Скоровские истории #161: Преодоление чужой лени

Моя работа связана с постоянным преодолением чего-либо. Например лени. В первую очередь, конечно, своей собственной. Но приходится преодолевать и лень других людей.

Бывает, что диспетчеру не хочется передавать подробности вызова. Как то передавали вызов по рации - "боль в животе". На вопрос "Сколько лет? Какой возраст? Где болит?", диспетчер стала возмущаться "А вам какая разница? Приедете и увидите!" А разница есть. Или ты тащишь на пятый этаж без лифта укладку вместе с кардиографом или идёшь налегке. Бывает, что водитель не хочет заезжать во двор, говорит, что трудно будет выезжать. А идти под дождём по грязи с укладками через десять подъездов совсем не в кайф. Да и может придётся носилки нести. Вот и приходится настаивать. А потом оказывается, что есть и где проехать, и где развернуться. Просто лень.

Потом начинаешь преодолевать лень родственников больного, буквально заставляя их искать документы, пока пациента осматриваешь. Им проще начать выяснять отношения "А если бы не было документов, то и лечить не будете?" "Будем. Но документы есть. поищите пожалуйста." Или заставляешь искать людей, которые помогут нести носилки. Тут тоже начинается "Никого нет. Никто не живёт во всём доме. Все на работе или все больные пенсионеры или инвалиды." Можно подумать от этих споров будет толк и носилки сами себя понесут. (Нет на Скорой санитаров в том количестве, как думают некоторые. На большинстве скорых никаких санитаров вовсе нет).

Но хуже всего, когда приходится преодолевать лень коллеги, который должен тебе помогать, но всеми силами от своих обязанностей пытается отлынивать.

Это было в середине марта этого года. На Урале в это время лежит снег. Иногда днём слегка подтает, а потом опять замёрзнет. Ночью всегда отрицательные температуры. В ту смену я работала в паре с фельдшером по имени Лёля (имя изменено). Она была у меня в помощниках. В шесть часов утра дали нам вызов в одну из деревень нашего района. Вызывала полиция. На улице возле остановки в сторону Екатеринбурга лежит пьяная женщина. Со словами "Пусть она уйдёт домой, когда мы приедем" я села в машину и уснула. Ехать до деревни около получаса - можно и поспать. Особенно спать хочется когда полночи по вызовам катался, а потом карты вызовов писал. Только прилёг, а тебя на вызов отправляют.

Возле остановки нас ждало двое полицейских. Они рассказали, что полшестого утра поступил вызов от прохожего, что на обочине лежит женщина. Приехав и убедившись, что им не удастся привести её в чувство, вызвали Скорую. А чтобы женщине не так было холодно, затащили её на скамейку, которая была в остановочном комплексе. "Хоть не на земле. Да ветер и дует меньше." Не знаю даже как они её затаскивали. Женщина высокая и полная. Килограмм на девяносто, а может и больше протянет. А полицейские оба худенькие и невысокие.

Я подошла к женщине. От неё сильно пахло алкоголем. Попробовала её расшевелить - бесполезно. Подошла к водителю:

- Надо каталку доставать.

- Может так затащим?

- Нет. Нужны носилки и каталка.

Водитель заворчал и пошёл доставать каталку. А я достала мягкие носилки из салона. Полицейские помогли погрузить женщину в салон. В салоне я попыталась осмотреть женщину. Лёля скомандовала:

- Напишем алкогольное опьянение. Поехали.

- Нет. Не поехали. Видишь, женщина в коме.

- Да от неё алкоголем пахнет. Давай опьянение напишем и всё. Все так делают.

- Не надо обобщать. И не все так делают. Я так не делаю. Будем работать по полной программе.

Женщина была без сознания. Ни на что не реагировала. На лбу справа была свежая ссадина и подкожная гематома небольшого размера. Я не могла женщине измерить давление, так как верхние конечности были прижаты к груди, и не разгибались, голова наклонена немного вперёд - так называемая "поза боксёра". Нужно было в вену сделать реланиум, чтобы снять гипертонус мышц рук. Я изначально для осмотра пациентки прошла к носилкам, а помощница стояла ближе к кабине возле ящиков. В общем получилось так, что почти всю её работу сделала. И реланиум, и венозный доступ, и глюкотест (не помню только, кто именно из нас снимал кардиограмму). Помощница только подавала всё необходимое. Инициативы она не проявляла, а мне было неудобно вылезать из того места, где сразу оказалась. И заставлять Лёлю что-либо делать не было сил. Когда всё было готово, я поставила градусник подмышку пациентке и мы отправились в путь. Хорошо, что машина была новая. Пока я возилась с женщиной, салон так нагрелся, что мне стало жарко. Тем не менее, когда мы приехали, на термометре было 35 градусов. Ровно столько, сколько я изначально на нём оставила.

По дороге я позвонила в приёмник и попросила, чтобы нас встретили травматолог и реаниматолог, озвучив диагноз: "ЗЧМТ. Кома. Общее переохлаждение. Алкогольное опьянение". Уже в приёмном отделении травматолог сказал:

- А почему сразу ЗЧМТ? Может нет его?

- Может и нет. Может упилась до такого состояния, потеряла сознание, упала и лбом ударилась. А может ударил кто, а потом она потеряла сознание и ушла в кому. Я не знаю. Поэтому ЗЧМТ и пишу.

Ещё в машине мы обратили внимание на костяшки рук. Они были осаднены, и имели фиолетовый цвет. Но когда оказались в приёмном отделении, увидели, что синева распространилась на все пальцы и дошла до середины кистей. Пришлось дописать в сопроводительный лист "Обморожение кистей обеих рук".

Сдав пациентку специалистам, мы уехали на базу. В пути я спросила Лёлю:

- Ты почему так сопротивлялась?

- Да мне работать было лень.

- А мне думаешь не лень? Я свою лень с трудом поборола. Ну почему я должна ещё и с твоей бороться?

Лёля ничего не ответила.

Через неделю ко мне позвонила коллега, с которой я так же работаю на Скорой:

- Привет. Это ты привозила из деревни (название я опущу) женщину замёрзшую?

- Я. А что?

- А она какая была? - и описала мою пациентку. Я согласилась, что очень похожа по описанию. Тогда коллега называла мне её имя и сообщила, что она умерла в реанимации.

- Хорошая баба была. Добрая, весёлая, щедрая, всегда всем помогала. Всё было у неё хорошо. Одно плохо - не умела вовремя остановиться. Если хоть капля алкоголя в рот попадёт, пока не напьётся до полного отруба, будет бухать. Теперь вот муж с детьми один остался.

- А ты не знаешь результаты вскрытия?

- Нет. И у мужа её боюсь спрашивать. Он весь чёрный от горя ходит.

Позже я посмотрела в журнале приёмного отделения с каким диагнозом положили женщину: "ЗЧМТ? ОНМК? Общее переохлаждение. Алкогольное опьянение." Про руки ничего не было, наверно, потому что места в журнале мало.

На этом разговор наш закончился. Когда в другой раз встретила на работе Лёлю, я ей сказала:

- Помнишь, мы с тобой замёрзшую женщину из деревни привезти?

- Помню.

- Я узнала, что она умерла в реанимации.

- А мне пофигу! - ответила Лёля. И я не стала продолжать разговор.

Вот только мне не понятно, как так может быть пофигу? Может это я какая-то неправильная? Двадцать лет отработала на Скорой, и не всё ещё не пофигу. Ни на человека, ни на возможные ошибки, которые лучше не совершать, так как они на моей работе могут много вреда принести.

Предыдущая история со Скорой здесь.