Родители ушли в театр. Мама долго выбирала платье, а папа в последний момент чистил ботинки у входной двери. Катя сидела за столом, уткнувшись в учебник, и старательно выводила в тетради примеры. Она нарочно громко вздыхала, перелистывала страницы и даже спросила: «Мам, как пишется "превращение"?» — чтобы казаться занятой. Но как только щёлкнул замок, она вскочила со стула.

Сегодня она решилась. Мамин старый комод с резными ножками манил её годами. Там, в верхнем ящике под шёлковой шалью, лежала тайна — серебряная брошь в форме птицы с сапфировыми глазами. Бабушка носила её на парадном платье, а потом подарила маме «на счастье». Кате строго-настрого запретили даже прикасаться к ней: «Хрупкая, уронишь — рассыплется!»

Но разве можно удержаться? Девочка потянула ящик. Шаль пахнула лавандой и чем-то далёким, словно самим прошлым. Брошь холодно блеснула в её ладони. Катя поднесла её к окну — сапфиры переливались синими искрами, словно крылья птицы вот-вот дрогнут. Она приколола брошь к платью и закружилась перед зеркалом, представляя себя принцессой из бабушкиных сказок.

Щелчок. Что-то упало на пол.

Сапфировый глаз лежал у её ног, а птица на броши смотрела пустой ямкой. Катя замерла. Сердце стучало так громко, что звенело в ушах. Она подняла камень, пытаясь вставить его обратно, но тонкие серебряные усики, державшие сапфир, согнулись. Всё было бесполезно.

«Мама убьёт меня», — прошептала она, судорожно заворачивая брошь в шаль. Ящик захлопнулся с глухим стуком.

Весь день Катя металась по квартире. Она мыла посуду, подметала пол, даже поливала кактус, который уже цвёл второй раз за год. Но мысли крутились вокруг птицы с сапфировым глазиком. Что, если сказать, что это мышка столкнула шкатулку? Или ветер из окна? Нет, вранье сделает всё хуже. Бабушка всегда говорила: «Правда — как иголка: вылезет из тюфяка, даже если спрятать».

Родители вернулись засветло. Мама сразу пошла переодеваться, и Катя, затаив дыхание, ждала.

— Катюша, ты не видела мою синюю шаль? — раздался из спальни голос.

Девочка вошла, опустив голову. Мама держала в руках брошь.

— Я… я нечаянно… — выдавила Катя, и слёзы хлынули сами.

Папа обнял её за плечи, а мама молча смотрела на птицу.

— Садись, — тихо сказала она. — Этому сапфиру уже сто лет. Он выпал ещё  при моей прабабке, когда она бежала от пожара в революцию. Тогда камень потеряли, но вставили новый. Видишь, следы пайки?

Катя всхлипнула: — Ты не сердишься?

— Сержусь, что ты боялась сказать, — мама погладила её волосы. — Но брошь можно починить. А доверие — куда важнее блестящих камней.

Ночью Катя разглядывала звёзды за окном. Птица с одним глазом лежала на тумбочке, и ей уже не казалось, что она сломана навсегда. Ведь правда — как сапфир: даже если потеряется, её можно найти снова.