Покой нам только снится
Развернуть1
–
Что делает любое приключение квестом 11 из 10? Вот вероятный ответ.
Хотя это и не исчерпывающий список, дьявол кроется в деталях.
Каждый раз по дороге домой мужчина обращал внимание на фигурку Санты, стоявшую во дворе дома возле перекрёстка...
Автор: C. Lonnquist. Мой перевод, вычитка: Sanyendis.
По дороге домой я каждый раз останавливаюсь на светофоре на углу Дивижн и Мейн. В окно со стороны пассажирского сидения я вижу этот дом – неприметный дом из желтоватого кирпича. Думаю, его построили ещё в семидесятые. Он выглядит совершенно обыкновенно: со стен не свисает облупившаяся краска, из-за занавесок не выглядывает маньяк-убийца, а из-под крышки мусорного бака не вываливаются куски расчленённых тел.
Но мне всё равно не нравится проезжать зимой мимо этого дома.
Я даже подумывал о том, чтобы добираться домой в объезд, но эта дорога – самая короткая. Я сразу оказываюсь на парковке, и тут всегда хорошо расчищено. А иначе пришлось бы делать большой крюк по ветреной стороне холма, где асфальт часто покрывается ледяной коркой.
Впрочем, может, если бы я ездил тут днём, то не обращал бы на этот дом внимания.
Видите ли, проблема заключается в Санте.
Вам наверняка доводилось видеть таких: надувная фигурка Санты футов семи высотой [прим.: около 2,1 метра], подсвеченная изнутри. Снизу к ней крепится вентилятор, и поток воздуха заставляет её подрагивать. Она крутится взад-вперёд и покачивается из стороны в сторону; одна рука постоянно поднята, другая лежит на поясе. Чёрные точки глаз кажутся непропорционально маленькими; смешной нос похож на луковицу, а на щеках намалёваны алые пятна.
Но улыбка…
Улыбка этого Санты напоминала посмертную маску и составляла разительный контраст с безобидным лицом. Слегка приоткрытые алые губы обнажали ряд белоснежных зубов. Эта ухмылка… Клянусь, фигурка поворачивалась против ветра, когда я проезжал мимо.
Впервые я заметил это пару недель назад, когда ледяной ветер нашёл какую-то щель в дверце машины. Светофор на углу, как обычно, переключался целую вечность. Я видел, как люди выходили из машин и нажимали на кнопку на переходе, чтобы он наконец заработал. Холодный ветер, дующий мне прямо в ухо, не давал покоя, так что я тоже выскочил наружу.
Мне показалось, что надувной Санта стоит ближе, чем раньше. Он раскачивался на ветру: рот чуть приоткрыт в ухмылке, правая рука приветливо помахивает прохожим. Поднеся палец к кнопке, я снова обернулся. Метель на мгновение стихла, но когда налетел очередной порыв, снеговик, кажется, наклонился против ветра, словно собирался прыгнуть. Я нажал на кнопку и рысью поспешил к машине. Когда через несколько мгновений загорелся зелёный, я снова обернулся на Санту.
Кажется, он стал ещё ближе…
Несколько дней спустя я снова стоял на том светофоре и не мог оторвать глаз от надувного Санты, который крутился взад-вперёд, весело помахивая мне рукой. Я смотрел прямо на него, а он словно издевался надо мной одним своим видом. Эта дурацкая игрушка выводила меня из себя. В ту ночь свет сменился быстрее, и, проехав перекрёсток, я обернулся ещё раз. Санта наклонился мне вслед и, казалось, провожал взглядом мою машину.
Я резко нажав на тормоза. Машина потеряла сцепление с дорогой и заскользила на льду, я едва не слетел с дороги. Я снова оглянулся через плечо. Санта стоял спиной ко мне и безмятежно покачивался на ветру. Я выругался про себя и тронулся с места. Санта ухмылялся мне в зеркале заднего вида. Снова выругавшись, я поехал домой.
Следующий несколько ночей прошли спокойно. Я даже попросил друга составить мне компанию; разумеется, я не стал говорить, что меня всего-навсего пугает какое-то дурацкое украшение для газона. Ничего не происходило, и я решился отправиться домой в одиночку. Добравшись до светофора, я с радостью отметил про себя, что Санты во дворе больше нет. Возможно, его перенесли куда-то, где он будет пугать кого-то другого. Загорелся зелёный сигнал, но дорогу как раз перебегала кошка, и я не стал трогаться с места. Толстенькая замёрзшая полосатая кошечка направлялась в сторону дома, где раньше стоял Санта. Когда она добралась до тротуара, как раз снова загорелся красный, и я, закатив глаза, покосился на наглое животное, которое обернулось в мою сторону, словно гордясь своим поступком.
Ожидая, пока светофор снова переключится, я лениво наблюдал, как кошка бродит по опустевшему двору. Когда сигнал снова сменился, она как раз добралась до дома; если бы не внезапный отблеск света из-за угла, всё, боюсь, могло пойти для меня совсем иначе.
Из-за угла дома высунулся Санта, обе его руки свободно свисали вдоль тела. Всё ещё двигаясь так, словно его надувает поток воздуха от вентилятора, он внезапно перекатился вперёд и накрыл своим телом кошку. Я не успел даже закричать и теперь тупо наблюдал за происходящим. А тем временем светящийся Санта оторвал несчастному животному голову, словно открутил пробку с пивной бутылки. Брызнула кровь, тело кошки упало на снег; ветер ерошил шерсть. Лицо и руки Санты были перепачканы алым, и нейлоновая борода казалась оранжевой в лучах пробивавшегося изнутри его тела света.
Существо смотрело прямо на меня. Выражение его лица ничуть не изменилось, разве что зубы теперь стали такими же красными, как и губы.
Оно подхватило мёртвую кошку и медленно отступило за угол.
Я проскочил перекрёсток на красный.
Почему после этого я снова поехал этим путём, спросите вы? Всё просто. Я ведь не сошёл с ума; следовательно, это был самый обыкновенный надувной Санта. И что с того, что оно убило кошку – я же не сумасшедший, значит, мне просто всё показалось. Я мог бы разобраться с ним, просто посильнее ударив шариковой ручкой. Так что на следующий вечер я заставил себя поехать по тому же маршруту. К счастью, на этот раз никаких кошек мне не попалось.
…Зато перед домом стояло сразу три Санты. Они покачивались взад-вперёд, а их кивающие головы, казалось, попеременно покачивались, пока они смотрели прямо на меня. Эти твари что-то замышляли. Я знал это. Я даже не стал останавливаться на светофоре.
На следующий вечер на работе я набрал кучу карандашей, заточил их и приклеил к скребку для льда, оставив это импровизированное орудие на пассажирском сидении. Какому-то воздушному шарику-переростку меня не взять. Я не стану их закуской.
Доехав до перекрёстка Дивижн и Мейн, я остановился на красный свет и, выглянув в пассажирское окно, с удивлением отметил, что на лужайке нет на этот раз ни одного Санты. Тем не менее, крепко сжав в руке скребок для льда, я продолжал вглядываться в темноту. Красный горел уже минуту, оставалось ещё три. Прищурившись, я напряжённо оглядывался в поисках мерзко-жёлтого света. Ничего. Вообще ничего.
Вздохнув, я отложил скребок для льда и тут заметил, что в машине стало светлее.
Очень медленно я повернул голову.
Искажённое лицо Санты прижалось к боковому стеклу, оно подсвечивало жёлтым намёрзший на краю окна лёд. Его немигающие глаза находились в нескольких дюймах [прим.: дюйм – 2,54 см.] от меня. Лицо чуть елозило по стеклу, словно под порывами ветра. Я заметил, что окно напротив рта Санты запотело.
Он улыбнулся шире, и в глубине его рта открылся провал – пусть тело и было подсвечено изнутри, в недрах его пасти я видел лишь сосущую черноту. Воздух наполнился странным звуком – словно одновременно жужжали тысячи мух, комаров или ос. Жужжание волнообразно нарастало, пока не стало напоминать то ли скрип гвоздей по классной доске, то ли белый шум на максимальной громкости. Мне показалось, что в глубине чёрного провала мелькнула рука в тёплой зелёной рукавице.
Раздался громкий треск. Санта дёрнулся в сторону, повалившись на капот. Жужжание стало тише, теперь в нём словно звучали нотки боли.
В свете задних фар что-то мелькнуло, я оглянулся. К нам приближался пожилой мужчина в шапке с вышитыми оленями, сжимавший в руке дробовик. Не считая этого, он выглядел совершенно обыденно. Не глядя в мою сторону, он подошёл ближе и склонился над Сантой. Что-то проворчав, он опустил приклад на голову твари. Та распласталась по дороге со странным хныкающим шипением, словно кто-то откупорил бутылку пива.
Мужчина перекинул сдувшегося Санту через плечо и обошёл машину, по-прежнему не обращая на меня внимания. Он протопал к дому, перед которым всегда стоял Санта, и побрёл в сторону гаража.
Из открывшейся двери на меня уставились тысячи пар чёрных пустых глаз. Тысячи чёрных провалов на месте ртов издавали злобное жужжание. Груда сдувшихся Сант, кажется, доходила до самой двери. Мужчина с трудом запихнул нового Санту к остальным. Хорошенько пнув кучу напоследок, он снова опустил дверь гаража.
Мужчина отёр ладони о штаны и от души потянулся. Подхватив дробовик, он собирался уже вернуться в дом, но, должно быть, заметил краем глаза, что я продолжаю смотреть в его сторону, и повернулся со скучающим выражением на лице. Устало, понимающе улыбнувшись, он слегка пожал плечами и скрылся в доме.
Теперь зимой я возвращаюсь домой другим путём.
Обратная связь имеет значение. Пожалуйста, если история не понравилась, найдите минутку написать в комментариях, почему (само произведение, качество перевода, что-то ещё). Буду признателен.
Минутка рекламы: больше историй - на нашем с Sanyendis ТГ-канале, Сказки старого дворфа.
Сёстры обожают играть в пустой маленькой комнате, спрятанной в глубинах старого деревенского дома, вот только мама никак не может найти в неё вход.
Автор: Stuart. Мой перевод, вычитка: Sanyendis.
Моё детство прошло в большом старом деревенском доме. Для ребёнка, уверена, нельзя выдумать места лучше. Дом окружали ряды живой изгороди – тогда они казались мне высокими и неприступными, как замковые стены. А ещё там были скрипящие половицы, дребезжащие окна и, самое главное, множество старых пыльных комнат, в которых так здорово играть.
Мы с сестрой особенно любили прятаться в одной, ничем не примечательной, комнате: без окон, примерно восемь на двенадцать футов [прим.: примерно 2,4 на 3,7 метра]; не слишком ровный пол, потолок, покрашенный белой штукатуркой, и голые стены. Единственными примечательными деталями были, разве что, выключатель, пыльная лампочка да небольшая щель между двумя половицами.
Но наши родители никогда не могли нас там отыскать. Они просто не могли найти дверь, а мы не собирались её им показывать. У нас, маленьких девочек, было своё собственное тайное место для игр; мы представляли себя Сьюзен и Люси Певенси, или, может, Венди Дарлинг, только без племени мальчишек, за которыми нужно ухаживать [прим.: герои, соответственно, Хроник Нарнии (Клайв Льюис) и сказки о Питере Пэне (Джеймс Барри)].
Мы называли её игровой комнатой. Она не отличалась большими размерами, но ведь и мы были тогда совсем маленькими. Комната была совсем пустой, но мы приносили туда свои игрушки, а голые стены давали простор детскому воображению. Мы плавали по морям и сражались на крохотных лодках с пиратами, спасали королев и принцев и освобождали королевства, пусть даже они были меньше шкафа. Мы прятали там вещи – еду, книги, игрушки. Иногда в щели между половицами мы оставляли друг для друга послания на крохотных обрывках бумаги.
Когда мама спрашивала, где мы пропадали, мы отвечали, что были в игровой комнате. Она, конечно, спрашивала, где же она находится, но мы не могли ей её показать. Мама думала, что мы пробираемся без её ведома на улицу и умоляла нас не выходить без спросу из дома. Мы, пряча улыбки, соглашались.
Помню, однажды, просидев в игровой комнате несколько часов, мы застали маму на кухне. Она сидела с заплаканными глазами, по щекам растеклась тушь. Она говорила ровным, нарочито спокойным голосом, и это было страшнее, чем если бы она рыдала в голос или кричала.
Мама сказала, что позвонила в полицию. Что все нас ищут. Она не стала тогда сердиться или наказывать нас, но взяла обещание больше не ходить в игровую комнату.
Какое-то время мы так и делали. По крайней мере, пока не слышали, как мама ругается с нашим отцом. Спрятавшись в игровой комнате, мы сидели, крепко обняв друг друга. Это было наше убежище, наша крепость.
Когда мне исполнилось девять, нам пришлось покинуть старый дом. Мы с сестрой отчаянно не хотели переезжать. Хватало и слёз, и истерик, но мама настояла на своём. В том доме осталось слишком много плохих воспоминаний, призналась она позже. К тому же его содержание обходилось слишком дорого, и он был слишком большим для нас. Мы найдём местечко получше, обещала она. Менее изолированное. Там будут другие дети, и мы сможем с ними играть.
Нам было жаль оставлять наш дом, а в особенности – наше маленькое тайное королевство. И представьте себе наше удивление и радость, когда в новом доме мы обнаружили точно такую же комнату – идентичную вплоть до гвоздей в половицах. И мама так и не узнала о ней. Комната переехала вместе с нами.
Тем не менее, со временем мы переросли эту комнату – словно воображаемого друга. Я стала старше и проводила там всё меньше и меньше времени. Мама разрешала нам выходить на улицу, и я играла с другими детьми, каталась на велосипеде и лазала по деревьям. Моя сестра была застенчивее меня. Она продолжала подолгу оставаться дома, какое-то время даже пряталась в комнате без меня, но пустая комната всё же не могла сравниться со впечатлениями от школы и с новыми друзьями. Позже, в подростковом возрасте, когда мы частенько ссорились, комната была бы порой очень кстати, но мы больше не могли её найти. Дверь просто исчезла.
Мне пришлось уехать – я поступила в колледж. Мама и сестра махали на прощание руками, стараясь не показывать, как им жаль со мной расставаться. Мне тоже было грустно, но первое ощущение свободы заглушало волнение.
Однажды вечером, несколько месяцев спустя, я вернулась домой довольно поздно. Конечно, пьяная; чего ещё ожидать от студента, верно? Я распахнула дверь в свою комнату, нащупала в темноте выключатель – и поняла, что оказалась в знакомой комнате с белыми стенами и без окон. В замешательстве я повернулась, пытаясь нащупать дверную ручку. Но позади оказалась лишь гладкая стена.
Только на следующее утро я снова увидела дверь. Бросившись вперёд, я распахнула её и оказалась в своей комнате. Точнее, в моей комнате в колледже. Я задёрнула шторы и рухнула без сил в кровать. В тот день я пропустила дневные занятия, а на вопросы друзей с неискренним смехом призналась, что слегка перебрала накануне. Впрочем, это было чистой правдой.
Я пыталась убедить себя, что мне всё просто приснилось. Я продолжала жить, как ни в чём ни бывало, но через несколько недель снова проснулась в знакомой комнате, которая теперь, когда я выросла, казалась ещё меньше. На этот раз прошло всего около часа, прежде чем я нашла выход.
Я стала осторожнее входить в новые комнаты и придерживала дверь, пока не убеждалась наверняка, куда попала. Но иногда комната забирала меня во сне, или когда я просто гуляла.
Я просыпалась на жёстком пыльном полу, колотила по стенам и звала на помощь, но ответом мне было только жужжание лампочки. Я начала экспериментировать, выцарапывала ключами что-нибудь на стенах и на полу. Своё имя. Количество раз, когда я здесь бывала. Я писала на стенах, как сильно ненавижу это место и даже умоляла оставить меня в покое. Иногда, отчаянно желая хоть как-то повредить комнате, я от досады разбивала лампочку, пусть даже потом мне приходилось оставаться в темноте, а под ногами хрустели осколки стекла. В следующий раз они исчезнут, их уберут невидимые уборщики, а лампочку заменят на такую же старую и пыльную.
Растущая коллекция неврозов и причуд пополнилась бессонницей: вне зависимости от погоды я теперь оставляла окна открытыми, не выключала перед сном приёмник, а находясь в помещении, старалась стоять так, чтобы видеть дверь или окно. С другой стороны, этот период оказался и необычайно продуктивным: я окончила колледж с отличием, примерно в то же время, как сестра тоже уехала из дома.
Через несколько недель она написала мне.
комната забрала меня
Я не говорила ей о том, что со мной происходит, хотя она была единственным человеком, который мог мне поверить. Но теперь я рассказала ей всё. Мы боялись, но, по крайней мере, больше не были одиноки. У нас снова был свой секрет, совсем как раньше, только секрет этот оказался совсем невесёлым.
Комната никогда не забирала нас обоих одновременно. Порой она оставляла нас в покое на несколько месяцев, и мы молились, чтобы на этом всё закончилось. А порой она забирала нас, или пыталась забрать, каждый день. Иногда мы оставались в ловушке несколько часов, а иногда появлялись через день или два, и тогда растерянные, разгневанные люди забрасывали нас вопросами. Окружающие подозревали, что мы скрываем бойфрендов, пьянствуем или даже принимаем наркотики. Нам приходилось лгать, мы выгораживали друг друга, как могли. Потом моя сестра обнаружила, что все послания, оставленные в маленьком углублении между половицами, не исчезают – видимо, призрачные смотрители комнаты их не замечают. Мы стали писать друг другу слова ободрения, шутки, обещания. Мелочь, конечно, но лучше такая поддержка, чем никакой.
Около двадцати лет назад пропала девушка. На этот раз её не было целых два дня, прежде чем полиция получила извещение. Через пару недель ажиотаж в прессе стал стихать, хотя её мать по-прежнему умоляла людей сообщать о любых наблюдениях, обо всём, что помогло бы её найти.
Я помню, как её лицо смотрело на меня из витрин магазинов и с полицейских фургонов, с экранов телевизоров и из газет. Теперь она осталась только на фотографии, стоящей на каминной полке.
Эта комната не беспокоит меня уже почти двадцать лет. Теперь у меня самой есть дочь. Она больше похожа на свою тётю, чем на мать; она боится высоты и не лазает по деревьям. Она предпочитает играть в доме, целиком уходя в миры, которые создаёт её воображение. Иногда я не могу её найти, и она не отвечает на мои крики.
И она не понимает, почему я плачу, когда она возвращается, не в силах объяснить, где была последний час, с зажатым в руке крошечным клочком бумаги.
Обратная связь имеет значение. Пожалуйста, если история не понравилась, найдите минутку написать в комментариях, почему (само произведение, качество перевода, что-то ещё). Буду признателен.
Минутка рекламы: больше историй - на нашем с Sanyendis ТГ-канале, Сказки старого дворфа.
Странный мир и существа ему под стать: чёрный зверь несёт паланкин ко входу во дворец, владыка взмахом одной из пар клешней приказывает начинать представление, а Придворная Наложница как раз вошла в период линьки...
Автор: Peter Allan. Мой перевод, вычитка: Sanyendis.
Навстречу нам высыпает толпа сгорбленных, кутающихся в рваные одеяния фигур, и я понимаю, что дворец уже совсем близко. Они подхватывают мои знамёна, некоторые подносят к прогнившим губам музыкальные инструменты и пытаются извлекать из них подобие музыки. Я еду позади них. Мой паланкин увешан кожаными флагами и полотнищами, он надёжно закреплён в ложбинке чёрного панциря моего огромного скакуна. Тот разевает пасть, его усики то и дело хлещут по спинам марширующих. Так, под аккомпанемент их криков, мы путешествуем несколько дней. Возвышающиеся над нашими головами двери дворца с жутким скрежетом отъезжают в сторону. Ворота поднимаются, и стражники, успокоившись, позволяют нам пройти во внутреннее святилище.
Размеры дворцовых залов подавляют. Мёртвая тишина кажется всеобъемлющей, стены, скрытые мраком, теряются где-то в отдалении. В просветах между каменными колоннами движутся какие-то огромные, нечёткие фигуры. Много часов спустя мы добираемся до тронной залы, нас встречают придворные Его Величества. Они сидят за каменными столами, посверкивая глазами из-под низко надвинутых капюшонов и многочисленных слоёв одежды, пощёлкивают мандибулами, бессвязно лопочут и переругиваются друг с другом искажёнными голосами. В центре зала стоит Его Величество. Его тело задрапировано драгоценными мехами и укутано в шёлковые мантии. Он терпеливо ждёт, пока толпа успокоится. Когда тишина, наконец, наступает, Его Величество обращается к собравшимся. Подняв пятую голову, он начинает речь, и каждый из его семи ртов говорит на своём языке и с разными интонациями.
Его переводчик бегает по залу. Он объявляет всем, что Его Величество счастлив приветствовать гостей, говорит, что они рады Его гостеприимству, и что все вопросы можно будет обсудить за обедом. Слуги расставляют тарелки с едой и напитки: тощие, поджаристые, многосуставчатые ножки и парное мясо в панцирях, рядом стоят потускневшие медные кувшины с соусом и ликёрами. В кубках пенится пунш, разнообразные рагу и супы притягивают взгляд, в соусе извиваются склизкие усики овощей. Его Величество не ест. Не шевелясь и не произнося более ни слова, он стоит в центре зала. Наконец остатки еды уносят, а Его Величество взмахивает крючковатым когтем, приглашая нас остаться и посмотреть на представление.
По знаку стражников я говорю слова прощания на языке старших и двигаюсь к выходу. Их забавляет моё высокомерие; выглядывая из своих панцирей, они усмехаются вслед. Проходит несколько часов. Из святилища не доносится ни звука. Наконец уходят и сами стражники. Суеверный страх гонит их прочь, неровные шаги звучат по плитам двора. Уже много эонов спят Высшие, и не стоит их будить. Мир ещё не готов к их возвращению.
Придворные в дворцовых залах то и дело оборачиваются, словно ощущают незримое внимание, направленное на них из межзвёздной дали. Его Величество вытягивает из-под богато украшенной мантии семнадцатую зазубренную клешню, подавая сигнал к началу представления. Под стук дирижёрской палочки зал погружается в тишину. Занавес открывается, и актёры, один за другим, занимают свои места на сцене. Сгорбленная фигура начинает монолог, публика, скрытая вуалью теней, внимательно слушает. Откуда-то доносится какофония громких звуков, и к актерам ползёт бледная безглазая фигура, облаченная в их кожу. Но тут Камергер прерывает спектакль и жалуется на плоского червя, который застрял в его грудной клетке во время трапезы. Его немедленно выдворяют в его каморку, хорошенько выпоров за причинённое беспокойство, и он лишается возможности досмотреть пьесу до конца.
Дальнейший вечер проходит гладко, и меня приглашают в постель к Придворной Наложнице. Её хелицеры творят настоящие чудеса. Наконец, утомившись и приступив к линьке, она засыпает. Я ворочаюсь на ложе из извивающегося молодняка и никак не могу заснуть. Наконец, решив выпить стаканчик тёплой воды, я подхожу к колодцу и встречаю там Камергера! Очевидно, он выскользнул из своих покоев, накинув кожу Придворной Наложница, которая сейчас как раз переживала период линьки, отчего её покровы покраснели и стали особенно чувствительными. Я говорю ему, что поступать так – не слишком-то уважительно по отношению к её кожным клещам, но он отвечает, что это только пойдёт им на пользу.
Появившиеся стражники, пощёлкивая когтями, спрашивают, что мы делаем у колодца в столь ранний час. На несколько мгновений они задерживают взгляд на красноватом небе, где виднеется огромная фигура, бьющая перепончатыми крыльями. Она с диким криком срывается вниз и пронзает тусклый облачный эфир, плотно поджав многочисленные когтистые лапы к мясистой шкуре. Крючковатые челюсти глубоко вонзаются в плоть одного из стражников. Оно уносит труп в тёмное небо и исчезает из виду. Оставшиеся гвардейцы, сильно напуганные, отступают во дворец. Я оглядываюсь по сторонам, задерживая взгляд на горах, образовавшихся над телами спящих богов, и вижу тёмно-красный восход. Снова забыв, что у меня нет рук, я пытаюсь заслониться от лучей света. Тогда я просто закрываю глаза, и мир вокруг окрашивается в алый. В воздухе разносится металлический, болезненный стон, и что-то сдвигается в глубине. Они снова поднимаются. Теперь мы правим там, где когда-то правили они, и они снова будут править там, где сейчас правим мы. Веками они бездействовали, закрывшись от нас в своих крепостях, но теперь они снова пробуждаются. Цикл повторяется.
Обратная связь имеет значение. Пожалуйста, если история не понравилась, найдите минутку написать в комментариях, почему (само произведение, качество перевода, что-то ещё). Буду признателен.
Больше историй - на нашем с Sanyendis ТГ-канале, Сказки старого дворфа. Подписка и отзыв - лучшая благодарность за работу.
На границе небольшой деревни появился чёрный жадный отросток, одно прикосновение которого оставляет кровавые раны и превращает землю в безжизненный белый песок. Пустыня ширилась, а люди начинали слышать в голове странные голоса...
Автор: Kevin Stanley. Мой перевод, вычитка: Sanyendis
Он появился без предупреждения, просто вырос. Мы проснулись и увидели, что клочок пустыни, на котором он поднимался, стал значительно шире. Эта штука походила на огромный чёрный корень, уходящий в песок. Его усеивали шишки и вены, пульсирующие так, словно прокачивали огромное количество жидкости. От него отходило множество более тонких корней – их можно было видеть, когда ветер относил песок в сторону: большие отростки, толще любого дерева, расходились на усики, которые ветвились и ветвились, пока не становились похожи на чёрные нити. В отличие от вен на главном корне, они не пульсировали, а медленно шевелились, словно пальцы, ощупывающие всё вокруг, и чем тоньше они были, тем быстрее двигались. Главным корням требовалось несколько дней, чтобы сдвинуться на заметное расстояние. Мы долго недоумевали, что бы это могло быть и как успело так вырасти всего за одну ночь. Кто-то попытался потянуть за один из нитевидных отростков. Тот шевельнулся навстречу, и мужчина, вскрикнув, отпрыгнул назад – в том месте, где усик коснулся его кожи, выступило несколько крупных капель крови. Я быстро приказал всем не прикасаться к этим чёрным лианам, извивающимся по песку, независимо от их размера и скорости, с которой они движутся.
Вскоре мы поняли, что корней становится всё больше, а пустыня расширяется. Выяснилось, что всё, к чему прикасаются черные нити, превращается в мелкий белый песок, причиняющий при прикосновении жгучую боль, словно каждую песчинку покрывали острые зазубрины, но на коже при этом не оставалось ни следа. Кроме того, новый песок прекрасно удерживал тепло: казалось, с наступлением ночи он почти не остывал. Вид расширяющейся пустыни вызывал тревогу у всей деревни, мы боялись, что наши дома и пахотные земли тоже в конце концов окажутся поглощены. Но, похоже, страх оказался напрасным. Корень распространялся только в одном направлении, в сторону от нас. Это, однако, ничуть не меня не успокаивает. Он всё растёт и растёт, и мы назвали его «Голодный Корень».
Со временем паника улеглась, но чувство тревоги витает в воздухе с самого первого дня появления Корня. Он распространяется всё дальше и дальше. Это существо кажется мне воплощением чистой жадности, оно бездумно двигается вперёд, чтобы заполучить всё больше и больше. Но я быстро понял, как сильно ошибался.
Жителей деревни стало беспокоить их психическое здоровье, все жаловались на сходные симптомы. Одни говорили о непонятном шёпоте в голове, других без всякой на то причины тянуло в пустыню, третьи ощущали потребность набрать полные горсти горячего песка, созданного Голодным Корнем, и унести его домой. Эти новости сильно напугали меня, и я понял, что Корень необходимо тщательно изучить.
Почти сразу мы установили, что его плоть почти не поддаётся нашим пилам и топорам; чтобы хотя бы поцарапать его, приходилось приложить немалое усилие. Мы попытались взять кирки, но оказалось, что чёрная поверхность Корня медленно заращивает повреждения, а любые отделённые части испаряются, оставляя лишь быстро истаивающую серую дымку. Тогда мы решили попробовать пробить дыру в главном стволе Корня, который к тому времени уже напоминал небольшую гору. Мы выбрали участок коры и работали посменно, подкладывая камни, чтобы не дать ему зарастить раны, хотя его плоть порой вздрагивала и отбрасывала их в сторону. Когда удары кирок пробили шкуру, нашим глазам предстала невозможная картина. Перед нами зияла пульсирующая алая пустота, вырвавшиеся наружу опаляющий жар и какофония нечеловечески громких криков заставили нас отступить. Мы единодушно решили, что продолжать действовать в том же духе бессмысленно.
Вскоре после этого большинство жителей деревни стали ощущать всё те же симптомы, но гораздо сильнее. Шёпот преследовал их даже тогда, когда они удалялись от пустыни. Кое-кто пытался копаться в песке, превозмогая боль и не осознавая, что делает, пока несчастных не оттаскивали в сторону. Те, кто ещё не попал под влияние Корня, в том числе я сам, стали бояться его.
Пока мы раздумывали о том, что делать дальше, участок пустыни разросся в несколько раз. На пятую неделю после появления Корня в его боку открылось отверстие. Расступившиеся земля и камень образовали вокруг него ворота, почти как в храме. В тот же день шёпот приказал страждущим войти в Корень. Люди теряли контроль над своими телами и уходили в пустыню. Те, кто пытался принести песок домой, обнаруживали, что он начал покрывать открытые участки их тел. Я больше не мог воспринимать его как просто бездумно разрастающееся чудовище. Теперь я понимал, что это – разумная сила, и она желает большего, чем властвовать над царством белоснежного песка.
Многие из тех, кто не ощущал воздействия Корня, уходили в сторону, противоположную пустыне. Те же, кто оказался слабее всего, уходили под Корень. Мой страх рос с каждым днём, пока не вернулся один из тех, кто исчез несколько дней назад. Его одежда превратилась в лохмотья, но на лице сияла счастливая улыбка. К груди он прижимал охапку кишащих личинками шкур, в которые были завёрнуты гниющее мясо, фрукты и овощи, на вид совершенно несъедобные и начинающие разжижаться. Но исходившее от его тела зловоние перебивало все остальные запахи. Он рассказал, что Корень пообещал подарить ему изобилие еды и вечно сияющее в вышине голубое небо. Когда мы предложили ему хорошую, свежую пищу, он с отвращением отказался от неё, с жадностью поедая свои прогнившие припасы. Он утверждал, что вернулся по доброй воле, чтобы поделиться с нами обретённым счастьем, и с ожесточением защищал свои тошнотворные объедки. Глядя на состояние продуктов, я гадал, как долго он хранил их перед тем, как захватить с собой.
К тому времени почти все жители деревни, откликнувшись на зов, спустились в недра Корня, и только несколько смельчаков надеялись ещё одержать над ним верх. Мы решились на отчаянный шаг – войти в Корень и поразить его изнутри. Добравшись до входа, мы некоторое время вглядывались в кромешную темноту, царившую внутри. Наконец, достав факел, мы двинулись вперёд. Вскоре сияние огня осветило картину, которую я не смогу забыть, как бы ни пытался. Нам открылись огромные, кажущиеся бесконечными равнины, поля, на которых пышно росли какие-то растения. Землю покрывало нечто, напоминавшее щетину животного – ужасающее подобие травы. Вместо деревьев тут и там росли ветвистые столбы из мягкого, мясистого вещества, источавшего то самое зловоние, что исходило от вернувшегося в деревню человека. С их ветвей свисали в изобилии блюда, которые уместно смотрелись бы на пирах великих королей, вот только они были уже прогнившими и протухшими почти до неузнаваемости. А в вышине виднелись те самые «небеса» – подобие неба, испускавшее текучее голубоватое сияние. Повсюду виднелись какие-то сгорбленные фигурки, они с трудом ковыляли между «деревьями». Мы с ужасом поняли, что это – наши бывшие односельчане, которые, согнувшись, словно какие-то ужасные зародыши, с жадностью поедали источающую смрад гниения пищу. Несколько минут мы в шоке наблюдали за нашими обезумевшими собратьями, потом я не выдержал и бросился обратно ко входу, остальные последовали за мной. Я бежал, чувствуя, как Корень приходит в ярость. Поверхность под ногами задрожала, как во время землетрясения. Вернувшись в деревню, мы увидели, что дома затянуло переплетением чёрных корней. Дорога была перекрыта, а тела двоих мужчин их трёх, оставшихся на страже, безжизненно висели в паутине мельчайших отростков Корня. Путь через деревню оказался закрыт. Нам не оставалось ничего, кроме как попытаться пересечь пустыню.
Огромные усики неотступно преследовали наш небольшой отряд. Мы постоянно слышали гул, с которым они раздвигают песок. Я вернулся в деревню один и пишу эти строки, ожидая прихода смерти – Голодный Корень скоро найдёт подвал под моим домом. Он знает, что я здесь, и я чувствую, как он пытается проникнуть в мои мысли, как он наполняет меня ложной храбростью и нашёптывает о своих якобы уязвимых местах. Он хочет выманить меня наружу и прикончить. Я – староста деревни, и мой долг – закончить эти записи, чтобы те, кто наткнётся на остовы наших домов, знали, что тут произошло, и были начеку. Это последнее, что я могу сделать. Наш народ обречён, наше имя больше не имеет значения. Я – последний из нашего рода. Ненавистный Корень идёт за мной, и я выхожу навстречу своей гибели.
Обратная связь имеет значение. Пожалуйста, если история не понравилась, найдите минутку написать в комментариях, почему (само произведение, качество перевода, что-то ещё). Буду признателен.
Больше историй - на нашем с Sanyendis ТГ-канале, Сказки старого дворфа. Подписка и отзыв - лучшая благодарность за работу.
Наткнулся в сети на эту очаровательную инструкцию; думаю, можно поделиться с вами. Меня мучает один лишь вопрос: советы по выращиванию ЧЕГО даёт автор оригинального поста? Может быть, кто-нибудь узнает растение по фотографиям?
Перевод мой, оригинал можно прочитать здесь (нужен VPN).
---
Поздравляем! Вы стали счастливым обладателем фрукта.
В настоящее время фрукт не готов. Вы должны подготовить фрукт. Цвет фрукта – зелёный. Цвет фрукта, который можно попробовать и поместить в своё тело – красный.
Когда фрукт зелёный, он в ярости.
Вы всё ещё настаиваете? Это очень плохая идея.
Есть зелёный фрукт – плохо. Зелёный фрукт отомстит.
Не кусайте зелёный фрукт. Возьмите горшок.
Зелёный фрукт маленький. Горшок тоже маленький.
Чтобы зелёный фрукт полюбил жизнь, ему нужна земля. Возьмите немного земли и положите её в горшок.
Нежно положите фрукт на бок. Нож режет глубоко. Чем острее лезвие, тем меньше боли.
Не забывайте разговаривать с фруктом, когда станете его резать. «Ты не нужен нам целиком, ‑ скажите фрукту. – Нам нужна только верхушка. Я люблю тебя, фрукт. Ты будешь счастлив. Ты будешь счастлив».
Лезвие проходит насквозь. Глаза фрукта закрываются, текут слёзы. Не плачь, фрукт. Скажите это.
«Не плачь, фрукт».
Всё в мире ощущает боль. Омар, фрукт, человек, кошка, жемчужина, окно, воздушный змей. Все они страдают. Вы должны уважать их всех. Человек, по собственной воле причиняющий боль, причиняет втрое большую боль самому себе.
«Ш-ш-ш…» - скажите фрукту и нежно возьмите его в руки.
Как только горшок будет готов, перенесите в него фрукт. Боль забыта. Коснись суглинка, фрукт. Погрузись в землю. Удачи тебе в пути. С наилучшими пожеланиями.
Работа ещё не закончена. Фрукт – это дом. А дому нужен дух-хранитель. Вам стоит учесть это ещё на стадии покупки зелёного фрукта. Невежественный человек принесёт фрукту лишь увядание и долгую агонию.
Вы ведь не такой? Конечно же, нет!
Чтобы взрастить фрукт, необходимы четыре вещи.
Во-первых, солнце. Одно как раз есть где-то наверху. Фрукт всегда должен получать достаточно солнца.
Во-вторых, вода. Наша вода плохая. Сделайте её хорошей с помощью специальных устройств. Возьмите плохую воду и сделайте из неё хорошую. Фрукт любит получать воду дважды в день.
В-третьих, таблетка. Она идёт в комплекте с фруктом. Спустя сутки извлеките одну таблетку. Спустя сутки! Положите рядом с фруктом и прислушайтесь. Если повезёт, вы услышите, как фрукт принимает таблетку. О, какие сладкие звуки!
В-четвёртых – друг. Найдите поблизости друга (или друзей). У фрукта есть враг, который мал. Друг больше и вырывает у врагов сердце. Они чувствуют при этом боль. Враг мёртв. Враг мёртв, и это урок для глупцов. Берегитесь…
В-пятых, в-пятых, в-пятх, в-птх, вптх, втх, вх, ввввввввввввввввввв
Вот и все замечательные советы на сегодня. Пятого этапа нет. По мере необходимости повторяйте шаги согласно прилагающейся к фрукту схеме. Фрукт вырастет. Фрукт станет ещё более живым, чем прежде.
НЯЙТЕ БДИТЕЛЬНОСТЬ СОХРАНЯЙТЕ БДИТЕЛЬНОСТЬ СОХРАНЯЙТЕ БДИТЕЛЬНОСТЬ СОХРАНЯЙТЕ БДИТЕЛЬНОСТЬ СОХРАНЯЙТЕ БДИТЕЛЬНОСТЬ СОХРАНЯЙТЕ БДИТЕЛЬНОСТЬ СОХРАНЯЙТЕ БДИТЕЛЬНОСТЬ СОХРАНЯЙТЕ БДИТЕЛЬНОСТЬ СОХРАНЯЙТЕ БДИТЕЛЬНОСТЬ СОХРАНЯЙТЕ БДИ
Враг может прийти, чтобы навредить плоду. Чаще всего он приходит в темноте. Всякие там невежды ненавидят фрукт. У них много машин. Не отступайте, защищайте фрукт. Не бойтесь атаковать в ответ. Они не чувствуют боли. Они – плохие.
ЕСЛИ они всё же придут, помните, что они не могут видеть. Они не принадлежат свету. Будьте молчаливы. Будьте быстры. Ударьте рукой или веткой. Бейте, пока они не перестанут шевелиться, а красная вода не перестанет истекать. Когда вы убедитесь, что они перестали быть врагами, положите их рядом с фруктом. К утру они исчезнут.
Они похожи на вас. Они плохие. Их приметы – полосы красного и белого цвета и синие квадратики. На квадратах синие звёзды, они помнят о них, но не могут их увидеть. Сражайся с ними.
Остерегайся огня, который они могут принести с собой. Они попытаются поджечь фрукт. Хуже и быть не может.
В лучах вашей любви фрукт будет расти! Ухаживайте за фруктом и разговаривайте с ним. Скажите ему, что это и есть любовь. Придёт время, и фрукт вознаградит вас пищей.
Фрукт стал красным. Это хорошо. Это энергия для такого сильного человека, как вы. Вложите её в своё тело.
Это очень хорошо.
Будьте другом фрукту, и у фрукта не найдётся времени, чтобы причинить вам вред.
---
Так вот, господа хорошие. Что это за зверь, есть идеи? Для ананаса маловато, да и финальное фото смущает.
![Заражение. 17 трав и специй [2/2]](https://img3.vombat.su/images/post/big/2024/04/10/1712774957346.png?class=max)
> Несколько секунд ты стоишь в оцепенении, заправочный шланг выпадает из ослабевшей руки.
> До тебя с трудом доходит, что может означать этот звук.
> Этого не может быть.
> Невозможно.
> Ты же проверил здание.
> Всё было чисто!
> Спотыкаясь, ты бежишь к закусочной.
> Нет, нет-нет-нет…
> Ты пинаешь дверь, она распахивается и бьётся о стену.
> Ты влетаешь внутрь.
> Ты ощущаешь медный запах.
> Ты чувствуешь его на языке, он словно заполняет твой рот.
> Запах с пугающей лёгкостью проникает через противогаз.
> Ничто не может удержать эту вонь.
> Крики становятся всё громче.
> Они смешиваются с какими-то булькающими звуками.
> Звук такой, будто рвётся что-то мокрое.
> Ты не хочешь знать, что именно.
> В углу безумно мечется луч фонарика, но ты не хочешь туда смотреть.
> В том углу она легла спать.
> Но голова словно сама собой разворачивается в ту сторону.
> Ты слышишь свой собственный крик.
> Куриные крылышки.
> Бёдра.
> Грудь.
> Или то, что от них осталось.
> Тонкие, давно высохшие кости покрыты серым налётом грибка.
> Вырастающие из них тонкие стебельки колеблются с каждым движением.
> Грибковая «плоть» живёт своей жизнью.
> Концы крылышек неестественно острые, они проникают в тело Рози, словно личинки.
> Её защитная одежда поддалась не сразу.
> Теперь от неё остались лишь испачканные кровью лоскуты.
> В разрывах видны раны, и крылышки проникают через них внутрь.
> И выходят наружу.
> Кожа вздувается буграми, когда они ползают в её теле.
> Несколько куриных ножек застряло у неё во рту.
> Ещё больше костей впивается в горло.
> Нежная кожа рвётся.
> Куриные кости рассыпаются по полу.
> Они уже пропитаны её кровью.
> Они уже впитывают её.
> Красное исчезает в сером, и кости катятся обратно, чтобы продолжить пиршество.
> Её глаза лопаются со влажным звуком.
> Пустые глазницы умоляюще смотрят на тебя.
> Из одной высовывается куриное крылышко.
> От него тянутся тонкие серые нити.
> Они уже прорастают в её мозг.
> Высасывают питательные вещества.
> Заражают.
> Её живот разорван.
> Его содержимое кровавой кучей упало на пол.
> Они роятся над ней.
> Мягко позвякивающие куриные кости.
> Поблёскивает нежно-розовая плоть.
> Это остатки лица.
> Череп уже почти обнажился.
> Хрупкие кости трещат и крошатся.
> Твоя жена поглощена.
> На тебя не обращают внимания.
> Зачем?
> Они чувствуют, что ты здоров.
> Ты сильный.
> Да, у тебя есть источник пламени.
> Но они знают, что ты не сможешь уничтожить их всех.
> Кому-то удастся спастись.
> Они всегда так делают.
> К тому же, скорее всего, тебя заразят ещё до конца битвы.
> Но сейчас заражение не является их приоритетом.
> Они так долго сидели взаперти.
> Так долго.
> Они дремали. Они ждали.
> И ты принёс им долгожданную еду.
> Усталую.
> Беспомощную.
> Подарок.
> С твоих губ срывается придушенный всхлип.
> Они действуют быстро.
> Эффективно.
> Череп Рози ухмыляется тебе.
> Она насмехается над тобой.
> Она обвиняет тебя.
> Она манит тебя.
> Почему бы и нет?
> Пока смерть не разлучит вас.
> Вы так и не поженились, как положено.
> Многочисленные часовни Вегаса давно превратились в чьи-то лачуги.
> Но ты был её, а она – твоей, а с ребёнком вас было трое.
> Было бы трое.
> Теперь ребёнок стал их закуской.
> Так, разминка между основными блюдами.
> Они почти закончили с ней.
> Они уходят.
> Сверкающая белизна.
> Жалкие остатки.
> Как скомканный бумажный пакет.
> Очищенный.
> Кровь выпита.
> Череп разделён на пять шесть двенадцать частей.
> Но беззубые челюсти ухмыляются, ухмыляются, ухмыляются, ухмыляются, смеются, кричат, обвиняют.
> Папочка, почему ты не спас меня, папочка, почему ты бросил меня, папочка, папочка, папочка.
> Папочка, я умер, она умерла, мы все здесь умерли, и всё из-за тебя.
> Это ты отдал нас им, а теперь мы мертвы, и ты никогда не услышишь моего смеха.
> Никогда не обнимешь меня.
> Никогда больше не обнимешь её.
> Мы мертвы, мы остыли, но мы вернёмся и придём за тобой, и ты снова сможешь быть с нами.
> Но почему ты заставляешь нас ждать, разве ты уже не сделал всё, что мог?
> Опускайся сюда, на пол, и ты снова будешь с нами.
> Снова вместе.
> Счастливая семья.
> Сначала будет больно, но потом мы сможем быть вместе.
> Ты заслужил эту боль, папочка.
> Да, дорогой, ты заслужил эту боль, но мы простим тебя, если ты ляжешь рядом с нами.
> И теперь они обратили на тебя внимание.
> Первые несколько костей катятся и ползут в твою сторону.
> Ты падаешь.
> Голова сильно ударяется о кафельный пол, но тебе уже всё равно.
> Одним резким движением ты срываешь противогаз и отбрасываешь в сторону.
> Твоё лицо и кожа обнажены. Вы снова сможете быть вместе, как одна семья.
> Ты погружаешься в темноту, когда они пронзают твои глаза. Ты слышишь звук, с которым они скребутся в твоих глазницах.
> вместевместевместевместевме
=========
> Чернота. Пустота.
![Заражение. 17 трав и специй [2/2]](https://img3.vombat.su/images/post/big/2024/04/10/17127749765152.png?class=max)
Обратная связь имеет значение. Пожалуйста, если история не понравилась, найдите минутку написать в комментариях, почему (само произведение, качество перевода, что-то ещё). Буду признателен.
Минутка саморекламы: больше историй - на нашем с Sanyendis канале, Сказки старого дворфа. Ваши подписки и комментарии мотивируют продолжать работу.
Казалось бы, как могут быть связаны апокалипсис, курочка KFC и консервированная ветчина, которая может отъесть вам лицо?
![Заражение. 17 трав и специй [1/2]](https://img3.vombat.su/images/post/big/2024/04/10/17127750078271.png?class=max)
Автор: Olita Clark. Вычитка: Thediennoer (Sanyendis).
![Заражение. 17 трав и специй [1/2]](https://img3.vombat.su/images/post/big/2024/04/10/17127750188976.png?class=max)
> Тебя зовут Кен Флетчер.
> Давным-давно ты руководил крупной строительной компанией.
> После Утечки ты вернулся к работе плотником.
> Появилось множество крошечных поселений, и в них тебе всегда хватает работы.
> Твоя помощь нужна даже тем, кто живёт в руинах некогда великих городов.
> Ты быстро научился работать с металлом так же хорошо, как и с деревом.
> Не сосчитать, сколько окон в развалинах небоскрёбов ты мастерски заделал листами жести.
> А маленьких, но удобных лачуг ты и вовсе построил, пожалуй, не одну сотню.
> Первые несколько лет ты провёл в засушливых районах Западного побережья.
> Ты построил несколько домов, нашёл еду и бензин, а потом отправился туда, где побольше зелени.
> В сторону Вегаса.
> Там ты и встретил Рози.
> Ты с любовью смотришь на пассажирское сидение.
> Она крепко спит, пряди грязных светлых волос невесомой паутиной разметались по лицу.
> Ты думаешь, что, возможно, до того, как те учёные в Канзасе уничтожили мир, она могла работать стриптизёршей.
> По крайней мере, фигурка у неё, что надо.
> Или была, что надо, несколько месяцев назад.
> Как ни крути, животик не добавляет женщине привлекательности.
> Ты не хотел отправляться в дорогу, пока она в таком состоянии, но в Вегасе уже не так безопасно, как прежде.
> Наспех созданная система начинает давать сбои.
> Две недели назад чаша твоего терпения переполнилась.
> Кто-то пронёс через карантинный периметр заражённую банку с едой.
> Какому-то бедолаге консервированная ветчина отъела лицо.
> Чистая удача, что труп нашли раньше, чем полетели споры.
> Были и другие случаи.
> Например, когда Гончая взяла «мэра» в заложники, чтобы получить бензина сверх отведённой для неё нормы.
> У него не осталось иного выхода, кроме как подчиниться безумной женщине.
> Не так-то просто найти того, кто отправился бы в Мокрый край за припасами.
> Город просто не мог позволить себе избавиться от одной из лучших добытчиц из-за мелкого спора.
> Даже если она вдруг взбесилась.
> Нет, Вегас – определённо не то место, где ты пожелал бы родиться своему ребёнку.
> Такими темпами там всё полетит ко всем чертям максимум через год.
> Выжившие разбегутся, как тараканы.
> Почти все погибнут, но останется минимум несколько сотен, и они наводнят ближайшие поселения.
> В поисках еды.
> Воды.
> Крыши над головой.
> Они привлекут заражённых.
> Дойдёт до того, что незнакомых людей станут расстреливать на месте.
> Их будет проще разделать и сожрать, чем прокормить.
> Ты уже видел такое, в первые дни.
> Ты знаешь, что это легко может начаться снова.
> Лучше спокойно собраться и уехать сейчас.
> Со своими навыками ты легко устроишься где угодно.
> Те, кто может возвести четыре стены и крышу над головой, везде в цене.
> Или не дать уже существующим стенам и крыше рухнуть посреди ночи.
> При желании можно даже обустроить собственную нору.
> Найти хорошее сухое местечко поближе к поселению и заняться торговлей.
> Но достаточно далеко, чтобы тебя не трогали, если они нагрянут.
> Чем больше ты об этом думаешь, тем больше тебе нравится эта идея.
> Только ты, жена и ваш ребёнок.
> Вы втроём – против всех чудовищ этого мира.
=========
> Резкий писк прерывает твои раздумья.
> Ты слишком хорошо знаешь этот звук.
> Бак твоего потрёпанного автомобиля почти опустел.
> В багажнике у тебя лежит несколько канистр с топливом.
> Но ты решаешь сначала попробовать раздобыть немного горючего где-нибудь ещё.
> На этом шоссе было полно заправок.
> Канистры лучше приберечь.
> Ты видишь указатель.
> «Съезд – полторы мили» [прим.: около 2,4 км]
> Без проблем, топлива хватит.
> Ты включаешь поворотник и перестраиваешься на крайнюю правую полосу.
> Трудно избавиться от некоторых привычек.
> Когда машина съезжает с гладкой чёрной ленты автострады на потрескавшийся асфальт, Рози вздрагивает.
> Ты протягиваешь руку и успокаивающе гладишь её по голове.
> Но она уже проснулась.
> Она ворчливо спрашивает, что случилось.
> Ты говоришь, что нужно заправить бак.
> Она кивает и замолкает.
> Ты заезжаешь на заправку.
> Гляди-ка.
> Это одна из тех новомодных станций, к которым пристроена кафешка для оголодавших путешественников.
> KFC, а не обычный «Макдональдс» или «Сабвей» [прим.: «Subway» — популярная в США сеть ресторанов быстрого питания].
> Если честно, тебе никогда не нравилась их кухня.
> Ты предпочитаешь бургеры.
> Точнее, предпочитал, когда бургеры ещё существовали.
> Рози видит KFC и оживляется.
> Она спрашивает, можно ли ей зайти внутрь, пока ты проверяешь насосы.
> Ты спрашиваешь, уж не курочки ли ей захотелось.
> Она игриво шлёпает тебя по руке.
> Рози объясняет, что было бы неплохо разок поспать на чём-то, напоминающем кровать.
> Вы оба спите в машине, на случай, если ночью появятся «гости».
> Ты уступил ей заднее сидение, но даже там не слишком удобно.
> Если бы хоть некоторые из тамошних мягких скамеечек не заплесневели и не превратились в гостиницы для тараканов…
> Тебе понадобится время, чтобы проверить все насосы.
> Может, около получаса.
> А потом ещё надо будет заставить насосы заработать.
> Но выпускать Рози из поля зрения опасно.
> Она сейчас не в том положении, чтобы сражаться (или даже убегать).
> Если кто-нибудь из заражённых настигнет её, спящую и беспомощную…
> Даже думать об этом страшно.
> Она так жалобно смотрит на тебя, что ты не можешь устоять.
> Автомобиль с унылым скрипом останавливается перед насосом № 9.
> Ты барабанишь пальцами по потёртому рулю и размышляешь.
> Наконец ты предлагаешь ей компромисс.
> Ты позволишь ей вздремнуть в закусочной, но сперва осмотришь здание.
> Если там будет небезопасно, она отдохнёт на заднем сидении.
> Рози быстро соглашается.
> Ты, как всегда, быстро осматриваешь одежду, прежде чем выбраться из машины.
> Газовая маска закреплена надёжно – проверено.
> Одежда подогнана так, что нет ни клочка открытой кожи – есть.
> Небольшой баллончик с разбавленным раствором лимонной кислоты, чтобы проверить наличие спор – при себе.
> Строго говоря, все средства защиты не так уж и нужны.
> Облака спор больше не витают в воздухе, как в первые годы.
> К тому же, сейчас ранняя осень.
> Днём по-прежнему довольно жарко.
> Дождей не будет ещё месяц или около того.
> Тебе всё равно.
> Лучше быть осторожным, чем мёртвым.
> Ты разворачиваешься всем телом и достаёшь с заднего сидения пояс с инструментами.
> Застёгивать его в машине немного неудобно, но ты привык.
> Наконец, из-под сидения ты извлекаешь ракетницу.
> Заражённых можно сколько угодно расстреливать и пытаться расчленить.
> Но их отсечённые части всё равно будут ползти, извергая облака спор.
> Единственное по-настоящему надёжное средство – огонь.
> Так называемые «зомби-жокеи» поняли это на собственном опыте в первые недели после Утечки.
> Некоторые, например, вышибали мозги своему соседу, а потом позировали рядом с трупом.
> Но пока выбирали ракурс получше, «убитый» снова поднимался.
> Друзья стрелка всаживали в заражённого пулю за пулей.
> Но добивались только того, что наружу вырывались белые облачка спор.
> Смелый охотник за нежитью был бы зарублен или задушен.
> А через сутки он восстал бы снова.
> Его друзья, надышавшись спор, лишались рассудка.
> Они забирались на самую высокую точку, какую могли найти.
> Из затылка у них вырастал длинный стебель.
> Через сутки споры разлетались по ветру.
> И появлялись новые заражённые. Цикл повторялся.
> С этими мрачными мыслями ты осторожно выходишь из машины.
=========
> Рози просит тебя быть осторожнее.
> Ты киваешь и захлопываешь за собой дверцу.
> Ты приближаешься к закусочной, под сапогами хрустит гравий.
> Полковник Сандерс [прим.: основатель сети KFC] смотрит на тебя с выцветшей вывески в тусклом лунном свете.
> Ты включаешь фонарик и оглядываешь фасад здания.
> Когда-то, должно быть, тут обитали выжившие.
> Окна кое-как забиты кусками дерева и тонкими стальными листами.
> Похоже, прошло немало времени.
> Тут и там прогнили дыры, сквозь них видны остатки стёкол.
> Ты протягиваешь руку в перчатке и дёргаешь дверь.
> Заперто.
> Не проблема.
> Ты кладёшь фонарик на землю – так, чтобы луч падал на дверной проём.
> Достаёшь верный ломик.
> За пару минут ты выбиваешь из двери пару гнилых досок и разбиваешь стеклянное окошечко.
> Выдернув самые крупные осколки, ты протягиваешь руку и нащупываешь язычок замка.
> Щелчок.
> Дверь протестующе скрипит, открываясь.
> Ты подбираешь фонарик, пристраиваешь на место ломик и входишь внутрь.
> На удивление пыльно для запечатанного здания.
> Может, это споры?
> В конце концов, тут когда-то хранилось немало мяса.
> Ты опрыскиваешь прилавок и пол раствором лимонной кислоты.
> Несколько секунд напряжённо ждёшь, пока кислота подействует.
> Но нет никаких признаков синевы.
> Если тут и были когда-то споры, то они давно высохли.
> Чувствуя себя чуть увереннее, ты идёшь вперёд.
> Несколько сидений изрезаны, но на некоторых Рози смогла бы устроиться.
> Во всяком случае, если хорошенько протереть.
> Ты возвращаешься на кухню
> Тут опаснее всего.
> Если в здании остались заражённые, они должны прятаться здесь.
> Ты обшариваешь лучом фонарика каждый угол, внутренности шкафа и сковородки.
> Ничего.
> На секунду тебе кажется, будто в открытом холодильнике лежит облезлый крысиный труп.
> Сердце подскакивает к горлу, в кровь выплёскивается море адреналина.
> Отточенным движением, о котором ты не мог и подумать в прошлой жизни, ты достаёшь ракетницу.
> И понимаешь, что едва не потратил ценный патрон на бумажный пакет.
> Господи, ну что ты за идиот.
> Убедившись, что в холодильнике пусто, ты возвращаешься к машине и киваешь Рози.
> Она визжит от восторга.
> Ты помогаешь ей надеть противогаз.
> Она ненавидит ходить в противогазе, но ты не хочешь отпускать её без защиты во внешний мир.
> Ты берёшь фонарик и помогаешь ей добраться до закусочной.
> Она выбирает место в задней части здания.
> Ты расстилаешь на скамейке полотенце и кладёшь фонарик на столик рядом.
> Рози смеётся, но всё равно благодарна тебе за этот ночник.
> В здании темно, как в могиле.
> Ты оставил бы ей и ракетницу тоже, но она всегда была ужасным стрелком.
> Скорее она случайно подожжёт себе волосы, чем попадёт в атакующего заражённого.
> Ты пытался найти для неё подходящее оружие.
> Но так пока ничего и не подобрал.
> Ещё пара минут на сборы.
> Прогулка до бензоколонки кажется вечностью.
> Когда Рози родит, ты научишь её делать это самостоятельно.
> А когда твой сын (или дочь) подрастёт, передашь эти знания и ему (ей) тоже.
> Хотя, скорее всего, к тому времени никакого бензина уже не останется.
> Говорят, где-то на юге запустили несколько нефтяных вышек.
> И в Калифорнии ещё работает пара нефтеперерабатывающих заводов.
> В Вегас частенько прибывали их караваны.
> Но всё равно топлива на всех не хватит.
> Есть военные конвои – они всё ещё притворяются, будто США существуют.
> Есть банды бродячих рейдеров, разъезжающих на рычащих мотоциклах.
> В любом крупном поселении есть небольшие отряды «гончих».
> И есть такие, как вы – случайные странники, колесящие по этим некогда великим землям.
> Ещё бы года три.
> Может, тогда люди придумают, как запускать машины на спирту.
> Ещё можно попытаться найти, вырастить и содержать не заражённых лошадей.
> Так и так, шансов мало.
> Ты подходишь к первому насосу и погружаешься в монотонную работу.
=========
=========
> Ты не знаешь точно, сколько прошло времени. Раздаётся крик.
![Заражение. 17 трав и специй [1/2]](https://img3.vombat.su/images/post/big/2024/04/10/17127750313646.png?class=max)
Оригинал: https://wumo.com/wumo/2024/02/23
Ну и с днём рождения меня, что ли! Каждому по кусочку тортика
Автор: Nelke. Вычитка: Sanyendis.
Некоторые стены едят людей. В нашем городе таких, пожалуй, штук двадцать наберётся. В основном они разбросаны по промышленным районам и пустынным переулкам. Я узнал о них давным-давно, когда от скуки бросил в одну такую ящерицу. Стоит только наклониться, как они размягчаются и заглатывают тебя целиком. Иногда за пару секунд – моргнул, и всё уже закончилось. А некоторые любят растягивать удовольствие, с ними интереснее всего. Они предпочитают начинать с головы.
Так что будь умницей, делай всё, что я тебе говорю, и, может быть, я познакомлю тебя с одной из «быстрых».
Рассказы этого автора, которые мы переводили и выкладывали на Вомбат:
Приятного чтения!
Сегодня мы с вами поговорим о поездах - о том, куда можно добраться, сев в привычный вагон... или не добраться.
Автор: John Pesando. Мой перевод, вычитка: Sanyendis.
Я проснулся. Шершавое сидение подо мной и потёртые джинсы успели пропитаться потом. Казалось, я слышал тихий шорох, с которым восстанавливалось кровообращение в ногах. Мне снова снились дом, мама и папа, крыльцо, выходившее в старый сад…
Но когда глаза привыкли к свету, я понял, что всё ещё нахожусь в поезде.
Вагон, как всегда, был пуст. Я встал и потянулся. Вокруг валялись пустые консервные банки и коробки из-под съестного, воняло гниющим мусором и моим немытым телом. Месяц подходил к концу, со дня на день должно было наступить время переезда.
Я выглянул в окно. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались бескрайние, заброшенные фермерские угодья, изредка перемежавшиеся полями и небольшими рощицами. Поезд мчался так, словно боялся опоздать к какой-то ведомой только ему одному цели. Каждый день я проводил по многу часов у окна, надеясь увидеть хоть что-то необычное.
Однако сегодня утром нужно было поработать. Я собрал все пустые коробки и аккуратно сложил в заднем правом углу вагона. Позавчера я складывал их слева, а вчера – расставил по полу, где они лежали с самого начала. Я, конечно, не знал, что именно приведёт к открытию двери, но обычно это происходило после того, как я складывал пустые коробки и банки в определённом порядке. По прошествии нескольких месяцев я понял, что поезд следует определённым правилам и, похоже, вознаграждает за их соблюдение.
По крайней мере, я на это надеялся: у меня не было и маковой росинки во рту уже целых два дня, а дверь в следующий вагон всё не открывалась.
Не стоило и пытаться пробраться туда силой, я давно это усвоил. Замок на двери оказался настолько прочным, что я только сильно порезался, пока пытался его выломать. Впрочем, до этого доходило, только когда меня полностью захлёстывало отчаяние, а пока, к счастью, до этого было далеко.
Я снова сложил коробки, на этот раз в алфавитном порядке по названиям содержимого, а потом рассортировал по производителям. Когда и это не сработало, разложил по срокам годности, а потом перенёс в другой угол. Иногда коробки не помогали, и тогда можно было попробовать другие способы. Иногда срабатывала уборка, мытьё ванной комнаты и тому подобные мелочи. Я не знал, чего именно сейчас хочет поезд, но предполагал, что он ценит тяжёлую работу.
Через несколько часов такого времяпрепровождения я почувствовал, что слишком устал, и присел на одно из сидений. Уставившись на закрытую дверь, я прислушивался к звукам поезда, спешащего к своему недостижимому пункту назначения. За этой дверью меня ждали еда и вода… При одной мысли об этом я невольно облизнул губы, а желудок отозвался протестующей трелью. Что я сделал не так?
Для начала – сел в поезд.
Несколько месяцев назад я собрался навестить родственников. Начинался самый обычный вечер, вокруг было полно людей. Я устал после работы и примерно через час монотонного пути задремал. А когда проснулся, на улице уже рассвело, а в вагоне не было ни души, хотя в остальном всё осталось по-прежнему. Я, конечно, запаниковал. Кричал, пытался открыть двери, пробовал связаться с машинистом и даже хотел разбить окно, но поезд ехал так быстро, что это было равносильно самоубийству. Исчерпав все варианты, я решил подождать: поезд рано или поздно остановится, подумал я, и тогда я пойму, что происходит.
За окном не менялись времена года и не наступала ночь; даже пейзаж выглядел точно так же, как в тот день, когда я сел в вагон. Я много размышлял об этом и даже попытался, от нечего делать, подсчитать, сколько уже должен был проехать поезд, учитывая, что он двигался всё время по прямой с такой скоростью. Вышло, что я уже обогнул бы Землю не менее пяти раз. Но местность и не думала меняться. Никаких признаков океана, только бескрайние поля.
Я порылся в мусоре, пытаясь найти что-нибудь съестное, хотя и прекрасно знал, что там ничего не осталось. Прошло ещё полчаса. Я принялся вышагивать по вагону, пытаясь не смотреть на запертую дверь. Маленький красный огонёк, горевший в левом верхнем углу рамы, предупреждал пассажиров, что поезд движется, а дверь заперта. Когда приходило время сменить вагон, свет становился зелёным. Но дверь оставалась открыта всего несколько минут, а потом огонёк снова загорался красным. Однажды я пропустил этот сигнал.
Ни за что больше не допущу такого.
Поначалу я думал, что кто-то играет со мной. В первый день я высунул голову в окно и увидел, что по-прежнему нахожусь в третьем вагоне спереди. Не имея возможности выбраться наружу, я был вынужден ждать, пока не загорится зелёный свет. В первый день второго месяца, уже в новом вагоне, я снова выглянул в окно, чтобы понять, насколько я приблизился к голове состава… и увидел, что всё ещё нахожусь в третьем вагоне. Поезд выглядел, как обычно, я, определённо, переходил из вагона в вагон… Это казалось совершенно невозможным.
Неужели я сошёл с ума? Нет, всё вокруг выглядело слишком реальным. Не в силах разобраться в происходящем, я экспериментировал и ждал, пытаясь вычислить правила, которым мне теперь предстоит следовать. На второй месяц свет довольно долго не загорался, и я начал думать, что мог разгневать поезд, выглядывая наружу.
Я всё ещё метался по вагону, размышляя обо всём этом, когда заметил вдруг, что свет стал зелёным.
Сердце пропустило удар, я бросился к двери. Иногда лампочка оставалась зелёной всего около минуты, иногда – чуть дольше. Прошло не так много времени, чтобы я успел установить точную закономерность. В тот момент я не думал, а просто действовал. Я взялся за ручку и дёрнул дверь на себя.
Пространство между вагонами – вот мой единственный шанс раз в месяц оказаться на улице. Но к тому времени я всегда был уже страшно голоден и испытывал слишком сильное волнение, чтобы насладиться этим моментом. Едва сдерживая нетерпение, я ждал, когда лампочка над дверью следующего вагона загорится зелёным. Наконец это произошло, точно по расписанию. Я открыл дверь и заглянул в следующий вагон.
Он был чист, воздух пах свежестью, а в дальнем конце лежали сложенные аккуратной стопкой вещи. Метнувшись вперёд, я упал на колени, протягивая руки к еде и воде. Дверь за спиной снова тихо закрылась, а лампочка стала красной. Поезд проявил ко мне милосердие. Я рыдал, перебирая запасы – передо мной лежали совершено обычные продукты питания и напитки. Какое-то время мне казалось, что поезд следит за тем, как я питаюсь: в первый и второй месяц в новых «поставках» появлялось больше той еды, что я съедал до этого в первую очередь. Но теперь я не видел в выборе продуктов никаких закономерностей. Может, поезд уже не так пристально присматривал за мной? Я не знал. Я вообще ничего не знал.
Я откусил кусочек хлеба. Он был свежим и вкусным, и я громко застонал от удовольствия. Неземное наслаждение – съесть, наконец-то, что-то свежее. Однако еду следовало беречь, и пусть тело требовало немедленно набить желудок, я старался действовать экономно.
Я как раз заканчивал составлять каталог продуктов, когда случилось невообразимое: за окном пронёсся другой поезд.
Я прижался к стеклу, вглядываясь в окна проносящихся мимо вагонов. Никого… Никого… Снова никого. Сердце колотилось, почти выпрыгивая из груди.
И вот, когда передо мной показался последний вагон, я увидел девушку, прижавшуюся к стеклу, как и я сам. На её лице застыло затравленное выражение. На короткую секунду наши глаза встретились, и мне показалось, что я вижу в них историю куда более печальную, чем моя собственная. Сколько уже она едет в этом поезде? Она что-то сказала, но я, конечно, не расслышал. Её губы шевельнулись, а в следующее мгновение она уже пропала из виду.
Я смотрел, как уносится вдаль другой поезд, а потом просто опустился без сил на сидение. Не знаю, сколько я так просидел, непроизвольно сжимая и разжимая кулаки. Я смотрел на коробки с едой, на проносящиеся за окном пейзажи, на другие сидения, снова на еду, снова за окно…
Наконец я принял решение.
Схватив со стены аварийный молоток, я подошёл к окну. С отчаянным криком я изо всех сил ударил по стеклу. С громким треском окно разбилось, осколки посыпались на пол, оставив неровный пролом с зазубренными краями. Сделав глубокий вдох, я подтянулся и встал, опираясь об оконную раму. Кусочки стекла больно врезались в ладони, но я держался крепко.
‑ Никто не должен так жить, ‑ сказал я вслух. Рельсы проносились внизу, как лента старой кинохроники.
Я прыгнул.
…Я распахнул глаза, тут же сощурившись от яркого света. Руки нашли что-то мягкое. Чувства вернулись ко мне, и меня охватил ужас.
Я всё ещё находился в поезде. Я лежал на полу того же вагона, из которого только что выпрыгнул.
Пережитое отняло у меня остаток сил. Я просто лежал там, где меня положили, и смотрел в потолок. Он был раскрашен так, что напоминал небо.
Закрыв глаза, я мечтал оказаться дома.
Обратная связь имеет значение. Пожалуйста, если история не понравилась, найдите минутку написать в комментариях, почему (само произведение, качество перевода, что-то ещё). Буду признателен.
Минутка саморекламы: больше историй - на нашем с Sanyendis канале, Сказки старого дворфа.
