Мы с отцом отправились в поход по Аппалачинской тропе, он не соблюдал правила. Это подвергло нас смертельной опасности

«Лес старше тебя. Старше твоего бога. Прояви уважение... или будешь забыт».

– Старая аппалачинская поговорка

Летом, перед поступлением в колледж я задумала пройти часть Аппалачинской тропы. Планировала это в течение многих лет - ежедневные прогулки по лесу вблизи города, самостоятельные походы с палаткой, сбор снаряжения. Когда я рассказала об этом отцу, он настоял на том, чтобы пойти со мной. «Для защиты» - сказал он. Сейчас это кажется горькой иронией. У меня уже была защита. Я взяла с собой пучок шалфея и розмарина, монеты, прядь своих волос, мешочек с солью и железные гвозди, которые хранила глубоко в сумке. Они достались мне от бабушки, которая ни разу не ходила в лес без них. У меня также была защита от более смертоносных хищников: спрей от медведей, нож, электрошокер. Но ни один талисман в мире не мог подготовить меня к тому, что мы пробудили.

Когда я показала папе свои припасы, он рассмеялся.

– Ты имеешь в виду свои мешочки с приправами и безделушками? Они не спасут тебя от медведя или убийцы.

– Они не для этого нужны, - пробормотала я.

Правило 1: держи при себе соль и железо

Я знала, что соль очищает, а железо защищает. Что-то из этого может обеспечить разницу между возвращением домой... или небытием.

Когда мы прибыли, начало тропы было слишком тихим. Не спокойным - пустым. Воздух казался не таким, как обычно, как будто лес чего-то ждал. Наблюдал. Листья не шелестели. Птицы не пели. Папа этого, конечно, не заметил. Он шёл, топая новыми ботинками, насвистывая мелодию и не попадая в ноты. Его задорный звук мгновенно исчезал, как только покидал губы - поглощался лесом. Я молчала, спрятав железный гвоздь под рубашкой, где он упирался в ключицу, охлаждая кожу.

Правило № 2: «Не свисти в лесу» - говорила бабушка. - «Это привлекает духов».

Мы шли пешком несколько часов. По мере того как день приближался к вечеру, деревья менялись. Сосны становились все гуще, ближе, страннее. Их стволы были слишком толстыми, кора скрученной и почерневшей, как обожженная плоть. Воздух становился все более жарким и влажным. Свет едва проникал сквозь сгущающийся полог. Даже в середине дня все было серо и тускло. И тогда я это почувствовала. Не увидела. Почувствовала. Как будто что-то огромное, древнее и холодное шевельнулось под землей и открыло один глаз. Я остановилась.

Папа заметил это и обернулся.

– Ты идешь, Элли? - крикнул он, держа в руке трость, которую, вероятно, нашел где-то на краю тропы. Он только что нарушил два правила сразу.

Правило 3: Не произноси свое имя слишком громко - это дает им понять, кто ты.

Правило 4: Никогда не забирай вещи из леса.

«Оставляй каждый камень, палку и кость так, как ты их нашел» - вспомнила я.

Некоторые вещи принадлежат лесу.

Некоторые вещи охраняют его.

– Да, – слукавила я, заметив, что мы заметно отклонились от главной тропы. Надеюсь, не слишком далеко. Я не должна была слепо следовать за отцом, зная, что он не умеет читать указатели на маршруте.

Правило 5: Держись подальше от неизвестных ущелий.

«Некоторые места особенные. Время там искривляется. Тропы меняются. Можно шагать вечно и так и не выйти»

Мы продолжали двигаться, пытаясь вернуться на главную тропу. И тогда увидели это. Прямо посреди дорожки. Куча почерневших камней, окружающих голый участок земли, а в его центре - связка веток, плотно связанных волосами. Судя по всему, человеческими. Длинные рыжевато-русые пряди, спутанные чем-то темным. Воздух был пропитан зловонием - запахом меди, гнили и крови, впитавшейся в почву.

– Оставь это, - сказала я тихим и резким голосом. - Это предупреждение.

Папа опустился на колени и ткнул в круг своей тростью.

– Наверное, просто какой-то странный маленький вуду-проект какого-то туриста. Не пугайся, - а потом пробормотал под нос. - Суеверная чепуха.

– Папа. Перестань. Не трогай.

Но было уже слишком поздно. Трость разбросала камни. Ветер мгновенно изменился на резкий, холодный, неестественный. Он продувал деревья, хотя ни одна ветка не пошевелилась. Затем раздался свист. Не похожий на бессвязную мелодию папы. Это был пронзительный, медленный, почти человеческий звук, который поднимался и опускался так, что у меня заныли зубы. Он доносился отовсюду. Со всех сторон. Сзади. Впереди. Папа резко встал.

– Ты слышала это?

Я схватила его за руку.

– Не оглядывайся. Не разговаривай. Иди. Сейчас же.

Мы пошли. Но все следы тропы бесследно исчезли.

Деревья сомкнулись за нами. Мы снова и снова проходили мимо одного и того же дерева, его кора была разорвана тремя глубокими вертикальными надрезами, слишком широкими, чтобы быть от медведя.

– Почему, черт возьми, мы ходим кругами? - рявкнул папа. - Мы же все время шли прямо!

Второй свист прорезал воздух.На этот раз ближе.

– Беги! - закричал я.

И мы побежали. Ветки царапали кожу, внезапно опустился туман, заслонив обзор. Что-то двигалось вместе с нами между деревьями - длинноногое, неестественно быстрое. Мне удалось мельком взглянуть на него. Фигура со слишком большим количеством суставов. Тело, которое сгибалось не так, как должно. Лицо, которое мерцало и менялось, сначала было моим. Потом папиным. Потом ничьим.

Правило 6: Это не олень

Бабушка усадила меня, на ее лице было серьезное выражение.

«Если оно ходит как олень, но суставы у него не такие, как у оленя, если оно смотрит на тебя так, как будто знает тебя, если оно стоит на двух ногах… Беги. Не кричи. Не оглядывайся. Оглядываться - значит приглашать его следовать за тобой».

Мы не останавливались, пока не опустилась ночь и это существо не осталось где-то позади. Папа рухнул на бревно, задыхаясь и бледный как мел.

– Я думаю, мы заблудились, - прошептал он.

– Думаешь? - прошипела я, уже рыская в рюкзаке в поисках соли. - Нам нужно разбить лагерь. В темноте мы ни за что не найдем дорогу.

Отец не шевелился. Просто сидел и дрожал.

– Элли... эта штука. Она выглядела как олень, но... это был не олень. Оно стояло как человек. А его лицо... Боже мой, его лицо... - он замолчал.

– Ты не должен был трогать камни, - сказала я ровным голосом. - Помоги разжечь костер.

Ужин был безвкусным. И прошел в тишине. Недоев, я начала посыпать солью круг вокруг нашего лагеря, затем вбила железные гвозди по периметру. Это было все, что я могла сделать.

Я проснулась в абсолютной темноте. Огонь погас. Лес затих. Смертельная тишина, словно убийца, подкрадывающийся к спящей жертве. Потом я услышала это.

– Папа! Папа, помоги мне!

Мой голос. Но не совсем. Не в тональности, как запись, воспроизводимая с неправильной скоростью. Ритм был неверный, как будто кто-то пытался говорить на языке, которого не понимал. Я замерла от страха, сердце выпрыгивало из груди. Папа уже вышел из палатки и спотыкаясь, направился к источнику звука.

– Элли! Где ты? - крикнул он.

Выскочив из палатки, я схватила его за руку.

– Это не я. Я здесь. - Он вздрогнул и закричал от испуга, а затем повернулся ко мне.

– Тогда кто это, черт возьми?

– Послушай.

Мы стояли в тишине. Затем прозвучал голос.

– Папа, я боюсь. Пожалуйста, помоги мне…

Все ближе и ближе. Кустарник зашелестел прямо за линией деревьев. Я медленно повернулась. Что-то стояло прямо за краем лагеря. Светящиеся глаза. То были не глаза животного - они были умными. Терпеливыми. Наблюдающими.

Правило 7: Если ты видишь светящиеся глаза - БЕГИ

Еще шуршание. Еще глаза.

– Назад в лагерь. Сейчас же, - прошептала я.

Мы бросились к лагерю. Я высыпала остатки соли вокруг кострища, беспорядочно разбрасывая ее по кругу, дрожащими руками пытаясь разжечь огонь. Из-за деревьев вновь раздалось:

«Папа...»

«Элли...»

«Помоги мне...»

«Помоги...»

Голоса пересекались, менялись, превращались в булькающий смех. Появилось еще больше светящихся глаз - пять, шесть, может быть, дюжина. Все они были слишком высоко над землей, мигали и появлялись в разных местах, как будто то, чему они принадлежали, не ходило, а ползало. Мы сжались у костра. Я бросила шалфей в огонь, он зашипел и заискрился. Некоторые глаза мигали, некоторые просто смотрели. Затем один из голосов прошептал, прямо за пределами света костра.

– Не надо было к нему прикасаться.

Голоса продолжали кружить вокруг лагеря. Некоторые плакали. Некоторые смеялись. Некоторые шептались на языке, который я не понимала - это был не английский и не какой-либо другой язык, который люди должны были знать. Звуки резали уши, и я закрыла их ладонями. Папа сидел рядом со мной, бледный и напряженный, с широко раскрытыми глазами, сжимая железный гвоздь, который я ранее всунула ему в ладонь. Он выглядел так, будто хотел кричать, но не мог открыть рот. Как будто что-то могло вползти в него, если он это сделает. Я знала, что мы не сможем заснуть. Мы не могли даже моргать.

Мы ждали, и огонь был нашей единственной защитой. Моя рука висела над мешочком с солью, хотя он был уже почти пуст. Что-то мелькнуло на краю пламени. Не в тени - внутри самого огня. Лицо. Не отражение. Лицо. Наблюдающее. Улыбающееся. Голодное.

– Это не просто привидение, - прошептала я. - Это место кормления.

Лес запер нас. Он хотел историй. Воспоминаний. Лиц. Плоти. А мы вторглись в него. Мы прикоснулись к святыне. Нарушили старые законы.

Где-то после полуночи огонь постепенно погас. И тогда смех прекратился, сменившись другим звуком. Шаги. Прямо на краю линии соли. Тяжелые. Человеческие. Затем...

– Элли... Ты всегда любила лес.

Я замерла. Этот голос... это был голос моей мамы. Она умерла, когда мне было восемь лет. Ее похоронили на кладбище в трех городах отсюда, ее легкие были полны пневмонии и молитв. Я не слышала мамин голос почти десять лет, но узнала его сразу. Я повернулась. Я должна была. Что-то стояло прямо у края соляной линии. Оно было похоже на маму. Тот же рост. То же платье, что на фотографии с похорон, висящей у нас на камине. Но лицо... было другим. Размытым. Со слишком широкой улыбкой. Слишком большими и стеклянными глазами. Оно не моргало. Не дышало.

Правило 8: Если ты слышишь свое имя... НЕ ОТВЕЧАЙ

Это одно из самых важных правил. Неважно, насколько знаком вам голос, неважно, как мило он зовет. Это не тот, кто вы думаете.

Позади него что-то большее шевельнулось в деревьях. Что-то достаточно высокое, чтобы задевать нижние ветви. Рога скребли кору, когда оно двигалось, но это не похоже было на оленя. Это было похоже на что-то, одетое в оленя. Папа начал хныкать.

– Это моя вина, - шептал он. - Это моя вина.

Я не спорила. Лишь оглянулась на фигуру «мамы». Она наклонилась вперед. Одна босая нога пробовала край соли. Кончики ее пальцев мгновенно почернели, когда пересекли линию, и растрескались, рассыпавшись, как сгоревшая бумага. Она зашипела и отступила. Хорошо. Соль удержала, но я не знала, как долго это продлится.

Я не знала, что еще делать. Поэтому я сделала единственное, что оставалось - попросила о помощи. Я вытащила из рюкзака последние подношения - три маленьких предмета, завернутых в ткань: монету, кусок хлеба и прядь своих волос. Затем подошла к центру лагеря, на дрожащих ногах, и осторожно положила их на плоский камень у костра. После чего прошептала самые старые слова, которые знала. Слова, которым меня научила бабушка, когда я едва научилась говорить.

– Тем, кто шел перед нами, тем, кто охраняет леса, мы не желаем зла. Пусть же мы останемся незамеченными.

Правило 9: Оставляйте подношения, если вам нужно пройти по священной земле

Монета. Сладость. Кусочек хлеба.

Древние наблюдают. Будьте вежливы. Будьте благодарны.

Не произносите их имена.

Лес задрожал. Ветер внезапно завыл в деревьях, хотя листья не шевелились. Глубокий стон эхом разнесся под землей, как будто старые корни вырывались на свободу. Фигуры на краю соли? Исчезли. Глаза в деревьях? Исчезли. Даже огонь утих. В лесу воцарилась мертвая тишина. Не безопасная. Не пустая. Но безмолвная. Как будто что-то древнее только что отвернулось, решив, на данный момент, отпустить нас.

Солнце начинало подниматься.

– Сейчас, - сказала я, хватая отца за запястье. - Мы уходим. Молчи. Не оглядывайся.

Мы ничего не брали с собой. В этом не было нужды. Все, что мы оставили, теперь принадлежало лесу. Я шла по тропе, которой раньше не было. Тропа из раздавленных папоротников и мха, слабо освещенная серебристым сиянием, проникающим сквозь кроны деревьев. Тропа оленей, но не настоящая. Подарок. Шанс.

Когда солнце полностью взошло, мы обнаружили, что вышли из леса и оказались на гравийной парковке возле начала тропы.

Наша машина все еще была там, покрытая листьями. Мы не разговаривали, пока не проехали три города. Папа вел машину, как будто его только что выпустили из тюрьмы. Руки сжаты в кулаки. Глаза широко раскрыты. В конце концов, он посмотрел на меня.

– Ты сказала, что у тебя есть защита.

– Да, - ответила я.

– И она сработала? - нервно спросил отец.

Я не ответила. Потому что не была уверена, что сработала.

Потому что иногда лес позволяет тебе уйти, а иногда просто следует за тобой до дома.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.