Не подумайте плохого, я сама тётка.

Дело было несколько лет назад. И тогда, конечно, мне хотелось думать, что я не тётка. Что я вполне. И ещё не внушаю желания уступить мне место. Меня даже несколько коробили попытки уступить мне место. И потом, я действительно считала, что раз сейчас у меня работа сидячая, а у кого-то стоячая — то вот и пусть сидят. Может, они вообще в пять утра встали. Пусть ещё и спят. 

Пока не рассказала одному молодому знакомому, какие у нас хорошие молодые люди. 

Вот, говорю я ему. Вот я захожу в маршрутку, и, между прочим даже без сумки. А вот сидит такой же, как ты. Но, по всему видно, измучен. Синяки под глазами, взгляд «отстаньте от меня» и всё такое. А тут я вваливаюсь в узкое пространство и оказываюсь аккурат около него. Он подскакивает, дескать, вот вам, старая тётя, место. Типа, садитесь и не делайте попыток преставиться на глазах пассажирской публики. 

Я гордо отказываюсь словами «сидите-сидите, я постою, у меня и багажа нет». Парнишечка, конечно, сел обратно, потому что других персонажей с острой потребностью посидеть вокруг не наблюдается. Но выглядит он по-прежнему — не очень. И даже как-то нервно.

Вот говорю я это своему молодому знакомому. А он за меня не рад. И даже наоборот, возмущен: 

— Вот и уступай, — говорит, — вам после этого место. Человеку, — говорит — может, неудобно стало после отказа. Человек, может, дураком себя чувствовал. И скажите спасибо, уважаемая престарелая знакомая, что не послал вас далеко за такие выкрутасы. А что потом этот человек не будет уступать другим престарелым, у которых, может, пять сумок будет в наличии, вы не подумали? 

Примерно в таком русле он мне объяснил, что я обмишурилась. А вовсе и не молодец.

Так и сказал: 

— В другой раз уступят — извольте приземлиться на означенное место, даже если бедро скрипит и колено не сгибается. Извольте, — говорит, — изловчиться и сесть. И не смущать ответственных граждан своими подлыми отказами. 

Так и сказал. Я теперь, честно скажу, не осмеливаюсь отказываться. Не то чтобы запугал меня представитель молодежи, а мне жалко ставить людей в неловкое положение. Тем более, если они встали в пять утра. 

Я про странных тёток. Они не совсем странные, они охуевшие. 

Но тем не менее. 

Ситуация: обед. Народу в огромном автобусе полторы калеки. Такой себе контингент, потенциально скандальный: мужик с рюкзаком, пара дам с недовольным лицом (как у директора школы при виде заявления об уходе от педагога), ещё женщина моих лет и я. Ещё наблюдались пара стильных особ неизвестного пола и мальчик лет двенадцати. Мальчик как раз обыкновенный. Простой такой мальчик с огромным портфелем, второй обувью и пирожком в пакете. Сидим. Едем. 

Я сижу в конце салона, на возвышении, мне видна вся поляна. А мальчик сидит внизу, около дверей. И не подозревает. 

На остановке, конечно, открываются двери, граждане входят и спокойно идут на свободные места. 

Все, кроме тетки с сумкой из… Не знаю из чего, в 90-е у всех такие были, клетчатые из мешка от сахарного песка. 

Сумка, конечно, набита. Но и мест свободных достаточно. С краю особенно много таких мест. 

И вот эта тетка прямой наводкой к ближайшему сидению. А там мальчик с пирожком. 

— Встал бы, видишь же… — тётка недвусмысленно тряхнула сумкой. То есть сумка не такая и тяжёлая? 

Мальчик отвлекся от пирожка, посмотрел на тетю. Потом на пустое сидение перед ним. Потом на тётю. 

— Вставай! — тётка подтолкнула мальчика сумкой. 

Тут мальчик, конечно, растерялся. Я бы тоже растерялась: зачем какая-то особа требует встать? Мест же свободных и тут, и вон там, и везде достаточно. Но нет. Тётке надо тут!

Мальчик растерян, заметьте — не послал бабушку, хороший мальчик. Он собрался вставать и начал собирать свои вещи, прятать  пирожок в пакете. Тут вмешалась одна из пассажирок с недовольным лицом:

— Вот же место есть, что вы ребенка сгоняете!

Назревал скандал. Сумчатая тётка снова тряхнула сумкой и приготовилась дать отпор. 

Двое неопределенного пола вскочили с мест неподалеку:

— Вот, — говорят они, — вот тут и вам, и вашей многоуважаемой сумке места достаточно. И идти недалеко — метр. 

Тётка осуждающе на них посмотрела и пояснила: 

— А чего он обнаглел? Я всегда тут сижу, тут мне нравится… Дверь тут!

Суровая пассажирка, похожая на директрису, собралась было достойно ответить, но мальчик уже собрал свои вещички и убежал вглубь салона. Тётка с сумкой угнездилась и ещё минуты две переругивалась с суровой почти директрисой. 

Как говорится, уважайте старость. 

PS. Вот прямо минуту назад зашла я в автобус. Протягиваю руку к валидатору… Видимо, слишком медленно протягивала: в автобус влетает ещё более престарелая бабка, мгновенно прикладывает карту и бежит искать место (я, тормоз, так и осталась стоять с протянутой рукой… И с глупой улыбкой: то ли обматерить бабу, то ли посмеяться. Решила просто написать). 

Это ещё не всё. И вот нашла эта бабка (с немаленькой сумкой, кстати) пустое место. Ещё бы не найти — конечная, обед, зашли ровно восемь человек (да, я часто в обед прусь в общественный транспорт). Через пятнадцать секунд бабка в окно видит троллейбус, требует открыть ей двери и вылетает из автобуса навстречу другому транспортному средству. А вы говорите, молодежь…