И, наконец, финал. Напомню: выяснилось, что бог Шома - паразит, высасывающий жизненные силы из окрестных земель. Долг обязывает героев уничтожить его. Не стоит, однако, забывать о Джессайе, храмовой охраннице.

Часть 1: https://vombat.su/post/11058-ser-gervard-i-mister-fitts-snova-idut-na-voinu-chast-1-4

Часть 2: https://vombat.su/post/11230-ser-gervard-i-mister-fitts-snova-idut-na-voinu-chast-2-4

Часть 3: https://vombat.su/post/11286-ser-gervard-i-mister-fitts-snova-idut-na-voinu-chast-3-4

Автор: Гарт Никс.

Мой перевод (впервые на русском). Вычитка: Thediennoer (Sanyendis).

На боковой двери в храм отсутствовали какие-либо опознавательные знаки – просто ещё одна деревянная дверь, ровно как множество других точно таких же деревянных дверей, выходивших на пустую улицу. Большинство из них украшали вывески торговцев, и над ними тускло горели закопчённые ночные фонари. Дверь, на которую указал Фитц, была выкрашена в бледно-фиолетовый цвет; ни вывески, ни фонаря рядом.

‑ Пора повязать ленты и прочитать Слова, ‑ сказал Фитц. Он оглядел улицу и, убедившись, что всё спокойно, протянул Герварду шёлковую повязку шириной в добрые пять пальцев. На ней светились колдовские нити, испускавшие сияние лишь чуть менее яркое, чем ночной фонарь над дверью соседней лавки. Вышитый символ был когда-то известен во всём мире, но теперь его вряд ли узнал бы кто-то, кроме историка… или бога.

Гервард повязал ленту вокруг левой перчатки и толстого рукава плаща, закрепив чуть выше локтя. На нём снова был бело-жёлтый костюм, разве что ради ночной вылазки рыцарь решил надеть в дополнение к шлему чуть помятую, но вполне пристойно выглядящую кирасу из вычерненной дубильной кислотой до тёмно-серого цвета стали. Два пистолета с колёсными замками были уже заряжены и пристёгнуты к поясу, сабля висела в ножнах на боку, а за голенищем левого сапога пряталось бронебойное шило с ромбовидным сечением.

Свой швейный столик мистер Фитц носил на спине, как деревянный рюкзак. Он уже успел порыться в его многочисленных ящичках и контейнерах, и часть предметов оттуда перекочевала во внутренние карманы его мантии, готовые к немедленному использованию.

‑ И зачем мы вообще занимаемся этой чепухой, ‑ проворчал Гервард. Впрочем, это не помешало ему внимательно проследить за тем, как Фитц повязывает свои ленты, а потом старательно повторить за своим спутником короткую фразу. Им обоим уже много раз доводилось произносить эти ясно горевшие в памяти слова, но, тем не менее, они говорили чётко и сосредоточенно, что резко контрастировало с предыдущим замечанием Герварда.

‑ От имени Совета Договора о безопасности мира, действуя на основании полномочий, предоставленных Тремя Империями, Семью Королевствами, Палантинским Регентством, Республикой Джассар и Сорока Малыми Королевствами, мы объявляем себя агентами Совета. Мы идентифицируем божество, проявившееся в городе Шом, как Пралкорнрах-Таниш-Кваксиксоба, включённого в список по Договору. Следовательно, указанный божок, а также все, кто ему помогает, являются врагами Мира, и Совет уполномочивает нас предпринимать любые действия, необходимые для изгнания, отражения или уничтожения указанного божка.

Никто так и не счёл нужным изменить этот древний текст, чтобы отразить тот факт, что хоть в каком-то виде сохранилась только одна из упомянутых империй; что Семь Королевств теперь представляют собой два с лишним десятка мелких государств; что Палантинское Регентство – всего лишь политическая фикция, а его некогда обширные земли скрыты под парой саженей воды; что Республика Джассар уже не является собственно республикой, а коренных жителей там давно не осталось; наконец, что лишь немногие из Сорока Королевств сохранили остатки государственности. Но, несмотря ни на что, Договор о Безопасности Мира по-прежнему сохранял силу, хотя бы для Совета, который его принял и приводил в исполнение.

‑ Готов? – спросил Фитц.

Гервард обнажил саблю и занял позицию слева от двери. Мистер Фитц достал из внутреннего кармана мантии свою иглу. Гервард знал, что лучше не смотреть прямо на неё, но в отражении клинка он видел, как в руке Фитца извивается тончайшая четырёхдюймовая [прим.: около десяти сантиметров] полоска насыщенно фиолетового цвета. Но даже этого хватило, чтобы почувствовать, что он в любой момент может быть отрезан от мира. Рыцарь отвёл саблю в сторону.

В этот момент Фитц прикоснулся иглой к двери, сделал три коротких движения, будто выщипывал что-то невидимое, и та, без шума и пыли, просто перестала существовать. Остался только обшитый деревом коридор, ведущий под землю, и два очень удивлённых храмовых стражника, всё ещё продолжавших опираться на алебарды.

Не успел Гервард сделать и шаг, как рука Фитца несколько раз дёрнулась вперёд и вверх. Фонари, висевшие вдоль стен коридора через каждые шесть футов [прим.: около 1,8 метра], замерцали и вспыхнули ярким фиолетовым светом. Гервард моргнул, и охранники исчезли, как и три ближайших фонаря вместе с латунными крюками. Осталась лишь капля расплавленного металла, размером не больше слезы. Она ещё секунду шипела на полу, а затем всё стихло.

Марионетка двинулась вперёд, прикрывая зажатую в правой ладони иглу пальцами левой руки. Гервард шёл следом, держась настороже на случай, если кто-то из противников окажется невосприимчив к колдовству Фитца.

Коридор, протянувшийся, как полагал Гервард, почти на сотню ярдов [прим.: около 90 метров], резко уходил вниз. Это наводило его на невесёлые мысли: возможно, обратно придётся пробиваться с боем, и это будет той ещё задачей, тем более что пол и стены покрывали капли влаги. Вода просачивалась между половицами и стекала по швам настенной обшивки. Гервард знал, что за ней скрывается скальная порода. Он чувствовал, как от камней исходит холод – холод, который не мог скрыть тонкий слой дерева.

Стена, в которую упирался коридор, издалека казалась сплошной, но при приближении стало ясно, что это всего лишь тёмная изнанка тяжёлого гобелена. Фитц бесшумно заглянул за него и обернулся, поманив Герварда за собой.

За дверью находилась большая прихожая или, может быть, комната ожидания. Обстановка оказалась весьма скромной: одинокий письменный стол и несколько кресел с мягкой обивкой. Стол и кресла имели по шесть ножек, причём «лишние» ножки располагались вплотную к спинке, что, как рассудил Гервард, являлось, вероятно, своеобразной данью уважения физической форме аватары божества. На стенах висело несколько гобеленов, изображавших город в различные периоды его истории.

Учитывая глубину залегания подземных вод и близость озера, потребовалось, должно быть, немало усилий для гидроизоляции и благоустройства храма, но всё равно из углов по белой штукатурке и потускневшим позолоченным карнизам расползались чёрные точки и ниточки плесени.

Кроме завешенного гобеленом выхода, в комнате имелось ещё три двери. Две из них – обычного размера, но покрытые искусной резьбой в виде непонятных символов и с латунными, а может статься, и золотыми ручками. А вот та, что находилась на стене напротив гобелена, выглядела совсем иначе: цельная древняя мраморная плита размером десять на шесть футов [прим.: примерно два на три метра] с красноватыми прожилками. Такой плите полагалось бы находиться на вершине какого-нибудь значимого мемориала или, например, у царской усыпальницы.

Мистер Фитц подошёл к каждой из резных дверей, его синий язык мелькал в воздухе, пробуя его на вкус.

‑ Никого, ‑ доложил он, прежде чем приступить к мраморной плите. Наклонившись, он лизнул щель между камнем и полом, а затем несколько мгновений оценивал свои ощущения.

Гервард тем временем осматривался по сторонам, прикидывая, нельзя ли чем-нибудь подпереть резные двери. Увы, на них не нашлось ни засовов, ни замочных скважин, так что он убрал саблю в ножны и, стараясь производить как можно меньше шума, придвинул стол к левой двери, а кресла – к правой. Надолго, разумеется, такая преграда никого не задержит, но хоть как-то предупредит о появлении непрошенных гостей.

Гервард как раз закончил свою работу, когда послышалось тихое хихиканье мистера Фитца. Неожиданный звук заставил рыцаря вздрогнуть. Он опустил руку на эфес и быстро огляделся, пытаясь понять, что именно вызвало смех напарника. Фитца было не так-то просто развеселить, и часто то, что он мог счесть смешным, вовсе не являлось таковым по мнению самого Герварда.

‑ Это колдовской барьер, ‑ пояснил Фитц. – Очень сильный, но, похоже, недостаточно продуманный. К счастью, мне даже не потребуется его разрушать.

Он поднял левую руку и легко толкнул мраморную плиту. Она бесшумно отъехала в сторону, открывая другой коридор – голый камень, не скрытый деревянными панелями и сочившийся каплями влаги, будто слезами. Через несколько шагов начинались грубо отёсанные ступени.

‑ Боюсь, ты не сможешь последовать за мной, Гервард, ‑ сказал Фитц. – Барьер пропускает личностей строго определённого рода, и ты не удовлетворяешь заложенным в него параметрам. Если ты попытаешься сделать шаг за порог, он принудительно и, возможно, с некоторым ущербом для здоровья, оттолкнёт тебя. Но я в любом случае попросил бы тебя остаться здесь, чтобы обеспечить нам путь к отступлению. Если всё пройдёт хорошо, мне понадобится совсем немного времени. Если же нет, ты, разумеется, сразу об этом узнаешь. В этом случае немедленно спасайся. От твоего лица я приказал конюхам уложить наше снаряжение, а также вдолбил соответствующие инструкции в скудные умишки ящеров.

‑ Хватит, Фитц! Я не уйду без тебя.

‑ Гервард, ты же знаешь, в случае моего…

‑ Фитц. Чем быстрее мы с этим покончим…

‑ Действительно. Будь осторожен, мальчик мой.

‑ Фитц!

Но марионетка исчезла внутри едва ли не быстрее, чем с губ Герварда сорвалось это возмущённое восклицание.

Теперь, когда проход вниз был открыт, в комнате быстро холодало. Порывы стылого, сырого ветра настигали Герварда, где бы он ни стоял. Проведя несколько минут в бесплодных попытках найти укрытие, рыцарь принялся бесшумно расхаживать возле дверей. Каждые полтора десятка шагов он останавливался и прислушивался, проверяя: не возвращается ли Фитц, не раздастся ли звук приближающейся стражи.

На середине очередного отсчёта до него долетел резкий стук подкованных сапог, приближающихся к левой двери.

Выхватив пистолеты, Гервард встал на изготовку. Раздался скрежет ручки, дверь начала открываться и тут же стукнулась о стол, которым он её подпирал. Раздалось резкое восклицание, и сразу несколько голосов заговорили одновременно. Последовал сильный толчок, стол опрокинулся, и дверь распахнулась шире.

Гервард сделал шаг влево и выстрелил в образовавшуюся щель. Замки колёс зашипели, посыпались искры, затем раздалось два глубоких гулких удара, эхо которых почти заглушило крики и вопли боли в коридоре за дверью, а клубы бело-синего дыма скрыли Герварда от стражников, которые уже перелезали через тела своих убитых или раненых товарищей.

Рыцарь засунул пистолеты за пояс и выхватил саблю, чтобы тут же нанести разящий удар по шее одного из стражников, который, едва ли видя что-то в дыму, наугад бросился на него, выставив вперёд алебарду, как трость слепого. Человек грохнулся на пол. Гервард увернулся от замаха его товарища и нанёс ему режущий удар под колено, одновременно хватая край стола и отбрасывая его под ноги двум другим стражникам. Они потеряли равновесие, и Гервард не замедлил воспользоваться их оплошностью: стоило головам в шлемах качнуться по инерции вперёд, как он ударил обоих в обнажившиеся полоски кожи, влево-вправо. Остриё сабли нырнуло в плоть и тут же показалось наружу.

По кирасе скользнул клинок и мог бы пробить ему бедро, если бы Гервард быстро не повернулся боком. Он парировал следующий выпад, сделал круговое движение запястьем и рубанул нападавшего по животу, после чего нанёс удар ногой, и стражник упал, выронив меч из безвольно повисшей руки.

И на этом всё закончилось. Ни новой атаки, ни признаков движения, если не считать агонии корчащихся на полу тел. Гервард отступил на пару шагов и окинул взглядом поле боя. Двое стражников за дверью – мертвы или вот-вот умрут. Ещё один – лежит слева, трое вокруг стола. Наконец, последний сгорбился у стены, тщетно пытаясь зажать зияющую рану на животе и раз за разом повторяя сквозь стоны имя своего бога.

Джессайи среди них не было, но на звук пистолетных выстрелов, без сомнения, скоро подоспеет подкрепление.

‑ Семь, ‑ пробормотал Гервард. – Из, самое большее, дюжины.

Он положил саблю на стул, вытащил из специального крепления под стволом одного из пистолетов маленький шомпол, извлёк из кармана пороховые патроны и дробь и перезарядил оружие. Покончив с этим, Гервард взвёл колёсные запалы специальным маленьким ключом, висевшим в плетёной кожаной петле на левом запястье.

Едва он успел снова повесить пистолеты за пояс, как под ногами вздрогнула земля, а из влажного каменного коридора с воем вырвался порыв ещё более холодного ветра, наполнившего комнату навязчивым, но довольно приятным ароматом экзотических специй. Перед глазами рыцаря мелькнули странные цветные полосы, но почти сразу исчезли, как и запах.

Толчки, запах, странные видения – всё говорило о том, что внизу Фитц вступил в бой с Пралкорнрах-Таниш-Кваксиксобом. Возможно, скоро придёт пора других, ещё менее приятных знамений.

‑ Быстрее, Фитц, ‑ прошептал Гервард, глядя в тёмный проход.

И тут его ушей коснулся звук чьих-то мягких шагов. Держа пистолеты наготове, он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть Джессайю, переступавшую порог. Следом с пистолетами наготове шли двое охранников.

Не успели они толком прицелиться, как Гервард выстрелил и, когда дым и грохот заполнили комнату, отшвырнул пистолеты в подступающую троицу, схватил саблю и прянул в сторону.

Меч Джессайи впустую рассёк воздух. Извернувшись, Гервард парировал несколько яростных ударов, направленных в лицо. Под взмахами клинков дикими клубами вихрился дым пистолетных выстрелов. Джессайя оттеснила его почти к другой двери. Подхватив свободной рукой кресло, Гервард отразил им несколько ударов, одновременно нанося частые и неглубокие порезы по сжимавшей меч руке Джессайи.

Яростный напор Джессайи ослаб, когда клинок Герварда оставил на её плече глубокую царапину, а затем сразу вторую, перечеркнувшую рану, которую он нанёс ей во время поединка. Она вскрикнула от боли и ярости, её правая рука бессильно разжалась, и меч упал на землю.

Прекратив атаку, рыцарь оценил ситуацию. Двое стражников с пистолетами мертвы или умирают, итого девять. Значит, помимо Джессайи, осталось не больше двух.

‑ Ещё не поздно отступить, ‑ предложил Гервард, его голос прозвучал странно громко и вместе с тем глухо – следствие стрельбы в закрытом помещении. – Я не хочу вас убивать, а вы не в состоянии держать меч.

Джессайя вздрогнула и подхватила клинок левой рукой.

‑ Я одинаково хорошо дерусь обеими руками, ‑ сказала она, поднимая меч. Правая рука безвольно висела, кровь капала с пальцев на пол.

Она сделала быстрый выпад, возможно, рассчитывая застать его врасплох. Гервард яростно отбил её клинок, а затем вторым ударом вышиб меч из руки и поднёс остриё сабли к её горлу.

‑ Вы лжёте, ‑ сказал он. – Обоерукие фехтовальщики – редкость. Уходите, пока ещё можете спасти свою жизнь.

‑ Я не могу, ‑ прошептала Джессайя. Она зажмурилась. – Я не выполнила свой долг. Я умру вместе с моими товарищами. Постарайтесь закончить всё одним ударом.

Гервард чуть отвёл руку, готовясь вонзить клинок в податливую плоть, но вдруг опустил саблю и отступил к стене.

‑ Быстрее, прошу вас, ‑ взмолилась Джессайя. Её била дрожь, ручеёк крови, стекавшей по руке, побежал быстрее.

‑ Я не могу, ‑ пробормотал Гервард. – Вернее, не хочу. Хватит на сегодня смертей.

Джессайя открыла глаза и медленно повернулась к нему: мертвенно-бледное лицо, шрам – чуть розовее, не ярче лепестка розы. Впервые увидев, что каменная дверь открыта, она задохнулась от удивления и оглядела тела, усеивавшие пол.

‑ Жрица вышла? Вы убили её?

‑ Нет, ‑ ответил Гервард. Не отводя глаз от Джессайи и прислушиваясь, не подкрадывается ли к ним кто-то ещё, он нагнулся и поднял пистолеты. Их подарила его мать, и он не собирался их терять. – Мой спутник ушёл вниз.

‑ Но это же… это невозможно! Барьер…

‑ Мистер Фитц знал о барьере, ‑ устало произнёс Гервард. После тяжёлой схватки на него начали накатывать волны усталости, и хотелось как можно быстрее оказаться подальше отсюда, не видеть больше разбросанных по комнате тел. – Он легко его преодолел.

‑ Но войти внутрь может только жрица! – вскричала Джессайя. От шока её тело сотрясала крупная дрожь, хотя она ещё как-то держалась на ногах. – Беременная женщина! Никто иной! Этого не может быть…

Глаза её закатились, она покачнулась и рухнула на пол. Несколько секунд Гервард смотрел на неё, пытаясь сохранить самообладание, но чувства взяли верх. Поколебавшись, он вытер саблю, убрал её в ножны и, вопреки всякому здравому смыслу, наклонился над Джессайей.

Она прошептала несколько слов, он уловил имя бога – «Танеш», а потом в нос внезапно ударил запах корицы, гвоздики и имбиря. Он моргнул от неожиданности, и в этот миг она ударила его маленьким кинжалом, спрятанным в рукаве. Гервард ждал чего угодно, но только не божественного вмешательства; кроме того, кинжал был зажат в её правой руке, которую он считал бесполезной. Он схватил её за запястье, но смог лишь замедлить удар, но не остановить его полностью. Кинжал вошёл в пройму кирасы и глубоко вонзился в грудь.

Не рискнув выдёргивать клинок, Гервард оттолкнул Джессайю. Запахи пряностей улетучились, и её рука снова безвольно обмякла. Она не пыталась сопротивляться, не пыталась встать, и лишь движения глаз, когда она следила за тем, как рыцарь опускается на пол рядом с ней, говорили, что она ещё жива. Гервард тяжело вздохнул, и на нагрудник брызнули струйки крови – кинжал застрял в лёгком. Впрочем, это и так было понятно, судя по боли, пронизывающей его тело с каждым вдохом.

‑ Внизу нет сокровищ, ‑ тихо прошептала Джессайя. – Только бог и его жрица.

‑ Мы пришли не за сокровищами, ‑ Гервард сплюнул на пол кровь. – Я рассчитывал перезимовать здесь, получить хорошую работу. Но ваш бог вне закона, и поэтому…

‑ Вне закона? Я не… кто…

‑ Совет Договора о Безопасности Мира, ‑ пояснил Гервард. – Едва ли о нём сейчас кто-то знает. Если нас и помнят, то только по историям, которые рассказывают о… богоубийцах.

‑ Я слышала эти истории, ‑ прошептала Джессайя. – И не только истории. Нас учили остерегаться богоборцев. Но это же всегда женщины! Бесплодные женщины с колдовскими шрамами на лицах. Мужчина и кукла не могут… Вот почему барьер… Барьер останавливает всех, кроме беременных женщин…

Гервард вытер струйку крови, плеснувшую изо рта.

‑ Фитц рядом со мной с тех пор, как мне исполнилось три года. Тогда его называли госпожой Фитц, будто он моя нянька-телохранитель. Годам к десяти мне захотелось иметь спутника-мужчину, и я стал называть его мистером Фитцем. Но не так уж важно, как к нему обращаться. Насколько мне известно, Фитц взращивает отросток своей духовной сущности. Когда-нибудь он создаст тело, в которое она вселится. Это займёт несколько сотен лет.

‑ Но вы…

Голос Джессайи опустился до едва слышного шёпота.

‑ Я ‑ ошибка. Ведьмы Хара не бесплодны, это всего лишь полезная сказка. Но у них рождаются только дочери… Известно лишь одно исключение. Я – единственный сын ведьмы, родившийся за последнюю тысячу лет. Моя мать – одна из Таинственной Тройки, правящей ведьмами, последний осколок Совета. Давным-давно Совет создал Фитца как оружие для борьбы со злобными богами. И родившийся позже нежеланный ребёнок тоже стал оружием. Марионетка и мальчик, которых бросили в мир делать то, что должно. И этот долг привёл меня сюда… к моему великому сожалению.

Ответом на эту бурную речь была лишь тишина. Гервард опустил глаза и увидел, что грудь Джессайи замерла, а тёмная лужа под ней разлилась так широко, что кровь почти касалась его сапог.

Он дотронулся до торчащего из груди кинжала и закашлялся: боль, и без того почти невыносимая, пронзила всё его тело. Слабо вскрикнув, он встал и, пошатываясь, подошёл к стене, прислонившись спиной к холодному камню. Где-то ещё оставалась пара охранников, а Фитц, застигнутый врасплох, оказался бы в очень невыгодном положении. К тому же, он мог пострадать в схватке с богом.

Минуты шли. Сознание Герварда помутилось, он сполз вниз по стене, и его кровь, стекая из раны, смешивалась с кровью Джессайи и остальных, что лежали в приёмных покоях бога, превращённых в бойню.

Потом снова появилась боль, и сознание Герварда рывком вернулось в тело. Он застонал, в глазах мигали блики света странного, незнакомого оттенка. Над рыцарем склонялся мистер Фитц, кинжала в груди больше не было, и пропала кровавая пена с губ. Но боль осталась. Постоянная, пронзительная боль, набегающая волнами и не спешащая утихать. Она не покидала его, занимая все мысли, даже когда он смутно осознал, что находится в вертикальном положении, а живущие собственной жизнью ноги куда-то его несут.

Однако очень скоро он снова понял, что лежит на спине, а Фитц смотрит на него сверху вниз.

‑ Гервард, надо вставать.

‑ Я устал, Фитци… Можно мне хоть немножко отдохнуть?

‑ Нельзя. Вставай.

‑ Мы едем домой?

‑ Нет, Гервард. Ты сам знаешь, мы не можем вернуться домой. Нам надо двигаться дальше.

‑ Дальше? Куда?

‑ Какая разница? Видишь, вот и наши ездовые ящеры.

‑ Да, вижу… Но… Как мы выберемся за ворота…

‑ Выберемся, Гервард… Предоставь это мне. Вот, давай я помогу тебе подняться. Можешь стоять самостоятельно?

‑ Я… я смогу. Фитц…

‑ Да, Гервард?

‑ Не… Не убивай их всех…

Если Фитц что-то и ответил, то Гервард не услышал его слов, так как сознание на несколько секунд покинуло его. Когда он снова пришёл в себя, марионетка пропала из виду, а их ящеры уже мчались к воротам, хотя на ведущем не было всадника.

Они не стали задерживаться у стены. Перевалило за полночь, но ворота всё ещё не заперли, и стражников, которые могли бы их остановить, нигде не было видно, хотя на земле, там, где они могли бы стоять, виднелись странные цветные пятна. За воротами, на земляном бастионе, тоже не было ни души; полурасплавленная пряжка ремня, до сих пор пышущая жаром, осталась единственным свидетельством того, что тут только что дежурило несколько человек.

Гервард, едва понимавший, что происходит вокруг, не нашёл в этом ничего странного, и боевые ящеры, окутанные теплом осенней ночи, беспрепятственно продолжили свой бег.

Наконец ведущий замедлил ход, и всадники остановились в миле от города, возле лимонной рощи. Острый, чистый аромат помог Герварду прийти в себя, но даже так у него не хватило сил, чтобы подобрать повод своего скакуна, и тот остался безропотно топтаться рядом.

Фитц спрыгнул с ветки лимонного дерева прямо в седло, не выронив ни одного плода из перевёрнутой шляпы, которую он использовал вместо корзинки.

‑ Ещё немного, и мы поедем дальше. Но пока у нас есть немного времени, я приготовлю лимонную мазь и успокаивающий напиток.

Гервард кивнул, не в силах произнести ни слова. Несмотря на колдовство Фитца, рана в боку всё ещё очень болела, он ослаб от потери крови… хотя, положа руку на сердце, ни то, ни другое не помешало бы ему говорить. Его душу сковала холодная апатия, апатия и ощущение страшной утраты, потери какого-то возможного будущего, счастья, которое никогда не наступит, которое ушло навсегда.

‑ Полагаю, мы должны отправиться в форт Ярц, ‑ размышлял вслух Фитц. – Это самое близкое место, где можно найти работу. Там вечно что-то происходит, хотя, насколько мне известно, племена гебраков в последний год вели себя довольно спокойно.

Гервард снова попытался заговорить, и на этот раз ему удалось исторгнуть из груди хриплое карканье, едва похожее на голос:

‑ Нет. Я устал от войны. Найди нам спокойное место, где я смогу хоть немного отдохнуть.

Фитц перепрыгнул на шею коня Герварда и посмотрел на рыцаря; его голубые глаза горели ярче лунного света.

‑ Я постараюсь, Гервард. Но, как ты уже говорил, мир таков, каков он есть, а мы – те, кем нас создали. Даже если мы найдём место, которое покажется нам спокойным, я подозреваю, оно перестанет быть таковым, едва мы там остановимся. Вспомни Джеминеро.

‑ Да, ‑ вздохнул Гервард. Он чуть выпрямился в седле и положил руки на цепь уздечки, пока Фитц запрыгивал обратно на своего скакуна. – Да, я помню.

‑ Форт Ярц? – предложил Фитц.

Гервард кивнул и, щёлкнув цепью, погнал яшера вперёд. Вслед ему доносился, словно похоронный марш, тихий шорох – с деревьев в саду начали осыпаться лимоны. То был первый знак того, что бог Шома покинул этот мир.

Вот так. Пожалуй, едва ли не первый опыт перевода такого крупного произведения - почти полтора авторских листа, больше 65 000 знаков. Надеюсь, вам понравилось. Ну и напомню: все истории мы с Sanyendis сперва выкладываем на нашем канале в ТГ: Сказки старого дворфа. Заглядывайте, нам будет приятно.

Напомню: необычная парочка добралась-таки до Шома, но в первой же таверне случай столкнул Герварда с очень обидчивой женщиной - офицером. Дуэль! И последовавшее за ней неожиданное открытие, полностью меняющее планы.

Часть 1: https://vombat.su/post/11058-ser-gervard-i-mister-fitts-snova-idut-na-voinu-chast-1-4

Часть 2: https://vombat.su/post/11230-ser-gervard-i-mister-fitts-snova-idut-na-voinu-chast-2-4

Автор: Гарт Никс.

Мой перевод. Вычитка: Thediennoer (Sanyendis).

Сад, и в самом деле, был очень красив. Его окружала кованая ограда, но калитка не запиралась, и любой житель Шома мог насладиться прогулкой по его аллеям. Извивающаяся тропинка вела через рощу, ветки деревьев в которой украшали ярко горящие фонари, к овальной лужайке. От края до края в ней было ярдов пятьдесят [прим.: около сорока пяти метров], так что лучи света почти не достигали укрытого в тени центра. Небольшая толпа – в основном постояльцы, ставшие свидетелями ссоры – уже собрались в ожидании представления. В центре поляны стояла Джессайя, сжимавшая в руке обнажённый клинок.

‑ Будь осторожен, Гервард, ‑ прошептал Фитц, наблюдая, как женщина, чуть согнув ноги в коленях, разминается, отрабатывая атакующую связку, заканчивавшуюся выпадом. – Похоже, она очень быстра.

‑ Она офицер храмовой стражи, ‑ хрипло ответил Гервард. – Их бог наделил её какой-то особой силой или иным даром?

‑ Нет, не похоже, чтобы их божок был боевой сущностью, ‑ успокоил его Фитц. – Сейчас я проведу кое-какие исследования и выясню, что же это такое…

‑ Сэр Гервард! Наконец-то. Я уже начала скучать.

Гервард помрачнел, услышав голос Джессайи. Он переоделся так быстро, как только смог, подобрав очень красивый белый костюм с разрезами на рукавах, под которым виднелась жёлтая рубашка со шнуровкой спереди и золотыми лентами на манжетах и плечах, и такого же покроя золотистые бриджи с серебряными лентами на голенях, которые словно невзначай проглядывали сквозь боковые вырезы его вторых по качеству сапог.

Джессайя, напротив, лишь сняла форменный сюртук; поверх рубашки ладно сидел синий жилет, на ногах были кожаные бриджи и чёрные сапоги безо всяких украшений, подогнутые чуть ниже колена. Сложись обстоятельства иначе, Гервард не преминул бы восхититься её видом и, возможно, даже сделал бы комплимент.

Вместо этого, подавив тяжёлый вздох, он шагнул вперёд, выхватил меч и отбросил ножны в сторону.

‑ Я здесь, лейтенант, и я готов. Кстати, наш небольшой спор должен завершиться смертью одного из нас, или, возможно, обоих?

‑ В городе запрещены смертельные дуэли, сэр Гервард, ‑ ответила Джессайя. – Несчастные случаи, однако, порой бывают.

‑ Что же, в таком случае, должно послужить знаком, что мы можем прекратить наши пререкания?

‑ Кровь! ‑ воскликнула Джессайя. Она махнула клинком в сторону зрителей. – Видимая всем, кто на нас смотрит.

Гервард медленно кивнул. При таком освещении для того, чтобы зрители могли увидеть кровь, её должно пролиться немало. Он склонил голову в лёгком поклоне, не опуская, впрочем, глаз, а затем поднял меч, приняв защитную стойку.

Джессайя двигалась стремительно. Её клинок сразу метнулся к его шее, и, хотя Гервард парировал удар, ему пришлось отступить на шаг назад. Изменив направление удара, она снова взмахнула саблей. Парировав удар ещё более неловко, чем предыдущий, он снова отступил, не видя пока возможности для контратаки. Так они танцевали около минуты, клинки взлетали и падали, сталкиваясь друг с другом и начиная новое движение едва ли не быстрее, чем звук успевал достигнуть зрителей.

Герварду хватило времени оценить стиль и манеру боя Джессайи. Она двигалась очень быстро, как, впрочем, и он сам ‑ гораздо быстрее, чем можно ожидать при его росте и комплекции. Как всегда, рыцарь не спешил показывать, насколько быстро он в действительности может двигаться. Запястье Джессайи оказалось сильным и гибким, она с лёгкостью переходила от атаки к защите и обратно. Но её стиль, вариант старой школы, которую Гервард изучал в юности, отличался некоторой неуклюжестью.

При следующем выпаде, который оказался именно таким, как он ожидал, Гервард не стал парировать, а сделал шаг в сторону, уходя от клинка. Он почувствовал, как её меч прошелестел у самых рёбер, и, пропустив удар своей сабли чуть выше, остриём клинка рассёк Джессайе кожу над правым локтем, оставив длинный, но совсем не глубокий разрез, которого, по его оценкам, должно было хватить, чтобы вызвать обильное кровотечение, не нанеся при этом серьёзного вреда.

Джессайя отступила, не ослабляя бдительности. Гервард быстро крикнул:

‑ Кровь!

Джессайя двинулась было вперёд, и Гервард приготовился к новой атаке. Но лейтенант тут же остановилась, закусив губу и подняв руку к фонарю, чтобы лучше видеть рану. Кровь уже пропитала льняную рубашку, тёмное пятно растекалось по ткани.

‑ Вы победили, ‑ сказала она и, воткнув остриё меча в траву, протянула Герварду руку в перчатке. Он последовал её примеру и пожал протянутую ладонь, после чего они поклонились друг другу.

Лёгкое жжение в боку заставило Герварда посмотреть вниз. На рубашке красовался двухдюймовый разрез [прим.: около пяти сантиметров], из которого вытекали бисеринки крови. Не отпуская ладонь Джессайи, он указал левой рукой на свои рёбра:

‑ Полагаю, ничья. Надеюсь, у нас нет больше причин для дальнейших препирательств?

‑ Надеюсь, что нет, ‑ тихо ответила Джессайя. – Я сожалею о случившемся. Если бы не присутствие некоторых моих товарищей, я приняла бы ваши извинения, сэр. Но вы же понимаете… репутацию нелегко завоевать и ещё сложнее сохранить…

‑ Я понимаю, ‑ сказал Гервард. – Пойдёмте, мистер Фитц займётся вашим порезом. Не откажете ли вы мне в любезности, разделив с нами скромную трапезу?

Джессайя покачала головой.

‑ Скоро я ухожу на службу. Времени едва хватит, чтобы наложить пару швов и перевязать рану. Впрочем, возможно, мы ещё встретимся.

‑ Я искренне надеюсь, что так и будет, ‑ с жаром воскликнул Гервард. С неохотой он разжал пальцы. Рука Джессайи на несколько мгновений задержалась в его ладони, затем она медленно отняла её, чуть отступила и, сняв шляпу, отвесила полный поклон. Гервард поклонился в ответ. Выпрямившись, он увидел спешащего к ним мистера Фитца, который нёс большой кожаный чемодан. Как всегда, он делал вид, будто тот для него слишком тяжёл – один из его стандартных приёмов, вводящих окружающих в заблуждение, ведь Фитц был, по меньшей мере, так же силён, как и сам рыцарь, если не сильнее.

‑ Будь добр, мистер Фитц, позаботься о лейтенанте Джессайе, ‑ попросил Гервард. – А я, пожалуй, вернусь в трактир и выпью кубок… или два… вина.

‑ Быть может, твою рану тоже стоит обработать? – уточнил Фитц, раскрывая чемодан и жестом указывая Джессайе сесть рядом.

‑ Это всего лишь царапина, ‑ отмахнулся Гервард. Поклонившись ещё раз Джессайе, он пошёл прочь, не обращая внимания на жидкие аплодисменты зрителей, которые пробирались вперёд, чтобы поговорить с девушкой или поглазеть на кровь на её рукаве.

‑ Возможно, я ненадолго отлучусь, ‑ крикнул мистер Фитц вслед Герварду. – Но только на часок, не больше.

****

Мистер Фитц не изменил своей пунктуальности и вернулся через несколько минут после того, как колокол цитадели пробил трижды. Гервард отвоевал себе отдельную комнату и ужинал там в одиночестве.

‑ Бог Шома, ‑ начал Фитц без предисловий. – Слышал ли ты хоть раз, чтобы кто-то упоминал его имя?

Гервард покачал головой и долил в кубок вина из серебряного кувшина с носиком, выполненным в форме лебединого клюва. Шом, определённо, нравился ему всё больше, и серебряная посуда, на которой подавали еду в трактире, только укрепляла приятное впечатление о городе.

‑ Они называют своего бога Танешем, ‑ продолжил Фитц. – Но его истинное имя - Пралкорнрах-Таниш-Кваксиксоб.

‑ Непросто, должно быть, такое выговорить, не говоря о том, чтобы правильно написать, ‑ заметил Гервард. – Согласен, краткая форма гораздо приятнее уху, местным не откажешь в здравомыслии. Так что с ним не так?

‑ Это имя есть в списке, ‑ сказал Фитц.

Гервард так сжал челюсти, что откусил край оловянного кубка, из которого как раз собирался сделать очередной глоток, и взмахнул рукой, расплёскивая вино по столешнице.

‑ Это точно? Ты абсолютно уверен?

Фитц кивнул.

‑ Перевязав девушку, я спустился к озеру и сделал снимок сущности бога. В воде её концентрация оказалась довольно высока, так что я легко получил образец. Можешь, если хочешь, сам сравнить его с записью.

Он протянул рыцарю полоску стекла в дюйм шириной [прим.: около 2,5 см], испещрённую множеством разноцветных полос. Гервард с неохотой взял её, а затем открыл толстую квадратную книгу, которую Фитц подвинул через стол. Книга была открыта на изображении цветной пластинки с нанесённой на ней последовательностью цветных полос.

‑ Полное совпадение, ‑ согласился рыцарь, и в его голосе слышалось сожаление. – Что ж, думаю, удача сопутствует нам: какое счастье, что мы не успели подписать контракт. Правда, боюсь, они не сочтут наши действия чисто оборонительными.

‑ Они не знают, что здесь укрывается, ‑ возразил Фитц.

‑ Приятный во всех отношениях город, ‑ вздохнул Гервард, снова подняв кубок и отпив сладковатого вина. – Красивая долина. Я надеялся, что смогу привыкнуть к Шому и его жителям.

‑ Богатство Шома, все эти урожаи, здоровый скот, довольные люди… всё это – лишь непредвиденный результат хищнического отношения их божества к окружающим землям, ‑ сказал Фитц. – Пралкорнрах относится к классу межпространственных паразитов, едва ли не одному из самых опасных. Если его не остановить, со временем он высосет жизненную силу из всех земель за пределами своих непосредственных владений. Вспомни пустыни Балкаша – это дело рук аналогичного существа, только тому уже больше шести тысяч лет. Местному же «богу» едва ли исполнилась пара веков – и ты видел, что творится за пределами долины.

‑ Шесть тысяч лет – немалый срок, ‑ заметил Гервард, снова отпивая из кубка. Вино оказалось не только крепким, но и сладким, и он чувствовал, что пара глотков ему сейчас не повредит. – За это время там и без божественного вмешательства могла возникнуть пустыня.

‑ Пралкорнрах пожирает не только поля и реки, ‑ вздохнул Фитц. – Люди за пределами этой долины тоже страдают. Мертворождённые дети, сильные мужчины и женщины, увядающие до срока… Этот божок медленно высасывает энергию из всего живого.

‑ Они могли бы уйти, ‑ сказал Гервард. От выпитого его клонило в сон и немного мутило. – Думаю, многие и так уже ушли оттуда в поисках лучших мест. Остальных тоже можно расселить, а покинутые земли оставить на корм этому божку. Шом останется цветущим оазисом. Что с того, если вокруг вырастет ещё одна пустыня? В природе случается и не такое, верно?

‑ Думаю, ты не вполне осознаёшь суть дела, ‑ укоризненно заметил Фитц. – Пралкорнрах – всеобъемлющий пожиратель. Его энергетические нити станут распространяться тем дальше и быстрее, чем старше он будет становиться. Он, в свою очередь, продолжит копить силу, и избавиться от него станет гораздо сложнее. Через несколько тысячелетий он разжиреет настолько, что искоренить его и вовсе не смогут.

‑ Не мешай мне мечтать, ‑ не без горечи в голосе ответил Гервард. – Не стоит тратить слова, не пытайся меня переубедить, в этом нет нужды. Мне не надо даже понимать в этом ничего, кроме главного факта: этот божок есть в списке.

‑ Да, ‑ подтвердил мистер Фитц. – Он есть в списке.

На мгновение склонив в молчании голову, Гервард отодвинул стул и потянулся за саблей. Вынув оружие из ножен, он положил клинок на колени. Мистер Фитц протянул ему точильный камень и маленькую склянку со светло-золотистым маслом. Капнув немного на оселок, рыцарь принялся точить лезвие. Потекли томительные минуты, наполненные ритмичным скрежетом, пока, наконец, Гервард не отложил камень в сторону, протирая клинок мягким куском оленьей кожи.

‑ Когда?

‑ Четырнадцать минут после полуночи – оптимальный вариант, ‑ ответил мистер Фитц. – Полагаю, я правильно рассчитал плотность его интрузии.

‑ Он проявляется в храме?

Фитц кивнул.

‑ Кстати, а где, собственно, находится храм? Мы видели только шпили цитадели над городом.

‑ Под землёй, по большей части, ‑ пояснил мистер Фитц. – Я нашёл боковой выход, думаю, мы без проблем сможем им воспользоваться. За ним есть некий магический барьер. Я ещё не установил точную его природу, но, надеюсь, смогу его преодолеть.

‑ Боковой выход охраняется? Внутренний караул есть?

‑ Да и да, ‑ ответил Фитц. Что-то в его голосе заставило Герварда пристально посмотреть на марионетку.

‑ У бокового выхода два охранника, ‑ продолжил Фитц. – Внутренний караул – десять или одиннадцать человек… во главе с лейтенантом Джессайей, которая тебе уже знакома.

Гервард встал с саблей в руке и отвернулся от Фитца.

‑ Быть может, нам не придётся сражаться с ней… или с её товарищами.

Фитц не ответил, и его молчание само по себе было ответом.

Это едва ли не самое крупное произведение, какое мне довелось переводить: чуть больше полутора авторских листов (около 65 000 знаков; впрочем, оно того стоило). Чтобы не перегружать читателей (как показывает практика, большой объём текста отпугивает людей), я разбил историю на четыре фрагмента, финал опубликую завтра. Но если кому-то не терпится узнать, что же будет дальше, мы с Sanyendis уже выложили рассказ полностью на нашем канале: Сказки старого дворфа (1, 2, 3, 4). Решайте сами, как вам будет удобнее.

Напомню, мы остановились на том, как сэр Гевард и мистер Фитц, рыцарь в золочёных доспехах и оживлённая магией кукла, обсуждают перспективы трудоустройства в городе Шом, которому более бедные соседи объявили войну (возможно, вынужденно).

Часть 1: https://vombat.su/post/11058-ser-gervard-i-mister-fitts-snova-idut-na-voinu-chast-1-4

Автор: Гарт Никс. Иллюстрация: Jessica Douglas.

Мой перевод. Вычитка: Thediennoer (Sanyendis).

Долина, открывшаяся за вторым хребтом, нимало не походила на блеклые поля, оставшиеся за спиной путников. Перед ними расстилалась укрытая мягким теплом наступающих сумерек шашечная доска, на которой золотые пшеничные поля перемежались лугами, на которых паслись тучные стада. Широкая река, протекавшая с востока на запад, местами разливалась, образуя болотистые низины, в которых в изобилии водились водоплавающие птицы. Склоны небольших холмов, видневшихся вдалеке, покрывали сады, в тёмной листве даже отсюда угадывались яркие изумрудные пятна созревших яблок. Неподалёку раскинулись обнесённые каменными стенами цитрусовые рощи, и невысокие деревья были усыпаны лимонами и лаймами, а всего в сотне ярдов [прим.: чуть больше девяноста метров] высилась группа из шести деревьев, на которых росли редкие и изысканные плоды с голубой кожицей, известные под названием «серка», которые обычно ожидаешь встретить в гораздо более сухом климате.

‑ Весьма приятная глазу картина, ‑ заметил Гервард. Лёгкая улыбка коснулась его губ, а вокруг глаз собрались маленькие морщинки – как у человека, которому явно нравится то, что он видит.

До Шома было ещё около мили [прим.: чуть больше полутора километров]; город стоял на возвышенности в северо-западном углу долины, где река образовывала широкое озеро, омывавшее городские стены. Судя по количеству глубоко осевших в воде лодок, которые как раз начали причаливать к берегу, озеро настолько же изобиловало рыбой, сколь долина – фруктами.

Почти все дома в Шоме были сложены из камня приятного бледно-жёлтого цвета, а деревянных построек, как отметил про себя Гервард, в городе, где проживало едва ли пять тысяч человек, попадалось гораздо меньше, чем можно было ожидать.

Шом окружала старая стена из того же желтоватого камня, но Герварда гораздо больше заинтересовали земляные сооружения, возведённые перед ней совсем недавно. Город опоясывала зигзагообразная линия укреплений, а на берегу озера возвышались довольно серьёзные бастионы. В подзорную трубу можно было разглядеть несколько колёсных пушек, установленных на их верхних площадках, и орудия меньшего калибра в опорных пунктах вдоль земляной насыпи. На обоих бастионах подле пушек стояли небольшие расчёты солдат, вдоль земляных валов через каждые двадцать-тридцать ярдов [прим.: чуть больше двадцати пяти метров] парами ходили патрульные, а на каменных стенах виднелись дозоры.

‑ Без сомнения, обороной командует профессионал, ‑ заметил Гервард. – Думаю… Да, вот из фруктового сада показался кавалерийский разъезд. Дюжина всадников под командованием корнета с мучнисто-бледным лицом.

‑ И это не простые солдаты, ‑ добавил мистер Фитц. – Дерсийские кеплары.

‑ О, в самом деле, ‑ воскликнул Гервард. Он сложил подзорную трубу, откинулся в седле и левой рукой ослабил перевязь сабли, так что клинок чуть показался из ножен. – Сейчас они служат по контракту, так что, полагаю, мы сможем с ними договориться.

‑ Думаю, да, ‑ согласился мистер Фитц, потянувшись, тем не менее, к поле мантии, под которой был спрятан какой-то небольшой предмет. Другой рукой он коснулся края шляпы, опустив на лицо тонкую вуаль, скрывшую его черты. Теперь, если не вглядываться слишком пристально, он напоминал закутанного в несколько слоёв одежды ребёнка в необычных бумажных перчатках. Самодвижущиеся куклы не вызывали особенного страха в большинстве стран мира. Когда-то они встречались довольно часто, и некоторые до сих пор ходят по миру. Почти все они – артисты, и порой люди даже слагали о них сказки и песни.

Мистер Фитц, впрочем, к их числу не относился.

‑ Если до этого дойдёт дело, постарайся оставить корнета в живых, ‑ попросил Гервард, хорошо помнивший, каково это – ходить в младших офицерах… независимо от того, какого оттенка твоё лицо.

Мистер Фитц не ответил. Впрочем, Гервард не хуже него знал, что если дойдёт до драки и ему придётся применять своё искусство, то выбирать, кого из нападающих убить, а кого пощадить, не придётся.

По мере приближения к напарникам ход отряда всё замедлялся, а лошади, почуяв запах боевых ящеров, начали пятиться. Гервард поднял в знак приветствия руку, и корнет прокричал команду: всадники вытянулись в линию, а затем остановились на расстоянии выстрела из лёгкого пистолета. Рыцарь внимательно следил за тем, как сержант выехала чуть вперёд, чтобы рассмотреть их получше, а потом быстрым шагом направилась обратно к корнету. Если дерсийцы решатся нарушить присягу, сержант первым делом избавится от своего офицера.

Но та остановилась, не поднимая оружия, и тихо заговорила с корнетом. Гервард почувствовал лёгкое облегчение, но никак не выказал этого внешне и не спешил расслабляться. Мистер Фитц также не торопился вынимать руку из-под мантии. Гервард знал, что пальцы его собеседника, вылепленные из папье-маше, сжимают причудливо украшенную иглу, сделанную из какой-то магической субстанции, к которой ни один человек не смог бы прикоснуться безнаказанно.

Корнет выслушал сержанта и, довольно резко бросив ему в что-то в ответ, развернул коня и обратился к солдатам. До Герварда долетали лишь отдельные слова, но, похоже, офицер, несмотря на молодость, гораздо лучше владел ситуацией, чем он ожидал, и напомнил дерсийцам, что данная ими клятва запрещает любую месть, личную или какую-либо ещё, во время исполнения служебных обязанностей.

Наконец корнет, повысив голос, закончил разговор:

‑ Разойтись! Сержант, следуйте за отрядом!

Сам офицер подъехал к Герварду. Отдав честь, он натянул поводья, отступив на пару шагов. Очевидно, молодой человек оценил по достоинству обманчиво-безучастные глаза и зубастые пасти боевых ящеров и не желал без нужды нервировать своего коня.

‑ Добро пожаловать в Шом! – начал он. – Я – корнет Мисолу. Позвольте узнать ваши имена и цель прибытия?

‑ Я сэр Гервард из Высокой Палеи, наёмный артиллерист.

‑ А я Фитц, тоже из Высокой Палеи, помощник сэра Герварда.

‑ Добро пожаловать, э-э-э… господа, ‑ сказал Мисолу. – Имейте в виду, нам объявлена война, и все проезжающие должны подтвердить свою верность городу и принять на себя определённые… э-э-э…

‑ Полагаю, обычно это называется «обязательства», ‑ заметил мистер Фитц.

‑ Именно, обязательства, ‑ повторил Мисолу. Всё же, он был ещё очень молод. Скулы, видневшиеся из-под дужек шлема с хвостом омара [прим.: шлем, популярный в Европе в 17 веке; получил название благодаря опускавшемуся на шею ряду пластин], пылали от смущения. Шлем, надо сказать, явно был великоват, даже с дополнительной подкладкой, которая немного отклеивалась надо лбом.

‑ Мы наёмники и хотели бы предложить наши услуги городу, ‑ сказал Гервард. – Мы готовы принести личную присягу, если Шом заключит с нами контракт. До тех пор мы клянёмся хранить мир, но оставляем за собой право защищаться, если на нас нападут первыми.

‑ Я принимаю ваше слово, сэр Гервард и… гм…

‑ Мистер Фитц, ‑ продолжил Гервард, одновременно со своим спутником, который сказал просто «Фитц».

‑ Да, мистер Фитц.

Подъехав чуть ближе, корнет добавил:

‑ Вы можете не беспокоиться насчёт моих дерсийцев. Они верны своему слову, хотя сержант Ксиколиз упомянула о какой-то вражде их… э-э-э… всего их народа с вами.

В голосе корнета так и сквозило любопытство, которое говорило как об удалённости Шома, так и о наивности молодого офицера.

‑ Несколько лет назад мы принимали участие в одной кампании, ‑ ответил Гервард. – Тогда мы с мистером Фитцем служили Гериату Джакскому. Видите ли, дерсийцы – кочевой народ. Так уж вышло, что их традиционные маршруты пролегали через его лучшие угодья, и он не испытывал по этому поводу особого восторга. В последнем сражении небольшой отряд проник в передвижной храм дерсийцев и… ах… взорвал его специально изготовленным петардом. Их божество было несколько обескуражено таким обращением и удалилось в своё зимнее жилище в дерсийской степи, попутно сея разрушения среди своего избранного народа.

‑ Полагаю, сэр, командовали этим небольшим отрядом именно вы?

Гервард покачал головой.

‑ Нет, я артиллерист. Командовал капитан Касвик. Его убили, когда мы отступали, за несколько минут до нашей победы. Однако именно я изготовил тот петард, а мистер Фитц… Он помог нам войти в храм, а потом безнаказанно сбежать. Вот и вся причина их нелюбви к нам.

Гервард бросил на мистера Фитца суровый взгляд, намекая, что сейчас не время демонстрировать привычное стремление к точности и правдивости, свойственное марионетке. Дело в том, что капитан Касвик погиб ещё на подступах к храму, но для его вдовы и детей было лучше, чтобы Касвик пал героем, и Гервард сделал его таковым. Правду знали только мистер Фитц и ещё один человек, выживший в том сражении.

Впрочем, Гервард и мистер Фитц не считали случившееся тогда победой, ведь их целью было заставить дерсийского божка отступить гораздо, невообразимо дальше, чем на пять сотен лиг, отделявших его от зимнего храма.

До города напарники добрались без происшествий, хотя Гервард не мог не отметить, что корнет Мисолу приказал своему отряду оставаться на месте и нести вахту, отправившись сопровождать гостей в одиночку, что указывало на то, что молодой офицер всё же не был полностью уверен в способности дерсийцев сдержать клятвы верности городу.

В Шом вела зигзагообразная тропа, огибавшая земляные валы. Патруль задержал их на несколько минут, сверяя пароли и ответы (Гервард одобрительно кивнул, заметив, что говорящие понижали голос, обмениваясь кодовыми фразами), после чего их имена занесли в огромную книгу и выдали скреплённые печатями и подписями пропуска, дающие право войти в город.

Пропуска эти понадобились весьма скоро: через каких-то два десятка ярдов [прим.: около восемнадцати метров] стражники у городских ворот тщательнейшим образом изучили бумаги при свете фонаря. К слову, поскольку солнце уже окончательно село, ворота заперли, однако документы были оформлены по всем правилам, и напарников без проблем пропустили внутрь. Здесь Мисолу удалился, напоследок порекомендовав трактир, отвечающий требованиям Герварда: чтобы там имелись подходящие стойла и корм для боевых ящеров; чтобы он не пользовался популярностью у дерсийцев или других наёмников, записавшихся на службу в преддверии предстоящей войны; и чтобы там подавалась достойная еда и изысканные вина, а не одни лишь разбавленное пиво и эль. Корнет также подсказал дорогу к цитадели (впрочем, её четыре башни поднимались так высоко над крышами, что в этом не было особой необходимости) и посоветовал Герварду и Фитцу не торопиться с визитом, по меньшей мере, до третьего колокола – по утрам собирался совет правителей, и заключить контракт о найме было бы не с кем.

Улицы Шома радовали чистотой и отсутствием грязи. Гервард снова улыбнулся, отметив, что не ощущает букета мерзких запахов, столь характерных для мест, где проживает большое количество людей. Он уже предвкушал горячую ванну, нормальный обед и сон на прекрасной пуховой перине, а с завтрашнего дня – хорошо оплачиваемую и не слишком обременительную работу.

‑ А вот и трактир, ‑ заметил мистер Фитц, указывая на боковую улочку, мимо которой они как раз проезжали; впрочем, её ширины хватало, чтобы всадники могли ехать бок о бок. – Обрати внимание, у них на вывеске золотой ячменный колос. Самое то для города с такими богатыми сельскохозяйственными угодьями.

Двор трактира выглядел чистым и ухоженным; в углу и в самом деле стояло несколько больших клеток с железными прутьями, предназначенных для содержания их боевых ящеров, над которыми крепились бочки с мясом и желоба для кормления. Один из четырёх конюхов, крутившихся неподалёку, бросился вперёд, чтобы открыть клетки и спустить желоба, а трое других помогли Герварду разгрузить поклажу. Мистер Фитц подхватил свой швейный столик и отошёл в сторону; небольшая коробка из розового дерева с серебряной инкрустацией не вызвала ни удивления, ни тревоги. Конюхи не проявили ни малейшего интереса и к самому Фитцу, что, несомненно, свидетельствовало о том, что самодвижущиеся марионетки время от времени появлялись и в этих местах, развлекая горожан.

Гервард направился было ко входу в трактир, но на самом пороге остановился, услышав досадливое фырканье одного из боевых ящеров. Оглянувшись и придержав дверь рукой, он убедился, что всё в порядке и ворота клетки крепко заперты, но, на беду, в то же самое время кто-то попытался выйти наружу. Гервард толкнул дверь, и та распахнулась, отбросив стоявшего внутри человека на несколько шагов. Незнакомец обрушился на стол, пустая бутылка опрокинулась и со звоном разбилась.

‑ Прискорбно, ‑ пробормотал мистер Фитц, увидев, что пострадавший оказался не только солдатом, а точнее, младшим офицером, о чём говорил его красный поясок, но и женщиной.

‑ Я приношу свои извинения… ‑ начал было Гервард, но тут же умолк, не желая перебивать женщину. Она была примерно того же роста, что и он, пепельно-русые волосы собраны в косу на затылке; в руке дама сжимала шляпу. Она показалась ему очень красивой, по крайней мере, на его вкус, как человека, выросшего в обществе, где женщины традиционно наносили себе ритуальные порезы. Другие, возможно, могли счесть её не столь привлекательной из-за шрама, который шёл от уголка левого глаза к уху, а оттуда ломаной линией тянулся к кончику носа.

‑ Вы весьма неуклюжи, сэр!

Гервард ещё пару секунд беззастенчиво её рассматривал, прежде чем ответить.

‑ Я очень…

‑ Полагаю, вам не нравится то, что вы видите? – перебила его дама. – Может быть, вам не доводилось служить с женщинами? Или вам не нравится моё лицо?

‑ Вы очень красивы, ‑ смог выдавить Гервард, хотя и понимал, что это совсем не то, что следует говорить женщине, с которой ты едва успел познакомиться, или офицеру, с которым только что столкнулся.

‑ Да вы, верно, насмехаетесь надо мной! – прорычала женщина. На её побледневшем от гнева лице яростно сверкали голубые глаза, а шрам налился кровью. Одним движением водрузив на голову шляпу, она выпрямилась во весь рост. – Вы заплатите за это!

‑ У меня и в мыслях не было над вами насмехаться, ‑ спокойно ответил Гервард. – Мне доводилось служить с мужчинами, женщинами… даже с евнухами, если на то пошло. Кроме того, завтра я планирую заключить контракт и рассчитываю, как минимум, на должность полковника артиллерии, а полковник не имеет права драться на дуэли с лейтенантом. Мне бы очень хотелось извиниться, но я не могу принять ваш вызов.

‑ Не можете или не хотите? – усмехнулась женщина. – Пока что, полагаю, вы ещё не полковник на службе у Шома, а всего лишь хвастун-наёмник.

Гервард со вздохом оглядел общий зал. Мисолу был прав – наёмники не любили этот трактир. Но за столами сидело несколько офицеров регулярной службы и ополчения Шома, и все они с большим интересом наблюдали за происходящим.

‑ Что ж, очень хорошо, ‑ огрызнулся он. – Хоть это и форменная глупость, повторяю, я вовсе не хотел вас обидеть. Где и когда?

‑ Немедленно, ‑ сказала женщина. – За трактиром есть сад. Я видела подходящую лужайку, и там достаточно света – на деревьях развешаны фонари.

‑ Звучит неплохо. Как вас зовут, мадам?

‑ Лейтенант Джессайя из храмовой стражи Шома. А вас?

‑ Я сэр Гервард из Высокой Палеи.

‑ Кто будет секундантом с вашей стороны, сэр Гервард?

‑ Я только что прибыл в Шом, лейтенант, и ещё не успел обзавестись друзьями. Возможно, кто-то из присутствующих согласится принять на себя эту роль, если, разумеется, вы не возражаете. Что касается моего спутника, то позвольте представить вам мистера Фитца. Помимо всего прочего, он неплохой хирург, и я полагаю, он не откажется сопровождать нас.

‑ Рад познакомиться с вами, лейтенант, ‑ сказал мистер Фитц. Он снял шляпу и вуаль, вызвав волну шепотков, пробежавшую по комнате.

Джессайя кивнула в ответ, но и только.

‑ Мне не нужен секундант, ‑ бросила она Герварду. – Если вы предпочитаете сабли, я должна послать за своими.

‑ Моя сабля в перемётных сумках, ‑ ответил рыцарь. – Если вы изволите подождать пару минут, я принесу её.

‑ Сад сразу за конюшней, ‑ сказала Джессайя. – Я буду там. Не заставляйте меня ждать.

Она поклонилась, не снимая шляпы, и вышла.

‑ Не слишком удачное начало, ‑ пробормотал Фитц.

‑ Не то слово, ‑ мрачно ответил Гервард. – Всё одно к одному. Где трактирщик? Я должен переодеться и принести клинок.

Это едва ли не самое крупное произведение, какое мне довелось переводить: чуть больше полутора авторских листов (около 65 000 знаков; впрочем, оно того стоило). Чтобы не перегружать читателей (как показывает практика, большой объём текста отпугивает людей), я разбил историю на четыре фрагмента и опубликую оставшееся с 29 по 31 октября. Но если кому-то не терпится узнать, что же будет дальше, мы с Sanyendis уже выложили рассказ полностью на нашем канале: Сказки старого дворфа (1, 2, 3, 4). Решайте сами, как вам будет удобнее.

Началось всё с того, что в каком-то сборнике а-ля "Мечи и магия" мне попался небольшой рассказ Гарта Никса, и я захотел прочитать все книги о похождениях сэра Герварда и мистера Фитца. Но выяснилось, что первый рассказ серии никогда, судя по всему, не переводился на русский. А я, по возможности, стараюсь знакомиться с литературными циклами в порядке выхода произведений. И вот, наконец, не только прочитал сам рассказ, но и подготовил его перевод.

Автор: Гарт Никс. Иллюстрация: Jessica Douglas.

Мой перевод. Вычитка: Thediennoer (Sanyendis).

‑ Доводилось ли тебе когда-нибудь задумываться о природе мира, мистер Фитц? – спросил старший из двух всадников, приподняв трехстворчатый козырёк шлема.

‑ Я принимаю всё, как оно есть, неважно, к добру ли оно или к худу, сэр Гервард, ‑ ответил его спутник, ехавший чуть поодаль. Ему не было нужды поднимать козырёк, ведь на его голове красовался не шлем, а всего лишь лакированная шляпа. Когда-то её макушка была гораздо выше и острее, но в предпоследнем сражении, в котором довелось участвовать этим двоим, столкновение с чем-то острым существенно её укоротило. Впрочем, мистер Фитц не являлся человеком, и такие мелочи мало его заботили. Он был деревянной куклой, марионеткой, которой древнее колдовство подарило подобие жизни. За многие века, прошедшие с момента его создания, мистер Фитц, конечно, изрядно очеловечился, но людское тщеславие и внимание к собственной внешности так и не стали частью его натуры.

Сэр Гервард, напротив, от недостатка тщеславия вовсе не страдал, и наверняка поднял козырёк не столько ради разговора с мистером Фитцем, сколько ради миловидной торговки яблоками, которая шла к ним навстречу.

Дорога, по которой они ехали на юг, когда-то была асфальтирована и носила гордое название «Юго-западное платное продолжение Малой Магистрали». Но её лучшие годы давно миновали; дорога была, пожалуй, старше даже мистера Фитца. Лишь кое-где на ней ещё попадались по-настоящему твёрдые островки, но всадники всё равно предпочли плотно утрамбованную почву распаханным полям, простиравшимся по обе стороны тракта.

Покинув город Роол несколько дней назад, теперь ни сэр Гервард, ни мистер Фитц не могли, как ни пытались, установить, кому же принадлежат эти земли, изредка сменявшиеся лесными массивами, равно как и не понимали, куда же они вообще попали. По всей видимости, земли эти были необитаемы; их не трогали ни солдаты, ни сборщики налогов, и, таким образом, они представляли собой белое пятно на социально-политической карте мира, которую сэр Гервард (с трудом, в отличие от мистера Фитца) удерживал в голове.

Несколько фраз, которыми рыцарь перекинулся с торговкой, не только не прояснили ситуацию, но и почти разбили надежды сэра Герварда на лёгкий флирт: девушка имела вид на редкость угрюмый и неприветливый.

Хмурым, как моросящий третий день подряд холодный дождь, голосом, она сообщила, что везёт яблоки в поместье, стоящее за ближайшим лесом. Девушка приехала из города Леттик, расположенного за бугристой грядой черноватого сланца, видневшегося в миле или около того к югу. Яблоки же, о которых шла речь, прибыли из гораздо более жарких мест. Их прекрасный вид (мистер Фитц определил сорт как «изумрудный») разительно не соответствовал угрюмости хозяйки. Местные, неохотно пояснила торговка, не слишком жаловали яблоки, а вот фрукты и овощи, доставляемые из далёкого Шуме, всегда пользовались спросом, если, конечно, их удавалось достать. И их, в отличие от яблок, почти всегда покупали по хорошей цене в любое время года.

Распрощавшись с торговкой, Гервард и Фитц ещё несколько минут ехали молча, что, впрочем, не мешало молодому рыцарю то и дело оглядываться назад, словно он не мог поверить, что столь недружелюбная особа может выглядеть настолько привлекательно.

Но девушка так ни разу и не обернулась. Прочистив горло, Гервард, не поднимая на этот раз козырька, вновь обратился к своему необычному спутнику:

‑ Похоже, мы на правильном пути! Правда, она сказала, что эта дорога ведёт в Шуме, а не в Шом.

Фитц окинул взглядом небосвод. Сияющий круг солнца, полускрытый серыми облаками, затянувшими горизонт, начинал терять чёткие очертания, а яркий жёлтый цвет уступал место вечернему багрянцу.

‑ Всего лишь небольшая разница в произношении, ‑ заметил он. – Остановимся на ночь в Леттике или двинемся дальше?

‑ Пожалуй, заночуем, ‑ задумчиво ответил сэр Гервард. – Мой зад скоро будет напоминать отполированный подлокотник из сандалового дерева, и его срочно нужно замочить в очень горячей ванне с парой капель успокаивающих эссенций… Постой, это ещё один из твоих наводящих вопросов, верно?

‑ В роольской газете писали о союзе против Шома, ‑ осторожно сказал мистер Фитц, подтверждая подозрения сэра Герварда, что вновь пришло время для его нравоучительных рассуждений. – Вероятно, Леттик окажется последним из городов, выступающих против Шома, на нашем пути. Если горожане узнают, что мы планируем найти в Шоме работу… Быть может, нам стоит провести эту ночь, наслаждаясь тишиной местных полей, пусть даже в городе ждут мягкие матрасы, эль и жареные каплуны.

‑ Ну ты и загнул! – воскликнул сэр Гервард, горячий темперамент и молодость которого располагали к беспечному оптимизму. – С чего это они должны заподозрить, что мы планируем заключить контракт с мещанами Шома?

Голова мистера Фитца – шар из папье-маше размером с тыкву – вращалась на веретенообразной шее, а пятнышки синей краски, обозначавшие зрачки глаз, двигались вверх и вниз, осматривая сэра Герварда с ног до головы: от сапог с золочёными шпорами до шлема с золотой чеканкой. Между сапогами и шлемом находился второй по качеству бутафорский плащ Герварда, на рукаве которого всё ещё красовался сложный серебряный орнамент, согласно которому носитель сего одеяния являлся мастером-артиллеристом города Джеминеро. Правда, такого города уже три года как не существовало: теперь он представлял собой не более чем братскую могилу, засыпанную обломками некогда знаменитых стен.

Картину довершал потёртый золотистый кушак, стягивающий дорогую карнитскую кожаную броню; за поясом устроились два искусно украшенных (но от этого не менее функциональных) пистолета с колёсными замками. В кобурах по обе стороны от передней луки седла покоились длинноствольные, чуть более скромно выглядящие кавалерийские пистолеты, сзади слева висели ножны, из которых выглядывала рукоять сабли из акульей кожи с эфесом из позолоченной латуни, а справа в кожаном футляре крепилась подзорная труба.

Ну а ящер его спутника нёс на себе все необходимые в путешествии мелочи. Мистер Фитц ‑ три фута и шесть с половиной дюймов (с шапкой – четыре фута и три дюйма) [прим.: чуть больше метра, или около одного метра тридцати сантиметров] – удобно разместился на его спине, верхом на ремнях кожаной сбруи, удерживавшей два больших дорожных сундука, в которые была упакована палатка, спальные мешки, бритва, мыло и большой набор кухонных принадлежностей. Не стоило забывать и о небольшом, но удивительно вместительном складном швейном столике, в котором хранились инструменты и разнообразные приспособления для своеобразного искусства мистера Фитца.

‑ Шом – крупный и довольно богатый город, ‑ терпеливо заметил Фитц. – А поселения окрест – это просто посёлки, какие-то побогаче, какие-то победнее, и они, по слухам, собираются начать войну против богатого соседа. Ты же, очевидно, наёмник, причём очень дорогой. Следовательно, ты должен направляться в Шом.

Гервард немного помолчал, как всегда, когда пытался справиться с обидой на то, что ему указывают, что делать. Мистер Фитц делал так с тех пор, как рыцарю исполнилось четыре года, и, как и всегда, он был возмутительно прав. Останавливаться в Леттике не имело никакого смысла.

‑ Что ж, полагаю, они даже могут предложить нам контракт, ‑ сказал Гервард, когда они поднялись на невысокий хребет, и под когтями их ездовых ящеров захрустел сланец.

Он окинул взглядом раскинувшуюся перед ними пустынную долину с неухоженными полями, где пестревшие проплешинами хилые посевы чередовались с участками жухлой травы, на которых пытался пастись домашний скот. На другом краю долины виднелся город – по-видимому, это и был пресловутый Леттик. Он производил довольно удручающее впечатление: три-четыре сотни кое-как оштукатуренных деревянных домов, с запада окружённые полуразрушенной стеной, а с востока – оврагом, в котором, по-видимому, когда-то протекала река.

В центре города возвышался внушительный храм, крышу которого венчал добрый десяток шпилей – единственное свидетельство некогда славного прошлого Леттика.

‑ Или ты хочешь поискать работу в каком-нибудь бедном городишке? – продолжил мистер Фитц. В конце концов, в его обязанности входило давать Герварду советы и оказывать на него положительное влияние, а не принимать за него решения.

‑ Нет, не думаю, ‑ задумчиво протянул рыцарь. – Но это заставляет меня вернуться к разговору, который мы не закончили… Ну, когда нас прервала та унылая торговка.

‑ Верно, ты спросил, задумывался ли я когда-нибудь о природе этого мира, ‑ поддержал Фитц.

‑ Пожалуй, я имел в виду не совсем это, ‑ сказал Гервард. – Ты никогда не задумывался, как так выходит, что мы принимаем участие в событиях, которые имеют скорее большее, чем меньшее, значение для скорее большого, чем малого, числа людей? Вспомни все те сражения, осады и так далее, в которых мы сыграли не последнюю роль. Я прекрасно понимаю, что порой эти события обусловлены той особенной ответственностью, что лежит на наших плечах, но не всегда же! Так вот, учитывая это, а также моё желание немного пожить в тишине и покое… возможно, мне стоит подумать о том, чтобы и в самом деле поступить на службу в каком-нибудь бедном городке.

‑ Так ты действительно мечтаешь о покое? – уточнил мистер Фитц.

‑ Признаться, порой меня посещают такие мысли. Хотя у меня обычно не так много свободного времени, чтобы вдосталь поразмышлять о том, чего я хочу. Кроме того, для разнообразия было бы приятно оказаться в женском обществе, и чтобы дамы вокруг не воняли лазаретом и не были бы ведьмами, секретными агентами, «пороховыми обезьянками» [прим.: член команды военного корабля, доставлявший порох из трюма к орудиям], сослуживцами или врагами.

‑ Что ж, возможно, в Шоме мы сможем насладиться покоем, ‑ предположил мистер Фитц. – Судя по всему, это прекрасный город, и война, даже если до этого дойдёт, быстро закончится. По крайней мере, если нападающие будут не лучше тех солдат, что я вижу в Леттике.

‑ Ты наблюдаешь за войсками? – спросил Гервард. Он достал подзорную трубу и, осторожно облокотившись о шею своего скакуна (несмотря на кожаные накладки и регулярную обработку напильником, растущие на ней костяные наросты всё ещё доставляли дискомфорт), принялся рассматривать город. – А, понятно. Десятков шесть пикинеров и пара десятков стрелков, не видно ни снаряжения, ни упряжи. А командует ими, похоже, вон тот грузный мужчина в тёмно-винной куртке… Хм, да он же смыслит в строевой подготовке не больше своих солдат!

‑ Не думаю, что Шому стоит чего-то всерьёз опасаться, ‑ заметил мистер Фитц. – Хотя, стоит заметить, очень странно, что такой город, как Леттик, осмелился напасть на столь могущественного соседа. Интересно…

‑ Что? – спросил Гервард, складывая подзорную трубу и убирая её в перемётную суму.

‑ Интересно, не вызвана ли эта война суровой необходимостью? Обрати внимание: река пересохла. Колосья пшеницы очень тонкие, слишком тонкие, а ведь уже почти пора собирать урожай. У скотины на боках выступают рёбра, а на полях почти не видно крестьян. Возможно, страх и отчаяние, а вовсе не жадность и соперничество, стали причиной этой предполагаемой войны. Кроме того…

Мистер Фитц высунул длинный бледно-голубой язык (некогда материалом для него послужил отрезок кожи), пробуя воздух на вкус; воткнутая в него рубиновая шпилька поймала отблеск солнечного света.

‑ Их божество либо спит, либо… хм… находится в этом измерении в состоянии, напоминающем кому.

‑ Их бог мёртв?

‑ Нет, он не умер, ‑ возразил мистер Фитц. – Когда некая потусторонняя сущность умирает, на её место быстро приходит другая. Нет… Он, определённо, жив, но находится в состоянии глубокого покоя.

‑ Планируешь провести более тщательное расследование? – рука марионетки, как заметил Гервард, постукивала по корзине со швейным столиком – инстинктивное движение, которое мистер Фитц совершал каждый раз, погружаясь в обдумывание колдовских действий.

‑ Пока нет, ‑ ответил мистер Фитц, поднимая руку и кладя ладонь на звенья цепи-уздечки своего скакуна.

‑ В таком случае мы просто обогнём город и двинемся дальше, ‑ объявил Гервард. – Свернём возле тех мёртвых деревьев.

‑ Тут везде, куда ни кинь взгляд, полно мёртвых или умирающих деревьев, ‑ вздохнул Фитц. – А некоторые из них даже лежат грудами по три штуки. Полагаю, ты имеешь в виду вон те три дерева с оранжевыми кронами?

‑ Именно, ‑ подтвердил Гервард.

Они свернули с дороги в означенном месте; вид сухих полей, большую часть которых никто даже не пытался возделывать, не располагал к разговорам. По пути им попалось несколько заброшенных фермерских домов, амбаров и скотных дворов; судя по их состоянию, эти земли забросили в последние несколько лет.

Небольшая возвышенность в центре долины намекала на древний курган; поднявшись на вершину, Гервард остановил своего боевого ящера и, снова разложив подзорную трубу, принялся рассматривать город впереди.

‑ Всё ещё пытаются маршировать, ‑ заметил он. – Я уже было ожидал, что они вышлют разъезд нам навстречу. Но там по-прежнему не видно ни одного верхового.

‑ Не думаю, что они могут позволить себе мясо для ездовых ящеров, ‑ сказал мистер Фитц. – Или, если уж на то пошло, зерно для лошадей.

‑ В северо-восточном шпиле храма есть воздушные врата, ‑ взмахнул рукой Гервард, регулируя подзорную трубу. – За ними может гнездиться лунная тень.

‑ Если их бог отсутствует, никакое древнее оружие им не поможет, ‑ ответил мистер Фитц. – Но с наступлением ночи нам следует быть осторожнее. Насколько мне известно, Леттик – не единственный город, настроенный против Шома. В остальных дела, возможно, обстоят получше, и их боги могут бодрствовать.

Гервард сложил подзорную трубу и развернул скакуна на север, мистер Фитц последовал его примеру. Ездовые звери бежали мощно и ровно, в темпе, который зовитянский инструктор Герварда по верховой езде называл рысью, иногда переходя на более быстрый галоп.

Напарники быстро преодолели несколько миль, и, когда от опускавшегося за горизонт солнца осталась едва ли треть, выехали на старую дорогу и двинулись по ней прочь из пустынной долины Леттика, к ещё одной изломанной сланцевой гряде, выпиравшей из земли, словно серый рубец от порохового ожога.

Это едва ли не самое крупное произведение, какое мне довелось переводить: чуть больше полутора авторских листов (около 65 000 знаков; впрочем, оно того стоило). Чтобы не перегружать читателей (как показывает практика, большой объём текста отпугивает людей), я разбил историю на четыре фрагмента и опубликую оставшееся с 29 по 31 октября. Но если кому-то не терпится узнать, что же будет дальше, мы с Sanyendis уже выложили рассказ полностью на нашем канале: Сказки старого дворфа (1, 2, 3, 4). Решайте сами, как вам будет удобнее.