Имдинская война. Часть 4.

Итак, китайцы и японцы начали переговоры, наплевав на возражения корейской стороны. В результате японцы отошли на юг полуострова а армия Мин 19 мая без боя заняла Сеул. Переговоры, впрочем, не помешали японцам захватить Чинджу, поквитавшись за былое поражение, но ситуацию это уже никак не меняло.

Дипломатический фарс.

Переговоры о мире шли с 1593 по 1596 годы. И китайские, и японские военачальники дали понять своим правителям, что мир нужен в первую очередь противнику; в результате и Хидэёси и Ванли начали диалог с позиции победителя, а переговоры превратились в дипломатический фарс.

Хидэёси выдвинул следущие требования: глава династии Мин выдаёт свою дочь замуж за японского императора, Китай и Япония восстанавливают официальные торговые отношения, четыре южные провинции Кореи остаются под властью Японии, корейский принц и двое высокопоставленных сановников отправляются в Японию в качестве заложников.Японский посланник направился в Китай через Корею, где его тормознули местные китайско-японские командующие и совместными усилиями популярно объяснили, что такие условия Ванли не примет, и письмо надо бы немножечко доработать.

В «доработанном» письме японский правитель, уповая на милость Сына Неба, униженно просил признания в качестве преданного вассала великой империи Мин и умоляет восстановить торговлю, основанную на признании сюзеренитета Китая. То есть из требований Хидэёси осталось одно, причём в искажённом виде.

Зато Ванли был доволен как слон. Он с удовольствием принял капитуляцию «диких японцев», выдал Хидэёси ярлык «вана Японии», но торговать не позволил. Своё решение он отправил в Японию с посольством.

Посольство тоже задержалось в Корее (на сей раз усилиями корейцев) и прибыло в Японию уже в 1596. Хидэёси устроил гостям торжественный приём в Осакском замке.

Перед приёмом Тоётоми Хидэёси облачился в присланный ему шёлковый наряд ярко-красного цвета и головной убор, указывавшие на подчинённое положение. Хидэёси не разбирался в тонкостях китайского этикета, а желающих открыть ему глаза на происходящее по вполне понятным причинам не нашлось.

Вся доброжелательность улетучилась, когда зачитали грамоту Ванли перевели на японский и зачитали. Хидэёси побагровел. Китайских послов выгнали взашей, а организаторов переговоров японский правитель отпиздил лично. После чего отдал распоряжение о подготовке нового похода.

Затишье.

В конце октября 1593 корейский ван вернулся в разорённый Сеул. Его страна лежала в руинах, казна опустела. В это крайне непростое время король назначил Ю Соннёна (тот самый друга детства адмирала Ли Сунсина) главой Государственного совета (Ыйджонбу), что соответствовало должности премьер-министра. На его плечи легло бремя восстановления разрушенной страны.

Приоритетом, само собой, стало укрепление обороноспособности. Корейцы наладили производство мушкетов, запилили соответствующие армейские части. По всей стране, а особенно на юге, началось строительство крепостей: в их обороне корейская армия показала себя лучше, чем в полевых сражениях.Ли Сунсин был назначен главой флота трёх южных провинций, ему подчинялись Ли Окки и Вон Гюн.

Длительное перемирие привело к тому, что большинство японцев, всё ещё занимавших юго-восточный угол Кореи, вернулись в Японию; большая часть китайской армии тоже отправилась домой.

И всё бы ничего, если б не возобновившаяся подковёрная возня придворных клик. Представитель восточной фракции Ю Соннён стал слишком крупной фигурой, и потому западники нацелились на Ли Сунсина.

Сам адмирал Ли предпочитал не лезть в политические дрязги, но всеми воспринимался как представитель восточников (спасибо Ю Соннёну). А вот Вон Гюн, имевший собственные амбиции, был западником и вовсе не горел желанием подчиняться Ли Сунсину. Оба флотоводца срались ещё в ходе первого вторжения японцев, Вон Гюн регулярно строчил доносы на Ли Сунсина, который, в свою очередь, крайне невысоко оценивал личные и боевые качества оппонента, считая его бездарем, пьяницей и лжецом.

И в 1597, непосредственно перед вторым вторжением, благодаря интригам японцев, Ли Сунсина обвинили в неповиновении приказу и арестовали. Суд приговорил его к смерти; однако заступничество восточной фракции и былые заслуги спасли его. Смерть заменили разжалованием в солдаты. Его пост занял Вон Гюн.

Сами японцы за это время постарались укрепить флот, оснастили его артиллерией и даже начали строить свои кобуксоны. Но несмотря на это, среди японских флотоводцев не было фигуры, способной тягаться с Ли Сунсином, и его устранение сыграло японцам на руку.

Катастрофа.

В марте 1597 года новые японские отряды начали высаживаться в Корее. Цели нового вторжения были несоизмеримо скромнее: вместо завоевания Китая японцы были согласны на захват южных провинций Кореи. Кроме того, в отличие от предыдущего блицкрига, теперь они не ринулись в немедленное наступление, а методично накапливали силы, ожидая сезона сбора урожая. Изъятие урожая у корейских крестьян упрощало проблему снабжения армии, и первой целью вторжения стала провинция Чолладо – житница Кореи.

Тем временем корейский двор требовал от Вон Гюна выйти в море и пресечь доставку подкреплений японской сухопутной армии. Будучи пьяницей и интриганом, новый командующий флотом всё же осознавал риск, и требовал, чтобы сухопутная армия поддержала флот своим наступлением. Однако командование было уверено в мощи корейского флота и приказало Вону выступить в поход самостоятельно. Наконец, не выдержав давления, Вон Гюн в конце августа 1597 года повёл корейский флот на восток.

20 августа неподалёку от Пусана Вон Гюн натолкнулся на основные силы японского флота более чем в 500 кораблей. Вон Гюн решил атаковать и… жидко обосрался. 30 корейских кораблей было уничтожено или захвачено, остальной флот Вон Гюна обратился в беспорядочное бегство.

Разбитый корейский флот отступил в пролив Чхильчоннян чуть восточней Пусана. Там Вон Гюна посетил крайне недовольный поражением и большими потерями К корейский главнокомандующий Квон Юль. Он прилюдно отчитал Вона и даже врезал ему пару раз, от чего Вон Гюн впал в депрессию и забухал, так и не уведя флот в безопасное место.

И японцы своего не упустили. В полночь 28 августа японский флот неожиданно вошёл в пролив Чхильчоннян. Ночь давала японцам возможность скрытно приблизиться к корейским кораблям с целью их взятия на абордаж. Корейские моряки, оставшиеся без командующего и не привыкшие к ночным боям, не оказали серьёзного сопротивления. От почти 200 корейских кораблей после битвы при Чхильчонняне осталось 12(!). Погибли ВСЕ высшие флотские офицеры, включая Вон Гюна и Ли Окки.

После такой катастрофы у вана Сонджо оставался только один выход – вернуть Ли Сунсина.

Иногда они возвращаются.

Завоевав господство на море, японцы развернули наступление и на суше. Первой целью стал город Намвон, который осадили почти 50 тыщ японцев. На четвёртый день штурма город пал; следом без боя пал город Чонджу – столица провинции Чолландо.

Японцы наступали на Сеул, в котором опять началась паника. Но «иногда они возвращаются» это не только про японцев. Из Сеула на юг выступил с войсками Ма Гуэй, командующий оставшимся в Корее китайским контингентом. В 70 км от столицы, под Чхонаном, в двухдневной битве он сумел отбросить японцев. Хотя разгрома не случилось, японцы отступили организованно. Но отступать ещё дальше их заставила битва при Мённян.

Неизвестно, какими выражениями крыл покойного Вон Гюна Ли Сунсин, осматривая остатки своего флота (13 кораблей и где-то 120 человек в экипажах), но уверен, что цензурными там был только предлоги. Сонджо даже предлагал распустить флот, но Ли Сунсин не был бы великим флотоводцем, если бы не имел плана.

Местом битвы он выбрал узкий пролив Мённян в юго-западном углу Кореи, где японский флот не смог бы реализовать численное преимущество. Кроме того, адмирал досконально изучил местные течения, а также время приливов и отливов.

13 корейских кораблей заняли позицию у северного входа в пролив. Численность подошедшего японского флота источники указывают разную, от 120 до 333 судов. Предполагается, что большее число – численность всего японского флота, включая корабли сопровождения, а меньшее – непосредственно боевые корабли. В любом случае, численное превосходство японцев было подавляющим.

Огромный флот втянулся в узкий пролив (гусары, молчать!), на выходе из которого корейцы приветствовали японцев ядрами, пулями, стрелами и таранами. Плотный строй японских кораблей, сгрудившихся в узком проливе, стал идеальной мишенью для артиллерийского огня. Более того, через несколько часов боя течение в проливе развернулось, потащив японские суда друг на друга.

С наступлением темноты оба флота отступили. Японцы всё ещё сохраняли численное преимущество, но попросту побоялись преследовать Ли Сунсина.Поражение было весьма унизительным для японцев. Подвоз подкреплений и припасов по воде вновь оказался недоступен. Вкупе с наступающей зимой и подходящей минской армией это заставило японцев отойти на крайний юг полуострова.

Кроме того, после Мённяна китайцы отправили в Корею ещё и флот.