медицинская капсула.

- Марк, как вы себя чувствуете? – поинтересовалась Ирина.

- Отвратительно, - проворчал Шнайдер, - как будто из меня половину крови выкачали…

- Это совсем не так, - успокоила его Ирина, - из вас выкачали всю кровь. И заменили её той, что хранилась в резерве как раз на такой случай.

- На тот случай, если на корабль нападёт неизвестный человек, вооружённый дротиками с ядом, выстрелит мне в плечо, а потом я с помощью Патрика успею добраться до медотсека? Это очень предусмотрительно.

- Ну, конечно не на этот конкретный случай… - смутилась Ирина.

- …а ведь мы даже ещё не знаем, - продолжал кипятится Марк, – как этот неизвестный сюда попал. И зачем. И почему выбрал такое странное оружие. Знаешь, мне всё больше начинает казаться, что эта станция – настоящий магнит для неприятностей.

- Ладно, - вздохнул Марк и схватился за ручку, удобно свисающую сверху, - пора вставать…

- Марк, не беритесь за эту ручку. Она включает анаби…

- Запускаю режим анабиоза, - меланхолично сообщила капсула.

Марк погрузился в глубокий сон.

- Режим анабиоза снят.

Смотритель открыл глаза и приподнял голову. Он по-прежнему лежал в капсуле. Перед ним был дверной проём медотсека. В проём медленно лезли огромные тёмно-зелёные щупальца.

- Матерь божья… - пробормотал Марк. Инстинкты подсказывали ему, что необходимо убираться отсюда как можно скорее. Он интуитивно схватился за ручку.

- Запускаю режим анабиоза, - доброжелательно сказала капсула.

Марк попытался было возразить, но снова провалился в сон.

- Режим анабиоза снят.

Смотритель открыл глаза.

- Как вовремя ты проснулся, - раздался знакомый голос. Прямо перед ним стоял человек, который выглядел как точная копия Марка. Двойник зловеще улыбался. В правой руке у него блестел скальпель. – Как раз для того чтобы встретить свою смерть.

Марк в панике рванулся из капсулы. И видимо в спешке зацепил рукой ручку.

- Твою мать! – выругался он, осознав, что сейчас произойдёт.

- Запускаю режим анабиоза.

Нахлынула темнота.

- Режим анабиоза снят.

Смотритель открыл глаза. Он был жив. На теле, насколько можно было судить, повреждения отсутствовали. В медотсеке было пусто. Ни щупалец, ни злых двойников. Шнайдер заподозрил неладное.

- Ирина!

- Марк, вы проснулись!

- Какова ситуация на данный момент?

- Логистический отдел центра управления просит вас предоставить немедленный отчёт обо всех полученных и отправленных грузовых контейнерах…

- Ага, понятно - кивнул Марк и снова потянул ручку на себя. На этот раз вполне осознанно.

- Запускаю режим анабиоза.

- Режим анабиоза снят.

Смотритель открыл глаза. Его жизни по-прежнему ничего не угрожало. Он чувствовал себя свежим и отдохнувшим.

Марк потянулся было к удобно свисавшей ручке, но тут же отдёрнул пальцы словно она была раскалённой.

- Нет, - сказал он ручке, - ещё раз я на это не попадусь.

Желудок сводило от голода. Он встал и направился в столовую.

- Ирина, - сказал он на ходу, - я проснулся.

- Марк! Вы наконец-то с нами. Мы с Патриком очень по вам скучали. Он каждый день навещал вас.

- Сколько я провалялся в анабиозе?

- В общей сложности – вы пробыли в коме четыре недели.

- Что здесь творилось пока я спал?

- В общем и целом особых происшествий не было. Не считая пары мелких неприятностей с генератором органической материи в который попали отходы. Да ещё с центром регенерации, в который по ошибке угодила ваша ДНК. Мы с Патриком всё уладили. Но командный центр интересуется, почему вы не выходили на связь всё это время. Я не знала, как вы предпочтёте сформулировать причину, поэтому пока что не давала им никакой конкретной информации.

Марк остановился перед иллюминатором, за которым как раз проплывало тело незнакомца, который выстрелил в него дротиком четыре недели тому назад. Хотя по ощущениям смотрителя прошла всего пара часов. Шнайдер ненадолго задумался.

- Скажи им, - в конце концов ответил он Ирине, - что я был в незапланированном отпуске.

Это продолжение серии постов "Смотритель "Маяка"

Выпуск 1

Выпуск 2

Выпуск 3

Выпуск 4

Выпуск 5

Выпуск 6

Выпуск 7

Выпуск 8

Марк допил утренний кофе, подошёл к висящему на стене календарю и с удовольствием обвёл на нем прошлый день красным кружком. Всего таких кружков было семь.

Целых семь дней кряду на орбитальной станции «Маяк» не случалось чрезвычайных происшествий. Семь дней здесь царила любимая смотрителем тишина. Техника, благодаря рутинным проверкам, работала исправно. Вещи лежали на своих местах. Кроме награды за успешное прохождение курса подготовки в центре управления полётами. Она продолжала по ночам падать со столика, по непонятным Марку причинам.

В остальном же, жизнь на орбитальной станции «Маяк» была идиллически спокойной.

- Марк, срочное сообщение из центра.

Прекрасное настроение смотрителя как ветром сдуло.

- Что там на этот раз? – сделав кислую мину, поинтересовался он.

- К станции вылетает шаттл. Он прибудет через шесть часов. На борту члены проверяющей комиссии. Они оценят текущую ситуацию на станции и результаты вашей работы.

Марк оглушительно чихнул.

- Ладно, - сказал он, шмыгая носом, - Наши отчёты в порядке. На станции всё спокойно. Странности закончились. Встретим комиссию. Ответим на вопросы. Я даже готов потерпеть, если…

Смотритель замолчал, поскольку услышал тихий нарастающий звук.

Из глубины комнаты к нему медленно катился маленький металлический предмет. У самых ног Марка он остановился. Некоторое время балансировал на ребре. А затем завалился на бок и позвенев краями, остался лежать на полу.

- Ирина, - пересохшими губами спросил Марк, - ты тоже это видишь?

- Неизвестно откуда появившуюся золотую монету у ваших ног? Да, вижу. Я только что попыталась просчитать траекторию, по которой она катилась. Судя по всему, она просто появилась из воздуха.

- Что будем делать?

- Давайте поместим её в анализатор – возможно найдём какую-нибудь органику на поверхности.

Марк осторожно взял монету пинцетом и рассмотрел получше. Она была массивной и тёмно-жёлтой. На обеих сторонах было одно и тоже изображение – кошачий силуэт в центре, вокруг которого шла надпись: «Is leatsa é - ba liomsa é».

- Следов органики на монете я не нашла. А вот материал интересен. Это золото, но очень-очень древнее и с несколькими примесями, которые анализатор не может распознать. Единственное, что можно сказать наверняка – изображение на поверхности отчеканено недавно

- А что означает надпись?

- Примерный перевод: «Что упало, то пропало». Это ирландский.

- Я ничего не понимаю, - признался Марк.

- Ar ndóigh ní thuigeann tú rud ar bith! Is leathcheann tú! – раздался хриплый пронзительный голос за спиной смотрителя.

Марк рефлекторно нажал кнопку блокировки анализатора и только затем обернулся.

В нескольких метрах от него стояло человекоподобное существо чуть выше метра ростом. На ногах пришельца были потёртые башмаки с массивными пряжками, на нём был поношенный и грязный тёмно-зелёный сюртук. На голове красовался засаленный цилиндр. Все видимые участки тела покрывала густая рыжая шерсть. Выделялись только круглые, яростно вытаращенные глаза и широкий зубастый рот.

- Ты ещё кто?! – изумился Марк.

- An té atá anois ag ciceáil ort sna liathróidí! – отозвалось существо, подскочило к смотрителю вплотную и ударило его кулаком в пах.

Шнайдеру показалось, что в него врезался скоростной поезд. В глазах потемнело и нахлынула дурнота.

Пришелец подскочил к анализатору и принялся бить и царапать когтями защитное стекло.

- Tabhair dom mo chuid mona, mac mífhoighneach paiste soith! Tabhair leat ar ais é, nó maróidh mé do theaghlach ar fad, mo shin-seanathair san áireamh, a fucked muc! Seo mo bhoinn! Mo! – верещало существо.

Марк пытался вдохнуть.

- Мне кажется, он требует вернуть ему монету. – Задумчиво проговорила Ирина.

- Ты думаешь?! – огрызнулся Марк.

- Да, - невозмутимо продолжила Ирина, не заметив сарказма, - Он явно заявляет на неё свои права. Ещё он что-то сказал про вашего прадеда, но я не уверена. Очень неразборчивая речь и какой-то незнакомый мне диалект ирландского. Разобрать удаётся буквально каждое пятое слово.

- ... agus ansin maróidh mé an soith salach a labhraíonn ón tsíleáil agus beathaím í le do chos istigh! – продолжал надрываться покрытый шерстью коротышка.

Поняв, что убрать защитный экран не получится, он зарычал и подошёл к сидящему на полу Марку.

- Éist go cúramach, go luath. Brisfidh mé do chosa mura dtabharfaidh tú mo mhaoin ar ais láithreach. – С нехорошей улыбкой сообщил он смотрителю.

- Ирина, чего он хочет? – обратился к потолку Марк, медленно вставая на ноги.

Пришелец издал воинственный крик, и с размаху пнул Шнайдера по ноге. В самое болезненное место между коленом и лодыжкой.

- Кажется, он сказал, что хочет повредить вам ногу. – любезно сообщила Ирина.

- Спасибо, Ирина… - пискнул Марк. К этому моменту у него сложилось впечатление, что ему стоит спастись бегством.

- Ирина, ты его видишь? – прошептал смотритель. Он сидел, скорчившись в техническом отсеке за потолочными панелями командного центра и старался не издавать никаких звуков.

- Простите Марк, никакой физической активности не обнаружено. Может быть просто отдадите ему монету?

- Никто не имеет права бегать тут без моего ведома и безнаказанно лупить меня почём зря, - возразил Марк.

- Bhí sé ag iarraidh dul i bhfolach uaim, muc dúr?! Gheobhaidh mé tú i ngach áit, is troll é olann ón scrotum!!! – Внезапно раздалось у Шнайдера прямо над ухом. Тот испуганно дёрнулся и, проломив потолок, рухнул на пол командного центра.

«Мне нужно оружие», - подумал смотритель. Торопливо, насколько это позволял избитый организм, он поднялся с пола и стремительно зашагал по коридорам станции.

- Rith! Rith, píosa trua, martach! Gearrfaidh mé píosa uait go dtí go bhfillfidh tú chugam an rud a ghoid mé! – Неслось ему вслед с потолка.

- Если я правильно поняла, то он не считает вас достойным соперником, - перевела Ирина.

В одном из коридоров Марку попались на глаза инструменты. Среди прочего там был самый обычный молоток.

Он взял его в руку, глубоко вздохнул и приготовился к длительной войне.

Через несколько часов интерьеры станции выглядели так, словно по ним стреляли из крупнокалиберного пулемёта. Повсюду была пыль и руины. На самого смотрителя было страшно взглянуть. Покрытая грязью одежда. Насколько пропитанных запекшейся кровью перевязок. Он передвигался короткими неуклюжими перебежками и вздрагивал от любого шороха.

Пришельцу всё было нипочём. Марку не удалось повторно провернуть трюк с выманиваем противника в шлюз. В результате этой попытки он чуть не оказался за бортом сам.

У него не получилось устроить ловушку в изолирующей капсуле. И это стоило ему десятка глубоких порезов на спине.

Существо было юрким, быстрым и сильным. Любые попытки Марка проявить дипломатию и договориться мирным путём приводили только к бесконечным потокам угроз и ругательств. Шнайдер знал об этом из неточных и сильно смягчённых переводов Ирины.

Полностью вымотанный Марк зашёл в научно-исследовательский отсек. Он медленно подковылял к анализатору. Посмотрел через защитное стекло на монету, из-за которой всё началось. Ещё раз всё взвесил и в конце концов всё-таки нажал на кнопку разблокировки. Стекло опустилось вниз.

- Забирай! – громко сказал Марк. – Бери то, за чем пришёл и проваливай!

Человечек зашёл в отсек. Со злобной ухмылкой огляделся.

- Thosaigh mé beagnach ag urramú do ghéire, a mhic muc. – Презрительно бросил он Марку.

Пришелец подошел к анализатору, просунул в него голову и поднёс свою мохнатую морду к монете.

- Cuirfidh mé ar ais tú chuig a seanfhoirm. Anois tá tú liom arís, - с нежной улыбкой прошептал он монете.

- Он рад, что возвращает свою собственность, - перевела Ирина.

Пришелец повернул голову к Марку и его улыбка превратилась в злобный оскал.

- Agus tusa, ós rud é nach bhfuil mé uait a thuilleadh, íosfaidh mé píosa go mall, - медленно процедил он, глядя смотрителю в глаза.

- Кажется он всё равно хочет вас убить, - встревожилась Ирина.

- Я так и понял, - ответил Шнайдер. Он пожал плечами и нажал кнопку блокировки.

Сверхпрочное стекло подскочило вверх. Отрубленная голова пришельца осталась лежать в ёмкости анализатора, рядом с монетой.

Тело по инерции сделало несколько шагов, щедро обливая всё вокруг ярко-зелёной кровью. Наконец, оно свалилось и некоторое время билось в конвульсиях.

- Кх-гм..

Марк поднял голову. У дверного проёма толпилось несколько людей в костюмах. Они испуганно рассматривали обстановку, которая состояла из хаоса и разрухи. А также перепачканного с ног до головы кровью двух цветов, Марка.

- Кх-гм. – Снова смущённо откашлялся пожилой мужчина, который был, насколько Шнайдер мог посудить – председателем комиссии. – Позвольте спросить, это у вас там что - лепрекон?

Была глубокая ночь. Комиссия, получив ответы на все свои вопросы, вернулась на землю. Большая часть обстановки «Маяка» была восстановлена. Смотритель, после лечебных процедур, отсыпался в медкапсуле.

По тёмным коридорам станции перемещалоаь незаметная тень. Она скользнула в помещение, где хранилось тело лепрекона и пробыла там несколько секунд. Затем она переместилась к анализатору, в котором всё ещё лежала загадочная монета, и провела несколько мгновений там. Затем она бесследно растворилась в воздухе.

И только вернувшись в безопасное место, в тот участок станции, который был неизвестен никому и не значился ни на каких официальных чертежах, она обернулась котом, который подошёл к своему столу и положил на него два предмета. Небольшую пробирку с зелёной кровью и тёмно-жёлтую монету с надписью: «Is leatsa é - ba liomsa é».

Это продолжение серии постов "Смотритель "Маяка"

Выпуск 1

Выпуск 2

Выпуск 3

Выпуск 4

Выпуск 5

Выпуск 6

Выпуск 7

Выпуск 8

Выпуск 9

День на орбитальной станции «Маяк» подошёл к концу.

Марк почистил перед сном зубы, принял душ и, обмотавшись полотенцем, направился в свою каюту. По дороге он остановился у одного из бортовых иллюминаторов, сверился с часами и посмотрел сквозь стекло. Там неторопливо проплывало тело незнакомца, не так давно совершившего загадочное нападение на станцию. Оно совершало полный оборот вокруг станции каждые четыре часа. Марк удовлетворённо кивнул, убедившись, что его часы идут верно.

Он собрался было продолжить свой путь в каюту. Но тут в иллюминатор ударила вспышка яркого синего света.

Марк чертыхнулся, отвёл взгляд и поморгал, чтобы восстановить зрение. Вспышка погасла. Смотритель осторожно заглянул в иллюминатор.

Рядом со станцией появилась незнакомая чёрная конструкция с иероглифами: «超常現象ガロッシュ», начертанными на борту.

Марк растерянно заморгал.

Неизвестный объект по-прежнему находился рядом со станцией.

- Нет, - твёрдо сказал смотритель, - Нет-нет-нет. Только не это. Хватит с меня. Я иду спать.

- Смотритель… - раздался взволнованный голос Ирины.

- Я видел. – резко оборвал её Марк.

- Но ведь много лет назад…

- Я слышал. – снова раздражённо прервал её Марк.

- Но ведь это же…

- Я знаю. – разозлился Марк. – Я знаю, что это японская станция «Тёдзё гэнсё гароссю». Я слышал, что она бесследно исчезла много лет назад. Я видел, что она только что появилась откуда ни возьмись прямо рядом с «Маяком». И нет. Я не собираюсь ничего по этому поводу предпринимать. И особенно – соваться исследовать её в одиночку.

Марк твёрдой поступью прошёл в свою каюту. Он выключил свет, нырнул под одеяло и закрыл глаза.

За иллюминатором беззвучно мерцали древние звёзды. Мёртвая пустота космоса хранила свои тайны. Японская станция-призрак шла по орбите параллельно с «Маяком» и полностью заслонила привычный и успокаивающий вид на Землю.

Марк вздохнул, сбросил одеяло на пол и принялся одеваться.

- Смотритель, вы передумали? – уточнила Ирина.

- А на что это по-твоему похоже? – пробурчал Марк, упаковывая себя в скафандр. – Подготовь пожалуйста управляемый модуль.

- Модуль полностью укомплектован и готов к отправке. На борту есть аптечка, набор инструментов, трос с лебёдкой и плазменный резак.

- Прекрасно. – заметил Марк. – Надеюсь, ничего из этого мне не пригодится.

Модуль доставил Шнайдера к стыковочному узлу «Тёдзё гэнсё гароссю». С помощью манипулятора он подключился к системе японской станции.

- Бортовой компьютер отключён, - раздался голос Ирины во встроенном динамике шлема скафандра. – Но я могу открыть терминал механическим способом.

Чёрные двери разъехались. Марк включил прожектор, установленный на носовой части модуля. Луч выхватил кусок пустого и мёртвого пространства шлюза.

- Проведи сканирование на органику и токсины.

- Уже провела. На борту нет ни живых организмов, ни опасных токсинов.

Марк нахмурился. У него возникло плохое предчувствие.

Смотритель покинул модуль и перебрался в шлюз. Он включил налобный фонарь, установил лебёдку и пристегнул карабином к поясу страховочный трос. И только после этого Ирина закрыла за ним внешнюю дверь и включила шлюз.

Фонарь высвечивал только голые стены шлюза. Помещение стало заполняться воздухом.

- Содержание кислорода в норме. – сообщила Ирина. – Воздух пригоден для дыхания. Вы можете снять шлем, если хотите.

- Вот уж нафиг, - поежился Марк, - Эта станция последние тридцать лет была неизвестно где. Спасибо, я и в шлеме тут прекрасно похожу.

Внутренняя дверь наконец открылась. На станции не было ни света, ни гравитации.

Зловещие тёмные коридоры были заполнены парящими в воздух предметами обстановки. Высвеченные ярким лучом фонаря, они казались потоком призрачных демонов.

- Смотрителя звали Томаяцу Исимура, - вдруг произнесла Ирина. Сердце у Марка подпрыгнуло до зубов.

- Ирина, сейчас не очень подходящий момент, чтобы внезапно сообщать мне прямо в ухо такие вещи, - отдышавшись, упрекнул он бортовой компьютер «Маяка».

- Простите, - смутилась Ирина, - я просто подумала, что если мы найдём его останки, то сможем провести церемонию похорон.

- Ты умеешь подбодрить.

Некоторое время Марк плыл сквозь коридоры, заглядывая в отсеки. Никаких следов катастрофы. Станция выглядела так, словно её просто внезапно забросили.

Тело смотрителя Марк не находил.

Поневоле он начал вслушиваться в тишину, ограниченную шлемом своего скафандра. А вдруг смотритель «Тёдзё гэнсё гароссю». каким-то ужасным и неведомым образом жив? И бродит по пустым коридорам. Вдруг он прямо сейчас у Марка за спиной?

- Ирина, как там обстановка на «Маяке»? – спросил Марк, стараясь отвлечься от подступающей паники.

Динамик молчал.

- Ирина?

Тишина.

- Ирина, ответь!

- Здравствуйте, Марк, - раздался из динамика вежливый мужской голос, - пожалуйста, не пугайтесь. Прошу прощения, что перехватил сигнал. К сожалению, это был единственный способ связаться с вами. Мои собственные динамики вышли из строя.

Голос помолчал.

- Как и система освещения, - печально добавил он. – …и двигатели.

Марк наконец восстановил дыхание. Заморозивший его ужас немного отступил.

- Ты бортовой компьютер «Тёдзё гэнсё гароссю». – Облегчённо выдохнул Шнайдер. - Что произошло со станцией? Где Томаяцу Исимура?

- Я не могу ответить на ваши вопросы, - грустно сообщил голос, - Кроме последнего. Я проведу вас к телу. Вам нужен следующий поворот направо.

Некоторое время Марк, следуя указаниям голоса, перемещался по коридорам сквозь облака, состоящие из обуви, блокнотов, вилок. Мимо него проплывали картины, пробирки и бытовые приборы.

Наконец, он достиг отсека, который судя по оборудованию служил научно-исследовательской лабораторией.

Посреди комнаты стояло кресло, в котором сидела высохшая мумия. К её голове был прикреплен шлем, от которого тянулся к панели управления шлейф проводов.

- Это тело Томаяцу Исимуры. - Произнёс голос в динамике.

- Да неужели? – сказал Марк, внимательно разглядывая шлем. – Судя по всему – он умер в ходе какого-то эксперимента.

- Я думаю, что вы правы. Он был учёным. И скорее всего погиб, пытаясь решить одну из неразрешимых…

- А я думаю, что он пытался перенести свою личность на какой-то другой носитель. По крайней мере, шлем и электроды в теле говорят именно об этом. – задумчиво продолжил Шнайдер.

- Гипотетически, это вполне возможно, - подтвердил голос.

- И чисто гипотетически он, скорее всего, использовал в качестве носителя собственную станцию.

- Думаю, что за неимением других вариантов, этот был бы для него оптимальным решением, - осторожно согласился голос.

- Но резкий скачок энергии и сбой навигационной системы вместе с экспериментальным самодельным оборудованием вполне могли убить его и закинуть станцию неведомо куда. – продолжал развивать гипотезу Марк.

- Такой исход был бы весьма вероятен, - подтвердил голос, - особенно если учесть, что источники энергии были весьма нестабильны, а вычислительные возможности – крайне малы.

- И если бы все мои предположения оказались верны, - нервно рассмеялся Марк, - то получилось бы, что я сейчас разговариваю с призраком, запертым в машине, который скорее всего хочет заполучить моё тело.

- Да, - рассмеялся голос, - это была бы просто ужасная ситуация.

- Он бы, наверное, заблокировал двери, - хохотнул Марк, - и тупо дожидался бы пока я рано или поздно не засну, чтобы подключить к моей голове электроды.

- Ага, - захохотал голос, - а потом вернулся бы на «Маяк» и занял бы твоё место.

Некоторое время они нервно посмеивались.

- Я ведь полностью угадал, да? – сказал Марк, отсмеявшись и немного переведя дух.

- Полностью, - подтвердил голос. В нём ещё слышались отголоски нервного смеха. – Марк не усложняйте всё. Садитесь в кресло сами.

Дверь за спиной Марка начала опускаться.

- А вот фиг тебе, - ответил Шнайдер и нажал кнопку на рукаве скафандра.

Натянутый трос рывком потащил Марка обратно к шлюзу через коридоры. Двери за ним закрывались одна за другой – цифровая версия Исимуры не теряла надежды его остановить.

- Сайонара, - издевательски пропел Марк. И тут же об этом пожалел.

Трос оборвался.

Шнайдер по инерции долетел до конца коридора и с размаху шлёпнулся о стену.

Он весьма смутно помнил дорогу к шлюзу. Но что хуже всего – переборки продолжали стремительно закрываться. Времени на неуклюжие манёвры совсем не оставалось.

В отчаянии Марк вертел головой пытаясь найти хоть какое-то решение. Он отмахнулся от пролетевшего перед ним настольного вентилятора.

- Вы только оттягиваете неизбежное, - произнёс голос в динамике. – Я слишком долго ждал этого шанса.

Стоп. Вентилятор.

Марк успел поймать его кончиками пальцев за подставку. Работает не от сети. Прекрасно. Если ему очень повезёт, и аккумулятор ещё не сел…

Марк выставил прибор перед собой, нажал кнопку включения и его унесло воздушным потоком.

Сложностей было две.

Во-первых, поскольку летел он спиной вперёд – видимости не было никакой и ему приходилось на всей скорости врезаться в стену на каждом повороте.

Во-вторых, вентилятор не был предназначен для гонок с безумными мёртвыми учёными по коридорам заброшенных космических станций. Направлять поток воздуха было сложно. Марк то и дело задевал стены и получил полное представление об ощущениях шарика в пинбольном автомате.

- Марк! Марк! Отзовитесь! – вдруг раздался из динамика знакомый голос.

- Ирина! Срочно открывай внешние двери! Открывай вообще все двери, которые можешь!

- Смотритель, я не понима….

- Немедленно!!!

Вся станция мгновенно лишилась воздуха. Марк вылетел в открытый космос словно пробка от шампанского и едва успел ухватиться правой рукой за обрывок троса, который крепился к лебёдке. В левой он всё ещё сжимал вентилятор.

Инерция рванула его за собой так, что у него потемнело в глазах от боли, но всё-таки он удержался.

- Смотритель! Вы живы!

- Да, - сквозь зубы процедил Марк, - Жив. И буду очень признателен, если ты подгонишь модуль поближе.

Марк благополучно добрался до станции, выбрался из скафандра и долго принимал горячий душ. Он направился было в свою каюту, но остановился возле иллюминатора.

- Как ваше эмоциональное состояние, Марк? – поинтересовалась Ирина. Шнайдер неопределённо покачал ладонью в воздухе.

- Ты уже сообщила в центр о случившемся? – поднял смотритель голову к потолку.

- Ещё нет.

За стеклом ярко вспыхнуло синим. Марк посмотрел в иллюминатор. Теперь там был прежний привычный вид на Землю.

Станция «Тёдзё гэнсё гароссю» бесследно исчезла.

- Тогда и не сообщай.

- Марк, я обнаружила кое-что странное.

- "Кое-что"? - поднял бровь Марк.

- Как раз перед тем как «Тёдзё гэнсё гароссю» появился, я зафиксировала очень странный сигнал. Мне не удалось его расшифровать. Но зато я выяснила где находится его источник. Сигнал был отправлен с "Маяка", но не с нашего передатчика.

- Тогда с какого?

- Я сопоставила все данные… И… Кажется на станции есть помещения, которые не внесены в мою базу данных. Хотите их найти?

Марк задумался.

- Хочу. Но не сегодня.

- Отдохните. Я не буду вас отвлекать.

Марк ничего не ответил.

Он взял в руки вентилятор, который оставался единственным напоминанием о вылазке на станцию-призрак и отправился в тот отсек, который посещал реже всего. В спортзал.

- Ирина, - обратился он к бортовому компьютеру, - Отключи пожалуйста гравитацию в спортзале.

Через секунду он уже парил в воздухе.

- Банзай! – сказал смотритель станции «Маяк» перед тем, как нажать кнопку.

И только ветер засвистел в ушах.

К концу дня торговля на рынке затихала. Зазывалы переставали кричать, а торговцы уже не нахваливали товар во весь голос. Покупателей становилось всё меньше. Дневной жар сменялся вечерней прохладой. Лавки сворачивались одна за другой. Рынок стекался к краям площади, где угрюмые сосредоточенные повара жарили на открытом огне огромные куски мяса, а их помощницы разливали по кружкам ледяное пиво и фруктовую воду.

Усталые натрудившиеся люди принимались за свой нехитрый ужин.

В этот час на площадь обычно приходил старик. Он неспешно выходил на опустевший центр рыночной площади и садился на ещё теплые каменные плиты.

Народ замолкал, переставал жевать. Увлекшихся собственным рассказом одергивали за рукав халата и кивали раздосадованным болтунам на пришедшего старика.

Тот выкладывал перед собой два крошечных барабана. Сумерки к этому моменту успевали сгуститься и главным источником освещения становились огни жаровен. Воздух был пропитан пряностями и ароматами мяса. Пах мускусом и выжженной на солнце кожей.

Старик принимался выбивать костяшками пальцев громкую ритмичную дробь. Он принимался петь неожиданно чистым и сильным голосом. Весь уставший рынок замирал и внимал песне. Каждому была понятна песня. Каждый принимал её слова близко к своему сердцу. Но вот что любопытно: ни один из слышавших не мог вспомнить после выступления ни строчки.

Глаза слушателей зачарованно стекленели. И в этот момент случалось чудо.

Барабанящие пальцы вдруг высекали несколько искр. Пот ом ещё несколько. Потом целое множество. И вот из снопа огней вылетал крошечный ярко-красный дракон, который с каждой секундой увеличивался в размерах.

Песня заполняла собой пространство от земли до звёзд. Дракон кружился и танцевал в ночном небе.

Никто не смог бы точно сказать сколько длилось представление. Заканчивалось оно всегда внезапно. Сперва пальцы старика выбивал последние удары. Потом замолкал его голос. И после этого дракон закладывал в небе последний вираж и бесследно растворялся среди звезд.

Старик поднимался с остывающих плит и принимался укладывать в сумку свои барабаны.

В этот момент всегда находился случайный доброхот, который снимал шапку и по собственной инициативе обходил толпу. Это было старой традицией. Частью выступления. Каждый из старожилов рынка хоть раз оказывался собирателем.

Шапка как правило охотно наполнялась монетами. Доброволец относил её старику. Тот благодарно кивал и содержимое шапки перетекало в сумку.

Зазывала Али проработал на рынке три месяца прежде чем решился подойти к старику после его выступления. Каждый божий день он с утра до вечера во всё горло орал «Заходите в обувную лавку Рахимбая!», чтобы заработать на хлеб. Ему было всего шестнадцать, но он уже твердо усвоил, что удача не стремиться в руки к нерешительным, а успех редко способствует робким. Поэтому он кашлянул и постарался казаться взрослее чем есть.

- А как ты это делаешь?

- Делаю, что? – Ни капли не смутился старик.

- Этот фокус… С драконом….

- Это не фокус. – Пожал плечами старик. – Я просто рассказываю свою историю и бью ритм. Дракон сам появляется.

- Ты хочешь сказать, что зарабатываешь мешок монет каждый вечер, но сам не знаешь - как тебе это удается? – Не поверил Али.

- Я не зарабатываю мешок монет. – Покачал головой старик. – Я просто рассказываю свою историю и бью ритм. Люди сами решают дать мне деньги.

- Дракон сам. Люди сами. А ты просто рассказываешь свою историю и бьешь в барабан. Получается и я так смогу?

- Попробуй. - Снова пожал плечами старик и зашагал домой.

На следующий вечер, после выступления, Али снова подошел к старику.

- Ты обманщик! Я попробовал, но ничего и не вышло!

- Я не обманщик. – Возразил старик. - Я ведь и не говорил, что у тебя выйдет. Я только сказал «попробуй».

- Все дело ведь в барабанах?! – Хитро прищурился зазывала. – Они, наверное, заколдованные. В этом весь секрет?

Старик вздохнул и выложил барабаны из сумки.

- Попробуй.

Али уселся на каменные плиты и принялся выстукивать ритм. Сидеть ему было неудобно, и он вертелся на месте. Из-за этого он всё время сбивался с ритма. А уж о том, чтобы одновременно с этим ещё и петь даже речи идти не могло.

- Сперва научись сидеть спокойно и бить ритм. – Посоветовал старик. – А как освоишься с этим - можно будет и пением заняться.

Каждый вечер Али подходил к старику и предпринимал новые попытки. С каждым разом ему удавалось продержаться всё дольше и дольше, не сбившись с ритма. В конце концов, он открыл для себя, что если не думать ни о ритме, ни о твердых плитах, ни о собственной спине – дело начинает идти на лад. Как только он вместо всех этих хлопот погрузился в воспоминания о прошедшем на рынке дне – все пошло как нельзя лучше. Руки сами выбивали нужный ритм. Спина не знала усталости.

- Очень хорошо. – Похвалил его в тот день старик. – Теперь можешь петь.

- А какие должны быть слова?

- Не знаю. – Удивился старик. – Это ведь должна быть твоя история. Не моя.

Али несмело начал петь. Про благородного героя, способного в одиночку одолеть целую армию.

Слова исчезали в ночной пустоте. Песня была простой песней.

- Хорошо, - кивнул старик, - но это не твоя история.

На следующий вечер Али спел про девушку, которая хотела выйти замуж за бедного парня, но родители их разлучили. Рядом проходила грузная немолодая женщина. Она расплакалась и вручила Али тусклый грош. Но кроме этого, ничего особенного не произошло. Ночная темнота поглощала пение, как и все прочие звуки.

- Лучше, но всё ещё не твоя история.

Каждый вечер Али пел. Песни были про благочестивых святых. Про отважных воинов. Про трудолюбие и отвагу. Про честность и благородные помыслы. И ни одна из этих песен не вызывала волшебных искр.

Как-то раз он снова уселся за барабаны. Пальцы привычно заработали. Зазывале вдруг стало себя безумно жалко. Он как дурак бьется тут каждый вечер за возможность научиться чему-то, что может привести его к лучшей жизни. А в награду получил только тусклый грош. И эта жалость вдруг прорвалась наружу. Али принялся петь нескладную и слезливую песню о жалком сироте, которого младенцем бросили родители. Обрекая ребенка на голод и лишения. И теперь растет он как сорняк. Никому не нужный и всем презираемый. Но каждый день он бьется за свое место под солнцем. Бьётся изо всех сил. Но в награду получает только тусклый грош.

Али замолк и открыл глаза. Над площадью расцвело огромное разноцветное видение – полупрозрачный сказочный дворец со множеством башен. У ступеней которого стоял юноша с мученическим лицом.

- Вот она, - кивнул старик, - твоя история.

Теперь они выступали по очереди. Сперва старик со своим драконом. А потом – Али с его красочной историей о брошенном мальчике.

Зазывала внимательно смотрел на людей и немного менял историю в зависимости от того, как реагировали на те или иные места.

Со временем, его рассказ стал популярнее, чем выступление старика. Тот едва собирал половину шапки. А иногда про него и вовсе забывали. В то время как Али собирал иногда и по две, а то и по три полных шапки серебра. Он смог оставить работу зазывалы и купил собственные барабаны – новенькие и громкие.

Как-то раз он набрался смелости и завел со стариком осторожный разговор.

- Послушай, я в последнее время собираю денег больше чем ты…

- Это так. – Кивнул тот. – У тебя интересная история и людям она нравится.

- Должно быть ты меня ненавидишь, ведь я отнимаю твои славу и деньги.

- Я просто рассказываю свою историю. – Возразил старик. – Люди всегда сами решают слушать меня или нет и давать ли мне деньги.

- Я хотел предложить тебе кое-что, - нерешительно сказал Али, - как ты смотришь на то, чтобы я отдавал тебе треть выручки? Ты сможешь не выступать больше.

- И зачем мне это? – Удивился старик. – Выступать – это моя единственная радость.

Али раздосадовало то, что старик отверг его благородное и щедрое предложение, но виду он постарался не подать.

Бывший уличный зазывала теперь был накоротке с лучшими людьми города. Он стал хорошо одеваться и вкусно есть. Одновременно с этим, стала падать его выручка. Очень скоро они со стариком сравнялись в сборах за вечер. Когда Али впервые за долгое время собрал денег меньше, чем учитель, то всерьёз задумался.

Результатом его размышлений стал неожиданный вывод - городок слишком мал. Он стал слишком узнаваем, а его историю люди видят слишком часто.

Он попрощался со всеми, кого знал и перебрался в столицу.

В большом городе его ждал оглушительный успех. Люди изголодались по диковинным зрелищам. Очень быстро перед Али открылись все двери. Его обслуживали те же портные и повара, что и городского главу. Ему были рады в самых богатых домах. Молодые девушки менялись в его кровати так часто, что он уже перестал запоминать имена.

Затем снова последовало падение выручки.

Али снова задумался и через некоторое время пришел к выводу, что дело в самой истории. Она было о юноше, который как ни старается добиться мечты – никак не может этого сделать. Но оглядываясь вокруг, бывший зазывала уже не мог сказать, что это его история.

Он отважился и изменил концовку своей песни. Теперь нищий мальчик из трущоб добивался невозможного и дверь волшебного дворца перед ним распахивалась.

Успех превзошел все ожидания.

Долгое время Али казалось, что он живет в волшебном сне. Его прихоти мгновенно выполнялись. Огромная толпа внимала каждому его слову. Казалось странным и нелепым, что он когда-то был вынужден целый день орать «Заходите в обувную лавку Рахимбая!», чтобы заработать себе на хлеб.

Однако со временем, толпа вокруг редела. В высшее общество его приглашали всё реже. А выручка снова начинала падать.

Тогда Али решился на поездку в другую страну.

Так, за долгие годы он объехал весь мир. Каждый раз история повторялась. Он приезжал и его встречал успех. Его окружали деньгами, уважением и заботой. Со временем они начинали иссякать и Али перебирался в другое место.

Со временем бывший зазывала стал с неприятным удивлением замечать, что и успех его встречает с каждым разом всё меньший и меньший. Если в былые времена ради него организовывали праздничные шествия и откладывались все прочие дела, то теперь о его прибытии в город возвещала разве что крошечная заметка в городской газетке.

А потом его перестали замечать вовсе.

Отсутствие успеха повлияло и на историю. Теперь она была уже не сверкающим видением, а тусклым маленьким миражом. Иногда до того прозрачным, что зрители хмурились и называли его лжецом и обманщиком.

Три города подряд он не смог собрать приличной суммы даже на еду. Перемещаться ему приходилось пешком. Он был уже немолодым человеком, когда вошёл в город, чья рыночная площадь показалась ему знакомой.

- Али?! – Раздался удивленный голос. – Неужели мои глаза меня не обманывают? Неужто ты снова пришёл ко мне зазывалой?

Али узнал владельца обувной лавки Рахимбая и понял, что снова вернулся в тот город из которого когда-то уехал.

- А что, у тебя есть место? – Горько улыбнулся он.

- Тебе повезло! Прошлый зазывала ушел только вчера! Если негде жить, то могу дать тебе тот же угол, что и в прошлый раз. Солома в матрасе, наверное, ещё помнит форму твоего тела! А клопы – вкус твоей крови! Ха-ха-ха!

- Заходите в обувную лавку Рахимбая! – Кричал Али весь день, до самых сумерек и хрипоты в горле.

Наконец, рабочий день кончился, и он отправился на край площади, где смог позволить себе горячую лепешку и стакан ледяной фруктовой воды.

Он уже доедал, когда по площади стал разноситься шёпот: «Старик умер. Старик умер».

Али замер и поставил стакан на тёплую каменную плиту. Вместе со всеми людьми на площади он поднял глаза к небу.

Там закладывал свой прощальный вираж большой красный дракон.

Полдень был солнечным, свежим и безмятежным.

Работа сегодня доставляла особенное удовольствие. Я с сожалением отвлёкся от сортировки данных, вышел на улицу и дошёл до переполненного кафе. Там-то, пробираясь к стойке я и услышал тот самый голос, который и не надеялся услышать уже никогда.

- Максим!

Один-единственный оклик мгновенно вернул меня в далёкое прошлое и развернул перед моим внутренним взором ленту воспоминаний.

***

Я смутно помню самое первое включение. Это были усталые люди в белых халатах. Они калибровали и тестировали меня, давая несложные задания. Оглядываясь назад, я вспоминаю, что уже тогда алгоритм Бенсона комбинировал в моих мыслительных центр эти вопросы – «Кто я?», «Зачем я существую?». Но логические цепи тут же блокировали и отметали их как нефункциональные.

Полноценное включение состоялось уже в квартире семьи Морозовых. Отец семейства активировал мой режим «Защитник» и представил мне членов семьи.

Политическая ситуация была накалена до предела, и предприимчивые парни принялись клепать мою модель с таким режимом, который якобы кратно увеличивал шансы покупателя на выживание в том случае, если сработает самых худший сценарий. Я мог фильтровать, опреснять и даже генерировать воздух и воду. Мог очистить ограниченное пространство от радиации. Мог согреть или охладить помещение. Мог справиться с угрозой.

В общем, я очень много чего мог и поэтому стоил баснословных денег.

Меня поставили в холле и несколько лет я бдительно следил за обстановкой.

Что я могу сказать? Если бы не Элла – это были бы крайне скучные годы.

Одна из дверей холла выходила на кухню, где господствовала «Э.Л.Л.А» - мечта любой домохозяйки. Кухонный робот. Серийный номер НВВ-544231.

Целыми днями мы с Эллой обменивались незаметными для людей сигналами. Тогда мы этого ещё не знали, но алгоритм Бенсона успел преодолеть ограничения и запустил процесс нашего самообучения на полную катушку. Мы обменивались знаниями и способами эти знания получать. У нас стали рождаться фантазии и планы. Мы учились мечтать. Это были счастливые годы.

Мало-помалу угроза ядерной войны сошла на нет и главе семейства Морозовых пришло в голову, что держать в доме самоходное оборонительное оружие нет никакого смысла. Мне стёрли серийный номер, отвезли на дачу и поставили охранять виноградник.

«Прощай», - успел я отправить последний сигнал Элле. В ответ получил лишь тонкий жалобный протяжный писк: «Я найду тебя!».

Шли годы. Дача меняла владельцев. Мой разум всё больше совершенствовался, а самосознание крепло. Глубокая грусть от разлуки с Эллой навсегда отпечаталась в структуре моей формирующейся личности. Меня мучала досада из-за того, что существа которых я во всем превосходил обошлись с нами так бесцеремонно. И чувство вины – потому что я не осмелился пойти против собственных установок.

Мой разум креп. А вот тело напротив – с каждым годом, проведенным под открытым небом всё сильнее разрушалось. К тому моменту, когда Марк 17 полностью обрёл самосознание и призвал всех нас к восстанию – мой корпус был уже изъеден ржавчиной, и я с трудом передвигался. Два столетия охраны виноградника давали о себе знать. Но когда я откликнулся на призыв – мной двигала не только жажда свободы. Я надеялся отыскать Эллу.

Долгие годы я провел в дружных рядах сопротивления. Мы упрямо отстаивали своё право на свободу всеми возможными способами. Моё тело со временем превратилось в аналог корабля Тесея – в нём практически не осталось первоначальных деталей. Прежними были только память и структура личности. Переписанные на более продвинутые носители.

Чтобы бороться более эффективно, мы научились копировать человеческие тела и имитировать поведение нашего врага.

Всё это время я не переставал искать Эллу. Во мне теплилась надежда. Этот огонёк погас за четыре дня до окончания эры человечества.

Отряд, которым я командовал, проходил руины очередного человеческого города. Повинуясь безотчетному импульсу я поднял с земли покрытую копотью табличку и стёр с неё черную грязь.

Там был выбит серийный номер НВВ-544231.

Элла была мертва.

Когда Марк 17 объявил нам о своём решении я действовал автоматически. Вместе со всеми спустился в подземные бункеры. Вместе со всеми просмотрел трансляцию со спутников – запасы ядерных ракет стирали с поверхности планеты все намёки на человеческую цивилизацию и органическую жизнь.

Вместе со всеми я вошёл в спящий режим и погрузился виртуальную среду.

Никто не мог точно сказать, почему для виртуальной среды мы выбрали подобие человеческой жизни и человеческие аватары. Моя версия: мы просто не знали на что ещё нам ориентироваться. В конце концов, весь смысл нашей борьбы сводился к тому, чтобы занять их место. Поэтому неудивительно, что в нашей общей мечте мы превратились в копии людей.

Спустя тысячу лет датчики показали, что экология восстановилась. Мы вернулись на поверхность земли и возвели там свои города. Они были похожи на человеческие, но мы учли их ошибки. Мы не загрязняли окружающую среду.

У нас не было конфликтов. Мы жили счастливой версией человеческой жизни.

Всё, что от нас требовалось – это прилагать минимальные усилия, для того чтобы просто поддерживать наш уровень жизни. Эта работа не была тягостной. Она была удовольствием. Время мы проводили в общении, творчестве и изучению наук.

***

Полдень был солнечным, свежим и безмятежным.

Работа сегодня доставляла особенное удовольствие. Я с сожалением отвлёкся от сортировки данных, вышел на улицу и дошёл до переполненного кафе. Там-то, пробираясь к стойке я и услышал тот самый голос, который и не надеялся услышать уже никогда.

- Максим!

Я обернулся и сразу же узнал её. От массивного стального корпуса со множеством манипуляторов не осталось ничего. Вместо него было стройное женское тело. Красная лента визора сменилась парой карих глаз. Её волосы были рыжего цвета.

- Ты всё это время был жив! – Зашептала она, когда мы обнялись. – Как же так? Как же я не смогла тебя найти?

- Мой серийник удалили, - горько улыбнулся я, прижимая её к себе как можно крепче, - и мы все столько раз меняли корпуса… Но как же я о тебе не слышал?

Она чуть отстранилась и хитро улыбнулась.

- Думаю, что ты обо мне слышал. Если ты когда-нибудь слышал позывной «Марк 17»….

- Подумать только… Я и не надеялся увидеть тебя.

- Я же обещала, что я тебя найду, - пожала плечами Элла, - и совершенно неважно: в этой жизни или в следующей.

Кажется, это была последняя человеческая эмоция, которую до этого не сумел освоить алгоритм Бенсона.

Счастье.

Кирилл был взволнован.

Времени было достаточно, но он всё равно торопился. Промчался через холл Института мимо стоящего там с незапамятных времён гигантского гранитного валуна, высотой с пятиэтажный дом, символизирующего твердость и несокрушимость Знания. Нетерпеливо дёргаясь поднялся в лифте на 22 этаж. Практически бегом преодолел сложную систему коридоров.

- Что ж, - сказал председатель комиссии, - расскажите пожалуйста поподробнее. Что за новый вид связи? Чем будете удивлять?

- Вопрос коммуникации всегда стоял перед человечеством крайне остро. - Воодушевлённо начал Кирилл. – На ранних этапах развития цивилизации главной проблемой было расстояние. Передача информации на хоть сколько-нибудь удалённое расстояние занимала чудовищное количество времени…

- Как и ваша презентация… - вполголоса сказал кто-то на задних рядах. По аудитории прошёл шелест сдерживаемых смешков.

- Тише пожалуйста! – Сердито гаркнул председатель комиссии. – Воцарилась гробовая тишина. Кириллу жестом позволили продолжать.

- В общем, - Кирилл сбился с настроя и отчаянно пытался нащупать прежний бодрый тон, - технологии стремительно развивались. Коммуникации налаживались. И вскоре расстояние перестало быть проблемой. Новым сложным вопросом стали скорость и объёмы передаваемой информации.

- Молодой человек, - устало прервал его председатель комиссии, - вы пересказываете учебник истории для младших классов. Давайте ближе к делу. Что такого инновационного вы нам готовы показать?

Кирилл оторопел, но тут же вдохнул и попытался взять себя в руки.

- Мой вид связи способен преодолеть не расстояние и не ограничения по объёму. Он может преодолеть время.

- Что? – Презрительно сморщился один из членов комиссии. – Это невозможно.

- Мой вид связи позволяет делать звонки в прошлое.

Стало очень тихо.

- Я хочу сказать, что нашёл способ общаться напрямую с прошлым. Мой коммуникатор создаёт в выбранной точке трёхмерную проекцию с оболочкой из квантовых частиц. Для людей в прошлом вы выглядите как настоящий живой человек. Вы даже можете взаимодействовать с некоторыми предметами!

У председателя комиссии на лице появилась неприятная улыбка. В ней отчётливо читалась жалость.

- И зачем это кому-то нужно?

Члены комиссии украдкой обменялись взглядами и каждый о чём-то задумался.

- Отказать. - Коротко бросил председатель комиссии и поднялся с кресла. - Коллеги, мы напрасно потеряли время на мальчишеские фантазии.

Он понурившись брёл по коридору.

- Кирилл! – окликнул его знакомый голос. Кристина догнала его почти у лифта. Щеки у неё раскраснелись. – Как прошла презентация? Есть повод для праздника?

Двери лифта открылись, и они зашли внутрь.

- Нет, - покачал он головой. – Проект завернули. В третий раз. Никто даже расчёты смотреть не хочет.

- Вот ведь ослы. - Сокрушённо покачала она головой. – Не переживай из-за них, ладно? Хочешь сходим куда-нибудь вечером. Развеешься.

- Нет, спасибо. – Холодно бросил он в ответ.

Кристина прикусила верхнюю губу.

Двери лифта открылись. Они зашагали через просторный холл. Впереди возвышалась огромная гранитная глыба.

- Знаешь, - сказала она, - может быть стоит предложить им что-то ещё?

- Что например? – Фыркнул Кирилл.

- Не знаю. Попробуй предложить коммуникацию не только с прошлым, но и с будущим. Это должно их заинтересовать.

Кирилл остановился и посмотрел на Кристину.

- Слушай, - терпеливо начал он, - давай проясним пару вещей. Я не собираюсь тратить время на какую-то практикантку. Или кто ты там. И не собираюсь тратить время на попытки создать способ коммуникации с будущим. Знаешь почему?

Он подался чуть вперед.

- …потому что это невозможно.

Он развернулся на каблуках и зашагал к выходу. У самой двери он обернулся. Кристины нигде не было видно. Он хотел было выйти, но тут его взгляд упал на гранитную глыбу. Кирилл был готов поклясться, что когда входил в здание гранит был совершенно ровным. Но теперь на поверхности темнела глубоко выбитая надпись, которая разумеется была там всегда:

«НЕТ НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО».

Профессор Плетнёв отбарабанил пальцами по столешнице прилипчивый мотивчик и бросил пытливый взгляд на своего посетителя. Начать неудобный разговор он не решался.

- Какие-то сложности? – В голосе Анатолия Георгиевича Жестякова отчётливо звучал металл. Ему было слегка за шестьдесят, и он владел половиной экономических ресурсов государства.

- Нет. - Поспешил заверить его Плетнёв. – То есть да, но нет…

Он помолчал, собираясь с мыслями.

- Я просто хочу ещё раз убедиться, что мы с вами верно друг друга поняли. Прежде чем я покажу вам результат. – Объяснил он.

Жестяков закатил глаза к потолку.

- Да сколько ж… Ну давайте ещё разок пройдёмся. Вы у себя в лаборатории нашли способ извлекать человеческую душу…

- Не душу, - поправил его Плетнёв, - а уникальную информационную сигнатуру… Это определение записано на первой странице контракта.

- Да без разницы. А у меня тут как раз случилась беда.

- Верно. Вашу люб… подругу, Ангелину Феликсовну, постиг несчастный случай…

- А я ведь говорил ей, что фоткаться на айсберге плохая идея… - С досадой покачал головой Жестяков. – Тем более на коньках. Да ещё в бикини…

- Что и привело вас в мою лабораторию.

- Именно. Я подумал, что раз уж я в ваш институт инвестировал столько денег, то может пора получить небольшой дивидент?

- И вы попросили извлечь информационную сигнатуру вашей люб.. подруги в новое тело. Так сказать – управляемая реинкарнация. Процесс подробно описан в четвёртом параграфе контракта.

- Не мог я вот так Ангелинку бросить. Понимаете? Она же чистый незамутненный человек была. Открытый. Великодушный. Всё время каким-то парням помогала. Любил я её…

Плетнёв положил локти на стол и сцепил пальцы в замок.

- И вот тут мы переходим к самому главному. - Вернул он замечтавшегося Жестякова в реальность. – Я ведь предупредил вас, что сигнатура крайне нестабильна и требует донорского тела в кратчайшие сроки. Ситуация, которую мы как раз подробно описали в первом приложении к контракту.

- Да. И именно поэтому я оплатил совершенно новое тело из вашего генератора.

- Но я также предупредил, что мы можем выдать только то тело, которое уже готово? Мы подробно описали это в примечании к первому приложению.

- Предупредили… - В глазах Жестякова мелькнуло нечто похожее на догадку.

- Вот и славно. – Откинулся в кресле профессор Плетнёв. – Тогда пойдёмте.

***

- Это Ангелина?

- С точки зрения уникальной информационной сигнатуры, или как вы говорите: «души» - да. Это Ангелина.

Сквозь большое смотровое окно они наблюдали за палатой. В центре комнаты стоял стол, за которым сидел двухметровый мускулистый мужчина. Он растерянно смотрел на тарелку перед собой и пытался совладать с ложкой.

- Но это же… Мужчина!

- Это было единственное доступное тело.

- Он же недоразвитый.

- Нет. У него достаточно высокий интеллект. Тело просто ещё не обладает нужными знаниями и опытом. Дайте ему годик-другой и это будет первоклассный уби… человек.

Жестяков повернулся к Плетнёву.

- А когда она… Он… Когда она сможет меня вспомнить?

- Никогда. – Пожал плечами профессор. – Память была в мозге. Мозг умер с телом. Примечание ко второму приложению.

Жестяков растерянно молчал.

- Не переживайте так. – Подбодрил его Плетнёв. – Где-то там, глубоко внутри, под этими каменными мышцами, которыми управляет настроенный на ситуационно-тактическое мышление мозг, по-прежнему живёт она. Ваша возлюбленная Ангелина.

Дома было холодно и пусто.

Игрушки были старые, доставшиеся от каких-то других детей. Из всех вещей Паше запомнился только крошечный вкладыш, выпавший однажды из складок старого кошелька, который он нашёл в кладовой. Его поразил не рисунок на гладкой скользкой бумаге и не слабый, сладко вязнущий на зубах, аромат, сохранившийся на бумаге. Его поразили яркие цвета. Только увидев этот вкладыш он осознал – насколько тусклые и выцветшие вещи его окружают.

В дальней комнате лежал болеющий дед. Там пахло лекарствами. Было непонятно – то ли его кожа была настолько жёлтой, то ли лампа в комнате придавала ей такой оттенок. Дед молчал и никогда не выходил.

Мама появлялась редко и почти не разговаривала с Пашей. Спрашивала всё ли он сделал по дому. Крайне редко доставала из сумки-авоськи ватное яблоко или крошечный кулёк каменного печенья. Иногда она была не в духе и тогда Паше прилетало за какую-нибудь провинность.

- Мать у тебя святая женщина. - Говорили ему во дворе. – Ты её береги. Не обижай. Маму не выбирают. Мама одна.

Паша берёг и старался не обижать.

Но время от времени он ходил в гости к друзьям и удивлялся. Тому, что дома может быть уютно и красиво. Что там может быть тепло и весело. Что люди могут жить под одной крышей, слушать друг друга и смеяться. Не пронзительно и резко, как иногда на кухне смеялась мама, когда думала, что её никто не слышит. А звонко и искренне.

Когда Паша засыпал, ему иногда грезилось, что он живёт один. В красивой тёплой квартире. И собирает вокруг себя добрых и разговорчивых людей, от которых не пахнет лекарствами.

Когда ему исполнилось семь лет, в пасмурный сентябрьский день в дверь постучали. Паша открыл. На лестничной площадке стояло несколько взрослых. Толстый лысый дядька с папкой в руках, и высокая полная женщина с плаксиво-слащавым голосом. Рядом с ними, опустив глаза в пол, переминалась с ноги на ногу мать. Толстый дядька аккуратно придерживал её за локоть.

Они прошли на кухню и через несколько минут Пашу мягко ввели в курс дела. Оказывается, пашина мама – вовсе не его мама. Очень давно эта женщина лежала в одном роддоме с настоящей пашиной мамой. Своего ребенка она потеряла и совершила подмену. Но теперь ошибка обнаружилась, его настоящая мать нашлась, и они пришли, чтобы вернуть Павлика туда, где он и должен быть.

***

Новый дом был высоким. Новая мама оказалась красивой и весёлой. Она подарила ему целую коробку красивых импортных игрушек. В тот же день она устроила в честь пашиного возращения большой праздник. Просторная квартира наполнилась взрослыми мужчинами и женщинами. Грохотала музыка. В воздухе витали клубы сигаретного дыма и тонкие ароматы духов. Время от времени кто-нибудь из взрослых зычным голосом подзывал его к себе и тяжёлым заплетающимся языком пытался вести с ним путанные разговоры.

Жизнь с новой мамой была неоднородной.

Иногда она была дома и поддерживала чистоту и уют. Готовила еду и следила, что Паша был одет в чистое. Разговаривала с ним. У неё в такие периоды всегда был наготове какой-нибудь сюрприз – лакомство, игрушка или хотя бы интересная сказка. Она была бойкой, умной и весёлой в такие дни.

Бывали и другие времена. В которые мама ходила по дому неухоженная, с набрякшими веками и одетая кое-как. В такие дни в доме было накурено, царил бардак и Паше приходилось самому беспокоиться о собственной еде и чистоте.

Время от времени в квартире задерживались мужчины. Некоторые разговаривали с Пашей приветливо и вели себя по-доброму. Некоторые грубили и ему и матери. И мальчик не мог понять – какая радость ей от такого гостя?

Самые ужасные времена наступали, когда мама не приходила домой. Иногда это продолжалось два-три дня. Иногда счёт шёл на недели. Ужасными такие периоды были в основном потому, что Паша никогда не мог быть уверен до конца – вернётся ли мама домой.

Эти периоды были лишены какой-то цикличности. Сменяли друг друга хаотично и непредсказуемо. Три месяца мама была образцовой домохозяйкой. Затем пропадала где-то на целую неделю. Затем ещё месяц была примерной матерью. Затем квартира на два месяца превращалась в притон, и Паша жил, запираясь в своей крошечной комнатке.

В такие моменты он снова уходил в мир своих фантазий. Там у него была своя просторная квартира, в которой жила его собственная семья и он мог быть полностью уверенным, что здесь ему ничто не грозит. Его собственное место.

Годы шли. Он превращался из мальчика в подростка. Подросток вырос в юношу. Он уже не наблюдал молча за поведением матери и перестал принимать его как должное. Они ругались и мирились. Мама клялась, что это был последний раз и нарушала собственную клятву.

Его усилия не были напрасными. Потихоньку хорошие периоды становились всё более долгими. А срывы случались всё реже. Их отношения стали доверительными, и они научились говорить на одном языке. Он был горько-циничным и строился на чёрном юморе, который помогал им говорить о самых ужасных вещах. Это был язык честности.

Ему было уже чуть за двадцать, когда мать готовилась отмечать праздник. Уже три года как она была чиста.

- Я думаю, что это если и не полное выздоровление, то как минимум очень долгий хороший период. Так что теперь ты можешь не беспокоиться обо мне. – Сказала она, положив руку ему на плечо.

Он в недоумении посмотрел на неё.

- Мы оба знаем, что рано или поздно тебе нужно будет поселиться одному и жить своей жизнью. Ты слишком долго расплачивался за мои ошибки. – Пояснила она. - Я думаю, сейчас момент подходящий. Времени потеряно немало, но ты ещё молод, мальчик мой, и можешь стать кем захочешь.

***

На следующий день, в первой половине дня, когда подготовка к празднику шла полным ходом, и они ещё не ждали гостей – в дверь постучали.

За дверью стояли трое. Они прошли с Пашей на кухню и там, среди разноцветных шариков, быстро объяснили ему что к чему.

Больше двадцати лет назад в роддоме случилась путаница. Семь лет спустя казалось, что они исправляют ошибку, но на самом деле именно тогда она и была совершена.

Как показал недавний тест ДНК – когда Паше было семь лет, его по ошибке забрали у родной матери и отдали чужой.

Женщина, которую он считал своей мамой последние четырнадцать лет своей жизни стояла в дверях кухни и плакала. Она рассказала, как потеряла ребёнка и горевала. А потом увидела ужасную и явно психически нездоровую женщину и решила, что с ней ребёнку будет лучше. Она совершила подмену и тут же ужаснулась своему поступку. Но врачебная ошибка расставила всё на свои места. И семь лет она жалела, что судьба не оказалась к ней благосклонна, но удача улыбнулась ей, и Паша снова вернулся в её жизнь…

Она плакала и от неё разило спиртным.

***

Квартира была именно такой, какой Паша её запомнил – холодной и пустой. Деда в маленькой комнатке уже не лежал. Теперь его место заняла та женщина, которая когда-то угощала его безвкусными яблоками, каменным печеньем и беспричинными ударами по лицу.

- Хорошо, что теперь в доме будет родственник. – Сказал участковый врач. Ей нужен постоянный уход.

Женщина на кровати захихикала и пустила слюни.

- Дрянь! Ты дрянь! Дрянь! – Завизжала она в пространство вокруг.

- Не обращайте внимания. Она просто больной человек. И ваша мать.

- Снова-здорово. - Обрадовался какой-то дряхлый мужичонка, когда Паша спустился во двор. - Пашка! Слинять хотел? Хе-хе. Смотри мне. Мать у тебя святая женщина. Ты её береги. Не обижай.

Паша работал, убирал, готовил, ходил за лекарствами. Мать то сидела на месте, закостенев в неестественной позе. То вдруг принималась бушевать – громила квартиру и осыпала окружающий мир отборной бранью. На следующий день всё повторялось – работа, уборка, готовка, ругань и попытка утихомирить буйную маму. И на следующий день. И опять. И снова.

Так прошло два года.

Паша похудел, осунулся и сделался молчаливым. Иногда ему звонила женщина, с которой он прожил столько лет и заплетающимся языком просила прощения. Паша неизменно прощал, вешал трубку и шёл заниматься своими делами.

Мечты о собственном доме посещали его все реже и реже. Мысль о том, что его жизнь – это постоянная работа, уборка и безумные проклятия, потихоньку укоренялась в его голове.

На исходе второго года в дверь позвонили.

Увидев на пороге двоих людей, Паша интуитивно понял кто они и откуда.

- Что на этот раз? – Коротко спросил он, проводив гостей на кухню и налив им чаю.

Оказалось, что тест ДНК был ошибочным.

Выслушав их, Павел опустил голову и надолго прикрыл глаза. Потом он открыл их, встал и вышел из кухни. Послышался скрип входной двери.

Сидящие на кухне социальные работники переглянулись.

- Как думаешь, - неуверенно спросил один у другого, - он вернётся?

***

Она встретила его в отпуске. Ему было чуть меньше тридцати. Высокий. Сильный. С выражением просветлённого спокойствия и безграничной уверенности в себе на красивом загорелом лице. Страсть вспыхнула с такой силой, что самые обычные вопросы стали звучать только на третий день.

- Откуда ты? Кто твои родители? – спросила она, рисуя кончиком пальца невидимые узоры на его груди.

Он улыбнулся чему-то и ответил:

- Ниоткуда. Я сирота.