Мыш (под впечатлением от ювелирного гуся)

Посмотрела тут гениальное ювелирное произведение. Без дураков — гениальное. Потому что всё на месте: лапы, хвост, живот, опять же. И голова. Всё на месте, ничего не отваливается, опять же — узнаваемое. Гусь? Не гусь? Ну, всё равно красиво.

А вот мне однажды встретился другой шедевр. Не спорю, случайно, и критиковать я его, может, не имею никакого права, по причине своей художественной необразованности. 

Дёрнуло меня продать пасхальные яйца из бисера. Вот такие:

Совершенно ненужная в хозяйстве вещь. То есть абсолютно. Другое бы дело — настоящие яйца, тут бы, конечно, я не возражала. Пользительность яиц, скажем, выше среднего. А тут что? Баловство.

И решила продать. Потому как и знакомых вроде не осталось, кому это можно задарма всучить. И задарма никому не надо. 

А тут  интернет — чужие непуганные люди, сайт «Город мастеров» или что-то такое. Всякое там продают. Дай, думаю, хоть бисер отобью. В хозяйстве прибыток. 

Выложила объявление. Вижу — нету покупателей. Ну, оно понятно — не одна я умная, от хлама-то какая польза. 

А нет. Один пишет: «Желаю, — говорит, — купить всё. Потому как, — говорит, — работа ровная, нитки не торчат, бисер не вываливается и вообще — рисунок, — говорит, — довольно ясно просматривается». 

Так говорит. И назначает цену. 

Я, конечно, обалдела. «Что, — спрашиваю, — за интерес? Учтите, — говорю, — на бисер разбирать муторно, я пробовала. Не зря ли денежки выкинете?». «Нету, говорит, не зря».

Сговорились. Вроде приедут они к нам в город самоцветы уральские продавать. Может, оно и уральские. До Урала, правда, далеко.

Ну ладно. Приехали. Приглашают, значит, на выставку «Уральские самоцветы». Или что-то такое. 

Иду. Товар, опять же, несу в пакетике.

Подхожу. Вот стол второй слева в третьем проходе, вот камни, вот серебро. «Вы, — говорю, — интересуетесь яйцами?» «Мы, — говорит, — извольте предоставить на осмотр. На предмет, значит, обману».

У меня такого не водится, чтоб обман, но ничего, представила. 

Вставил он в глаз штуку и давай смотреть. А что там в лупу смотреть? И так можно увидеть. 

Дай, думаю, и я посмотрю. Тем более — товар лицом: вот камни, вот серьги, вот фигурки… Пока непонятно, какие конкретно фигурки, чего изображают…

— Дозвольте, — говорю, — рассмотреть? 

— Дозволяю, — говорит. 

Но бабенку какую-никакую позвал. На предмет последить, чтоб не стибрили, значит, пока он с этой штукой в глазу и может не заметить инсинуаций. 

Хорошо, смотрю. Вижу, стоит предмет. Не то свинья, не то сытый волк с облезлым хвостом. 

— А нет ли у вас, —  спрашиваю, — мышки какой? Мне, говорю, мышка интереснее. Дочь у меня, видите ли, крыса. По гороскопу. Сувенир хочу сообразить в виде мышки. 

— А вот, — говорит бабенка, — мышь-то. Пять тыщ. 

И указывает на того обожравшегося толстого волка с облезлым хвостом. 

Посмотрелась: а и то правда, мышь это. И ушки круглые наблюдаются, и ножки вроде как для волка не той конструкции, и зубы не то чтобы большие. Неровные, да, но до волка не дотягивают. 

Но что-то с мышкой не то.

— А чего это, — говорю, — у мышки вашей лапка левая отваливается? И на животе трещина? Может, — говорю, — не доделана толком? Может это вообще ребёнок лепил? Очень она у вас страшненькая. А другой не найдется?

Другая нашлась. Мамаша первой, видимо. 

— Чегой-то, — спрашиваю, — оне страшненькие, нет? Боязно этакое девчушке дарить. Боюсь, — говорю, — нанести вред её художественному восприятию.

— Не сомневайтесь, — говорит бабенка, — это самое передовое направление, может, в мировом искусстве. Это, — говорит, — концептуализм. Условность, то есть. А вмятины и неровности на боках — это от тяжёлой жизни означенной мыши. Также и царапины от этого, не сомневайтесь. Пять тыщ. А вот эта — девять. 

Недорого, думаю. Всего-то одна моя зарплата за крупную мышь (а дело давненько было).

Тут мужик вынул из глаза штучку и кивнул бабенке: мол, нормально, нитки не торчат, выпадения элементов не наблюдается, ошибок в рисунке нет. Берём яйца оптом. 

Взяли. А я мышь не взяла. 

Я и сама помятая жизнью, зачем мне конкуренты?